Его легкие как перышко прикосновения задевали Эдди за живое, она даже не знала, что такое может быть. Когда он касался языком внутренней стороны локтя, ее пробивала дрожь. Когда он пальцем по очереди обводил ее соски, они твердели. Когда он провел ей по животу, потом легонько потер завитки волос, которые скрывали ее бутон, жаждущий его прикосновений, в ней проснулись такие чувства, что она содрогнулась. Она хотела, чтобы он скорее дотронулся до нее, нащупал ее самое чувствительное место, чтобы они снова слились воедино. В то же время она хотела, чтобы это никогда не заканчивалось.
А Ник, похоже, хотел свести ее с ума.
Его руки снова заскользили вверх по ее телу. Потом он погладил ее бедра, обвел ее пупок, стал ласкать ее между ног. Эдди прикусила губу, когда он просунул руки ей под ягодицы, приподнял ее, раздвинул ей ноги, стал ее гладить.
- Сейчас, - взмолилась она, положила руки ему на бедра и притянула его ближе.
И тогда он лег на нее, вошел в нее со страстью, которую сдерживал, когда медленно и нежно ее ласкал. Он хотел ее так же открыто и жадно, как она хотела его. Он сжал зубы. Его скулы напряглись, он задышал часто и мощно в такт движениям. А Эдди двигалась ему навстречу, желая соединиться с ним. Она впилась ему в спину ногтями, когда он хрипло вскрикнул, и они содрогнулись вместе.
На этот раз она была довольна, расслаблена и спокойна, ей было хорошо. Она ощутила на себе его вес. Ник собирался отодвинуться, но она его удержала. Она не готова была его сейчас отпустить. Пока нет. Их сердца все еще бились в унисон. Его потная щека была прижата к ее щеке. Щетина царапала ей кожу. Инстинктивно Эдди повернулась и прижалась губами к его щеке, вдохнула его запах. Он медленно повернул голову, теперь они лежали на одной подушке. Они молча смотрели друг на друга.
Сказать было нечего. По крайней мере, Эдди ничего в голову не приходило. Поэтому она улыбнулась. Этим она говорила все то, чему не могла подобрать слов.
Ник не улыбался. Он был похож на человека, который никак не может понять, что на него нашло. От этого Эдди заулыбалась еще сильнее.
Его ресницы затрепетали и опустились. Он открыл глаза, еще раз сосредоточился на ней. Потом глаза его снова закрылись, он задышал ровно. Он уснул.
На этот раз Эдди совсем не спала. Ее дыхание тоже выровнялось, но она совсем не устала. Она была спокойна. С физической точки зрения она испытывала некоторый дискомфорт, потому что у нее давно не было секса. Но в целом ей было на удивление хорошо. Так хорошо ей бывало и после того, как она занималась любовью с Беном. Но с Беном у нее был не один только секс. Между ними была какая-то связь. Вместе они могли создать то, чего поодиночке им было не сделать никак.
Неужели такое могло быть и с Ником?
Она тут же напомнила себе, что Ник ясно дал ей понять, что ничего такого ему не нужно. И она на это согласилась. И надеялась, что ей не хочется большего. А если и хочется, это ее дело.
Эдди стала разглядывать спящего Ника. Черты лица его словно смягчились, так что он выглядел моложе. Интересно, это все из-за отличного секса? Или из-за отличного секса с ней? Чувствует ли и он тоже эту связь?
Сегодня ей не получить ответ на этот вопрос. Может, она никогда его не получит.
Нельзя ей здесь лежать и хотеть того, чего она хотеть бы не должна, с мужчиной, которого она совсем не знала.
Вот только ей казалось, что на самом деле она очень хорошо знает Ника Саваса.
Сегодня он показал ей, что после Бена у нее может быть жизнь. И она знала, что долго еще будет думать о нем, а не о Кайле Роббинсе. Но сейчас ей нужно встать, одеться и уйти к себе в комнату. Оставалось только надеяться на то, что через неделю или месяц она поймет, что и зачем она сегодня сделала.
Эдди осторожно выскользнула из постели и пошла в ванную одеваться. Задача эта была не из легких, потому что ей некому было помочь застегнуть платье. Эдди нужно было успеть на самолет через шесть часов. К счастью, уже очень поздно, так что навряд ли она кого-то встретит в коридоре. Она пошла к двери, но потом остановилась. Не может она так просто уйти не оглянувшись. Она вернулась к кровати и стала смотреть на Ника. Он лежал на спине, едва прикрытый Одеялом. Она жадно запоминала каждую деталь - широкие плечи, волосатая грудь, чувственные губы, острый нос, широкие скулы, длинные ресницы и спутанные темные волосы.
Сегодня он затронул ее душу, не только тело. Он вернул ей ту часть ее самой, которая умерла вместе с Беном. Она надеялась, что и она ему тоже что-то дала.
Она долго на него смотрела. Потом, не в силах с собой справиться, наклонилась и коснулась губами его губ и тут же отстранилась. Он поискал ртом ее губы и, не найдя их, вздохнул. Эдди тоже вздохнула.
- Спокойной ночи, Ник, - прошептала она. - И спасибо. - Она позволила себе еще разок коснуться его плеча. - Наверное, спасибо.
А потом повернулась и молча выскользнула в ночь.
Глава 4
Звонок в дверь особняка ее матери в Санта-Барбаре застал Эдди врасплох, так что она вздрогнула.
- Черт! - Она беспомощно взглянула в сторону гостиной, потом злобно посмотрела на монитор компьютера.
Она как раз бронировала очередной билет на самолет для Рианы. Если она сейчас прервется, ей все придется начинать заново.
Впрочем, у Рианы в последнее время и так семь пятниц на неделе. С тех пор как она поссорилась с Эндрю в Мон-Шэмионе, она вот уже два месяца ежедневно меняла планы. Она то боялась, что Эндрю ее бросит, то волновалась за свою карьеру. К счастью, сейчас Риана снималась в новом музыкальном клипе на Багамах, и Эдди могла немного передохнуть.
В дверь снова позвонили.
Гигантский ньюфаундленд Рой поднял голову, прислушался, потом снова положил ее на лапы и закрыл глаза. Опять раздался звонок в дверь. На этот раз он прозвучал мощно и два раза подряд. На мониторе появилось окошко с вопросом, подтверждает ли она бронь билетов. "Наконец-то", - подумала Эдди. Она кликнула и стала ждать финального подтверждения.
А дверной звонок все не умолкал.
Мало кто добирался до входной двери дома Моны Тремейн. Он стоял высоко в горах за Санта-Барбарой на земле, которую она приобрела когда-то вместе с Джо, отцом Эдди. После смерти Джо все советовали Моне переехать. Но она осталась верна мечте мужа завести лошадей и поэтому сохранила участок, который они с мужем купили когда-то, чтобы им было куда сбежать от растущей популярности Моны, где они могли быть самими собой. Этого дома на их участке тогда не было. Только старое ранчо, которое теперь отчаянно ветшало. Скорбящая по мужу Мона отказалась тогда уезжать. Но и жить в старом ранчо с детьми тоже было нельзя. И Мона заказала строительство нового дома, и через год она с пятилетней Эдди и девятилетним Ронаном переехала туда.
Дом был большой с роскошным интерьером. Ронан называл его "маминым домом кинозвезды". И в некоторых комнатах не стыдно было без всякой подготовки принять голливудских знаменитостей и высокопоставленных богачей со всего мира. В доме было одиннадцать спален; еще больше ванных комнат; кладовка, настолько большая, что двенадцатилетние сводные братья-близнецы Эдди Дирк и Рад катались там на роликах; бассейн; теннисный корт и… - ах да, дверной звонок.
На этот раз, кто бы это ни был, этот кто-то не позвонил, а просто-напросто налег на звонок.
Эдди это взбесило до такой степени, что, будь на то ее воля, она бы открывать вообще не стала. Но гостеприимство Моны распространялось на всех ее "близких" друзей - а их были сотни, - которые в данный конкретный момент оказались поблизости. Даже когда сама Мона была на другом краю света, Эдди принимала всех и каждого. О гостеприимстве семейства Тремейн ходили легенды. И обычно Эдди с удовольствием поддерживала эту традицию, а ее мама всегда предупреждала ее о приезде очередных гостей.
Наконец на мониторе компьютера появилась надпись: "Заказ подтвержден". Эдди нажала кнопку распечатки, а потом вместе с Роем пошла открывать дверь, в которую все еще продолжали трезвонить.
- Да-да! Я слышу! - крикнула она. - Можете уже перестать звонить!
Действительно, звонить перестали.
Эдди рывком открыла дверь, и у нее отпала челюсть. Она вцепилась в дверную ручку и изумленно уставилась на посетителя.
Ник?
Это был Ник Савас собственной персоной. Все такой же высокий и красивый, каким она его запомнила. Его появление стало для Эдди полной неожиданностью.
Она тут же ухватила Роя за ошейник, как будто ей нужна была опора во время бури. Потому что у нее внутри как раз и поднялась настоящая буря - эмоций, воспоминаний, вопросов, которые она задвинула подальше, потому что так и не смогла найти на них ответы, хоть и пыталась. Не одну неделю после своего возвращения домой со свадьбы в Мон-Шэмионе она думала об этой ночи и о мужчине, с которым она ее провела. Думала о том, что она сделала, и пыталась понять, почему это сделала.
После двух с половиной лет, когда она жила по привычке, без огонька, та ночь вдруг пробудила ее к жизни.
Что-то - она не знала что - в Нике Савасе глубоко тронуло ее на самом инстинктивном уровне. В самые легкомысленные свои минуты ей казалось, что он сделал для нее то, что сделал принц для Спящей красавицы своим поцелуем.
И пробудил ее не поцелуй Ника. И не занятия с ним любовью. А он сам - его энергия, его шарм, его остроумие, его ослепительная улыбка. И его глаза. Они разговаривали с ней без слов. Его глаза смеялись с ней, поддразнивали ее. Они отражали его страдания, они сопереживали ей. Они заинтересовали ее, они ее пробудили. А поцелуи и занятия любовью уже из этого выросли. Она думала, что, может быть, она легла с ним в постель из благодарности за это пробуждение. Но это было нечто большее.
Она чувствовала существующую между ними связь. Словно он что-то дал ей той ночью, и, когда они занимались любовью, она что-то дала ему взамен.
Последние два месяца она пыталась формулировать, что это, но так и не смогла. Если бы он ее нашел, попытался бы с ней поговорить, может, у нее и получилось бы. Но, конечно, он этого не сделал.
Это была одна ночь, как он и говорил. Тогда зачем он сейчас пришел?
На губах его играла заговорщицкая улыбка. А его темные глаза, которые иногда смеялись, а иногда были полны печальной задумчивости, внимательно в нее сейчас вглядывались. И опять она ощутила ту же связь, что почувствовала тогда в Мон-Шэмионе.
Значит, что бы это ни было, это что-то продлилось, по крайней мере для нее, дольше одной ночи. У Эдди перехватило дыхание.
- Что… что ты здесь делаешь?
Ей вдруг захотелось, как Золушке, чтобы он сейчас сказал, что приехал за ней. Но ее разум твердил ей, что в реальной жизни такого не бывает.
- И я тоже рад тебя видеть, - любезно откликнулся он, а потом поднял голову и вопросительно на нее посмотрел. - По-моему, мы не расстались с тобой врагами. Я такого не помню. Я вообще никакого расставания не помню. Я проснулся и увидел, что ты ушла.
Эдди ощутила, как щеки ее запылали, а пальцы еще сильнее сжали ошейник Роя.
- Ты спал. А мне надо было успеть на самолет. - Она старалась, чтобы это прозвучало по-деловому, но вышло так, как будто она оправдывалась. - Извини, - сказала она после секундной паузы. - Это была… - Она поколебалась в поисках подходящего слова. - Чудесная ночь.
Ну что еще она могла сказать? С ней такого никогда раньше не было - ни до ни после.
Он все еще ей улыбался и был все так же великолепен, только теперь на нем были потертые джинсы, темно-зеленая рубашка с закатанными по локоть рукавами и темные очки.
- Да, правда, - согласился Ник.
Он медленно скользнул по ней взглядом, как бы раздевая ее. Эдди бросило в жар.
- Я говорил с твоей матерью.
"Моей матерью?"
- Мы говорили о ее старом ранчо.
Эдди уставилась на него, ничего не понимая:
- Что?
- Она упомянула его, когда я познакомился с ней в Мон-Шэмионе. Она сказала, его нужно ремонтировать. Ну, и я пообещал, что оценю для нее объем работ.
Он здесь потому, что говорил с ее матерью? Это по работе. Это никакого отношения к ней не имеет. Она ощутила укол разочарования. Она не знала, что сказать, а Ник за ней наблюдал в ожидании какого-то ответа.
- Моны здесь нет. Она в Таиланде.
- Знаю. Я с ней вчера разговаривал.
Эдди вчера тоже с ней разговаривала, и Мона и словом о Нике Савасе не обмолвилась! И о ранчо она тоже ничего не говорила.
- Мы пару недель назад разговаривали с ней о ремонте. Но тогда я не знал, когда закончу. Она сказала, что это не важно и чтобы я просто приехал, когда освобожусь.
- Приехал? Для чего?
- Чтобы составить смету. И заняться домом, если ее устроит моя цена.
У Эдди было такое чувство, что ее предали. Значит, когда она не поддалась искушению и не повелась на Кайла, ее мать обратилась к мужчине, с которым Эдди удалилась. Эдди испытала ни с чем не сравнимое унижение.
- Тебе не может быть интересно это ранчо. Оно не стоит того, чтобы его спасать.
Конечно, это неправда. По крайней мере, она очень на это надеялась. Она обожала старый дом, в котором жила в детстве. Но это не значит, что она хотела, чтобы ее мать наняла Ника Саваса для его реставрации!
К сожалению, Рой, похоже, принял его за своего. Он начал повиливать хвостом. Эдди покрепче ухватила ньюфаундленда за ошейник.
- Судя по ее словам, у него большой потенциал. Но мы этого не узнаем, пока я его не увижу. Я сказал ей, что посмотрю и позвоню ей. Если будет смысл браться за эту работу, я составлю план и разъяснения и представлю их ей на рассмотрение.
Эдди почти его не слышала. Она понимала только, что на все, что он описывает, понадобится время. А это значит…
- Где ты остановился? - перебила его она.
Ник моргнул, потом снова заулыбался:
- Ну, Мона пригласила меня погостить здесь. Это проблема? - спросил он, внимательно вглядываясь ей в лицо.
- Я… - Это все, что смогла сказать Эдди.
"Проблема" - не то слово. Это ужасно неудобно, неловко и унизительно. Но как ему объяснить? Она уже сказала ему в Мон-Шэмионе, что Мона пытается найти ей пару. Она не хотела еще раз в этом признаваться. Не хотела, чтобы он думал, что ее мать пытается преподнести его ей на блюдечке с голубой каемочкой!
Эдди выжала из себя до крайности гостеприимную улыбку, отступила в сторону и соврала:
- Конечно нет. Никаких проблем. Я просто удивилась. Проходи. Пса зовут Рой.
- Я только принесу сумку из машины.
Эдди ждала у двери, пытаясь взять себя в руки, найти какую-то эмоциональную опору, чтобы справиться с нежданным появлением Ника Саваса в своей жизни.
Она напомнила себе, что он сюда приехал не ради нее. Он приехал, потому что ее мать что-то там такое ему наплела про ремонт ранчо.
- Это бизнес, - твердо сказала она себе.
- Что? - спросил он, шагая по подъездной дорожке с вещами.
Эдди покачала головой:
- Ничего. Сюда, пожалуйста.
- Прекрасный дом, - сказал Ник у нее за спиной.
Гостиная могла похвастаться высокими потолками, толстыми кремовыми стенами с лепниной, мозаичным полом, французскими окнами, выходящими на широкое патио с решетчатым навесом.
- Аутентичности здесь нет никакой. Мой брат называет этот стиль испанским по версии кинозвезд.
- Я вижу, - пожал плечами Ник. - Но такая имитация делает популярным и доступным тот стиль, который в ней стараются воспроизвести.
Эдди такое отношение удивило. Она думала, что архитектор, занимающийся реставрацией, будет настроен более критично.
- Можешь выбирать. - Эдди показала ему все свободные комнаты, апартаменты матери в конце коридора, комнату своей младшей сестры Грейс и комнату близнецов с видом на бассейн.
- Может, эта? - сказал Ник, заглянув в свободную комнату со скудной обстановкой.
- В этой комнате живет мой старший брат Ронан. Но его не будет еще несколько месяцев, так что, конечно, пожалуйста. Или, - с ухмылкой добавила она, - можешь устроиться в башне.
- Башне?
- Ну, ты же видел нашу псевдомавританскую башню, когда подъезжал.
Он усмехнулся:
- Я уже и забыл. Там есть спальня?
- Да. Риана ее просто обожает.
- И почему меня это не удивляет? Но разве ты не должна ее занимать по праву, когда сестра в отъезде?
- У меня нет такого желания.
Он вздернул бровь:
- Ты не романтик?
- Нет. А вот там была моя комната.
- Была? А в какой комнате ты теперь живешь?
- У меня квартира над ангаром для карет.
Маленькая уютная двухкомнатная квартирка. В ней жил Ронан, когда учился в колледже. Эдди переехала туда, когда вернулась домой после смерти Бена. Она с удовольствием работала у матери, но жить с ней она не собиралась. Она побыла замужней женщиной, а теперь стала вдовой. И она хотела быть независимой.
- И кто спит в твоей кровати?
Эдди открыла рот, потом тут же его захлопнула. Щеки ее заалели. Потом она поняла, что он имеет в виду кровать в комнате, где она когда-то жила.
- Никто, - торопливо сказала она.
- Тогда буду я, - произнес он, зашел и бросил на кровать свой мешок и сумку с ноутбуком.
Она решила не искать подтекст в его выборе. Комната была хорошая, и ее вещей там не осталось. А если бы и остались, для Ника Саваса это ничего бы не значило. Для него это место, где можно спать.
- Хорошо, - согласилась она, изо всех сил постаравшись, чтобы в ее голосе прозвучало безразличие. - Ну, я тебя оставлю, чтобы ты мог тут устроиться поудобнее.
- А кто еще сейчас в доме?
- Больше никого. Но не волнуйся. Клара - она работает на Мону, убирается и готовит иногда - будет для тебя готовить.
Ник покачал головой:
- Это не обязательно. И вообще, я еще не уверен, что останусь. Надо еще посмотреть, стоит ли оно того.
- Конечно.
Он может уехать еще до заката. И жизнь снова войдет в привычное русло. Эдди от всей души на это надеялась.
- Хочешь взглянуть на наш старый дом сегодня? Или ты устал в дороге?
- Я в порядке. Я прилетел из Лос-Анджелеса. Кузена навещал.
- Деметриоса?
Ник покачала головой:
- Яниса.
Младший брат Деметриоса. Еще один высокий темноволосый мужчина из семейства Савас.
- Он тоже актер?
Ник засмеялся:
- Он? Актер? Он плотник. Делает мебель. Кое-что делал и для домов, которые я реставрировал. Очень талантливый парень.
- Спускайся, как тут закончишь, и я тебя отведу в старый дом. Я буду у себя в кабинете. Если заблудишься, иди на звонок телефона.
Телефон услужливо зазвонил, она улыбнулась и быстро вышла.
Впервые за несколько недель она обрадовалась, услышав голос Рианы в телефонной трубке:
- Я передумала.
Она взяла карандаш:
- Ладно, говори, что ты хочешь поменять.
Надо же, Эдди так легко с собой справилась и даже не сорвалась на Риану. А вот сможет ли она себя контролировать теперь, когда этот мужчина поселился у нее в доме… Конечно, сможет. Ей просто нужно немного времени, чтобы оправиться. В Таиланде сейчас ночь, иначе Эдди бы позвонила Моне и сказала бы ей все, что думает.
Снова зазвонил телефон, а потом еще раз, и Эдди с головой ушла в работу, так что даже вздрогнула, когда за спиной у нее раздался голос:
- Так вот, значит, где ты работаешь.