- Ах да, досточтимый Джереми. Что за ужасные родственные связи, Джейми.
- Не моя вина, что сестра моей матери вышла замуж за человека более высокого положения. Свою родовую линию я не запятнал аристократией, - попытался он отшутиться.
Лиззи разделяла его мнение, если не брать в расчет ее матушку. Большинство аристократов не приносили пользы, жили как паразиты и совершенно не заслуживали тех привилегий, которые им полагались. Но в современной политической обстановке никто не желал внимать подобным радикальным, почти революционным идеям. Приходившие из Франции новости были более чем отвратительны.
- А вот он запятнал твой дом отсутствием должного внимания. Надеюсь, ты не снабжал его финансами.
Марлоу не ответил. Что само по себе стало ответом. Слишком он был честный и открытый для собственного блага.
- Что за мерзкий тип, этот твой одиозный кузен. Ты заслуживаешь лучшего.
Губы Марлоу медленно раздвинулись в улыбке, слегка приподнявшей один уголок рта.
- Моя дорогая Лиззи. Это прозвучало на грани сентиментальности.
Его слова дразнили, а внимательные серые глаза подмечали слишком многое. Вскинув подбородок, Лиззи стада подниматься по лестнице.
Наверху было два отдельных коридора. Один шел вдоль северного крыла и вел в глубь дома, а второй располагался в центральной части. Лиззи двинулась по коридору, ведущему в крыло.
- Спальни, мэм, - вставила миссис Таппер, - с небольшими гардеробными. За ними - классная комната и детская, дальше - комнаты для прислуги. Выше - только чердачные помещения.
Вглубь Лиззи не пошла, поскольку не видела применения для детской или классной комнаты, и помещения для слуг останутся пока пустыми и запертыми. При том что ремонт шел полным ходом, в доме ощущалась заброшенность и недостаток внимания. Вернее, его абсолютное отсутствие. Делалось грустно при мысли, что такой красивый дом стоял холодный и заброшенный. Но теперь она здесь, и, следовательно, все изменится. Она об этом позаботится.
- Хозяйская спальня, мэм, сюда, пожалуйста. - Миссис Таппер проводила Лиззи до двери в конце главного коридора. - Остальные комнаты тоже достаточно просторные, но ни одна не может сравниться с этой.
- Прекрасно, - сказала Лиззи, приблизившись к порогу.
Но оказалась совершенно не подготовленной к тому, что ожидало ее по другую сторону двери. Ничто в доме со всеми его огромными пустынными комнатами не могло подготовить ее к поразительному великолепию, открывшемуся ее глазам. Потолок в центре комнаты поднимался вверх красивым куполом, выкрашенным в цвет неба. Закинув голову, Лиззи медленно поворачивалась, разглядывая это чудо в безмолвном восхищении.
- Возможно, сейчас ты их не увидишь, но все небо усеяно маленькими золотистыми звездочками, мерцающими в свете свечей, - прозвучал с порога голос Джейми. - Поэтому я не стал ставить кровать с балдахином. Он закрыл бы вид.
С любопытством, близким к тревоге, Лиззи заметила в комнате кровать - единственный предмет меблировки во всем доме, - застеленную чистыми простынями и вышитым светло-голубым одеялом из муара.
Большая кровать. Большая кровать Джейми, лежа в которой он любуется на звезды.
- Это на самом деле главная причина, заставившая меня купить этот дом. Не розы.
Розы были экстравагантной данью воле Бога, а это - воле человека. Лиззи в этот миг ничего так не хотелось, как броситься на кровать и уставиться на головокружительное чудо. Но чувство неловкости впервые в жизни удержало ее на месте.
Здесь спал Джейми. Может, даже прошлой ночью, в ожидании их бракосочетания.
Лежал один, нагой, в этой постели и, глядя на звезды, думал о ней? Ее кожу на груди и шее опалило огнем, и пальцы затрепетали от воспоминаний о его теле под ее ладонью. Сжав в кулаке перчатки, Лиззи прогнала прочь непрошеный, жаркий образ и прошла дальше в комнату, чтобы обследовать ее полнее.
Край купола и панели на стенах украшала изящная лепнина из белого гипса в стиле Роберта Адама, которая казалась кружевом на фоне бледно-зеленой окраски стен. В стены были встроены угловые горки, окантованные белыми багетами с инкрустацией и завитками узоров из перламутровых раковин, что одновременно производило впечатление сдержанности и витиеватости. Джейми правильно сделал, что купил дом лишь из-за этой комнаты.
- Она выглядит прелестно.
Какая фантастическая удача, что дом, который она получила совершенно случайно, оказался именно таким, о каком она мечтала. От счастья и чувства облегчения у нее кружилась голова. Как будто все эти годы она не дышала полной грудью, а ждала, что вот-вот что-то случится. И это что-то случилось. Наконец-то.
- Можете подготовить эту комнату для меня, миссис Таппер, и перенести сюда мои вещи, когда они прибудут.
- Ты здесь не останешься! - Джейми улыбался и хмурился в одно и то же время. - Лиззи, ты не можешь, Я заказал нам комнаты в "Рыжем олене".
Он говорил совсем как ее отец, когда начинал с ней спорить. И она сделала то единственное, что могла сделать, то, что всегда делала, - отвернулась и пошла к двери.
- Даже мистер и миссис Таппер не остаются здесь, они живут в коттедже управляющего дальше по дороге. Дом на ночь запирается. Я остановился здесь на несколько недель, но ты не можешь жить здесь одна. Я просто этого не позволю.
Он пожалел о произнесенных словах еще до того, как они сорвались с языка. Говорить такие вещи Лиззи было абсолютно, безоговорочно противопоказано. Особенно после скандального утра, которое они пережили. После всего, что знал о ней, он все же умудрился сказать Лиззи то единственное, что гарантированно заставит ее поступить по-своему. Втихомолку и бесповоротно.
Но Марлоу тоже привык делать все по-своему. И даже больше. Он много лет учился командовать кораблями, лейтенантами, боцманами и матросами, которые бросались выполнять его приказы, по одному щелчку его пальцев. Он не только привык к этому, но привык на это рассчитывать.
Чтоб ему пусто было. С французами он и то проявлял больше тонкости, чем с Лиззи, когда хотел их перехитрить. Она уже шагала прочь от него.
- Не будь старой бабкой, Джейми. Я не беспомощна. И никогда не была.
И снова, выходя из комнаты, она повторила этот небрежный взмах рукой, словно отгоняла его от себя. Как будто ему требовалось напоминание.
- Капитан?
Сделав глубокий вдох, чтобы восстановить самообладание, он повернулся к экономке.
- Не стоит беспокоиться, миссис Таппер. Все пойдет по плану. Моя жена не переедет в Гласс-Коттедж. А скажите-ка, не принесете ли вы нам из своего домика чайник чаю или что-нибудь в этом роде?
- Да, сэр. Немедленно все сделаю.
Окликать Лиззи он не стал, но последовал за ней на улицу, чтобы посмотреть, куда она направится переживать его слова.
Она вышла через переднюю дверь в сад. Он дал ей возможность мирно побродить среди цветочных клумб, любуясь морем, пока не надоело. Потом они направились к краю обрыва, откуда открывался вид на воду, и он внимательным взглядом обвел Ла-Манш. Опыт подсказывал, что снова хлынет дождь, и довольно скоро. Над кромкой моря собирались вечерние облака, образуя серые грозовые тучи. Времени вернуться в Дартмут им не хватит. Непогода задержит их в Гласс-Коттедже до окончания шторма.
Хотя ему было не впервой мокнуть до костей, Марлоу сомневался, что Лиззи была к этому привычна. Бледный свет придавал ее светлой фарфоровой коже и ярким волосам больше четкости. При всей своей решительной самоуверенности она казалась фарфоровой статуэткой, тонкой и хрупкой.
Черт бы его подрал. Он не имел права привозить ее сюда. После необдуманной жестокости слов ее отца доставить ей удовольствие поездки представлялось ему довольно простым делом. Но теперь, оглядываясь на заброшенный дом, обрамленный качающимися в сером призрачном свете деревьями, он осязал почти физически исходившую от дома опасность.
Опасность, которую ему предстояло преодолеть.
Но сказать ей это он не мог, как бы червячок вины ни точил его сознание. Он не мог изменить долгу. Как не мог дольше откладывать его исполнение.
- Лиззи, правда, - он завладел ее мягкими тонкими пальцами и ощутил удовлетворение, - мне не по душе твоя идея остаться одной в этой развалюхе.
Элегантный поворот кисти - и ее пальцы выскользнули из его ладони.
- Теперь он стал развалюхой? Джейми, в самом деле, когда еще позавчера был "такой красивый и утопал в розах"? Зачем ты рассказал мне о нем, зачем привез сюда, если не хотел, чтобы я здесь оставалась? Ты знал наверняка, что он меня очарует.
А он хотел очаровать ее не домом. Он хотел очаровать ее самим собой. И воспользовался теми средствами, какие имел в своем распоряжении. И хотя не думал об этом, глубоко в душе сознавал, что перед Гласс-Коттеджем она не устоит, что отдаст дому должное и разглядит его потенциал.
Все же он не мог давить, не мог настаивать, иначе она уперлась бы, как уперлась теперь. И если он чему и научился за последние десять долгих лет, так это терпению и усердию. Он будет терпеливым и усердным и одержит победу над Лиззи.
Над своей красивой, умной, дерзкой женой.
Он подошел к ней сзади вплотную. Ее волосы, распущенные по моде, буйство рыжих волн, ниспадающих каскадом по плечам, скрывали восхитительную кожу ее шеи. Он отодвинул в сторону ее тяжелые пряди, чтобы до нее долетел шепот его дыхания.
- Я тоже очарован. Но не домом.
Внешней стороной кончиков пальцев он провел вверх по белой коже ее шеи чуть позади уха. На коже высыпали пупырышки дрожи. Очень хорошо. Какая чувствительноеть. Лиззи наклонила голову вбок в безвольном согласии, но вдруг отпрыгнула.
- Джейми, там кто-то есть.
- Где?
Она выкинула вперед руку.
- Там какой-то человек. Стоит внизу на дорожке и смотрит на нас.
Она хотела спуститься вниз.
Он твердо потянул ее назад и взглянул туда, куда она указывала. Это был Макалден. Он шел на узкий пляж в бухте, где они прятали рыбачью плоскодонку.
- Наверное, кто-то из землекопов, Лиззи. - Он вернул ее внимание к себе. - С минуты на минуту пойдет дождь. Почему бы тебе не вернуться в дом? А я поговорю с человеком, чтобы присмотрел за лошадьми. Возвращайся назад. Миссис Таппер уже, наверное, собрала чай или что-нибудь в этом роде.
Подтолкнув ее твердо в направлении к дому, он сам зашагал по тропинке вниз, не дав возможности возразить. Макалден, скрывшись из виду, ждал его внизу.
Хью Макалден был тем другом и товарищем, кому можно было доверить собственную жизнь.
Что Марлоу и делал не раз. Макалден, в свою очередь, тоже неоднократно доверял ему свою судьбу.
Наверное, изначально их свело вместе их шотландское прошлое, когда были гардемаринами, а потом стали братьями-офицерами и друзьями. На этом их сходство заканчивалось.
У Марлоу были темные волосы и бледная кожа, у Макалдена - светлые волосы и румянец во все лицо. Где Марлоу ходил в плавание, руководствуясь интуицией и чувством моря, Макалден все сверял с картами и дотошно просчитывал каждое возможное отклонение от плана. Вместе они образовывали сильную команду.
- Прости, что помешал, нарушив уединение. Значит, свершилось?
- Свершилось. Перед тобой счастливый муж.
Макалден недоверчиво хрюкнул.
- Каких же это трудов стоило, чтобы застраховать себя.
- Ты так говоришь только потому, что тебе нечего терять.
- Как раз есть. Только я держу сбережения в безопасном месте под пять процентов, а не важничаю, покупая большие красивые дома.
- Скучно. К тому же это в большей степени отвечает нашим планам. Так дом будет по-настоящему застрахован. Но тебе на время придется передвинуть свою койку.
- Передвинуть? А как же наш план? Как же…
- Временно изменился. Сегодня уже все. Против рожна…
- …не попрешь? - закончил за него Макалден. - И куда мне деваться? Надвигается шторм.
- Не знаю. Над конюшней есть чердак с пустыми комнатами для ребят. Возьми себе самую большую, с камином.
- Простите, капитан, что говорю такие вещи, но у вас вытекли мозги. В конюшне нет камина. Это все равно что на корабле поставить плиту рядом с рундуком, набитым порохом.
- Черт. Я как-то об этом не подумал, - криво усмехнулся Марлоу.
- И по этой причине тебе не стоило транжирить деньги на шикарные усадьбы. Ты моряк, а не помещик.
- На время мне придется стать и тем и другим. Займи тогда домик садовника, раз уж вынужден играть его роль. Я сказал, что ты землекоп.
Макалден в ответ нехотя рассмеялся.
- В моем-то снаряжении контрабандиста. Как бы не забыть нагрести земли под ногти.
Марлоу в ответ улыбнулся:
- Сойдет и так. Только старайся не попадаться на глаза, пока мы не уедем.
- Хорошо. - Макалден согласно кивнул. - А ты?
- Попытаюсь увезти ее в "Рыжий олень", но уж больно она норовистая.
- Ты хотел, чтобы дом стоял нежилой.
- И будет нежилой, как только я уеду. - Марлоу взъерошил рукой волосы. - Хотя она делает странные заявления о переезде сюда.
Макалден состроил кислую гримасу.
- Я говорил тебе, что от нее не будет толку, а одни только проблемы.
- Толк будет. К тому же я не мог допустить, чтобы мою собственность без меня продали. Дом и имение надежно защищены в брачном соглашении. Продать их она не может. Я отвезу ее в город. Все будет хорошо.
Тогда почему внутри у него все сжалось, стоило лишь произнести эти слова? Гласс-Коттедж идеально подходил для уединенного образа жизни, о котором, насколько он помнил, мечтала Лиззи. Но ведь последние десять лет она не жила затворницей? Выезжала в общество, посещала балы и обеды. Была в зале ассамблеи, разве нет? Хотя уединенная терраса, вдали от посторонних глаз, не совсем отвечала светскому образу жизни. Прищурившись, Марлоу взглянул на темнеющее небо.
- А пока моли Бога, чтобы хлынул дождь.
- Думаешь, завывающий ветер с пролива заставит шевелиться ее волосы?
- Я смогу "уехать", мы спокойно приступим к делу, и ни одна живая душа не узнает.
- Даже твоя маленькая женушка?
- Даже Лиззи.
- Какой же ты бессердечный ублюдок, капитан. Неудивительно, что я люблю тебя, - кивнул Макалден удовлетворенно. - Только трудности могут заставить тебя придерживаться плана.
Глава 5
Ее изо всех сил поливал дождь. Она промокла, как амбарная мышь, только была гораздо грязнее. Подол ее платья с прилипшими кусочками сырого мха был вымазан лиственным перегноем. И все это из-за ее подозрительности. Чувства тревоги.
Инстинкт и задетое самолюбие толкнули ее последовать за Джейми по тропинке. Ее нельзя отшвырнуть в сторону, как надоевшую игрушку. И никогда нельзя было.
Что-то еще - почти звериный инстинкт самосохранения - заставило ее остаться, скрываясь в кустарнике, чтобы не попасться на глаза. К несчастью, далекие раскаты грома и завывание ветра с пролива заглушали большую часть их слов. Проклятый дождь.
Одно было ясно. Они говорили не о лошадях. И двинулись не в сторону конюшни.
А на восток, к дороге. Ничто в их поведении, жестах или тоне не указывало, что разговаривал хозяин со слугой. Беседовали равные.
Ужасно любопытно. И чертовски подозрительно.
Землекоп. Какая чушь.
Черт подери. Почему она всегда ждет от людей худшего? Даже ребенком и то отличалась подозрительностью. И любопытством, и колкостью языка, и настырностью. Но главное, подозрительностью.
Вдвойне было неприятно то, что она относилась с недоверием к Джейми. Но чутье ее никогда не подводило. Она за версту чуяла корыстолюбцев вроде его кузена Роксхема. Но только не Джейми. Единственный человек, кому она когда-либо доверяла, был Джейми. Вероятно, это было основной причиной, почему вышла за него замуж. Это и еще его восхитительно голодная, понимающая улыбка. Все же чувство облегчения, какое она испытала, приехав в этот дом, испарилось, оставив липкое ощущение беспокойства и досады.
Поблагодарив провидение, что надела сапоги, Лиззи подняла промокший подол платья и направилась через кустарник к вершине утеса, подогревая в себе с каждым шагом по скользкой грязи отвратительную смесь подозрительности и разочарования.
Какого черта, спрашивается, Джейми задумал что-то скрывать от нее?
В том человеке, землекопе, было что-то неуловимо знакомое, но она никак не могла его вспомнить. Дартмут хотя и был шумным портом, оставался маленьким провинциальным городком. Прожив в нем всю жизнь, Лиззи думала, что знает всех, начиная от мальчишки-булочника и кончая графской горничной. Этот человек был чужой. С загрубелым, загоревшим лицом он имел вид моряка. Возможно, и был одним из странствующих матросов, которые частенько появлялись в портовой части Дартмута. Но такие люди, как правило, не ищут работу и не нанимаются приводить в порядок усадьбы.
Лишь две вещи могли объяснить их фамильярность. Первое: Джейми знал его по флоту. Привезти домой одного из своих менее удачливых или менее способных товарищей, уволенных из флота, чтобы дать какую-то приемлемую работу, вполне отвечало характеру Джейми. Преданным, и сентиментальным, и очень благородным был ее Джейми.
Второе объяснение представлялось более вероятным, особенно с учетом их удаленного местоположения на южном побережье. Человек был контрабандистом, одним из звеньев невидимой сети вольных торговцев, охватывающей все слои общества от низшего до высшего. Каждый, кто имел дела с вольными торговцами, подвергался огромному риску. Джейми был бы дурак, полный, доверчивый дурак, если бы ввязался в это дело.
Но Джейми был не дурак. Если она что и знала о нем, каким он стал за последние десять лет, так именно это. Открытый и честный - да. Но не легковерный. О нет. Только не с такими глазами, от которых не скрыться и которые все видят. Он знает, что делает. Но что, спрашивается, затеял? И почему, почему лжет ей?
Как мог он, капитан Королевского военно-морского флота, оказаться втянутым в столь грязный бизнес, как контрабанда? Эта мысль перечеркивала все, что она знала о нем, о том честном и смелом мальчике, которого помнила, о том мужчине, который вел себя так благородно. Это вызывало у нее страх.
Что, если отец был прав? Что знала она на самом деле о капитане Марлоу? Он вскружил ей голову речами о домах и усадьбах, о личном благосостоянии и убедил горячностью сврих поцелуев. Он сказал ей то, что она хотела услышать. Глупая, глупая девчонка, промокшая и продрогшая до костей.
Рванув через кустарник, она окончательно промокла и теперь дрожала от холода. Крупные капли дождя пропитали насквозь ее полотняную кофточку и холодными змейками сползали вниз по спине, когда она вышла на окраину лужайки.
- Лиззи? Лиззи!
Голос Джейми заставил ее повернуться. Он двигался через сад со стороны дома легким бегом и смеялся, подставив лицо дождю.
- Что, спрашивается, ты делаешь на улице? Иди сейчас же в дом.
- Кажется, мокну под дождем.
Она сказала себе, что не рада ему, хотя ощутила сладкий трепет в животе при виде этой его улыбки. И заставила себя вернуться к холодному чувству беспокойства и неудовлетворенности, заползавшему ей под кожу.
- Кто был этот человек?
- Слуга.
Она не знала, чего ожидала, но точно не этого. Это как-то не соответствовало его характеру.