– Вот уж не думал стать объектом таких шуток в этом возрасте, мне казалось, школьные годы позади? – поднял бровь Роберт.
– В маленьком городке школьные годы никогда не заканчиваются, – отбрила Эмма. – О Боже, да ты небось был старостой?
Его шея побагровела.
– Не помню, – он подмигнул мне, и я поняла, что Эмма попала в яблочко.
– Ладно, я помню, как ты расплакалась, когда не стала старшей ученицей, – сказала я Эмме, толкая ее бедром.
– О нет, об этом мы вспоминать не будем, – ответила она и, тряхнув волосами, удалилась.
– Она так здесь заправляет, как будто все-таки стала старшей ученицей, – признался Джон, забирая выпивку.
– Сколько заплатишь, чтобы я не признавалась, что ты это сказал?
Он показал мне язык, но все же поспешил удалиться, пока я его не сдала.
– Я даже рад, что не поддерживаю дружбу с одноклассниками, предпочитаю не вспоминать то время.
– А мне нравится, что мы с друзьями знакомы вечность. Они знают меня, я знаю их – можно просто быть собой, – сказала я, и от этих слов что-то неприятно сжалось в груди.
Я отвернулась, желая, чтобы компания не расходилась.
– Звучит классно, – тихо ответил Роберт.
К нам подошел Адам.
– Когда я увижу твою новую работу, Роуз? Я бы хотел зайти и взглянуть, – сказал он так, будто заскочить ко мне и посмотреть картины было обычным для него делом. Хотя никогда раньше этого не случалось.
Может, у меня разыгралось воображение, но, по-моему, он стоял прямее, чем обычно, будто стараясь казаться выше, чем есть? Я увидела, как он взглянул на Роберта, пытаясь убедиться, что тот его слышал.
– Не на что смотреть, – оборвала его я, осматривая зал в поисках желающих сделать заказ.
– Почему? – Адам не понял, что это значило: "Я не хочу об этом говорить".
Я ощущала на себе взгляды обоих, и мне становилось жарко.
– Нет ничего готового, нечего показывать, – я оглянулась в надежде, что придет Эмма и спасет меня, но она была в другом конце зала с Джоном.
– Это никогда тебе не мешало, ты показывала мне и наполовину готовые вещи, – произнес Адам, хотя я и не припоминала ничего подобного. Но, может, это потому, что моя память вытесняла все, связанное с искусством. Я ухватилась за прилавок, чувствуя, что нетвердо стою на ногах. – Эй, не стоит делать из этого такую проблему, правда? – сказал он, втягивая в разговор Роберта. На секунду Роберт задержал взгляд на мне. – Полагаю, если ты так же талантлив, как Роуз, то сможешь показывать свои работы кому угодно и на каком угодно этапе.
– Ладно, быть может, мой талант уже исчерпал себя, – я потеряла самообладание, – ты ничего не знаешь о моей живописи.
– Я знаю, что она прекрасна, – ответил он раздражающе спокойно.
– Ничего ты не знаешь, – отрезала я. В комнате было слишком жарко. – Мне нужно на воздух. – Я оттолкнула Адама и поспешила к выходу.
На улице было темно, я вдыхала поднимающийся от моря бриз, а надо мной светили яркие звезды. Я обхватила себя руками и, глядя вверх, пыталась успокоить сердцебиение. Я понимала, что они ни в чем не виноваты. За спиной послышались шаги, я вздохнула, понимая, что повела себя грубо, но не знала, как избавиться от злости. Злости на них. Злости на себя. Злости на ту силу, что забрала у меня Лукаса и изменила все вокруг. Злости на Лукаса за то, что покинул меня. Я никогда не была вспыльчивой, но гнев будто вскипал под моей кожей, готовый взорваться из-за любой мелочи.
– Так статья не врет, у тебя правда сложности с тем, чтобы снова рисовать? – услышала я тихий голос Роберта. – Жаль, если так.
– Да что ты знаешь об этом? Ты только что приехал сюда, и тебе ничего обо мне не известно, ты сам сказал, что в тебе нет ничего творческого, – сказала я, не поворачиваясь, так как чувствовала, что готова разрыдаться.
– Я завидую твоему таланту и думаю, что ты могла бы достигнуть высот. Такой дар не должен пропадать зря. Я действительно только приехал, но это не значит, что я не прав.
Я крепче обхватила себя руками.
– Все не так просто. Я просто не могу писать, – выдавила я из себя, и мой голос смешался с ветром.
Он сделал шаг в мою сторону.
– Почему?
– Просто не могу.
– А ты пробовала?
– Да, – и, задумавшись: – нет.
– Но почему?
Я стерла слезы со щеки. Почему? Сердце не переставало глухо биться в груди.
– Мне страшно, – прошептала я. Меня пугала сама мысль о том, чтобы выплеснуть свои чувства на холст. То, что могло выйти наружу, вызывало ужас, как и то, что, начав, я просто не смогу остановиться. Что я смогу написать без него? Я не хотела знать.
Без него не получалось ничего.
– Я стал юристом потому, что мой отец был юристом, – сказал Роберт, – он всегда ждал, что я буду продолжать семейный бизнес. Даже открыл представительство, предполагая, что я его возглавлю. Мне было страшно даже представить, что я буду заниматься чем-то другим. А однажды, это было в понедельник утром, я вдруг поймал себя на мысли, что не знаю, как я попал в ту жизнь, которой живу. Потому я и приехал сюда. Чтобы выяснить.
– Ты не спросил, чего я боюсь, – я развернулась.
– Все чего-нибудь боятся. Тебе просто нужно понять, какой именно страх ты должна преодолеть, чтобы рисовать снова.
– Послушать тебя, так все очень просто.
– Совсем не просто. Ничего не дается просто, Роуз. Я хорошо это знаю. – Внезапно он замолчал и покачал головой. – Но я вижу, что ты наделена даром, и хочу, чтобы ты его проявила. Знаю, что и ты не хочешь. Ты не злилась бы так, не выходила бы из себя, если бы тебе было безразлично.
Он вернулся в бар, из-за открытой двери прорвалась вспышка света и шума и тут же погасла. Я постояла на улице еще минут десять, думая о его словах, пока не почувствовала, что моя голова сейчас взорвется.
Позже, проходя мимо мастерской, я замерла. Прежде чем мне удалось отговорить себя от этого, я открыла дверь и тут же, оставив ее наполовину открытой, поспешила в спальню. В постели мне стало немного лучше, и я снова задумалась о том, что сказал Роберт.
Что пугало меня больше всего? Рисовать или не делать этого? Ответа не было, но открытая дверь напоминала о необходимости найти его поскорее.
Глава 6
Утро субботы, дня ярмарки, выдалось светлым и ярким. Я рано поднялась и, когда солнце только показалось, уже пила черный кофе за кухонным столом, стараясь держать нервы в узде. Мне пришла в голову идея прогуляться, чтобы очистить мысли, прежде чем Эмма и Джон приедут, чтобы отвезти картины. Натянув джинсы и толстовку, я направилась к пляжу.
По пути моему взгляду открылся ряд домов, один из которых мы делили с Лукасом. В нем жила молодая семья. По утрам, подобным этому, я скучала по жизни на пляже, здесь почти никого не бывало, кроме редких бегунов и собачников, и всегда можно было остаться наедине со своими мыслями. Дом в Толтинге был необходим мне, но воспоминания о прошлой жизни все еще были со мной.
Невозможно скучать, живя у моря, ведь оно то и дело меняется, напоминая, что ты – лишь крохотная шестеренка в огромной машине мира.
Природа всегда была моим вдохновением. Я писала ее на холсте, пытаясь передать, как солнце согревает лицо, пока ты идешь по песку и смотришь на то место, где море встречается с небом. Я снова шла по пути, по которому ходила множество раз.
В детстве я провела здесь очень много времени, бегая у моря, пока мама со смехом пыталась поймать меня, а в юности – с Лукасом, который хватал меня на руки и грозился бросить в воду, пока я не отвлекала его поцелуем. Это место хранило столько следов любимых мною людей, что было странно, что их призраки не появлялись передо мной. Хотя это было и не обязательно – они в моем сердце навсегда.
День без них не предвещал ничего хорошего. Уход мамы разбил мне сердце, но пока был Лукас, я все еще чувствовала, что у меня есть семья. Теперь я встречала будущее в полном одиночестве. И мне нужно было сделать шаг к принятию этого факта – впервые участвовать в ярмарке без них. Я надеялась, мне хватит сил пережить этот день.
Я уселась на песок, скрестив ноги, и несколько минут смотрела на восход в чистом голубом небе, подставляя лицо теплу солнца. Я стала проводить здесь больше времени. Раньше я просто пробегала мимо по пути домой, но сейчас, когда я живу в другом месте, я стараюсь насладиться пляжем сполна. Горе имеет обратную сторону – начинаешь ценить то хорошее, что осталось в твоей жизни. Я зарылась рукой в песок, пропуская его сквозь пальцы. Песок был прохладен и реален.
Я реальна.
– Прекрасное утро.
Голос ворвался в мои раздумья. Я подняла голову и увидела Роберта, идущего ко мне по песку.
Я вспомнила нашу последнюю встречу и поежилась.
– Ты рано проснулся.
– Хотел прогуляться перед завтраком. Мик пытается кормить меня пять раз в день.
– В этом городе любят кормить, – ответила я, мечтая быть такой же умиротворенной, как он. Я заметила, что он одет сегодня более свободно – в рубашку-поло и джинсы, а на волосах меньше геля. Туфли он держал в руках, стоя босыми ногами на песке, и эта расслабленная небрежность была ему к лицу.
– Особенно если думают, что ты не ешь достаточно, я полагаю, – сказал он, окинув меня быстрым взглядом. Мне показалось, что он видит гораздо больше, чем мне бы хотелось, и я почувствовала себя неловко. – Но я совсем не возражаю, обычно я не готовлю ничего сложнее фасоли на тостах. Типичный холостяк, – он усмехнулся, но было видно, что это далось ему непросто, – он стыдился того, что сказал.
– А ты почему так рано?
– Наверное, чтобы побыть немного в тишине перед сегодняшним сумасшествием, – я заметила, что покручиваю свои кольца – привычка, помогающая привести в порядок нервы. Он взглянул на мою руку в песке: кольца – подаренное в честь помолвки и обручальное – блестели на утреннем солнце. – Я была слишком эмоциональной у Джо, просто….
– Ты не можешь писать без него?
Я в изумлении уставилась на Роберта и покачала головой.
– Статья – полный бред, правда. Они перекрутили слова Джо, – самообладание ненадолго покинуло меня, я вздохнула и продолжила: – то есть мне и правда пришлось нелегко, но дело не только в скорби. Я чувствую, что должна заниматься чем-то другим, чем-то большим. Кажется, я несу бессмыслицу. Хотя сейчас я и вправду не нахожу ни в чем смысла. Просто кажется, что передо мной огромная… стена.
– Тебя можно понять. Ты пережила… трагедию. И сейчас ищешь способ не просто жить с этим, но по-настоящему справиться, наверное. Чтобы сломать эту стену, нужно снова обрести вдохновение, я думаю, – мягко сказал Роберт.
Хотела бы я, чтобы все было так просто.
– Ты знаешь, это хорошо, что я встретил тебя. В котором часу мне нужно попасть на ярмарку, чтобы заполучить все твои картины? – Он явно пытался сгладить впечатление от нашей внезапно мрачной беседы, и я испытала облегчение. Довольно сложно было говорить об этом с близкими, и уж тем более с тем, кто никогда не знал Лукаса.
– Ярмарка начинается в одиннадцать, но я сомневаюсь, что у моего стенда будет толпа, так что ты в любом случае успеешь.
– Я бы не был так уверен.
Я взглянула на него украдкой, встававшее над его головой солнце ослепило меня.
– Тебе и правда нравится моя живопись?
Роберт кивнул.
– Я докажу это сегодня. – Он развернулся в сторону гостиницы. – До встречи, Роуз, – сказал он, сделав акцент на моем имени.
Он шел по пляжу, оставляя следы на песке и покачивая туфлями в руке. Я наблюдала за ним и думала, зачем такому парню проводить целое лето в нашем городке. Он говорил, что ведет холостяцкую жизнь, такой выбор места отдыха казался мне странным для одинокого мужчины. К тому же у него явно были деньги, не лучше ли найти более экзотическое место?
Я достала наушники из сумки и подключила их к айфону. Мне было необходимо заставить мир замолчать еще на несколько часов, и ничто не решало эту задачу лучше, чем музыка. Включив любимый плейлист, я подперла руками щеки и взглянула на море. Кэрри Андервуд зазвучала в наушниках.
Мир вокруг превратился в фон, и когда я наконец заметила, что солнце уже высоко, то посмотрела на часы – пора было выдвигаться в город.
– Роуз! – голос прервал музыку, я повернулась и нахмурилась, увидев бегущего ко мне Адама.
Все то время, что он работает в баре на каникулах, Эмма не перестает повторять, что он влюблен в меня. Лукас не отставал от нее, спрашивая, собираюсь ли я бросить его ради молодого любовника. Поначалу я не воспринимала шутки всерьез, но позже даже мне пришлось признать, что я нравлюсь ему, и я не представляла, как с этим быть. Несмотря на то что утро выдалось прохладным, он был в шортах, что выдавало в нем коренного жителя Толтинга – любая погода нам нипочем. Его лицо расплылось в улыбке, когда он увидел меня, а я слегка приподняла руку в приветственном жесте, продолжая идти в надежде, что он просто пробежит мимо. Но, конечно, он замедлил шаг рядом со мной. С досадой я вытащила из ушей наушники, которые, как мне казалось, красноречиво указывали на мое нежелание разговаривать. Но, очевидно, до него не дошло.
– Итак, сегодня ярмарка… – начал было он, одергивая край белой футболки. Я ждала продолжения фразы. – Ну, мне интересно, не хочешь ли ты пойти на вечернюю… ну… часть вместе? – он пнул ногой песок и отвел взгляд. Его вопрос завис в воздухе где-то между нами.
Боже. На секунду меня охватила паника. Я не хочу со всем этим разбираться. Когда встречаешься с кем-то с четырнадцати лет, ты не ходишь на первые свидания и никого не отшиваешь. Я почувствовала, как вспотели ладони.
– Адам, я иду, чтобы продать картины, могу и не успеть на выступление группы. Я не знаю…
– Но, если успеешь, пойдешь туда со мной? – нетерпеливо спросил он.
Я остановилась и с трудом произнесла:
– Я не могу.
– Ох. Прости. Это… слишком рано? – тихо спросил он, поворачиваясь ко мне лицом.
Рано? А как узнать, когда не рано? Что я знала точно, так это то, что это неправильно. Не с ним и не сейчас.
Адам выглядел не менее растерянным, чем я.
– Думаешь, я слишком молод для тебя?
– Нет… да, – я сжала руки в кулаки, желая провалиться под землю, – прости.
– Я просто подумал…
– Пожалуйста! Я просто не готова ко всему этому, – оборвала я, теряя терпение и не понимая, почему мне нужно оправдываться, – извини, мне нужно идти.
Я резко развернулась и направилась к городу, стараясь увеличить дистанцию между нами как можно быстрее.
Я спешила домой, мои щеки горели. Я никогда не выказывала никакого интереса к нему, почему он решил, что я хочу идти с ним на свидание?
Наконец войдя к себе, я подумала: а что сказал бы Лукас об этом случае? Я представляла, как он сказал бы: "Я польщен тем, что другие парни оценивают по достоинству, насколько моя девушка прекрасна". Но я не была польщена, я не чувствовала ничего, кроме неловкости и раздражения. Пытаясь отогнать эти ощущения, я поднялась наверх, чтобы принять душ и собраться.
Когда спустя час Джо и Джон приехали на арендованном фургоне, переживания о ярмарке вытеснили мысли об Адаме. Я надела балетки, джинсы, рубашку и повязала на шею украшенный бабочками шарф, который Лукас купил мне пару лет назад, – мой любимый аксессуар. Я надеялась, что он принесет мне удачу.
– Да не переживай ты так, – отозвался Джо, погружая картину в фургон, – один покупатель у тебя точно есть, помни это.
– Они же прекрасны, – заверил меня Джон, глядя на полотно у двери. Я глубоко вдохнула и вышла из дома, который теперь, когда работы вынесли, выглядел пустым.
Голубое небо было спокойно и наполнено солнечным светом, а пустырь был похож на пчелиный улей, когда мы проезжали мимо к моей палатке. Эмма уже ждала нас, пока мы выгружали картины из фургона на стенды, она приготовила по пластиковой чашке кофе для каждого.
– Как ты дошла сюда по траве в такой обуви? – спросила я, указывая на ее десятисантиметровые каблуки.
– Я не раскрываю своих секретов, – ответила она.
– Я привез ее, – подсказал Джон, заработав уничтожающий взгляд. Я рассмеялась от радости, что они здесь, со мной, и не позволяют мне паниковать.
Я расставила картины в порядке, в котором они были написаны. В углу каждой была моя маленькая подпись и небольшой ценник на раме. Я так и не заставила себя поднять цены, хотя Эмма настаивала. Я никогда не занималась живописью ради денег, и в этом смысле ничего не изменилось.
– Ну, что думаете? – с этим вопросом я присоединилась к троице у входа в палатку.
– Выглядят роскошно, – обнимая меня, ответил Джо, – и все будут раскуплены, я уверен.
– Да, они просто идеальны, – согласилась Эмма, – к тому же цены, как всегда, слишком низкие, – она взяла Джона за руку. – Прийти сюда было правильным решением.
Джон повернулся ко мне:
– Лукас гордился бы тобой.
К горлу подкатил комок. Солнце нагрело мою шею, ветерок шевелил складки шарфа, я закрыла глаза и на секунду представила, что он здесь, с нами. Он и правда гордился бы, Джон прав. Мне нравилась мысль, что он смотрит на нас сверху. "У тебя получится, детка" – я как будто слышала его шепот. Он никогда не сомневался в моем таланте.
И я была готова доказать, что он не ошибался.
Глава 7
Вскоре началась ярмарка. Поле было забито палатками и киосками, некоторые продавали местные безделушки и ювелирные изделия, другие – игры для детей. За кулисами музыкальная группа готовилась к выходу на сцену. Запах еды начинал заполнять все вокруг – жарился лук и стрелял попкорн. Происходящее просто атаковало органы чувств, а поле даже отдаленно не напоминало просторный зеленый пустырь, которым являлось в любой другой день года.
Люди были повсюду. Жители всех близлежащих городков собрались здесь. Я заметила Мика и Джоан, ведущих по траве группу людей, которые, без сомнения, были гостями гостиницы "Толтинг". Сегодня им не избежать посещения ярмарки.
В центре я мельком увидела Роберта, на котором были светлые брюки и рубашка поло, рэй-баны закрывали его глаза, руки уже загорели на солнце. Он что-то сказал Мику и покинул группу, направившись к моей палатке. Эмма подошла ко мне и тихонько присвистнула, глядя, как он приближается. Я покачала головой и через плечо сказала Джону, что сегодня у него появился соперник.
– Я пришел, как только нам разрешили, – сказал Роберт, подходя ближе.
– Вау, все уже в самом разгаре.
– Главное событие года по нашим меркам, – пошутила Эмма.
– Кажется, я уже был здесь раньше. Мы приезжали с семьей, когда я был маленьким, – произнес он, взглянул на меня и улыбнулся.
– Я думала, ты из тех, кто проводит каникулы на Карибах, – сказала Эмма.
– Пожалуй, так и было, но, знаешь, тут мне нравится больше.
– Неужели? – спросила я.
Для нас это место было домом, но поверить в то, что кто-то с жизнью как у Роберта привяжется к городку столь сильно, было непросто. Хотя при взгляде на его блестящую на солнце кожу и спокойную улыбку казалось, что, возможно, это место ему подойдет. Толтинг очень размеренный, и порой это именно это и нужно человеку. Я понимала, что совсем не такой ритм принят в адвокатской конторе. И, наверное, это именно то, что он искал этим летом.