- Уверен, что это дружба с Финеасом Магуайром придала тебе такую дерзость. Не говоря уж о твоем рвении… - Он снова покачал головой. - Тебе нужно отправиться домой и хорошенько выспаться. У тебя синяки под глазами.
Лиззи не могла позволить Джейми смягчить ее, лишив праведного гнева своей запоздалой заботой. Она направила ствол ему в лоб.
- Лиззи, пожалуйста, опусти эту чертову штуковину вниз. Иначе отправишь меня на тот свет.
- Да разве не в этом состоял первоначальный план? Но если настаиваешь…
Она с улыбкой опустила оружие, нацелив его ему между ног.
Заметив, как его рука порывисто скользнула вниз, чтобы прикрыть пах, прежде чем он вновь расслабился, приняв характерную непринужденную позу, она испытала удовлетворение.
- Это не игрушки, Лиззи. Нам нужно поговорить. Но сейчас не время.
- О да, я так славно навеселилась, играя в тюремные игры.
- Лиззи. Мне очень жаль. Но прошу тебя, ступай домой. Уже очень поздно, а то простудишься от сырости и сляжешь.
- Мне уже не двенадцать, Джейми. Ты не можешь отправить меня домой, когда не хочешь играть.
- Я тоже уже не сын приходского священника, которого можно отчитать и прогнать с глаз долой как холопа. - В его голосе прозвучали нотки гнева, острого как бритва, прежде чем он успел его замаскировать. - Пожалуйста, это чертовски серьезно. И я не хочу, чтобы ты снова пострадала.
Она больше не позволит ему надуть ее. Как не позволит запугать. Возможно, он предатель. И уж точно лжец.
- В таком случае ты должен дать мне чертовски серьезное объяснение.
- Вы оба не станете возражать, - осторожно вставил Макалден, - если я избавлю себя от этих маленьких семейных разногласий?
- Нет, - прорычал Джейми.
- Да, - возразила Лиззи, - Оставайтесь там, где стоите.
- Иди, - приказал Джейми отрывисто.
Макалден подчинился и медленно направился к коттеджу.
- Я иду спать. Вы знаете, где меня найти.
Джейми проводил его глазами, прежде чем перевести на нее свой потемневший взгляд.
- Мы не можем разговаривать здесь.
Оглядевшись, он медленно последовал по тропинке за Макалленом, постоянно оборачиваясь через плечо, чтобы проверить, идет ли она следом.
Она шла, соблюдая безопасную дистанцию, держа дробовик перед собой, направив ствол ему в спину. Его ладонь сбоку то сжималась, то разжималась, что действовало на нервы. Но она продолжала осторожно следовать за ним через обнесенный стеной сад в длинную стеклянную оранжерею, сооруженную у дальней стены. Сквозь грязное стекло наклонных панелей крыши внутрь просачивался лунный свет.
Джейми прошел между рядами пустых столов и повернулся.
- Закрой дверь, чтобы нас не услышали.
- Здесь нет никого, кроме нас с тобой да гильдии отставных военных моряков, которых ты нанял, чтобы играть в контрабандистов.
Она присела на один из столов.
- Лиззи, - повторил Джейми спокойным строгим голосом, - я не контрабандист, и это не игра.
- Тогда что? - Не дождавшись ответа, она продолжила: - Сказать, как это выглядит, Джейми? Желая избавиться от меня, ты инсценировал свою смерть, чтобы играть в моем саду в свои игры. Мне бы не хотелось нарушать твой уют, Джейми, но ты на чужой территории. - Она указала стволом ружья на дверь. - Убирайся из моего имения.
- Оно не твое.
- О да, мое. Ты мертв! Чтобы вернуть его себе, тебе придется пойти в суд лорд-канцлера.
- Лиззи. - Он протянул к ней руку, но тут же уронил и замер в напряжении. - Мне не придется обращаться в суд. Я заранее предусмотрел все закавыки закона, прежде чем пойти на это.
Лиззи показалось, будто он ее ударил. Боль фантомного удара, рикошетом прокатив по ней, заставила ее вскочить на ноги.
- Как это приятно, - произнесла она оборвавшимся голосом, прозвучавшим совсем тихо, - узнать, что ты все предусмотрел, когда, планировал использовать и обмануть меня.
На скулах Марлоу проступили два алых пятна.
- Я тебя не обманывал, Лиззи. Хотя невольно причинил тебе много другого зла. И поэтому прошу меня простить. Но я тебя не обманывал. Я предложил тебе испытать судьбу. И ты ее испытала. Как и я. Я дал тебе контроль над всеми своими деньгами. Ты до сих пор ими владеешь. Я ничего не отменял.
- Но я не подписывалась на испытание судьбы в тюрьме и ожидание виселицы. Однако, не кривя душой, признаю, что деньги у меня есть. Ты и вправду ничего не отменял. Что вызывает у меня вопрос: почему? - Он промолчал, и она продолжила: - Не потому ли, что не можешь? Хм. Какой бы ни была причина, ты не скажешь, верно? Потому что не можешь. Как интересно.
- Лиззи. - Его голос сквозил сожалением. - Я знаю, что ты обижена и сердита. И имеешь на это полное право. Прости.
Он не имел права обрекать ее на такие страдания и от этого страдал Не меньше.
- Я не обижена. - Столь мелочным словом, как "обида", невозможно было определить то, что он сделал ей и какие чувства вызвал. И все еще вызывал. - Я вне себя от бешенства, - выплеснула она в него всю свою ярость и боль.
Такой разозленной она себя не чувствовала, даже когда ее бросили за решетку. Тогда по крайней мере она думала, что произошла ошибка. Ни на секунду в этом не сомневалась. Теперь знала, что ошибка действительно была, се собственная: она ему доверяла.
Но с нее хватит.
Горечь и неукротимый гнев все еще пылали в ее груди. И она не могла их больше сдерживать.
- Ты бросил меня там умирать, ждать смерти!
Слезы, которые изо всех сил скрывала, кислотой жгли ей горло.
- Перестань, Лиззи, прошу. - Он коснулся ее руки. - Разве я мог? Я не бездействовал. Я прислал тебе помощь.
Она оттолкнула его руку.
- Какую помощь? Единственное, что помогло мне вырваться из этого ада, была решительность матушки, которая вопреки неодобрению отца наняла достойного солиситора и адвоката.
Он сунул руки в карманы.
- Я знаю. Она чудо, твоя мама. Лорд де Хэвиленд был превосходен. Но леди Теодора действовала не одна. Тебя никогда не оставляли в одиночестве.
- Я никогда в жизни не была более одинокой. И намерена продолжать в том же духе. Так что выметайся вон из моего дома со своими долбаными предателями-контрабандистами, пока у тебя есть шанс.
- Бог мой, - он ущипнул себя за переносицу, - что за выражение! Я придушу Магуайра. Это он обогатил тебя столь ярким языком.
- Лучше сядь у его ног и послушай его совета. Магуайр знает о делах южного побережья лучше вас обоих, сосунков. Вам не узнать и десятой части того, что известно ему.
Марлоу непроизвольно придвинулся к ней на шаг.
- Что ты знаешь, Лиззи?
Она тоже сделала шаг ему навстречу.
- А что знаешь ты, Джейми?
Его глаза, зеркало его совести, скользнули в сторону. Если что и знал, то не скажет. Значит, не доверяет.
Ублюдок.
Но она раскроет все секреты Гласс-Коттеджа. Завтра, когда с Магуайром исследует пещеру и проверит, не соединена ли она подземными коридорами с домом.
Между ней и Марлоу воцарилась яростная тишина, от которой мороз пробирал по коже, пока Джейми не нарушил ее, тяжело вздохнув.
- Мне знаком этот твой взгляд, Лиззи. Бога ради, пожалуйста, не лезь туда. Предоставь мне этим заниматься.
- Заниматься чем? Контрабандистами? Имением? Ты не можешь. Тебя нет в живых.
- Послушай меня! - простонал он, придвинувшись ближе. Она видела его напряжение, чувствовала, как оно исходит горячими волнами от его тела. - Мы полны решимости… я полон решимости одержать здесь победу. Ты меня понимаешь? Ради собственного благополучия убери ружье и делай так, как тебе говорят.
Джейми долго смотрел ей в лицо, исследуя его своими светлыми пронзительными глазами. Ощущая это почти как физическое прикосновение, Лиззи отвела взгляд. Черт бы его подрал. Но она не расслабится. Не поддастся его чертовым глазам.
- Нет, - упорствовала Лиззи. - А как же твои планы, ради которых ты с готовностью пожертвовал мной и моей свободой? Так вот, катись вместе с ними ко всем чертям. Единственное, что меня волнует, - это твоя жизнь и смерть. Но уверена, ты догадываешься, что я выбираю.
- Черт подери, Лиззи. - С убийственным презрением к оружию он схватил ствол и вырвал его из ее рук. - Почему ты не даешь мне уберечь тебя от беды? Может, твой излишне попечительствующий отец со своим аристократическим пониманием того, что хорошо не особенно, что нехорошо для его дочери, и мог заставить меня выбрать мою карьеру, но это моя карьера, и я ни разу в жизни не пренебрег своим долгом и не провалил то, что должен был сделать! Все, чем я являюсь, все, что ценю, поставлено на карту, включая и тебя. Я не стану этим рисковать. Не могу.
Схватившись за край стола с горшками, Лиззи застыла, стараясь удержать тело в неподвижности, в то время как ее мысли закружились в беспорядочном хороводе. Когда наконец она снова заговорила, ее шепот, казалось, расколол тишину, как звук молота по наковальне.
- Что ты сказал?
- Все, что я ценю…
- Нет. Мой отец заставил тебя?
Это не имело смысла. Как мог ее отец повлиять на выбор Джейми своей профессии?
Но вероятно, мог. Она видела это по глазам Джейми, прозрачным и холодным, когда он отступил от нее. Внутри у нее все оборвалось, и к горлу подступила горькая желчь.
- А ты не знала? Думаешь, я поверю, что ты, которая знала все, что происходит в Дартмуте, этого не знала? Ты, которая совала нос во все дыры?
Она не знала, потому что с того момента, как он исчез, перестала чем-либо интересоваться и ничего не хотела знать, если не было того, с кем могла бы поделиться. Глупый, своенравный ребенок.
- Как?
- Обычным, проверенным временем способом. Шантажом.
- Как мог он заставить тебя?
Слова были горячие и колкие, как будто рвались на куски у нее прямо в горле.
Он долго смотрел на нее в молчании. Когда заговорил, его усталый голос окрасился горечью.
- Он все устроил. Используя свое влияние, купил мне место гардемарина и помахал перед носом моего отца как петлей. Либо я без слов приму это, либо он погубит меня и моего отца заодно. Правда, этого он мне в лицо не сказал. Как не сказал и мой отец. Это было "джентльменское" соглашение.
- Это тогда ты уехал. В то лето.
Он не ответил. В этом не было нужды. Ответ светился в его настойчивых глазах.
- Тебе только исполнилось четырнадцать.
Даже сама она услышала в своем голосе бесполезное сожаление.
- Подходящий возраст для гардемарина.
Его голос оставался ровным и равнодушным. Но она не могла представить, что он был таким же холодным и десять лет назад. Ему было всего четырнадцать. А ей - двенадцать. Они были совсем детьми.
- И ты по этой причине взял и уехал?
- Взял и уехал? А разве у меня был выбор?
- Я думала… я думала, что сделала что-то не так.
Он подошел ближе, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в лицо. Он стоял так близко, что она чувствовала жар его тела.
- Конечно, сделала. Сняла свою чертову рубаху. Показала мне свою… Ты была бесстыжая. Сама просила меня об этом. Только расплачиваться пришлось мне. А не тебе.
- Мне было двенадцать. Не думаю, что понимала, о чем просила. И ты тоже снял свою.
Она вдруг ощутила резкую нехватку воздуха. Он был прав. Ей следовало знать. Следовало понимать.
- Боже, как все это ужасно!
- Не знаю. Но мы оба получили то, чего добивались.
- А чего мы добивались? - Она добивалась свободы. А он? - О Боже. Я была такая слепая, такая глупая, да? Ты хотел отомстить. И я поддалась, дав тебе такую возможность.
На короткий миг в его глазах вспыхнул огонь торжества, но он тут же его погасил.
- Это была не месть, я ничего такого не замышлял. Я…
Но он не закончил. У него не было ответа. Он не стал говорить, хотя это было правдой. И все получилось. Отлично получилось. Все, ради чего она старалась, все, что любила. Даже дом был иллюзией.
Она, которая всегда говорила что думала и всегда думала, что знает, как лучше, оказалась дурой, полной и беспросветной. Полной и безнадежной.
Господи, как же это утомляло, вся эта злость.
- Значит, ты можешь все забрать назад, когда будешь готов?
- Да, когда буду готов.
Лиззи не хотела знать, когда наступит этот момент. Она сделала глубокий вдох. Холодный ночной воздух обжег ей легкие и привел в чувство.
- Но пока имущество в моем распоряжении?
- Да, я… не мстительный. Я не хочу оставлять тебя ни с чем. Я не…
- Отлично. Тогда я все спущу.
Он посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом.
- Я мстительная. По крайней мере собираюсь мстить. И потратить столько, сколько смогу. Ты совершил свою месть. Теперь мой черед. Я сделаю тебя банкротом. - Она послала ему ослепительную улыбку. - Я спущу все до последнего гроша.
- И останешься без средств? В самом деле, Лиззи. Не будь вредной. Тебе это не идет. Ты не играешь в азартные игры и не имеешь счетов у портнихи. - Он указал на ее старое рабочее платье из простого хлопка. - Но выглядишь почему-то прелестно, хотя должна больше спать. И лучше питаться.
Ее не тронет печальная озабоченность его голоса. Он использовал ее. И запланировал свою месть не тогда, когда оставил в тюрьме, а с самого начала, с того первого момента, когда увидел.
- Да, ты прав. Спасибо за отличную подсказку. Матушка уже устала твердить, чтобы я одевалась по моде. И знаешь, я вдруг ощутила в себе потребность стать патронессой. Искусств. Ведь музыканты, артисты, поэты, живописцы всегда нуждаются в ком-то, кто готов финансировать их гений. Покупать им хорошие инструменты. Я наводню ими дом. А содержать артистов накладно, ты ведь знаешь. Шампанское рекой для вдохновения. Попрошу миссис Таппер сделать запас. Они будут бесконечно благодарны, не правда ли? Будут стремиться оказывать мне всякие услуги и любезности.
Выражение его лица вызвало у Лиззи острое чувство удовлетворения. Он выглядел убитым. Прекрасно. Теперь знает, что чувствовала она.
- Не мешай этой миссии, Лиззи.
В его тихом голосе прозвучала откровенная угроза, которую он не посчитал нужным скрыть.
- Или что? Снова бросишь меня за решетку? - швырнула она в него слова презрения, как старый башмак.
- Бесстыжие твои глаза, - проворчал он. - Я уже говорил, что не имел к этому низкого отношения.
- Полагаешь, я должна тебе верить? Должна тебе верить? Когда все, что произносили твои губы, было ложью? Думаешь, что эта жалкая уловка сработает? Посмотри на себя. Скрываешься под покровом ночи, ходишь в каком-то тряпье. Последний рыбак и тот одевается лучше. Неужели искренне полагаешь, что кто-нибудь поверит, что ты мой работник? Когда ты даже тюльпана не в состоянии посадить.
- Нет, я не жду, что меня примут за твоего землекопа; мне нужно, чтобы меня сочли вольным торговцем, имеющим собственное судно, устроившимся к тебе под видом землекопа лишь из-за твоей очаровательной маленькой бухты.
В последних словах она уловила неприятный намек.
- Ах ты, ублюдок.
- Я всегда был ублюдком, дорогая, но все еще остаюсь твоим мужем.
Он сделал к ней еще шаг и, откинув ружье в сторону, заполучил ее в свои объятия и крепко прижал к своей груди, окутав своим жаром и сделав ее беспомощной. И умирающей от желания.
Глава 19
Этого хватило с избытком.
Марлоу долго терпел дурное настроение Лиззи, и теперь чаша его терпения, переполнилась. Он пытался объяснить, он принес извинения, он смиренно выдержал ее небезосновательный гнев, в то время как с того самого момента, как увидел ее на тропинке, хотел лишь одного - заключить в свои объятия и прижать к груди. И не отпускать, чтобы уберечь от беды. Выразить телом то, что не мог выразить словами.
Лиззи яростно, но тщетно сопротивлялась. Марлоу запретил себе думать о том, как она невесома и хрупка. Что он может сомкнуть свои огрубелые ладони вокруг ее тонкой талии. Он не мог позволить себе быть нежным. Нежность не испугает ее. А ее нужно было испугать. Испугать так сильно, чтобы она наконец прислушалась к тому, что он собирался рассказать ей о миссии. Чтобы она собрала вещи и бежала без оглядки из Гласс-Коттеджа, из Красного ущелья и из самого Дартмута. Бежала, чтобы выжить.
Но он не мог не думать, как хорошо было снова держать ее в своих объятиях после целой вечности наблюдения со стороны. Как не мог пренебречь приливом возбуждения, когда притиснул ее к себе и только несколько слоев ткани разделяли их тела.
Минуту назад ему казалось, что он ничего не чувствует, кроме разочарования и досады, но теперь ощущал лишь лихорадочный жар, исходящий от ее тела, и томительное желание, жгущее его кожу. Его желание было сравнимо с ревом моря в ушах, заглушающим все остальные чувства. Держа ее в объятиях, он уже не мог испытывать никакого разочарования.
Господи, он хотел ее!
Желание снедало его с того самого момента, как увидел ее на тропинке с ружьем, такую соблазнительную и дерзкую. Такую хрупкую, что казалось, живет лишь за счет твердости характера и силы воли. Он хотел заключить ее в кольцо своих рук, обнять и никогда больше не отпускать. Ему нужно было ощутить всей своей плотью хрупкую силу ее тела. Он хотел ее и ждал возможности, чтобы обнять и владеть. Бесконечно долго. Вечно. Всегда.
Возможно, она уже никогда не будет ему доверять, но, может, ему удастся уговорить ее выслушать его, чтобы он мог обстоятельно и честно объяснить свою миссию. И, видит Бог, он хотел ее соблазнить.
Ему до боли в сердце хотелось ощутить терпкий вкус ее податливых губ. Увидеть мягкую белизну ее лица и тела, залитого бледным лунным светом. Ощутить ее трепет, когда они наконец соединятся.
Зарывшись лицом все мягкие волосы, он не смог сдержать стона томления, вырвавшегося из груди. И его голову наполнил запах цитрусовых, Света и жара.
- Боже, Лиззй, как я соскучился по тебе! Как я хочу тебя! Как ты нужна мне! Ты пахнешь солнечным светом.
- А ты - рыбой.
Отстранившись на короткий миг, он ловким движением сорвал с себя шерстяной свитер и хлопчатобумажную рубашку и бросил на сырой сланцевый пол. Потом взял ее за запястье и прижал ее прохладную ладонь к своей груди, чтобы ощутить электрический разряд ее прикосновения.
- Так ведь я ловил рыбу, разве нет? - Он понизил голос до сиплого шепота. - Поэтому и пропах океаном, песком и рыбой. Теперь, когда ты снова уловишь этот запах, ты вспомнишь этот момент и то, как сильно я хотел тебя. Будешь вспоминать, как я тебя целовал. Как касался тебя. Как поднял твои юбки. - Он сопровождал свои слова действиями, собрав ткань в кулак. - Как коснулся твоей мягкой плоти руками и как попросил раздвинуть для меня ноги, Лиззи, чтобы я мог к тебе прикоснуться. Ты будешь вспоминать, как сильно я хотел тебя. Как сильно ты была нужна мне.
Она попыталась попятиться от него, бросая искоса взгляды на дверь, но он не выпускал ее из своих рук. Не мог. Ее дыхание стало поверхностным - наверное, от страха: он быстро терял выдержку - и еще от восторга предвкушения. Он не забыл, как его слова возбуждали ее. Мало-помалу наступая, он оттеснил ее к Стене.
- Бежать некуда, Лиззи. - Он крепко держал ее за юбки, хрипло шепча ей в ухо. - Я скучал по тебе. Господи, как же мне не хватало тебя!