- Я хотела получше рассмотреть тебя. Я так по тебе соскучилась.
- Ммм… - промычал он, соглашаясь. Даже если это не так, а это наверняка не так, не важно, подумал Роже. - Так я поем сегодня у тебя или мы куда-нибудь съездим?
Элен ухватилась за его предложение, глаза ее снова заблестели.
- Как хорошо ты придумал! Ну конечно, мы поедем. Я хочу съесть бифштекс с кровью.
Роже вздрогнул и отвел глаза от обивки кресла. В свете хрустальной люстры она на самом деле была натурального цвета крови.
- Скоро должен произойти заключительный акт захватывающего спектакля, - говорила Элен, открывая косметичку.
- Он называется "Погребение брата"? - Роже усмехнулся. - Ты уже придумала надгробие?
- Нет, я закажу его, - в тон ему отозвалась она.
- Только за очень большие деньги. Кажется, это уже заказ номер два? Я ничего не перепутал?
- У тебя хорошая память. Но ты ленив, мой мальчик. Ты даже не приступил к исполнению первого заказа.
Роже засмеялся.
- Я не работаю в кредит. Официальный заказ на памятник Полю Гарнье не поступал.
- Потому что он не оставил мне денег на заказ. Он лишь высказал пожелание, чтобы ты изваял ему памятник. Вот я и стараюсь вернуть его деньги, чтобы осуществить его последнее желание.
- А благотворительностью ты, конечно, не занимаешься.
- Я подумаю об этом. Как только закончу нынешнее дело.
- Но тогда ты поставишь памятник Полю на деньги своего брата?
- Ты совершенно не прав. - Элен уже сидела перед зеркалом и водила по полным губам остроконечной помадой. - Я просто все события верну на один виток назад. Виноградник Поля мой брат вынужден будет продать мне, чтобы выкрутиться из истории, в которую попадет с текилой.
- В которую ты его вкрутила, - уточнил Роже. - Ты опасная женщина. - Он пристально оглядел ее с головы до ног. Такое щедрое тело… Обычно оно обещает щедрую, нежную душу.
- Нет, милый. В щедром теле щедрый ум!
- Однако!
- Посуди сам, разве я не умна? Я смогла убедить тебя, известного упрямца… помочь мне сплести интригу! - Она засмеялась. Потом, взглянув на лицо Роже и заметив совсем не то, что собиралась, поспешила добавить: - Прости, я иногда люблю пошутить, но, если серьезно, ты мне здорово помог со своей натурщицей.
Роже молча наблюдал за Элен. Сейчас она надевала свою "сто сорок седьмую накидку" - так он обычно подсмеивался над ее пристрастием к бесформенным нарядам.
- Ты мы едем? - Элен выпрямилась и, гордо вскинув голову, взглянула на Роже.
Глава семнадцатая
Голова, разбитая вдребезги
Рик открыл глаза и снова закрыл. Веки были тяжелыми, будто из свинца. Сердце бешено билось, во рту стоял горький вкус, словно вся желчь, которая накопилась в организме, поднялась и сосредоточилась во рту.
Что со мной такое? - ворочался в голове вопрос. Где я?
Солнце пробивалось сквозь розовые занавески в желтый цветочек, оно давило на глаза, выжимая слезы. Рик тихо лежал, прислушиваясь и пытаясь по звукам, доносившимся откуда-то снизу, понять хоть что-то. Кровь пульсировала в ушах, мешала слушать. Потом в этот мучительный ритм вторглись голоса.
Рик провел рукой по груди, его глаза широко открылись. Он попытался повернуть голову, но она, как чугунная гиря, откатилась обратно, в ямку на подушке. Тогда он скосил глаза и увидел, что лежит на кровати с железной спинкой. Он в рубашке. Рик провел рукой по животу, потом ниже. Он в джинсах. Потом попробовал пошевелить пальцами на ногах. И без ботинок.
Взрывы смеха и звон стекла долетели снизу. Память понемногу возвращалась к Рику.
Рамона!
Он дернулся, чтобы сесть в постели. Но голова всем своим весом тянула вниз, ему казалось, она сидит не на шее, а на железном штыре и кто-то забивает его все глубже. Он снова упал на подушку.
- Рамона! - простонал Рик, напрягая голос.
Он сразу почувствовал, как сильно дерет горло. Рик открыл рот, потому что язык распух и не помещался во рту. Ответом на его стон был новый взрыв хохота и, следом, громкий голос, быстро-быстро произносящий что-то на чужом языке.
Рику показалось, что подушка, на которой лежит его голова, набита камнями. А сам он провалился в черную глубокую пещеру. Может быть, явилась ему слабая мысль, это вовсе даже не пещера, а настоящий ад. А звон, который он слышит, означает одно: кто-то колотит молотком по чугунным сковородкам…
Мобильник звонил и звонил, но в сумеречном сознании Рика он трансформировался в новые звуки ада - это веселые обитатели преисподней возвещали о появлении новичка-свежачка…
Стэйси опустила мобильник на колени, чувствуя, как от нетерпения на лбу выступили капельки пота.
Этого еще не хватало! Она испортит себе весь макияж. Рик не отвечает? Значит, не может. Он поехал не гулять, он поехал в Мексику зарабатывать деньги. Роже обещал так много…
- Стэйси, - сказал он, когда очередной сеанс закончился и она встала со стула, потягиваясь и разминая затекшее тело. - Узнай, как у брата дела. Ему пора уже вернуться с победой.
- Он вернется, - уверенно пообещала Стэйси, одергивая коротенькую юбку. - Думаю, все идет, как надо. Он уже ездил в Мексику.
- Думать - не главное твое занятие, - фыркнул Роже, окидывая ее взглядом. - Тебя просили не об этом.
Так что она скажет папаше Роже, который сейчас в другой комнате упаковывает свои работы для очень престижной выставки? Кстати, там будет и ее очередная головка. Папаша Роже говорит, она наверняка уйдет одной из первых. Что ж, самодовольно подумала Стэйси, я останусь в веках юной и прекрасной. Что может быть приятнее?
Стэйси огляделась. Гостиная, в которой она сейчас сидела, была такой, о которой она мечтала. Стэйси почувствовала укол в сердце.
Конечно, замечательно остаться в веках в виде нескольких мраморных головок, но, если у тебя, допустим, богатый дом, а стало быть, и деньги, ты останешься в мраморе даже во весь рост. Нет ничего проще - пиши завещание, и твое изваяние будет установлено на могиле. Например, как у певицы Далиды на монмартрском кладбище. Она стоит там вся золотая.
Но куда провалился Рик? Она почувствовала, как задрожали пальцы от волнения. Стэйси снова принялась тыкать пальцами в телефонные кнопки. Отзовись же, черт тебя побери!
- И как? - услышала она голос папаши Роже.
- Я… я сейчас, - заторопилась Стэйси.
- Поспеши, он должен вернуться сегодня. Иначе… - Роже пожал плечами. - Иначе ни ты, ни он ничего не получите.
Роже вышел, снова оставив Стэйси одну. Ему надо упаковать еще два ящика, и тоже сегодня. Потому что завтра в центре Помпиду открывается салон.
Элен достала его, и это Роже начинало надоедать. Черт побери, у него своих дел хватает! Да, он согласился быть диспетчером в ее интриге. Но не более того. Он говорил ей: не спеши с газетой. Сперва получи текилу, а уж потом поливай ее грязью и вместе с ней и брата, если ты никак не можешь без этого обойтись. В конце концов, у каждого свой бизнес, каждый ведет его по-своему.
А теперь? Вдруг что-то случилось? Мексика - то еще местечко. Сам бы он туда ни ногой.
Элен жаждет скандала, думал Роже, оборачивая мягкой тканью очередную головку Стэйси. Ему казалось, что любой скандал, судебное разбирательство подпитывает Элен, придает ей сил. Может быть, тем самым она жаждет выделиться из своей толпы, которую она называет "своим кругом"?
Зазвонил телефон, Роже вынул трубку из кармана рабочей куртки и поднес к уху.
- Ну что? - услышал он задыхающийся голос Элен.
- Пока тишина.
- То есть как? - Голос Элен зазвенел от ярости. - Мне не нужна тишина! Скандал уже запущен! Его нужно довести до апогея! Газета сверстана, они только ждут сигнала от меня!
- Ну так дай сигнал, - равнодушно посоветовал Роже.
- Но я могу его дать только тогда, когда текила будет там, где она должна быть! На полках калифорнийских магазинов!
На Роже внезапно навалилась тоска. Плечо, которым он прижимал трубку, само собой опустилось, и трубка готова была ускользнуть вместе с голосом Элен.
Но, к несчастью, ускользнула не трубка, а мраморная головка, которую он неловко держал в руках. Она упала на металлический резец и раскололась. Роже в ярости отшвырнул трубку в дальний угол мастерской, голос Элен надрывался, требуя ответа, а Роже он казался похожим на собачий лай.
- Да пошла ты к дьяволу, ведьма!
Он стоял и смотрел на разбитую вещь, над которой трудился долго и вдохновенно. Медленно, осторожно, в голове зрела мысль - а не знак ли это ему? Похоже, то, что он воспринимал как игру, как любопытный поворот в жизни, может разбить его собственную жизнь вдребезги. Она разлетится, как эта вещица, которую он так любил.
Элен. Роже повел плечами. Из-за нее разбилась его вещь. Вот-вот разобьется жизнь ее брата, она сейчас на очереди. Так может быть, Элен Гарнье разбивает все, к чему прикасается? Какая страшная женщина! А он намерен соединиться с ней?
- Идиот! Самый последний дурак на свете! - Роже выкрикивал все гадкие слова, которые знал, а знал он их предостаточно, и каждое адресовал себе.
Стэйси влетела к нему и замерла.
Она увидела, что случилось.
- Роже! - выдохнула она. - О, Роже, как мне жаль!
Он резко повернулся к ней. Потом внезапно на его лице появилось что-то похожее на улыбку.
- А мне - нет! Я рад! Я просто до смерти рад!
Стэйси похолодела. Она не сомневалась, что скульптор тронулся умом от потрясения.
- Конечно, ты думаешь, я спятил.
- Но…
- Сейчас ты должна сделать одно дело.
У Стэйси отлегло от сердца.
- Роже, все, что угодно!
- Я напишу записку, а ты отвезешь ее одному своему знакомому. - Он внимательно посмотрел на нее и уточнил: - Очень близкому.
Сердце Стэйси забилось в тревожном ожидании, она кивнула. Роже подошел к столу, открыл блокнот.
- Ты не хочешь послать ее по электронной почте? - робко спросила она.
- Не хочу.
- Хорошо. - Стэйси ждала.
- На улицу Оффенбаха. Возьмешь мою машину.
Он быстро написал, сложил листок и отдал Стэйси.
- Он… там?
- Да.
Роже знал, что Гай Гарнье дома, об этом ему сообщила Элен, которая приставила человека следить за братом.
Глава восемнадцатая
Прыжок через карьер
- Последняя? Погоди, не выливай, - остановила мужчину Рамона. - Ее надо спрятать.
- Сама спрячешь? Или мне закопать?
- Закопай.
Мужчина взял бутылку, положил ее в ящик и опустил в ямку, которую быстро выкопал неподалеку от карьера.
- Вот и похоронили. - Он отрывисто засмеялся, и в тишине ночи этот звук был похож на треск недавно сломавшегося черенка лопаты.
- Я думаю, мы скоро за ней вернемся, - сказала Рамона.
Мужчина кивнул.
Они трудились уже несколько часов подряд, и теперь, когда дело почти закончено, Рамона испытывала искреннее расположение к этому немолодому мексиканцу. Она и предположить не могла, что ей так повезет. Не иначе, это Фрэнк помогает ей с небес.
Когда прошлой ночью Рамона подогнала грузовик к воротам, не выпуская из руки револьвер и готовая на все, она никак не ожидала такого приема.
Двери проходной распахнулись, на порог вышел мужчина и уставился на нее.
- О Господь Всемогущий… - прошептал он. - Как бы я хотел услышать от Тебя, что в кабине сидит Фрэнк Сталлер.
Рамона опешила, всматриваясь в лицо мужчины, освещенное слабым светом уличного фонаря.
- К сожалению, Фрэнк нас покинул.
Голос Рамоны дрожал от возбуждения, но мужчина счел, что это из-за печали по Фрэнку.
- Я знаю, дорогая. Я знаю. Входи. Ты - Рамона, его внучка. Я узнал тебя, хотя ты здорово выросла.
Рамона улыбнулась, все еще не веря в свою удачу.
- Да, если можно так сказать, выросла. А вы… - Она свела темные брови на переносице, пытаясь вспомнить его. Ну конечно! Тот самый мужчина, который в ресторане Фрэнка угощал ее пульке, а потом… - Но как вы оказались здесь? Вы ведь жили в совсем другой деревне!
- Не спрашивай, как я не спрашиваю тебя, что ты тут делаешь ночью. Многие знания - многие печали, - философски изрек мужчина.
- Не буду спрашивать вас, но сама расскажу.
Рамона рассказывала и испытывала облегчение, она освобождалась от тяжкого груза, который придавил ее и который она больше не в силах нести одна. Сама от себя не ожидая, она рассказала и о том, как заблудилась в своей жизни. Она смотрела на почти незнакомого пожилого мужчину и видела своего деда. Мужчина слушал ее так, как слушал бы Фрэнк. Он смотрел ей в лицо, и по глазам его было ясно: он все понимает. Он ничему не удивляется. Он поможет ей всем, чем только сможет.
- Поэтому я здесь, - закончила Рамона.
- Выходит, ты знаешь, кто старается свалить твоего мужа?
- Да. Но у меня нет доказательств.
- Что ж, даже слабый ветерок над агавой оставляет свой след. - Он хмыкнул. - Ну что ж, пойдем посмотрим…
Он вынул первый ящик из тех, которые ей загрузили в деревне, внимательно изучал этикетку. Потом принялся вынимать ящик за ящиком. Затем он прошел на склад, где стояли уже приготовленные к погрузке ящики с настоящей текилой.
- Ясное дело! - Он вздохнул. - Я тебе говорил, ничего не бывает без следа. - И, довольно ухмыляясь, потыкал пальцем сначала в одну этикетку, потом в другую.
Рамона увидел то, что заметила на образцах этикеток среди бумаг Рика.
- Поставь, так будет легче, - посоветовал ее помощник. - Разве это не прямые доказательства? Сестра твоего мужа даже не потрудилась как следует замести следы. Лихая женщина. - Он покачал головой, под широкими полями соломенной шляпы насмешливо блеснули темные глаза. - Значит, как ты хочешь поступить?
- Вылить подделку и залить вместо нее настоящую текилу.
Мужчина поднял брови.
- Ты так думаешь? - Он помолчал, вникая в ход ее мыслей. Потом тихо засмеялся. - Ты очень достойный противник. Осторожный. Мужчина не придумал бы такого. Он залил бы в ее бутылки дрянь. А в свои - хорошую.
Рамона засмеялась.
- Я сначала так и думала. Но потом… - Она вздохнула. - Нет никакой гарантии, что я благополучно довезу все это до Сакраменто. А если довезет кто-то другой… ну вы сами понимаете. Поэтому я не хочу, чтобы в моей машине вообще оказалась подделка.
- Правду говорят, если женщине Господь отвалил ума, то она придумает то, до чего мужчине не додуматься. - Глаза мужчины озорно блеснули. - Фрэнк тебя похвалил бы. Он всегда считал, что не надо умножать зло, его надо уничтожать.
- Да, он говорил мне, каждая вещь, каждый предмет в этом мире, даже неодушевленный, ведет себя так, как ему положено. Как он задуман. Поэтому зло нужно уничтожать.
- Сейчас мы этим и займемся! - скомандовал он. - Поехали.
- А вы можете оставить свой пост?
- Ну конечно. Я здесь только потому, что мне не спится ночами. В общем-то, это все мое. - Мужчина улыбнулся. - Никто чужой в мои владения носа не сунет. Все давно поделено. Никто чужой еще не сваливался на мою голову, а я тут уже десять лет. Ты первая. - Он улыбнулся еще шире. - Но ты не чужая, ты своя.
- Эрни! - Рамона наконец вспомнила его имя. - Почему вы здесь? Почему не там?
- Потому же, почему ты здесь, не там, - хмыкнул он. - Внук Фрэнка от первого брака с тех пор, как взял дело в свои руки, гонит реки поддельного мескаля. Он продает его как мескаль и как текилу. Он богатеет с каждым днем и не собирается сворачивать с этого пути. Европейцы сходит с ума по текиле. Он торопится, потому что мода может измениться. А я не хочу гнать отраву.
Они ехали в ночь, туда, где зиял карьер, в который сбрасывали отходы от производства текилы. Как и рассчитала Рамона, им пришлось до самого рассвета выливать "пойло". Содержимое из одной бутылки - она заметила по часам - выливалось за сорок пять секунд. А бутылок было полгрузовика. Потом они "похоронили" последнюю поддельную - как образец, на всякий случай.
Когда они вернулись, Эрни вызвал мастера, который заполнил освободившиеся бутылки настоящей текилой из громадной бочки, закупорил их, как положено.
Рамона щедро расплатилась с мужчинами и пообещала:
- Думаю, теперь мы с мужем станем вашими постоянными партнерами. А как вы посмотрите на то, если мы вложим деньги в расширение производства? Подумайте. Мы поговорим, как только разберемся с этой историей…
Эрни кивнул.
- Мы подумаем. - Потом добавил: - Рамона, я дам тебе сопровождающего.
Она хотела возразить, сказать, что у нее при себе "барракуда", бельгийский револьвер, который ей подарил Фрэнк, но передумала. Она должна, она просто обязана, благополучно добраться до… Гая.
Сейчас больше всего на свете ей хотелось увидеть мужа.
Это была самая настоящая правда. Рамоне хотелось броситься к нему, прижаться, закрыть глаза и почувствовать, как его рука успокаивает, гладит по спине и шепчет слова, которые она так давно не разрешала ему шептать…
Рамона простилась с Эрни, уселась за руль и открыла дверцу со стороны пассажира. Из темноты вынырнул здоровяк, но опустился на сиденье рядом с ней с необычайной легкостью и грацией. На голове его красовалась черная бандана, на правой руке надета черная кожаная перчатка без пальцев, и Рамона почувствовала, как сердце подскочило к горлу: она знала - в этой перчатке кастет. Она уже открыла рот, чтобы сообщить, что и сама не без оружия, но удержалась - сейчас она не доверяла никому.
- Он, между прочим, немой от рождения, поэтому не станет досаждать тебе лишней болтовней.
Эрни помахал рукой, и телохранитель Рамоны ухмыльнулся. Может, он на самом деле немой, но точно не глухой.
Рамона смотрела на дорогу, она была узкой, слишком узкой, на ней не разъехаться. Но в этот предрассветный час вряд ли кому-то придет в голову кататься. Она изучила карту перед тем, как выехать, и, взглянув на пометки Рика, которые он оставил на карте, вспомнила о нем.
Интересно, он уже пришел в себя? Едва ли, то количество напитков, которое она влила в него, не позволит Рику стоять на ногах неделю. Фрэнк однажды рассказывал, как они напоили американского полицейского, который гнался за одним парнем от самого Сан-Франциско. Тот коп пребывал в прострации пять дней. А Рик - хлипкий юноша, ему понадобится больше времени.
Знал ли Рик до конца суть игры, в которую его вовлекли, пообещав много денег? Когда Рамона занималась на курсах по развитию интуиции, ее поразил один принцип, который они обсуждали. Функция разума и сердца - формулировать вопросы, функция интуиции - вести к ответам на них. Но, для того чтобы осознать, а потом освоить эти принципы, нужно потрудиться. Рик наверняка этим не озаботился за свои двадцать три года. Поэтому едва ли он понял все до конца. Он наверняка сосредоточился только на сумме, которую ему обещали.
Зато она озаботилась. Разумом и сердцем Рамона сформулировала главный вопрос: что она должна сделать, чтобы изменить свою жизнь? Чтобы выбраться из собственного кризиса. Этот кризис казался ей похожим на яму, в которую они с Эрни слили поддельную текилу и которой больше нет, ее не существует в природе, а стало быть, зло, которое она могла и должна была принести, уничтожено.