- Но ведь ты-то никогда этого не боялась.
- Ты так думаешь? - Хейзл невесело улыбнулась. - Знаешь, Джефф хочет на мне жениться. Я уверена, что люблю его. Девочки от него в восторге… Я не сомневаюсь, что он любит и их, и меня, но пока не могу ответить ему согласием. Знаешь почему? Потому что боюсь. Разговаривая сейчас с тобой, я поняла, насколько мешает нам этот страх и сколько боли причиняет. Ведь Джефф не виноват в том, что Пол разлюбил меня и ушел. Но из того, что Пол обманул мое доверие, вовсе не следует, что я не могу доверять Джеффу. А ты… Ты хочешь застраховаться от всего на свете, - с улыбкой добавила она, отпирая дверь своего дома. - Но ведь жизнь не таблица умножения, где дважды два - всегда четыре.
В тот вечер Констанс ухитрилась не слишком много думать о Мэтте. Она была занята своими маленькими племянницами, развлекала их и играла с ними. Разумеется, спать девочки легли гораздо позже положенного часа. Когда Хейзл вернулась, Констанс ушла ночевать к родителям.
Зато Мэтт приснился ей ночью: он обнимал и целовал Констанс, а она льнула к нему, шепотом умоляя прижать ее еще крепче, ласкать еще сильнее. Подсознание выпустило на свободу те чувства и эмоции, которые, бодрствуя, девушка старательно подавляла.
Проснувшись, Констанс подошла к зеркалу, намереваясь причесаться, и вдруг, увидев свое отражение, едва не выронила из рук щетку. На ее лице были написаны откровенное желание и страсть - она все еще находилась во власти чувственных образов, явившихся ей во сне.
Такой она еще никогда себя не видела. И вовсе не хотела такой быть. Во сне существовала совсем другая Констанс, чье тело в объятиях обнаженного Мэтта извивалось и дрожало от острого, всепоглощающего желания. Девушка со смущением вспомнила свои протяжные стоны и слова страсти, которые шептала Мэтту во сне, и поразилась, что могла подумать такое, не то что сказать.
Но это был всего лишь сон, покраснев, напомнила себе Констанс. Просто сон. Такого не может быть. И не должно быть никогда.
- Мы отлично посидели, теперь всем нам необходима прогулка, - твердо заявила на следующий день Хейзл после обеда у родителей. - Посуду пока бросим, мы с Констанс вымоем ее, когда вернемся. Давайте побудем на солнце. Далеко не пойдем - до реки и обратно.
Они оказались не единственными, кто хотел погулять и порадоваться теплой солнечной погоде. Констанс с улыбкой наблюдала за резвящимися племянницами и не знала, что сама стала объектом наблюдения, пока мужской голос не окликнул ее по имени.
- Констанс!
Она узнала голос в ту же секунду и, удивленная, резко обернулась.
Мэтт стоял чуть поодаль, одетый в простую рубашку и джинсы, на ногах - удобные ботинки, а под мышкой зажата туристическая карта графства Чешир.
- Мэтт… - пробормотала Констанс.
Глупо предполагать, что он приехал в Тарфорд из-за меня. Видимо, решил просто погулять и познакомиться с окрестностями города, в котором теперь будет жить.
- Мэтт? - сразу же заинтересовалась Хейзл. Она, улыбаясь, подошла к нему и протянула руку для пожатия. - Наверное, я должна перед вами извиниться. Это из-за меня сестра перепутала вас с другим.
- А-а-а, вы и есть та самая леди-сыщик! - догадался Мэтт.
- Мне действительно жаль, что так вышло, - продолжала Хейзл. - Неудивительно, что вы так разозлились.
- Да, немного разозлился, - подтвердил он. - Но в этом тоже были… свои плюсы.
Во рту у Констанс вдруг пересохло, она почувствовала желание провести языком по губам. Мэтт не отрываясь смотрел на нее, и Констанс хотелось отвести глаза, но она почему-то не могла сделать этого.
До нее вдруг донесся голос Хейзл, которая говорила родителям:
- Идите сюда, познакомьтесь с новым боссом нашей Констанс.
Девушке захотелось развернуться и убежать, пока не поздно. Но… поздно для чего?
Мать улыбнулась Мэтту, Хейзл представила всех друг другу. Мэтт поздравил Дона с прошедшим днем рождения, и оба рассмеялись: похоже, мужчины быстро нашли общий язык, какой-то свой, не доступный пониманию женщин.
- Вы уже закончили прогулку или наоборот? - спросила мать Констанс.
- Только собираюсь начать, - ответил Мэтт. - Но здесь столько красивых мест, не знаю даже, куда пойти…
- Тогда почему бы вам не присоединиться к нам? - тут же предложила Хейзл. - Мы направляемся к реке. После маминого воскресного обеда прогулка просто необходима.
Все, кроме Констанс, рассмеялись. Она была слишком ошарашена, слишком взволнована и могла лишь переводить обеспокоенный взгляд с матери на Мэтта и обратно.
Ведь он, разумеется, не захочет пойти с нами? Он же настроился на целую экскурсию, а мы просто идем прогуляться. Но Мэтт уже сделал выбор, и компания отправилась в путь. Когда улица стала уже, каким-то образом вышло так, что он оказался рядом с Констанс.
Кто-то из прохожих толкнул Констанс, и Мэтт поддержал ее под локоть. Девушка постаралась не поддаваться острому удовольствию от этого прикосновения, пытаясь дышать глубоко и ровно и смотреть прямо перед собой. Сухо поблагодарив Мэтта, она тут же отстранилась.
- А у вас есть семья? - безо всякого смущения спросила Мэтта Хейзл.
- Есть, но теперь мы редко видимся. Моя сестра вышла замуж за австралийца, у них трое детей. Мои родители несколько лет назад уехали к ним. Думаю, мама уже отчаялась ждать внуков от меня.
- Вы не хотите детей? - удивилась Хейзл.
Констанс едва сдержалась, чтобы не одернуть сестру. Что поделаешь, Хейзл в своем репертуаре! Она могла преспокойно задать самый что ни на есть интимный вопрос незнакомому человеку. Просто такой уж у нее характер.
Констанс задержала дыхание. Она боялась, что Мэтт резко отчитает Хейзл, и одновременно надеялась, что он не сделает этого. Ей самой не хватило бы смелости спросить его о чем-то в этом роде.
Констанс посмотрела в лицо Мэтта, ища признаки недовольства, но не нашла. Он улыбался, а глаза его весело блестели.
- Хочу, но поскольку, несмотря на научный прогресс, мужчины пока еще не могут заводить детей сами по себе, мне придется подождать, пока я не встречу женщину, которая разделит это желание.
- Можно подумать, это совершенно невыполнимая задача! - рассмеялась Хейзл.
К счастью, Мэтт и к этому рискованному замечанию отнесся добродушно.
- Почти, - ответил он, и глаза его весело заблестели. - Помните сказку о хрустальной туфельке? Кому ни примеривали, всем мала.
Потом, когда они спустились к реке, Мэтт стал показывать дочкам Хейзл, как играют в воде на солнце мальки и что-то рассказывать. Девочки слушали, раскрыв рты. Хейзл наклонилась к Констанс и прошептала:
- Ты сумасшедшая, понимаешь?
Констанс в замешательстве посмотрела на сестру.
- Ты же хочешь его, - тихо продолжала Хейзл, - и, черт побери, я совершенно уверена, что он тоже хочет тебя. Конни, жизнь не настолько часто дает нам такие возможности, чтобы их упускать! Ты права, может случиться и так, что роман с Мэттом закончится болью и обидой. Но вовсе не обязательно! - Хейзл замолчала и оценивающе посмотрела на склонившегося над водой Мэтта. - Мне кажется, он знает, как подарить женщине наслаждение и умеет ценить наслаждение, которое ему подарят в ответ. Знаешь, что меня больше всего раздражало в Поле? Он был великолепным любовником, но лишь до тех пор, пока это нужно было ему самому. В конце концов мне надоело все время подчиняться, хотя я и не сразу призналась в этом самой себе. Конни, поверь, не нужно отвергать то, что тебе предлагает этот человек!
- Но он же ничего мне не предлагает вообще!
Хейзл подняла брови.
- Не предлагает? Да одно его присутствие здесь говорит о многом.
- Это просто совпадение, - свистящим шепотом бросила Констанс и встревожено оглянулась, желая убедиться, что Мэтт не слышит, о чем они говорят.
Хейзл рассмеялась.
- Никаких совпадений!
Констанс твердо сказала себе, что сестра ошибается. Однако когда мать вдруг пригласила Мэтта на чай и тот согласился, девушке пришло в голову, что Хейзл не так уж и не права.
За столом Мэтт и Дон весьма дружелюбно беседовали. Старшая из дочек Хейзл сообщила Констанс, что Мэтт "очень хороший".
Мать хлопотала около него за столом, настаивая, чтобы гость съел еще рогалик, и покраснела от удовольствия, когда Мэтт похвалил домашний джем. Констанс поняла, что ее мать полностью разделяет мнение своей маленькой внучки. Мэтт и вправду с такой легкостью нашел общий язык с ее родными, что, казалось, все они знают друг друга уже целую вечность, а не всего несколько часов.
Констанс почти не принимала участия в разговоре. Ее даже немного обижало, что Мэтт целиком завладел всеобщим вниманием. Но вот он повернулся, с нежной улыбкой посмотрел на нее… И в ту самую секунду сердце Констанс вдруг открыло ей истину.
Кажется, я влюбилась в этого человека!
5
- У нас сегодня вечером собрание группы, помните?
С этими словами в кабинет Констанс вошел Мэтт, и девушка ощутила волнение.
После того дня, когда ее семья познакомилась с Мэттом, Констанс намеренно старалась держаться от него на расстоянии. Но, кажется, Мэтт либо не замечал, либо намеренно игнорировал, что Констанс отстранялась, если он подходил близко, и держалась весьма отчужденно.
- Я поеду на собрание мимо вашего дома. Давайте, захвачу вас по дороге, - предложил Мэтт. - Незачем ехать на двух машинах.
Констанс очень хотелось отказаться. Даже мысль о том, что она будет сидеть рядом с Мэттом в его машине, была серьезным испытанием для ее силы воли.
Днем ей кое-как удавалось не думать о Мэтте: Констанс строго запретила себе это. Но по ночам…
Она вконец измучилась. Чтобы противостоять откровенно эротическим снам с участием ее самой и Мэтта, она старалась ложиться как можно позднее, а вставать очень рано, и теперь у нее от недосыпания болела голова и ломило все тело. Констанс, как ни тщилась, все же не могла избавиться от страстного желания, превратившего сон в пытку.
Однако Констанс пришлось принять предложение Мэтта, поскольку ее машина находилась в ремонте. Когда Мэтт, сказав, что заедет за ней в половине восьмого, закрыл за собой дверь, девушка с отчаянием подумала: ведь он уже должен был понять, что я не хочу иметь с ним ничего общего? Так почему же он никак не оставит меня в покое?
- Разве ты сама не понимаешь? - удивилась Хейзл, когда Констанс позвонила ей, чтобы пожаловаться на Мэтта. - Мужчинам свойствен инстинкт завоевателя, он у них, бедных, в крови. Так уж они устроены, хотят преодолевать препятствия… Поэтому не вини Мэтта, вини матушку-природу. Кроме того, дорогая, ты абсолютно уверена, что сама не хочешь быть завоеванной?
- Конечно, уверена! - с досадой подтвердила Констанс. - Я вообще не люблю и не понимаю такие игры.
- А кто говорит, что это игры? Ну ладно, ладно. Я верю, ты не хочешь иметь с ним ничего общего. Но тебе не кажется, что уже немного поздно?
Разумеется, было уже поздно пытаться убедить себя, что можно подавить чувства, которые вызывает у нее Мэтт. Но это вовсе не означает, что Констанс переменила свое мнение: Мэтт не тот мужчина, который ей нужен, а физическое влечение - не то чувство, которое она хочет испытывать к своему будущему спутнику. И в то же время перспектива расстаться с Мэттом навсегда приводила Констанс в ужас.
Как всегда, она попыталась найти успокоение в работе. Констанс была рада, что дело Элизабет Гроувер, клиентки, с которой она сейчас работала, оказалось очень сложным и запутанным и требовало полной сосредоточенности, не оставляя ни времени, ни сил грезить наяву.
Элизабет Гроувер развелась с мужем, который бросил ее ради другой женщины. Супруги владели небольшим предприятием, и всеми финансовыми вопросами ведал исключительно мистер Гроувер. Только после развода несчастная женщина узнала, насколько опрометчиво поступила, полностью доверившись бывшему мужу.
Мистер Гроувер, когда у него начался роман на стороне, не сразу развелся с женой, а предварительно перевел все средства их маленького предприятия на другие счета. Таким образом, после развода миссис Гроувер, вместо того чтобы оказаться владелицей половины преуспевающей фирмы, обнаружила, что получила только непомерные долги, которыми оброс семейный бизнес за последнее время.
Когда Элизабет Гроувер впервые пришла к Констанс и рассказала свою историю, девушка невольно содрогнулась. Она поняла, что бедная женщина до сих пор любит своего мужа и не верит в его непорядочность по отношению к ней. Потом, пробираясь с помощью Констанс через финансовые джунгли, миссис Гроувер начала постепенно понимать, что бывший муж хладнокровно и целенаправленно старался упрочить свое материальное благополучие за ее счет. Это открытие причинило миссис Гроувер такую боль, что на несчастную было тяжело смотреть. Констанс даже стала побаиваться очередных встреч с этой клиенткой.
Вот что случается с женщинами, которые любят слишком сильно, слишком страстно, назидательно говорила себе она и тут же возражала: да, такое может произойти, но совсем не обязательно. Женщины тоже иногда поступают с мужчинами жестоко и нечестно.
Но что же происходит со мной? Почему меня теперь занимают подобные мысли? Да, я чувствую, что Мэтт тоже испытывает ко мне сексуальное влечение. Ну и что из того? Это вовсе не означает, что я обязана разделить его чувства и ответить ему взаимностью.
Но тогда почему я переживаю? Ведь я так измучилась, что постоянно нахожусь на грани срыва и паникую по пустякам. Неужели только из-за того, что Мэтт ненавязчиво проявил ко мне какой-то интерес? Или из-за того, что прекрасно понимаю, какие чувства испытываю к нему?
Констанс задержалась на работе немного дольше обычного, пытаясь обнаружить в документах следы самой хитроумной аферы мистера Гроувера. Девушка с головой ушла в цифры и поэтому вздрогнула, когда дверь в ее кабинет распахнулась и вошел Мэтт.
- Не забудьте, в половине восьмого я за вами заеду, - напомнил он.
Констанс неожиданно рассердилась на Мэтта и раздраженно ответила:
- Я не ребенок! Я ничего не забыла и прекрасно знаю, сколько времени.
Она увидела, что его глаза словно потухли, а улыбка исчезла - будто солнце вдруг спряталось за набежавшую тучу. Констанс даже захотелось поежиться от холода. Она пожалела о своей вспыльчивости, однако извинения сочла неуместными и снова склонилась над бумагами, надеясь, что Мэтт поймет намек и уйдет.
Когда он так и сделал, Констанс вздохнула с облегчением, но все равно Мэтт стоял перед ее мысленным взором.
Некоторые мужчины выглядят в строгих костюмах или скованно и неуклюже, или неприступно. Но и в том, и в другом случае они теряют сексуальную привлекательность. Однако существуют и другие, которых значительно меньше, такие, как Мэтт, которые умеют носить любую одежду свободно и непринужденно. Неважно, что на них надето в данный момент, деловой костюм или протертые до дыр любимые джинсы: каким-то ненавязчивым и совершенно необъяснимым способом мужская привлекательность все равно проявляется, и любая женщина тут же ее чувствует.
Констанс поняла, что сегодня не сможет больше работать. Да и время поджимало - ей еще предстояло привести в порядок рабочий стол, вернуться домой, успеть перекусить, принять душ и переодеться. И все это - до половины восьмого, когда за ней, как обещал, заедет Мэтт.
Она устало поднялась, разложила бумаги по папкам, часть закрыла на ключ в ящике стола. Затем выключила свет и покинула кабинет.
Обычно Констанс доставляло удовольствие ходить пешком с работы домой. Зачастую она намеренно выбирала более длинный путь, чтобы полюбоваться рекой, и, стоя на берегу, размышляла о том, что тысячу лет назад на эту самую реку смотрела какая-нибудь девушка. Интересно, что она чувствовала, о чем думала?
Хейзл всегда посмеивалась над романтическими мыслями и настроениями сестры, но посмеивалась ласково и беззлобно, Констанс была согласна с тем, что подобные мысли, наверное, не характерны для людей, выбравших финансовую стезю. Но, с другой стороны, такие суждения как бы предполагают, что человеческая личность весьма ограничена, а это не так. Человек - создание многогранное, и чаще всего внешность совершенно не отражает внутреннего мира. Люди вообще склонны скрывать ту часть своего существа, которую сами считают наиболее уязвимой, и демонстрируют другие качества - те, что являются признаками сильной воли и жесткого характера.
Констанс не представляла, что у Мэтта тоже есть какие-то слабости, что он тоже в чем-то уязвим или хотя бы может с чем-то не справиться.
В отличие от нее самой. Ну почему она не в состоянии справиться с теми опасными чувствами, которые будит в ней Мэтт? Такого с Констанс еще не бывало, и она с ужасом понимала, насколько стала уязвимой.
Может, поэтому ей теперь так страшно.
Этим вечером привычная прогулка не помогла: не удалось ни успокоиться, ни отвлечься от своих тревожных мыслей.
Констанс, пошарив в сумочке, отыскала ключи, открыла дверь и вошла.
Она буквально влюбилась в этот маленький домик с того момента, как впервые увидела его. Более чем скромные размеры почему-то вызывали у Констанс уютное чувство защищенности. Она с любовью выбирала мебель и украшала свое жилище симпатичными мелочами, потратив кучу времени на беготню по распродажам и различным магазинам, где тщательно подбирала каждый предмет интерьера.
Некоторые приобретения она отдала реставратору. Когда с них сняли десятки слоев краски, проступило чудесное старинное дерево. Каждый раз, проходя по холлу, Констанс любовалась маленьким дубовым столиком и висящим над ним старинным зеркалом с двумя светильниками по бокам: эти вещи девушка считала самой удачной покупкой. Вид собственного холла всегда поднимал ей настроение и возвращал бодрость духа.
Поднявшись в спальню, Констанс наспех приняла душ, отчаянно стараясь не обращать внимания на то, какой чувствительной вдруг показалась ей собственная кожа под струями воды. Только теперь Констанс осознала, что у нее шелковистая кожа, красивое тело с плавными изгибами, что это тело очень чувственное и может чутко реагировать на любое прикосновение.
Злясь на себя, что поддается глупому побуждению, Констанс решила провести в некотором роде небольшой эксперимент. Она стала думать о Мэтте, и в ту же секунду мышцы ее живота напряглись, соски затвердели, все тело наполнилось каким-то странным томлением, от которого по коже побежали мурашки.