Все это было сказано без единой улыбки, с бесстрастным лицом. Такое впечатление, что он не говорил, а диктовал. Предписывал. Провозглашал. Совсем как ее отчим.
– Как мы сможем работать вместе, если мы уже сейчас спорим?
– Мы не спорим, а обсуждаем.
Алисия вскинула руки в знак того, что сдается. Она наконец осознала, что ей придется привыкать работать без Джорджии. И начинать надо прямо сейчас.
– Наша программа имеет успех еще и потому, что мы с Джорджией постоянно разыгрываем друг друга и дурачимся на съемочной площадке, прямо перед камерой.
– На экране будешь появляться только ты, – заявил Тони. – Мне надо было сразу тебе об этом сказать. Извини.
Отлично. Сейчас она ему все выскажет.
– Ты отпугиваешь людей. Тебя все боятся. В твоем присутствии люди чувствуют себя неуютно.
– Люди вообще или ты в частности? – спросил Тони не моргнув глазом.
– Меня ты не запугаешь, но мы будем работать с теми, кто собирается сделать предложение руки и сердца. Это и в обычной обстановке нелегкий шаг, а уж при свете юпитеров – тем более. Те, кто к нам обращается, надеются на то, что будет создана романтическая обстановка. Они также хотят, чтобы их желание было понято и одобрено. Обычно предложение делает мужчина, но в этом году предложение своему другу будет делать женщина. Боюсь...
– Будь добра, – перебил ее Тони, – поверь мне. Я буду за сценой и не окажу пагубного влияния на счастливые пары.
На какую-то долю секунды в глазах Тони промелькнул огонек. Обиделся? Алисия почувствовала, что краснеет.
– Мы ведь профессионалы, – продолжил Тони. – Мы справимся.
Что она могла на это возразить?
– Ну, хорошо. – Она встала и протянула Тони руку.
Его рукопожатие было на удивление теплым.
– Я думал, мы обсудим детали.
– Я возьму у Джорджии ее заметки и перепечатаю для тебя. – Он все еще держал ее руку, но, как только она пошевелила пальцами, тут же отпустил.
– Хорошо, – кивнул он и откатил кресло обратно за письменный стол.
И это все?
Даже зная, что Тони скуп на выражение чувств, она все же ожидала хоть какой-то благодарности с его стороны. Пожав плечами, Алисия направилась к выходу. Похоже, работка предстоит нелегкая.
Подойдя к двери, она обернулась. Тони сидел за столом, уткнувшись в какую-то бумагу. Поддавшись порыву, она окликнула его:
– Может, все-таки улыбнешься? Хоть разок?
– С какой стати? – Он даже головы не поднял.
– Хотя бы потому, что мы все же будем снимать передачу и катастрофа предотвращена. Ты должен быть счастлив, ведь победа осталась за тобой.
– Ты так говоришь, будто я выиграл сражение. – Отложив ручку, Тони пристально посмотрел на Алисию. – Это ты приняла правильное решение. Но я доволен.
– Ну так улыбнись!
Тони явно задумался.
– Это для тебя так важно?
Она не сработается с этим человеком. Ни за что. Зачем только она согласилась?
– Да, важно. – И чем скорее он это поймет, тем лучше. Она вернулась и оперлась кулаками на заваленный бумагами стол. – Улыбнись, чтобы я могла убедиться, что ты вообще на это способен.
Лицо Тони было будто из итальянского мрамора, наподобие статуй его предков. Проходили минуты, а на лице Тони не дрогнул ни единый мускул. Алисия поняла, что зашла слишком далеко.
Она не права. Они лишь деловые партнеры, а не друзья. У нее нет права на критику личных качеств Тони Доменико.
– Прости. Мне не следовало это говорить.
– Да, – тихо ответил он.
Алисия повернулась и пошла к двери.
– Алисия! – вдруг окликнул ее Тони. Она обернулась.
– Спасибо. – На секунду он задержал ее взглядом.
А потом улыбнулся.
Алисия застыла. Улыбка совершенно преобразила Тони. Из бездушного робота он вдруг превратился в человека. Более того, в мужчину.
Притом очень и очень привлекательного.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Алисия была столь ошарашена, что даже забыла бросить в ответ "Не стоит", тем более – улыбнуться.
Успокойся. Улыбка Тони, скорее всего, фальшива. За столько лет работы на телевидении Алисия вдоволь насмотрелась таких улыбок. Во всяком случае, Тони явно удалась имитация.
Помещение, которое они с Джорджией занимали на пару, разительно отличалось от кабинета Тони. Выкрашенные в цвет персика стены и терракотовый ковер приглушали зеленоватый свет люминесцентных ламп. Мебель и панели из светлого дерева придавали кабинету вид официального учреждения, однако салатовая обивка мебели и такого же оттенка подушки свидетельствовали о том, что здесь работают женщины. Правда, цветовая гамма не соответствовала представлениям о главных праздниках года, кроме разве что Пасхи, но это, в сущности, не имело большого значения.
Первоначально у Алисии и Джорджии было по отдельному кабинету, но они так часто бегали друг к другу советоваться, что решили съехаться в одну комнату, а в другой проводить интервью с участниками передачи.
– Эй, – крикнула Алисия, увидев, что Джорджия передвигает большие картонные коробки, – позови охранников, пусть они тебе помогут.
– Все в порядке, – уверила ее Джорджия, бросив в картонку целый ворох папок. – Я решила еще раз поговорить с доктором. Если я перейду на неполный рабочий день, может, мне не придется лежать три недели.
– Не глупи. Раз он велел лежать, значит, надо лежать. Слушай, ты случайно ничего моего не прихватила? – спросила Алисия. Склонив голову, она стала читать надписи на корешках папок.
– Вроде нет. Я собираюсь ответить на все письма и связаться с теми, кто предлагал сюжеты для наших передач. Знаешь, – Джорджия бросила на Алисию виноватый взгляд, – я могу ездить с тобой на съемки и отдыхать в гостинице не хуже, чем дома.
– И какой в этом прок?
– Я помогу тебе снять шоу для Валентинова дня.
– Ты ведь слышала – у меня уже есть помощник.
– Никогда бы не подумала, что Тони захочет поработать вместо меня. Ты, наверное, сердишься?
– Что ты! – Алисия обняла подругу.
– Но ты же ненавидишь Тони.
– Не в этом дело. Просто мы не ладим, вот и все.
– Признаться, я не понимаю, почему. Когда разговариваешь с ним спокойно, он бывает вполне разумен.
– Но у него такой... – Алисия сжала кулаки, – такой начальственный тон.
– Так он и есть начальник, – рассмеялась Джорджия.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Он отвергает все мои идеи.
– Ничего подобного!
– Во всяком случае, они ему не нравятся. Вечно все критикует. – Изменив голос, Алисия проворчала голосом Тони: – "А нельзя ли без этих излишеств?.. Может, это вырезать?.. А если придумать что-нибудь менее дорогое?.. " Особенно часто я слышу последнюю фразу.
– Так ведь это его работа. Ему надо укладываться в бюджет.
– Согласна. Но хоть бы раз сказал: "Это здорово. Продолжайте в том же духе".
– По мелочам он не придирается. Ему приходится сдерживать лишь твои слишком грандиозные замыслы. Алисия, будь добра, сними со стенки мой календарь.
– С удовольствием. – Календарь Джорджии в виде огромного красного сердца явно выбивался из общей цветовой гаммы кабинета. – Не вижу причины, почему бы в этом году нам не сделать программу на местном материале. Это будет дешевле, и уже одно это осчастливит Тони.
– Он же сказал, что продал ее большему числу компаний, чем в прошлом году. Зрителям нравятся сюрпризы, которые мы преподносим, все эти неожиданные предложения выйти замуж.
– Я знаю, – со вздохом сказала Алисия. – Это так романтично! – На губах ее промелькнула мечтательная улыбка. – Человек бывает так влюблен, что хочет поделиться своим счастьем с целым светом. Помнишь, что чувствовала ты?
– Дрю сделал мне предложение, потому что в тот момент можно было дешево купить дом.
– Ты мне рассказывала, что нашла записку с его предложением запеченной в пирожок.
– Это, конечно, звучит более романтично, но на самом деле в записке было сказано: "Кто медлит, тот теряет", и Дрю истолковал это предсказание по-своему.
– Лучше бы ты мне этого не рассказывала. Я мечтала встретить такого же романтика, как твой муж. Хочу, чтобы он преподнес мне обручальное кольцо, спрятанное в розе, чтобы оркестр в фешенебельном ночном клубе, куда он меня пригласит, весь вечер играл только мою любимую мелодию и мы танцевали под нее весь вечер. – Алисия снова вздохнула. – Или чтобы он пел серенады под моим балконом.
– У тебя нет балкона. Ты живешь на первом этаже.
– Или... мы плывем в гондоле по каналам Венеции, а гондольер поет песни о любви.
– Я слышала, что вода в этих каналах страшно вонючая.
– Джорджия! Что случилось? Ты говоришь вещи похуже, чем Тони.
– Ноги болят. Однако, если сниму туфли, я их потом не надену.
– Так посиди, а я помогу собрать тебе вещи.
Джорджия не стала спорить и села. Беременность, видимо, давалась ей нелегко, и Алисия решила как можно скорее отправить ее домой.
– На самом деле я просто стараюсь дать выход своим чувствам, – стала она успокаивать Джорджию. – Мы снимем замечательную передачу, да и с Тони, я думаю, поладим. – При условии, что никогда больше не увидим друг друга. – Просто мне не хочется делать все без тебя, – добавила она в надежде, что Джорджия на это купится.
– И мне тоже.
У Алисии сжалось сердце. Ей будет не хватать Джорджии. Целых полгода придется работать без партнерши. После того как закончатся съемки специального выпуска к Валентинову дню, запланированы съемки и других передач. Интересно, Тони и дальше будет работать с ней в качестве ассистента?
– Вдруг тебе больше понравится работать с Тони, чем со мной? – неуверенно улыбнулась Джорджия.
– Хм. – Алисия потрогала лоб Джорджии. – Жара вроде нет.
– Я серьезно, – Джорджия оттолкнула руку Алисии, – у него большой опыт... и он такой красивый.
– Да, как грозовая туча посреди ясного неба!
– Но он профессионал.
– Он профессиональный брюзга. У него на уме одни только цифры, цифры и цифры. У меня голова от них раскалывается.
– Ах ты, жулик! – расхохоталась Джорджия. – Так вот почему мне приходится обсуждать с ним эти цифры.
– А я стою под дверью и подслушиваю.
– Да ну? Шутишь! – (Алисия с невинным видом захлопала ресницами.) – Ах, змея! Ну, погоди, я тебя выведу на чистую воду. Я теперь буду проверять, не подсматриваешь ли ты в замочную скважину.
– Тебе теперь долго не придется с ним что-либо обсуждать, так что забудь.
– Сама будешь вести с ним переговоры, – с напускным высокомерием изрекла Джорджия.
– О! Только не это! – В притворном отчаянии Алисия заломила руки, как героиня какой-нибудь мелодрамы. – Прошу тебя, не заставляй меня обсуждать с ним передачу!
– Тебе это пойдет на пользу, – не сдавалась Джорджия.
– Нет, я погибну. Он высосет из меня творческие силы. – И Алисия сквозь зубы с шумом втянула в себя воздух, показывая, как именно все произойдет.
Джорджия прыснула. Алисия тоже не удержалась и расхохоталась, довольная тем, что к подруге вернулось хорошее настроение. Как только Джорджия могла подумать, что Алисия предпочтет ей Тони?
– Мне кажется, – посерьезнев, сказала Джорджия, – проблема в том, как ты воспринимаешь все, что говорит Тони. Он не твой отчим, а ты – не твоя мать.
– С чего ты взяла?
– Помнишь, в позапрошлом году мы делали выпуск ко Дню матери*? Твои родители приезжали к нам в студию, и я с ними познакомилась.
– Ну и что?
– Твой отчим...
– ... диктатор и тиран, – закончила фразу Алисия, считая, что и это слишком мягко сказано.
– Диктатор и тиран – одно и то же.
– Но не тогда, когда дело касается моего отчима. – От спазма в желудке у Алисии перехватило дыхание. Надо срочно сделать несколько дыхательных упражнений, мелькнуло у нее в голове. Она представила себе, что лежит на пляже и слушает шум набегающих на берег волн.
Вдох – чудесный морской воздух щекочет ноздри. Выдох – солнце греет плечи, мышцы расслабляются. Почувствовав себя лучше, Алисия открыла глаза и встретилась с сочувствующим взглядом Джорджии. – Мои отношения с отчимом не имеют никакого отношения к Тони.
– Я так не думаю. Твой отчим критиковал все – начиная от количества костюмов у нас в шкафу до стоимости и качества напитков, которые мы взяли в автомате.
– Я и не знала, что ты это заметила.
– Я не могла не обратить внимание. Из взрослой женщины, моего партнера по бизнесу, ты превратилась в маленькую девочку, которая все время оправдывалась. Я глазам своим не верила. А твоя мать тебя одергивала и шипела, как проколотый воздушный шарик.
– Ей не хочется его расстраивать, – пробормотала Алисия. – Она боится, и всегда боялась, что он ее прогонит, а ей некуда приткнуться. К тому же ему пришлось воспитывать чужого ребенка. Я должна быть ему благодарна за крышу над головой.
Алисия никогда не обсуждала с Джорджией отношения в своей семье. И сейчас не хотела. Она попыталась снова представить себе пляж.
– Ты презирала свою мать за то, что она не давала отпор отчиму. А сейчас ты смотришь на ваши отношения с Тони сквозь призму семейных, где ему отведена роль твоего отчима, а тебе – роль матери. Все предельно просто.
– Не смеши меня. Зачем только я тебе позволила взять интервью у этого врача-психолога!
– Он очень уважаемый домашний врач. Я не хотела тебя обидеть, – сказала Джорджия. – Просто дай Тони шанс. Кто знает, может, он окажется мужчиной твоей мечты?
Прижав к груди охапку папок, Алисия медленно обернулась к Джорджии.
– Мужчина моей мечты должен быть неистовым, сумасбродным романтиком. У нас случится любовь с первого взгляда, и он совсем не будет похож на Тони Доменико.
Тони поднял руки над головой и потянулся. Было семь часов вечера, и он решил, что на сегодня хватит. Его беспокоило, что придется на целых три недели бросить дела в офисе. Он тешил себя надеждой, что Алисия запланировала на эти три недели и монтаж передачи. Может, им удастся уложиться в две недели, а если повезет и они будут работать по-деловому – даже в десять дней. Впрочем, разве можно совместить романтику с бизнесом?
В течение всего дня Тони занимался тем, что решал неотложные дела, но все еще оставались проблемы, с которыми он надеялся разобраться в субботу и воскресенье.
– Хорошо, что ты еще здесь. – Алисия вошла, не постучав.
Она смотрела на него с нерешительной улыбкой. Неужели снова потребует, чтобы он улыбнулся?
Видимо, все же нет.
– Я принесла записи Джорджии. Перепечатка заняла больше времени, чем я думала. – Она вздохнула и провела рукой по волосам.
– Спасибо. – Тони пробежал глазами листки. Джорджия отыскала три влюбленные пары и провела с ними предварительную беседу, не забыв включить в список и запасных, на случай непредвиденных обстоятельств. Неплохо. Перевернув страницу, Тони стал читать график съемок, составленный Алисией. – Что-нибудь еще?
– Думаю, все подготовлено.
– Ты собираешься снимать все три недели, а потом монтировать?
– Чуть-чуть подправим в студии – и порядок.
Алисия сидела на краю письменного стола. На ней была короткая юбка, открывавшая ноги немного выше колена. Неплохие ноги, особенно для экрана. Странно, что Тони раньше не обращал на них внимания.
Алисия нагнулась к Тони, и он уловил легкий аромат ее духов.
– На съемку каждого эпизода я отвела по три дня, а на первый накинула еще один день. Нам придется снимать животных.
– Животных? – изумился Тони.
– Точнее, мы будем снимать парад циркачей, – твердо заявила Алисия.
Надеясь все же, что это будет не парад клоунов, Тони осведомился:
– Какая связь между цирком и предложением руки? Люди с ума посходили, что ли?
– А я считаю, что это очень романтично, – не допускающим возражений тоном отрезала Алисия.
– У нас могут возникнуть трудности. Могло быть и хуже, конечно. Например, младенцы. Животных по крайней мере можно выдрессировать.
– Зато какая будет картинка! На третий сюжет тоже может потребоваться лишний день: тут все зависит от погоды.
– Ну а монтаж когда?
– По ходу съемок. Если понадобится, поработаю в субботу и воскресенье. Кроме того, буду посылать пленку Джорджии, и она напишет сопроводительный текст.
– По-моему, отлично. – Тони вздохнул с облегчением. Им удалось поговорить и не поссориться. Уже хорошо.
– Тогда я пошла. – Алисия спрыгнула со стола. – Увидимся в понедельник. – И она исчезла так же неожиданно, как и появилась.
Странно, почему им никогда не удавалось поговорить так спокойно, как сейчас? В разговоре с Алисией Тони постоянно приходилось следить за каждым словом, потому что любое его замечание или предложение она встречала в штыки. В чем причина? Он ведь вполне разумный человек, разве что несколько осторожный.
Тони положил распечатку Алисии в папку. Он изучит ее подробнее завтра утром, а сегодня, как обычно, поедет навестить родителей.
День оказался не так уж плох. К Тони начало возвращаться хорошее настроение.
Родители Тони обитали в старой и очень зеленой части Хьюстона, застроенной особняками. Сестра Тони, ее безработный муж-поэт и трое детей все еще жили с его родителями. Тони частенько приходилось воздерживаться от комментариев по этому поводу.
Семья ждала его к ужину. Мать Тони распахнула дверь, как только заслышала его шаги на крыльце.
Первое, что он увидел, войдя в дом, был огромный букет роз, который, наверно, стоил не меньше ста долларов.
– Видишь, какие розы? – восхищенно спросила мать.
Их нельзя было не заметить, а заодно и смущенную улыбку отца, наблюдавшего за женой.
– Выпей, сын. – Роберт Доменико налил в бокал красного вина и подал его Тони.
– Что празднуем? – осведомился Тони, отметив про себя, что, судя по этикетке, вино было явно не дешевым.
– Жизнь! Разве обязательно нужен повод для того, чтобы устроить праздник?
Праздник... Лучше бы обновил козырек над крыльцом или заменил продавленный диван в кабинете.
– Твой отец неисправимый романтик!
– Мать так радуется этим розам, – заметил отец. – А когда она счастлива, и мне хорошо.
Родители обменялись улыбками с таким видом, словно быть счастливыми – самое важное на свете.
В это время на кухню спустилась сестра Тони Tea с младенцем на руках.
– Я думала, это Питер. Он пошел на поэтический вечер, – с гордостью заявила она. – Его пригласили прочитать свои стихи.
– Здорово. – Если к тому же Питеру удастся их кому-нибудь продать, подумал Тони, но не решился высказаться по этому поводу вслух.
– Дядя Тони! – Две девчушки в пижамах скатились с лестницы и бросились к нему. Тони поставил на стол бокал с вином, которое только чудом не расплескалось, и обнял племянниц. Потом так же стремительно девочки умчались.
– Они смотрят фильм. Не знаю, что бы я делала без видеомагнитофона, это просто спасение. Спасибо тебе, – улыбнулась Tea Тони.
– А Питер уже снизошел до видео? – поинтересовался Тони. Его зять не выносил телевидения и был недоволен, когда Тони подарил сестре на Рождество видеомагнитофон. Но Тони знал, с каким трудом Tea удается усмирять детей, чтобы они не мешали Питеру, когда он "творит", и решил, что видео будет кстати.