Дверь лифта распахнулась, и они оказались в просторном офисе со стеклянными стенами и огромными окнами, из которых открывался прекрасный вид на небо Милана.
Но Чарли не обращала на все это внимания – ее слишком раздражало присутствие этого мужчины в непосредственной близости от нее, чтобы отвлекаться на что-то еще. Надо думать о Себастьяне! А не о человеке, с которым он работал.
– Спасибо, – его густой обволакивающий голос вывел Чарли из оцепенения, и она перестала смотреть на город, вместо этого обратив взор на отражение Алессандро, стоявшего позади нее. Он придвинулся ближе.
– За что? – Она встретилась взглядом с его отражением.
– За честность. За то, что признали, что не захотели бы меня видеть. – Его двойник, отражавшийся в окне, пожал плечами, взгляд его стал пристальней. Теперь она видела только Алессандро. Но – тут ее сердце разочарованно сжалось – все это не имеет для него никакого значения. Все дело лишь в запуске нового автомобиля на рынок, в необходимости провести презентацию без сучка и задоринки.
– У меня нет причин скрывать свою неприязнь, мистер Розелли.
"Лгунья!" – закричал внутренний голос. Она не испытывает к нему неприязни. Хотя стоило бы. Просто влечение к нему вступило в неравную схватку с виной, которая до сих пор висит на нем, несмотря на все его уверения в обратном.
– Неприязнь… Не слишком ли сильно сказано? – Он придвинулся невыносимо близко.
Надо прекратить это. Немедленно. Как бы ни называлось то, что между ними происходит, она не может это контролировать. И ей это не нравится. Или нравится?
– О да, сильная неприязнь, мистер Розелли, – выпалив эти слова, она обернулась и посмотрела на него в упор. Кого она пытается обмануть? – И я вообще не понимаю в данную минуту, что именно я здесь делаю.
Его глаза стали чернее ночного неба, зияющая в них бездна гипнотизировала. Чарли не могла отвести от него глаз. Всепожирающее пламя внутри нее делало свое дело.
– Вы здесь, дорогая моя, потому что не можете иначе, – мягко и певуче ответил Сандро, лаская голосом каждый натянутый внутри нее нерв. – Потому что именно это вам и надо было сделать – ради Себа.
Ну, разумеется! Она здесь ради Себа – нельзя об этом забывать. Звуки его имени осветили сгустившийся мрак подобно солнечным лучам. Иначе бы она поддалась чарам худшего из людей.
– Да. И я хочу увидеть, где он работал и чем занимался, – подхватила Чарли.
Алессандро не мог пошевелиться, загипнотизированный интенсивностью проскакивающих между ними искр. Последние несколько недель его раздражала мысль о том, что придется встречаться с сестрой Себастьяна, и он откладывал этот момент насколько мог. Но он и предположить не мог, что при встрече почувствует такое необузданное и неприкрытое желание, дикое и первобытное.
Если бы это была любая другая женщина, он немедленно поцеловал бы ее, дал бы волю своей страсти, которая раздирала его изнутри, рвалась неудержимо наружу.
– Si, cosi , – он вел ее за собой, не в состоянии связать двух слов на английском – такого с ним прежде не бывало.
– Спасибо. – Это простое слово прозвучало так соблазнительно, что он попросту не мог двинуться с места. Он вел непосильную борьбу с самим собой. Чтобы не прижаться губами к ее губам. К счастью, она сделала шаг в сторону – и это слегка отрезвило его.
Алессандро шел по своему огромному офису, борясь с желанием посмотреть в окно и увидеть в нем ее отражение. Впрочем, и этого ему не надо. Его тело настойчиво твердило ему о присутствии Чарли, хоть он и не слышал ее мягкой поступи по мраморному полу.
– Вот здесь и работал Себастьян. – Он прошел в комнату в конце офиса – это помещение Себастьян называл своим. Сейчас его пустота казалась невыносимой. На дальней стене находился первый рисунок автомобиля, который сделал Себ.
Сандро снова ощутил что-то похожее на раскаяние. Надо было привезти Чарли сюда раньше. Давным-давно, если честно.
Она прошла мимо, и он ощутил едва уловимый аромат ее духов, напомнивший ему об английском лете. Он попытался стряхнуть наваждение и вернуться в настоящее.
– Он вот этим занимался? – Чарли встала рядом со столом, коснулась ладонью эскиза. Он заметил, как дрожат ее пальцы, как на лице все явственнее проступают сомнения и паника. У него появилось странное ощущение, что ее сердце разбилось в эту минуту.
– Да. – Его голос внезапно стал таким хриплым, что он не смог больше ничего сказать. Не хотел нарушить ее печаль.
– А что еще он делал? – В глазах Чарли блеснули слезы, и у него снова сжалось сердце от невыносимой боли.
Алессандро подошел к столу, открыл ноутбук, включил его и снова посмотрел на Чарли. Ее красивое личико казалось слишком бледным, глаза были широко распахнуты.
– Здесь много фотографий, плюс все его наработки по проекту.
Чарли подошла, коснулась пальцами экрана. Ее зеленые глаза потемнели, когда она увидела на фотографии Себа, сидящего в водительском кресле тестового автомобиля. Сандро выругался про себя. Мог бы выбрать для начала какой-то другой снимок.
– Когда сделано это фото? – спросила она надтреснутым голосом, не отрывая взгляда от экрана и стараясь сдержать подступившие слезы. Он впервые захотел увидеть женские слезы – ей просто необходимо выплеснуть свою печаль.
– За день до трагедии. – Ему стоило большого труда сказать это спокойно. Но даже для его ушей эти слова прозвучали как-то слишком холодно. Он уже изучил эту фотографию прежде и отметил тень беспокойства во взгляде Себа. Заметит ли она то же самое?
Чарли подняла на него глаза – в них стояли слезы. Прежде чем он успел подумать о том, что делает, Сандро оказался рядом с ней и заключил в объятия. Не сомневаясь ни секунды, она приняла его помощь и сочувствие и, прижав ладони к лицу, а лоб – к его груди, разрыдалась.
– Боже мой… Это все как-то слишком для вас… – В отчаянии он хотел сжать пальцы в кулак, но вместо этого приобнял Чарли и прижал ее к себе посильнее.
– Вовсе нет. – Рыдания продолжились.
– Да, дорогая, это слишком. – Он успокаивал ее так же, как свою сестру много раз до этого, пока они росли вместе. Только вот она не его сестра. Это женщина, которую он желает всеми фибрами своей души и каждой клеточкой тела. Почти безотчетно он склонил голову и поцеловал ее в макушку. Чарли замерла в его объятиях, а он закрыл глаза, пытаясь вспомнить, когда его жизнь в последний раз казалась ему полной. Он постарался загнать поглубже воспоминания о том, что так и не стал таким мужчиной, о котором мечтала его жена, и тяжело вздохнул.
Казалось, он целую вечность держал Чарли в объятиях, пока она плакала. Каждый всхлип причинял ему боль, увеличивая чувство вины из-за того, что он не оказался в ту злополучную ночь рядом с Себастьяном.
Он бы заметил эйфорию, вызванную алкоголем и наркотиками, и остановил бы его. Это открытие до сих пор шокировало его. Как могло так получиться, что они столько месяцев работали бок о бок, а он и не догадывался о проблемах Себа?
Он снова прижался губами к волосам Чарли, пытаясь утешить их обоих. Но снова прижав ее к своей груди, подыскивая успокоительные слова, он понял, что лучше ему остановиться. Он хочет большего, чем быть просто жилеткой, плечом, на котором можно поплакать.
Чарли посмотрела на него – они так близко друг к другу. Как любовники. Он легко мог бы поцеловать ее в губы. Но ее мокрые от слез щеки напомнили ему, кто они друг другу на самом деле и где находятся.
– Я должна была это сделать давным-давно, – наконец сказала Чарли, немного успокоившись.
– Вы впервые плачете с тех пор? – Он посмотрел на ее смягчившееся лицо.
Улыбнувшись, она кивнула. Из глаз вдруг опять брызнули слезы. Чарли вытерла одну щеку, а вот со второй разобраться не успела – Сандро протянул руку и бережно стер слезинки вместо нее.
В эту же секунду все изменилось. Не в состоянии остановиться, он взял ее лицо в свои ладони – кожа Чарли была теплой и влажной от слез. Ее зеленые глаза были полны печали и чего-то еще, неопределимого, невыразимого… Он не мог оторвать от нее взгляд.
Чарли прикрыла глаза и прижалась щекой к его руке. Инстинкт взял верх, и он стал гладить ее лицо, запустил пальцы в ее шелковистые волосы. Он хотел поцеловать ее, попробовать на вкус ее полные чувственные губы… И тут Чарли открыла глаза. Казалось, целую вечность она смотрела на него, учащенно дыша. Его сердце билось просто оглушительно. Он смотрел на темнеющую зелень ее глаз, напоминающую деревья на исходе лета, и пытался справиться с собой.
Он хочет ее. И может думать только об этом. Ничто другое не имеет значения.
Чарли подалась ему навстречу, закрыла глаза, от длинных ресниц на щеки легла густая тень, а затем их губы встретились. Это был нежный поцелуй, поначалу полный сомнения, но, как только он притянул ее ближе к себе, вновь запустив пальцы в ее длинные волосы, он стал глубже, превратившись в нечто большее. Не стоило ему этого делать. Не сейчас. Никогда.
Нет, она не должна целовать его так… Это только все усложнит. Но потребность ощутить прикосновение его губ была неумолимой и всепоглощающей! Ее чувства были обострены, нервы натянуты до предела. Сердце учащенно билось, когда она прижималась к нему, ощущая прикосновение его пальцев к волосам, его прерывистое теплое дыхание, движения его языка, сплетающегося с ее языком.
Чарли обвила руками шею Сандро, прижалась к нему сильнее, с большим пылом отдалась поцелую, пока у нее не стали подкашиваться ноги. Никогда еще поцелуй не вызывал у нее такую бурю эмоций, никогда не заводил до такой степени.
Внезапно и резко Алессандро ослабил объятия и чуть ли не оттолкнул ее от себя. Чарли испытала такой шок, что просто онемела, не в силах что-либо сказать. Спустя несколько секунд он отступил на шаг, и с губ его сорвалась целая тирада на итальянском.
Понять его слова было невозможно, но язык тела не оставлял никаких сомнений – ему не понравился этот поцелуй, он его не хотел. Так зачем же он спровоцировал ее? Что это еще за игра такая?
– Этого не должно было случиться. – Чарли усилием воли заставила себя стоять прямо, хоть у нее и подгибались колени и пьянящий огонь желания все еще бушевал внутри.
– Да уж, черт возьми! – Он стремительно направился к выходу. – Никогда это больше не должно повториться!
Чарли пронзила острая боль, но внешне она сохраняла полную невозмутимость. Он не хочет ее поцелуев – и что?
– Я не думала… Я не понимала, что я делаю.
Он прищурился:
– Это очевидно. И вообще, мы тут слишком задержались. Пора уходить.
– Нет, – запаниковала Чарли, – я слишком мало увидела.
– Пока хватит. Пора отдохнуть. Сегодня вы остановитесь у меня, – возразил он.
– У вас?
– Вы расстроены, действуете иррационально. Я не могу бросить вас в отеле одну. Не сегодня.
Его тон не допускал возражений, а она была слишком слаба, чтобы спорить. Последние двенадцать часов были не чем иным, как непрекращающимся шоком для нее.
– Просто вызовите мне такси.
Он холодно посмотрел на нее:
– Себастьян был прав.
– И что это означает? – поинтересовалась Чарли.
Улыбка тронула его губы.
– Я знаю о вас больше, чем вы думаете, Шарлот Уоррингтон.
Будь она чуть сильнее в этот момент, она бы пулей вылетела отсюда, взяла такси до аэропорта и отправилась домой. Но прямо сейчас Чарли вообще ничего уже не чувствовала. А просто хотела получить ответы на свои вопросы. Или они будут терзать ее всю оставшуюся жизнь.
– Я никуда с вами не поеду. Особенно после всего, что случилось, – слабым голосом сказала она.
Алессандро обернулся так резко, что она едва в него не врезалась:
– Должен ли я напомнить вам, дорогая моя, что это вы поцеловали меня?
Чарли покраснела от стыда и досады:
– Это была большая ошибка. И она больше не повторится.
– Хорошо. В таком случае нет ничего страшного в том, что вы остановитесь сегодня у меня.
– Страшного? Вы говорите так, словно я какая-то хищница и собираюсь на вас нападать. – Да уж, отель, пожалуй, лучший выбор. Только вот совсем не хочется оставаться одной этим вечером. После всего, через что она сегодня прошла. – Почему вы так хотите, чтобы я участвовала в презентации? Почему это так важно для вас?
– Я уже говорил про свое обещание вашему брату. И я намерен его сдержать. – Они прошли назад через весь офис и направились к лифту. – Сюда, дорогая моя.
Чарли не могла избавиться от чувства, что он переиграл ее. В чем именно, она не понимала до конца. Одна ночь у него в доме – это не так уж страшно, верно? Она первым делом забронирует отель в Милане, а как только закончится презентация, вернется в свой уютный коттедж, к своей тихой жизни.
Алессандро закрыл дверь в свою квартиру и посмотрел на Чарли. Она не сказала ни слова с тех пор, как они покинули офис, но, несмотря на это, неловкость, воцарившаяся между ними, усугубилась. И он теперь всерьез сомневался в том, что это было здравое решение – привезти ее сюда.
– Комната для гостей готова, – сказал он коротко, желая установить границы между ними.
– Спасибо, – ответила она почти шепотом.
Он смотрел, как она двигается по его квартире, придирчиво рассматривает коллекцию предметов искусства, и пытался понять, что означает выражение ее лица. В доме не было ничего современного – как снаружи, так и внутри. Его апартаменты не имели ничего общего с суперсовременным офисом, который они недавно покинули. Именно этого он и добивался, когда обставлял свой дом.
Чарли прошла к балкону, посмотрела с него на оживленные миланские улицы. У него появилась пауза, чтобы обуздать вновь овладевшее им пылкое желание. С тех пор как она коснулась его своими губами, что-то в нем неуловимо изменилось, и он боялся, что эти перемены необратимы.
– Хотите что-нибудь съесть или выпить?
– Нет, спасибо. Я устала. День выдался неожиданно долгий и насыщенный. А мне завтра надо быть на высоте. Пойду лучше отдохну.
Чарли направилась к гостевой комнате, а Сандро смотрел ей вслед, обуреваемый все тем же ненасытным желанием. Он изо всех сил сжал ручку сумки – он дал слово Себу и сдержит его, чего бы это ни стоило.
Мысль о друге, о его бизнес-партнере, который, кстати, последний останавливался в гостевой комнате, снова заставила его терзаться муками совести – он должен был заметить признаки беды, разглядеть проблему. Сейчас уже ничего не исправишь, но он, по крайней мере, может скрыть горькую правду от любимой сестры Себа.
– Ваш брат тоже какое-то время жил у меня, в этой самой комнате. Вы знали это?
– Нет. – Чарли была искренне удивлена. – Не понимаю, он же вроде бы искал съемное жилье.
– Да, это так. – Алессандро распахнул дверь в комнату, вошел, и Чарли последовала за ним, оглядываясь вокруг. Не было никаких признаков того, что в комнате останавливался хоть кто-нибудь вообще. – Это было правильное решение. Мы же работали над одним проектом.
– Он в итоге куда-нибудь переехал? Или это было его последнее пристанище?
– Последнее.
– Но где же его вещи?
– Я отправил их вашему отцу.
Словно не веря его словам, Чарли снова оглядела комнату, большую кровать, шкаф с ящиками.
– Понятно…
В воздухе повисла гнетущая тишина. Сандро не мог найти слов, чтобы продолжить разговор. Что бы он сейчас ни сказал, это причинит ей боль.
– Тут есть еще одна комната, поменьше. Если вы предпочтете…
Чарли помотала головой.
– Я хочу остаться здесь. Пожалуйста!
Вот сейчас он и впрямь сомневался в том, что не сошел с ума окончательно. Он не только осмелился поцеловать Шарлот, но и поселил ее в той самой комнате, где Себастьян провел свои последние дни. Он обещал своему другу приглядеть за его сестрой, позаботиться о ней – а сам только и делает, что усложняет эту задачу. И правду скрывать становится все труднее и труднее.
Глава 4
– Хорошо спалось? – спросил Алессандро у Чарли за завтраком.
Она смотрела на него и любовалась. Джинсы и рубашка сидели идеально, подчеркивая все достоинства фигуры и не давая ей сосредоточиться на чем-то еще. Мысли о неотразимом итальянце, которого она целовала прошлой ночью, это совсем не то, что ей сейчас нужно.
– Да, спасибо, – ответила она, потягивая свежевыжатый апельсиновый сок. Сон в комнате, где жил Себ, должен был придать ей сил, но этого не произошло. Наоборот, она всю ночь оплакивала брата – это помогло выплеснуть накопившуюся печаль, но не дало успокоения.
Сандро задержал взгляд на ее лице. Темные круги под глазами, конечно же, рассказали ему, что спала она из рук вон плохо. К счастью, ему хватило ума не развивать тему сна дальше.
– У меня есть несколько дел, связанных с презентацией, но мы также можем заехать в офис или на испытательный трек.
Испытательный трек. Эти слова вернули Чарли в прошлое, когда она проводила на трассе все свое время вместе с отцом и братом. Именно там она по-настоящему научилась водить – к неудовольствию своей матери.
– Я бы хотела увидеть автомобиль, – задумчиво сказала она. – Я давно не была на треке. – И ей так не хватает трепета и восторга, связанных с этим местом. Ее сад, ее священное убежище, внезапно показался ей унылым и скучным.
– Да, – Алессандро поставил на стол пустую чашку. – Себ говорил мне, что гонки занимали большое место в вашей жизни.
Чарли упорно разглядывала стакан с соком, не в силах выдержать пристального взора Сандро. Он заставлял ее чувствовать себя уязвимой.
– Да, я провела на треках немало времени.
– А что об этом думала ваша мама?
– Против увлечения Себа машинами она не возражала.
– Тут так и просится "но", – заметил он.
Вот этот момент она бы лучше обошла – очень уж большое "но". Интересно, много ли успел рассказать Себастьян? Знает ли Алессандро, как сопротивлялась мать ее увлечению миром гонок? Она ненавидела подобный стиль жизнь, ненавидела, как ее муж флиртует со всеми женщинами подряд. Ей совершенно не хотелось быть на втором месте, так что она бросила дом, семью и несовершеннолетних детей.
– Матери не нравилось, что я туда хожу. Она не думала, что я когда-нибудь буду водить машину и тем более что моя работа будет связана с автомобилями. Ей хотелось, чтобы я вела себя более женственно, а не как мальчишка. У нас была настоящая война по этому поводу. – Сейчас она уже не испытывает горечи из-за этого, понимая, почему мать хотела удержать ее подальше от мира гонок. Но сейчас не время вдаваться в подробности. Тем более не стоит посвящать в детали Алессандро.
– Теперь я понимаю, – он улыбнулся, – почему вы хотите, чтобы вас называли Чарли. Вам хочется подольше оставаться сорванцом.
– Что-то вроде того.
– Но вы красивая женщина, Шарлот, зачем же скрывать это? – От его внимательного взгляда у Чарли заколотилось сердце. Стараясь сдержать волнение, она прикусила нижнюю губу.
– Я была бунтующим тинейджером, – пояснила она. На ее щеках тем временем появился румянец, и она отвернулась, чтобы скрыть его, и стала смотреть сквозь окно на миланские улицы. Пожалуй, пора сменить тему. Она и так сказала больше, чем надо. – Мы можем выйти прямо сейчас?
– Конечно.