- В общем, да. - Он улыбнулся, причем довольно насмешливо. Белозубая, невероятно привлекательная улыбка. - Вы очень добры, а я веду себя очень невоспитанно, - признал он. - Прошу прошения, сеньорита! - Он поклонился и, как по мановению волшебной палочки, превратился в вельможного гранда из старинного рода. С безукоризненными манерами. - Меня зовут Себастьян де Барратейра. Надеюсь, вы меня простите, если вам показалось, что я принял как должное ваши доброту и внимание! Я не знаю, кто вы… - Он внимательно посмотрел на нее. - Но таких красивых волос я еще никогда не видел, - с некоторым удивлением добавил он.
- Спасибо. - Кэти густо покраснела. - Меня зовут Кэтлин Шеридан, я секретарша леди Фитцосборн. Приехала сюда на выходные, - добавила она.
- Вот как? - По его тону Кэти не могла понять, удивлен ли он, доволен или заинтригован. Но он протянул руку, и она коснулась его длинных тонких пальцев, загоревших под бермудским солнцем и под солнцем его родной страны. - В таком случае о необходимых мне земных благах хорошо позаботятся. Судя по всему, у вас очень доброе сердце.
Он взглянул на свои туфли, и она услышала, как они хлюпнули, когда он пошевелился.
- Брр! По-моему, здесь все равно отвратительный климат. После сегодняшней небольшой прогулки я, вероятно, подхвачу двухстороннее воспаление легких.
- Не подхватите, если побыстрее снимете эти туфли, - сказала она, - и наденете сухую обувь. - Кэти оглянулась по сторонам, как будто ожидая, что сухие туфли сами появятся перед ней в оранжерее. Но когда этого не произошло, ей пришла в голову очередная мысль. - Я могу подняться в вашу комнату и принести тапочки, а вы пока можете пойти в библиотеку и выпить крепкого виски… (Как часто отец рассказывал ей о положительном воздействии крепкого виски?) сесть перед огнем и согреться по-настоящему.
Ей почему-то и в голову не пришло, что подобное предложение может показаться весьма необычным. Судя по всему, ему это тоже не пришло в голову, потому что уголки его губ приподнялись в неожиданно ласковой и одобрительной улыбке.
- Очень хорошо, моя прекрасная рыжеволосая сеньорита! А вы знаете, что ваши волосы также намокли?
Кэти тряхнула волосами, и во все стороны полетели брызги. Она почувствовала, что вопреки желанию краснеет.
- Ничего страшного. Я привыкла мокнуть под дождем.
- Но, по-моему, не привыкли к тому, что вас называют красивой. - Он весело улыбнулся. - Странно, ведь у вас такие великолепные волосы. Вы, должно быть, никогда не стригли их коротко в погоне за модой.
- Они рыжие, - сказала она. - От этого никуда не денешься!
Маркиз равнодушно кивнул, как будто утратил интерес к этой теме.
- Когда-то у нас в школе этот цвет называли морковным!
Когда Кэти вернулась, он сидел в библиотеке у камина и с удовольствием потягивал из большого стакана виски с содовой. Он позволил ей опуститься на колени и развязать мокрые шнурки у него на туфлях, но, когда Кэти начала снимать с него туфли, собираясь надеть тапочки, он отстранил ее и сказал с некоторой насмешкой в голосе:
- Нет-нет, я не так уж беспомощен!
Стоя перед ним на коленях, Кэти вдруг почувствовала себя юной нищенкой у ног короля. К счастью, подобное сравнение пришло в голову только ей. Себастьян откинулся на спинку кресла, глядя на нее потрясающими темно-синими глазами, обрамленными длинными ресницами. В его пристальном взгляде Кэти заметила веселье и насмешку, задумчивость и некую иронию. Потом он резко встал, снял пальто с Кэти, повесил его на спинку кресла, которое придвинул к яркому огню, и усадил в кресло Кэти. Как будто стряхнул с себя лень и вновь стал учтивым джентльменом. Кэти почувствовала странное смущение.
- Но вы тоже должны что-то выпить, чтобы не заболеть дьявольской ирландской простудой! Что вам налить? - спросил он, поворачиваясь к столику с напитками.
- Ничего, - ответила она и устроилась в кресле поудобнее. В большой, полной книг библиотеке леди Фитцосборн было так уютно, что не хотелось уходить. - Спасибо, - очаровательно улыбнулась Кэти.
Маркиз сел и взглянул на нее так, будто забыл обо всем остальном.
- Вы добрая, скромная, и это черное платье несколько старомодно для вас, если вы позволите мне это заметить, - прямо сказал он девушке. - Вам следует носить легкую зеленую одежду и бродить по лесам. - Он снова отпил виски с содовой из стакана, вздохнул, протянул руки к огню и признался: - Сегодня я плохо себя чувствовал. Все было плохо, понимаете? - Иногда его английский язык становился несколько формальным и замысловатым. - Я хотел снова оказаться в Португалии, где мгновенно бы согрелся, потому что там светит солнце, и нет этого унылого тумана. А апрель в Португалии - потрясающее зрелище, поверьте мне! - Он снова вздохнул. - Но я не намерен возвращаться, и не хотел возвращаться, так что пошел мокнуть под вашим дождем. А когда я вошел, вы ждали меня, чтобы взять пальто. Включили для меня камин и даже принесли тапочки. Теперь мне сразу стало хорошо!
Он пристально взглянул на Кэти. Он смотрел на нее так долго, что ей пришлось опустить глаза.
- Вам надо принять горячую ванну, - посоветовала она. - Очень горячую ванну, чтобы не простудиться.
Его глаза засияли.
- А вы откроете для меня кран с горячей водой?
Дверь распахнулась, и на пороге появилась миниатюрная, напоминающая птицу женщина с очень смуглым лицом. На ней было черное платье - почему-то этот оттенок казался невероятно черным - и соболий палантин. На ее шее и запястьях сверкало множество бриллиантов. Женщина пристально посмотрела на Кэти - так, будто открыто в чем-то ее обвиняла, а потом повернулась к маркизу:
- Себастьян! Я так волновалась, когда узнала, что ты ушел, да еще в такую мерзкую погоду. - Она говорила по-английски хуже, чем он, и в ее медово-нежном голосе слышались хнычущие нотки. - Лучше бы ты спокойно отдохнул у себя в комнате, как я.
Себастьян встал, но нахмурился, глядя на нее:
- Я не ребенок, которому нужен отдых.
- Нет, но ты устал после этого утомительного путешествия. - Она подошла к Себастьяну поближе. Ее блестящие глаза-бусинки пристально взглянули на него. - Мы решим, что нам делать, и вернемся в Португалию. Это пойдет тебе на пользу!
Кэти заметила, что он побледнел.
- Я вернусь в Португалию, когда сам того захочу, Паула! Если ты желаешь уехать раньше, поезжай одна. - Потом он представил Кэти, спокойным и вежливым тоном: - Это секретарша леди Фитц, сеньорита Шеридан. Сеньорита, это моя мачеха - маркиза де Барратейра.
Маркиза снова мрачно взглянула на Кэти. Потом вдруг несколько оживилась.
- А, секретарша! - воскликнула она. - Тогда, может быть, вы займетесь моей перепиской, сеньорита? У меня столько писем, а я хотела бы на них ответить. Наверное, леди Фитц не откажет мне в вашей помощи.
Глава 4
Маркиза напрасно тешила себя этой надеждой. Вечером за обедом леди Фитц твердо заявила, что Кэти работает секретаршей только неполный рабочий день и что на эти выходные она приглашена в гости.
- Я не жду, что гости станут работать, приехав ко мне домой, - заметила леди Фитц, улыбаясь Кэти.
Маркизу, судя по всему, потрясло это известие. Она сжала губы и отказалась от сладкого - похоже, она не привыкла общаться с людьми, которые дружат с собственными секретарями. Маркизу, конечно, раздражало и то, что нужно было отвечать на все эти накопившиеся письма. Украдкой взглянув на нее поверх серебряной вазы с розами, красовавшейся в центре стола, Кэти чуть было не предложила маркизе свои услуги. Но леди Фитц недвусмысленно высказала собственное мнение, и к тому же Кэти хотелось по возвращении домой сказать домашним, что ей совсем не пришлось работать. Если не считать, что на лестнице она перед обедом потихоньку перемолвилась несколькими словами с миссис О'Хара, осторожно намекнув, что маркизу, вероятно, следует сегодня вечером положить в постель еще одну грелку.
После обеда в гостиной маркиз подошел к Кэти и сел рядом с ней на один из больших и глубоких мягких диванов. Он стал расспрашивать ее о жизни, которую она ведет в таком далеком уголке мира. В смокинге маркиз выглядел невероятно красивым, его золотистые волосы блестели. А ровный загар и черные ресницы придавали ему дополнительный шарм.
Его ирландское очарование и португальское "иностранное происхождение" бросались в глаза. Иногда чувствовалось, что он иностранец, хотя и говорит без малейшего акцента. Его речь оставалась легкой и непринужденной, хотя время от времени становилась несколько горделивой. И он к тому же выразительно жестикулировал, невольно обращая внимание на изящные пальцы. Когда же маркиз сидел в одиночестве и курил, его взгляд был необычно сонным… задумчивым, каким-то даже замкнутым.
Глядя на него в такие моменты, Кэти сочувствовала ему всем сердцем. Он так недавно потерял жену и, очевидно, до сих пор не пришел в себя. Казалось, он не знал, каким образом развеять тоску.
Воскресным утром Кэти не пошла в церковь. Она отправилась вместе с маркизом на короткую прогулку: крестная шепнула ей, что это будет добрым делом.
- Ведь он так несчастен! Мне бы хотелось, чтобы в твоем обществе он перестал быть замкнутым… поговори с ним.
Кэти старалась изо всех сил, но ей пришлось нелегко. Во-первых, ему не очень хотелось гулять. А во-вторых, хотя погода была прекрасной - этот весенний день вполне можно было назвать летним, на поверхности озера красиво играли солнечные лучи, - маркиз, казалось, оставался равнодушным к окружающему пейзажу. Кэти сделала неуверенную попытку привлечь его внимание к яркому солнечному свету, к необычно прозрачной воде, в которой отражались зеленые холмы. Она заговорила с ним о ясном синем небе и о вырисовывавшихся на его фоне, окутанных пурпурной дымкой горах, вершины которых золотил солнечный свет.
- Красиво, не так ли? - со вздохом сказала она. - По-моему, в хорошую погоду это самый красивый уголок в мире.
- Вероятно, вы так говорите, потому что никогда не видели ничего другого.
Кэти взглянула на маркиза, удивившись его нелюбезному тону:
- А вы повидали так много, что иногда, наверное, не совсем понимаете, что к чему! Но вы, должно быть, любите Ирландию, иначе не вернулись бы сюда.
- Я приехал повидать леди Фитц и еще по делам… есть и другие причины. У меня поместье недалеко отсюда, и перед отъездом я должен на него взглянуть. Мне не хочется туда ехать, но без этого никак не обойдешься.
Они поднимались по крутому склону, и он подал Кэти руку. Внизу к самому озеру спускались зеленые холмы, а из небольшого леса неподалеку доносились пение птиц и аромат примул. Стоя рядом, на фоне лиственного леса они оба явственно выделялись. Стройная, изящная и в то же время необыкновенно мужественная фигура, а возле нее - хрупкое и миниатюрное создание с блестящей копной волос. Макушка девушки была вровень с загорелым подбородком маркиза.
- В последнее время вам постоянно скучно, не так ли? - вырвалось у Кэти. - Для вас нет ничего по-настоящему важного!
Из-за окружавшей их мягкой атмосферы и подъема в гору на ее щеках выступил румянец. Он становился все ярче, напоминая рассвет над заснеженной горной вершиной, и маркиз осознал вдруг, что не может отвести глаз от ее лица. Он встретился с Кэти взглядом и увидел собственное отражение в ее глазах, золотистых, как дымчатый топаз при свете дня. Ресницы каштанового оттенка оттеняли их, подобно тростнику. При виде этого маркиза на миг охватило непонятное чувство.
- Откуда вы знаете? - спросил он. - Это так заметно?
- Боюсь, что да, - призналась Кэти со свойственной ей правдивостью.
Они подошли к лежащему на земле дереву, и он предложил ей сигарету. Его платиновый портсигар, судя по виду, стоил бешеных денег. Кэти заметила на нем герб рода Барратейра.
- Для молодой женщины, ведущей такой уединенный образ жизни, вы кажетесь несколько необычной, - очень сухо заметил он. - По-моему, вы очень проницательны. Вчера вы спасли меня от отчаяния, и я снова почувствовал себя человеком. Не представляете, как я благодарен вам за вчерашнее. Несколько недель я метался между постоянно напоминающей о себе реальностью и прошлым, которое не в силах забыть. - В порыве он растоптал каблуком сигарету, и Кэти заметила, что его губы приобрели несколько серый оттенок. - Вы слишком молоды, чтобы знать, что такое жить воспоминаниями. Но уверяю вас, если при этом необходимо думать о будущем, все это ранит душу!
- Боюсь, я не понимаю. Прошлое… настоящее… и будущее. Но причем здесь будущее? По крайней мере, сейчас! Оно и само о себе позаботится.
- Только не для Себастьяна Антонио Луиса Карлоса, маркиза де Барратейра! - В его голосе зазвучали, чуть ли не беспомощные нотки, но слышался и яростный протест. - У меня нет времени спокойно пережить все, что произошло. Похожее положение возникает после смерти короля… Король умер, да здравствует король! Иными словами, я должен, как можно скорее жениться снова и успокоить всех тех, у кого единственная цель в жизни - заставить меня вступить в брак!
- Вы, случайно, не имеете в виду вашу мачеху, маркизу? - спросила Кэти, не сомневаясь в том, что так оно и есть.
- О, Паула - лишь одна из них… - Себастьян опустил голову, разглядывая собственные загорелые руки, сжатые в замок. Кэти заметила, как его темно-золотистые волосы засияли в солнечных лучах. - Есть и другие! Но Паула иногда ведет себя особенно настойчиво. Может быть, потому, что никогда меня не покидает.
- Вы обязательно должны путешествовать в обществе мачехи?
Он взглянул на нее, слегка приподняв брови:
- Паула - вдова моего отца, и я должен о ней заботиться. В отличие от вас, мы в Португалии очень серьезно относимся к подобным вещам.
- Вы не забыли, что сами наполовину ирландец? А женщина в возрасте вашей мачехи должна уметь сама заботиться о себе. Особенно если у нее достаточно денег. - Кэти не понимала, почему ее сочувствие к маркизу внезапно сменилось раздражением, но ничего не могла с собой поделать. - А вы, по-моему, достаточно взрослый, чтобы самому решать, что делать с собственной жизнью!
- По-вашему?.. - На этот раз он бросил на нее изумленный взгляд. - Я еще не встречал таких девушек, как вы! И вы очень откровенны! Но мне нравится ваша откровенность… она мне кажется интересной! Вчера я назвал вас красивой, но при хорошем освещении вижу, что ошибался… все же в вас есть нечто большее, чем обыкновенная красота. Глядя на вас, я вспоминаю о таинственном свете, играющем на поверхности озера… вы были правы, я больше нигде такого не видел… и, по-моему, вы не думаете, что говорите, хотя я слышу от вас вполне разумные вещи. Леди Фитц сказала мне, что вы ей дороже всех на свете.
- Неужели? - Кэти изумленно посмотрела на него. - Но мне казалось, что по-настоящему она любит только вас…
Он улыбнулся криво и цинично, сразу состарившись на несколько лет. Кэти тут же подумала, что ему тридцать с небольшим.
- О, конечно, любила… когда-то! - Он так спокойно отозвался о ее любви, что это несколько потрясло Кэти. - Но, по-моему, я изменился. Во всяком случае, так говорит мне она.
- Если это так, мне очень жаль. Если вас кто-то любит, важно сохранить это чувство.
Он улыбнулся ей с надменным и недоверчивым видом:
- Вы действительно очень молоды и невинны, если так говорите. Со временем вы поймете, что не можете не меняться. Вас изменят другие люди, вас изменят обстоятельства, вас изменит опыт… вас изменит страдание. - Выражение его лица снова стало другим. Измученным от жалости к себе.
- Когда вы овдовели? - тихо спросила она. В ее голосе прозвучали странное спокойствие и настойчивость. - Когда… умерла ваша жена?
- Год назад, - коротко ответил он.
- Год - это долгий срок, - задумчиво протянула она. - В детстве он кажется вечностью. За это время вы должны были немного прийти в себя, особенно если так много путешествовали. Разве будущее вас совсем не интересует?
- Для меня нет будущего. - Дрожащими руками он зажег очередную сигарету.
- По-моему, это нелепо, - мягко сказала она. - Будущее есть всегда.
- Если вам двадцать один год, то да. - Он искоса взглянул на нее. - Вам ведь двадцать один?
- Нет, двадцать четыре.
Казалось, его удивил ответ.
- Может быть, из-за этих трех лишних лет мне хочется поговорить с вами… рассказать вещи, которые я не стал бы доверять никому другому. И я вам скажу, что мой следующий брак не будет обычным. Если мне придется жениться, то не по любви и даже не ради будущего наследника, но потому, что мне навяжут этот брак. Он станет лишь называться браком, и в этом нет ничего радостного, верно?
Кэти кивнула:
- Я бы сказала, совершенно ничего радостного. - Она вздохнула. - И вы несправедливы к самому себе. И несправедливы к своей будущей жене. Мне уже сейчас ее жаль.
- Но вы забыли о материальных благах, которые ей достанутся. - В его голосе внезапно заиграли нотки гордыни. - Она станет маркизой де Барратейpa, получит полдюжины домов и сколько угодно денег. Вы секретарша, неужели вы не можете оценить масштаб всего этого?
Он смотрел в ее серьезные, ясные глаза и не мог отвести взгляд. Казалось, она размышляет.
- Не знаю. Будучи секретаршей, мне трудно все это себе представить.
Внезапно Себастьян, как будто устыдился собственной мимолетной надменности. Он приблизился к Кэти и легко накрыл ее руку своей ладонью:
- Прошу прощения. Кажется, в последнее время у меня появились очень неприятные манеры. Поверьте, я не всегда был настолько поглощен собой. - Он сжал ей руку. - А теперь расскажите что-нибудь о себе. Не те обычные вещи, которые вы рассказали мне вчера вечером, о любимых книгах и о том, как пытаетесь убить время в этом болоте. Расскажите мне о себе! - Его тихий голос стал настойчивым. - Что вы собираетесь делать со своей жизнью… со своей жизнью, не с моей! У вас есть мечты, стремления? Вы когда-нибудь были влюблены?
Кэти потряс этот вопрос. Казалось, он повис в воздухе, потом был подхвачен, подобно эху, отразился от спокойной поверхности озера и вернулся к ней. "Вы когда-нибудь были влюблены?" Нет. Она и не представляла себе, что это за чувство, но, будучи молодой двадцатичетырехлетней женщиной, часто думала о любви. При мысли о том, что она может однажды влюбиться и что кто-то однажды влюбится в нее, по спине Кэти начинали бегать мурашки.
Но сейчас у нее появилось странное предчувствие, а в ушах звенело эхо озера… может быть, она и вправду сродни сказочным существам? Кэти поняла, что лучше ей никогда не влюбляться. Что она должна как-то этого избежать. "Избежать, избежать", - повторило эхо озера.
Она покачала головой, и блестящие локоны упали ей на шею.
- Мне было не в кого влюбляться!
Себастьян улыбнулся, как будто удовлетворившись этим объяснением.