Кейд издал сдавленный звук, но скрыл его за смехом.
– Ни в коем случае. – Это самая неистовая разновидность женщин из всех существующих.
Валькирии бешеные. Фурии… непостижимы.
Черт побери, если он передаст ее Груту, Холли, пожалуй, и сама сможет разделаться с этим чародеем.
– Посмотри на фиалковые глаза Холли. У нее темное кольцо вокруг радужной оболочки. Это глаза фурии.
– Почему она отказалась от меня? – спросила Холли. – Я уверена, что у нее была серьезная причина.
– Я положила в пакет с подарками письмо, которое объяснит тебе больше. Но теперь тебе нужно уехать отсюда. Находиться здесь опасно.
– Куда я еду? – осведомилась Холли.
В ответ Никс мотнула головой.
– Хм, это не назовешь четким ответом.
– Воистину.
– Я думала, мы должны встретиться здесь с братом Кейдеона.
– Должны были, – сказала Никс. – Но его здесь нет.
Холли нетерпеливо вздохнула:
– Скажите мне, как я стала такой?
– Ты говоришь так, будто это трагедия.
– Я… нет, я не это имела в виду, я просто хочу вернуться обратно в свою прежнюю жизнь. Мне предстоит защищать докторскую, я преподаю в колледже…
– Ну да, если бы у меня были такие студенты, как твои замечательные футболисты, мне бы тоже хотелось вернуться.
Кейд толкнул Никс локтем.
– Но все-таки как она стала такой?
Вид у Никс был смущенный, словно она не поняла вопроса, но, в конце концов, ответила:
– Семя всегда находилось в ней, но молния снабдила его водой и солнечным светом. – Она повернулась к Холли: – А теперь ты превратишься в валькирию, как и было предназначено.
– Кейд сказал, что это можно обратить вспять, – проговорила она недоверчиво.
– Он так сказал?
Кейд ущипнул себя за переносицу, готовый к тому, что сейчас его стукнут.
– Он прав, – подтвердила Никс, чем и потрясла его. – Только один мужчина может обратить это вспять. Его имя – Грут Хранитель Металла. Это могущественный чародей. Если ты попадешь к нему до того, как окончательно станешь бессмертной, он может вернуть тебя в прежнее состояние, – сказала она, хотя Кейд знал, что это неправда.
Не сказав больше ни слова, Никс направилась к своей машине, и им оставалось только последовать за ней.
– Я взяла на себя смелость побывать в кишащем вампирами здании, где ты живешь, и собрала для тебя сумку. Я знаю, что тебе хочется переодеться.
Никс открыла багажник.
– Да, а вот твои запасные очки. – И она вынула очки из кармана своего жакета и протянула Холли. – Они называются "Кошачий глаз" – носи на здоровье!
Кейд повторил, четко произнося каждый слог:
– "Кошачий глаз"?
Бросив на него уничтожающий взгляд, Холли надела очки. Никс продолжала:
– Вскоре они будут тебе не нужны. Твое зрение станет улучшаться с каждым днем. А вот держи твои жемчуга. – Она протянула Холли нитку. – Это твой талисман.
– Талисман?
– Ты чувствуешь себя сильнее, когда надеваешь их?
Холли прикусила губу и кивнула.
– Значит, талисман. Эти жемчуга заколдованы. В них ты будешь защищена от глаз того, кто смотрит в магический кристалл.
Холли повернулась к Кейду, словно прося перевести.
– Это значит – не снимай их. – Он взял ожерелье. – Подними волосы.
Когда она подняла кверху свои рыжевато-золотистые кудри, он с трудом удержался, чтобы не поцеловать ее гибкую шею… Кейд встряхнулся и застегнул ожерелье.
– Тебе нужно высохнуть, – сказала ей Никс. – И пока что ты остаешься уязвимой маленькой смертной. Ах, я забыла – ты же хочешь оставаться такой. – Она хихикнула, прикрыв рот пальцами, как будто это желание было до смешного странным.
Словно в оцепенении Холли взяла сумку и направилась к душевой.
– Интересно, что это ты делаешь? – резко спросил ее Кейд.
Он порылся в сумке и выхватил оттуда первую попавшуюся пару туфель, которую и надел ей на ноги. Потом взял у нее сумку и проводил до дамской душевой.
Она тяжело вздохнула, когда он пошел за ней внутрь и проверил кабинки. Перед тем как уйти, он ущипнул ее за подбородок.
– Малышка, если кто-нибудь будет клеиться к тебе здесь, ты дай им попробовать того, что дала попробовать демонам. Ясно?
Всякий раз, когда кто-то спрашивал Холли, что она делала вчера вечером, она отвечала:
– Занималась, ходила в библиотеку, плавала в бассейне.
Время от времени она вносила разнообразие в два первых пункта, потому что делала это вместе с Тимом. Чем она занималась сегодня вечером?
– Устроила демонам ужасную кровавую баню, стреляла в вампиров из пулемета, совершила сумасшедшую поездку на машине через болота. Узнала, кем и чем была моя родная мать. Узнала, что тайный мир существует бок о бок с нашим…
Слишком много, чтобы осознать. Она не умела как следует приспособиться к переменам даже в идеальных обстоятельствах. Теперь она была… в оцепенении. Она стояла перед зеркалом и смотрела на себя. Круги, которые всегда окружали радужную оболочку ее глаз, стали теперь гораздо более заметными. Глаза у Никс были такие жуткие, но от их золотистого цвета дух захватывало, а фиалковые глаза Холли были просто странными.
Холли откинула назад волосы, будучи больше не в состоянии не обращать внимания на свои заостренные уши. Ее глаза широко раскрылись. Если Никс собрала ее вещи, она, конечно же, заметила пузырьки с таблетками, которые Холли поставила в ряд на столе.
Наклонившись к чемодану, она расстегнула молнию. Внутри она нашла ноутбук и кейс, сотовый телефон, даже противобактериальные носовые платки – все было здесь. Но никаких таблеток…
Холли прислонилась к стене, ей хотелось убежать, бросить все это.
Но Кейдеон и Никс были единственными, кто в состоянии помочь ей вернуться в нормальное состояние. Выбора у нее нет – только поступать в соответствии с их планами. Планы, в которые входит необходимость оставить город.
Пятнадцать лет она не пересекала границ Орлеанского округа. Она вообще мало куда ходила, кроме как в кампус, находившийся в десяти минутах от ее квартиры на чердаке.
Кампус действительно был для нее целым миром – упорядоченным и организованным микрокосмом, где все имело смысл. Дни были поделены между занятиями в аудитории, недели – на дни занятий, а годы – на семестры.
Теперь у нее было такое чувство, будто ее отправили в ссылку. Отмахнувшись от этой мысли, она взяла мобильник и набрала номер своей подруги Мей. Не получив ответа, она послала сообщение.
"Привет, Мей, это Холли. Я исчезаю. Не в буквальном смысле. Ха-ха. Не могла бы ты взять мои часы на некоторое время? Хм, у меня целая куча срочных семейных дел, и я вернусь… сколько времени меня не будет? – не раньше чем через неделю".
Читая свое сообщение, Холли чувствовала себя как бы отделенной от самой себя, изумляясь, как обычно звучит ее голос.
"Позвони мне по мобильнику, если понадобится. Я твой должник".
Отключившись, она прерывисто вздохнула. Нужно одеться, шевелиться.
Присев рядом с сумкой, Холли поискала в боковом отделении белье и нахмурилась, увидев то, что нашла. Там были колготки до бедер, трусики-танги и лифчик с половинными чашечками, еще в магазинной упаковке и с болтающимися этикетками. Все было ее размера, и все выглядело весьма соблазнительным.
Почему Никс предпочла эти вещицы прекрасным трусикам до талии и лифчику, уменьшающему объем груди?
Впрочем, выбора не было. Холли разгладила шелковые колготки до бедер и впервые в жизни надела трусики-танги.
Когда она была полностью одета, а жемчуг и очки заняли подобающие им места, она принялась приводить в порядок волосы. Сердитыми движениями расчески она зачесала свои кудри назад, заставив их подчиниться себе, как всегда, только теперь она постаралась прикрыть ими свои странные уши.
Когда последняя шпилька была на месте, она всмотрелась в свое отражение. Как может она выглядеть почти такой, как всегда, когда внутри у нее такая катастрофа? Глаза ее стали влажными, и она схватилась за крышку стола, чтобы сохранить равновесие.
После всего безумия этой ночи она поняла до конца только две вещи. Она должна вернуться в свое прежнее состояние. И для нее опасно быть рядом с Кейдеоном Воудом.
Столешница треснула у нее в руках.
Глава 10
Никс, подпрыгнув, села на капот "вейрона" и сказала:
– Кейд, у тебя все плохо.
– Что там еще?
– Ты знаешь, что Холли тебе не доверяет?
– И не должна! И тебе тоже не должна. Но развей мои сомнения. Почему ты ей соврала?
– Мне хотелось посмотреть, куда ты клонишь.
– Я собираюсь осуществить наш план. – Он открыл багажник и раскрыл свою сумку.
Порывшись, вынул флягу, потом выпил демонского напитка. К несчастью, напиток этот обладал замедленным эффектом, но результат выпивки скажется в недалеком будущем.
– Ты уверен, что сможешь отдать Холли злому чародею, хотя сам можешь предъявить на нее права! Ты ждал ее девять веков.
– Я должен это сделать, хотя и не хочу. Видят боги, не хочу. Но теперь эта сука Сабина схватила моего брата, а я и так очень многим ему обязан. Это единственный способ, каким я могу расплатиться за все, что сделал. От меня теперь зависит судьба королевства и его народа, и только от меня.
Истина, содержавшаяся в этих словах, подействовала на него, точно неожиданный удар. Черт! Судьба всех жителей Роткалины легла на плечи какой-то паршивой овцы, негодяя, бездельника.
Кстати…
– Ты сказала Ридстрому, что умерла одна смертная женщина по имени Неоми. Ты уверена?
– Абсолютненько.
Кейд и не подозревал до этой минуты, как сильна в нем надежда, что она жива. Выбрось это из головы…
Никс внимательно смотрела на него.
– Наверное, я буду лгать Холли так же, как и ты. Поскольку, во-первых, я не думаю, что ты сумеешь отдать ее. Нет-нет, я не вижу, чем это кончится. Это только предчувствие. И, во-вторых, я думаю, что ты должен быть жесток, чтобы быть добрым. Холли нужно дать знания о мире откровенно и быстро, и никто не справится с эти делом лучше тебя.
– Дать знания? Что ты хочешь сказать? Она знает все, что надо.
– Я хочу, чтобы Холли испытала жизнь. Чтобы она отбросила свои шоры. Мне кажется, ты именно тот человек, который может показать ей все, чего она не знает и не хочет знать. Моя племянница невинна в стольких областях, а в жизни женщины настает время, когда невинность становится невежеством.
– Насколько невинной она может быть в таком веке, как этот?
– Она избегает всего, что может разжечь ее наклонности валькирии – всего возбуждающего и приводящего в неистовство. На ее компьютере стоит контент-контроль, и она не подключила к телевизору ни единого кабельного канала. Она живет по принципу "детям до шестнадцати лет смотреть запрещается". Она сублимирует свои наклонности с таким постоянством, что временами доводит себя до болезни.
– Так вот, значит, где собака зарыта?
Никс кивнула.
– А все, что нельзя сублимировать, она глушит лекарствами.
– Теперь ей нужны ее таблетки.
– Ну что же, поскольку я прихожусь ей теткой, могу сказать, что она их не получит. Другие валькирии почувствуют, как появляется ее энергия. Скоро они начнут сами искать ее.
– Значит, тебе нужно обмануть их.
Никс помолчала, а потом сказала:
– Придется. Если ты поклянешься, что ни на шаг не уклонишься от цели во время поездки.
– Ты хочешь этого только потому, что это даст мне больше времени привязаться к ней, увеличит шансы, что я пошлю все куда подальше и оставлю ее себе.
– Да.
– Проклятие, ведь поездка займет больше времени, возможно, не одну неделю. Крепость Грута может оказаться даже на Аляске. – Кейд сделал большой глоток из фляги. – А Ридстром сказал, что мы должны успеть до полнолуния. Что, если мы не успеем?
– Таково мое условие.
– Она окажется в еще большей опасности. Подумай об этом – как только она попадет к Груту, ее спрячут.
– Хочешь – соглашайся, хочешь – нет. Но ты не попадешь никуда дальше первого же пропускного пункта.
– Ладно, – резко сказал он. – Я согласен на твое условие. Больше времени с Холли – больше времени привязаться к ней.
В этот момент Холли вышла из душевой. Волосы у нее были стянуты назад и уложены в идеальный пучок, на ней были все ее "талисманы": неописуемый свитер, и одна из тех юбок, которые так облегали ее пышный задик, что вызывала у мужчин вроде него желание оказаться тем, кто выпустит на волю страсти, скрытые за этой строгой внешностью.
Плечи она откинула назад, подбородок подняла. Ее уверенность – уверенность сексуальной умной женщины – вернулась к ней с полной силой. Кейду хотелось зацеловать ее так, чтобы у нее подогнулись колени.
– Куда мы едем? – рассеянно спросил он у Никс.
В этот момент самым важным ему казалось иметь в своем распоряжении побольше времени, чтобы привязаться к Холли. Никс ответила:
– Штат Миссисипи, пункт 775. Поедешь на север от Мемфиса, встретишься с демоницей по имени Иматра. В сумке с подарками, которую я отдала Холли, есть более подробные инструкции.
– Угу. – Он неуверенно шагнул вперед, чтобы взять чемодан у Холли, дав клятву хранить молчание до тех пор, пока не обретет равновесия – или пока не возымеет эффект содержимое фляги.
– Я хочу поговорить с тетей наедине.
Холли думала, что Кейдеон станет возражать. Но он всего лишь надел шляпу – кожаную, видавшую виды, – пробормотал что-то насчет покупки еды на дорогу и разговора с Роком, а потом ушел.
– Посмотри на него в этой шляпе, – сказала Никс. – Такой мощный сексапил должен преследоваться по закону. – Она смотрела на него, пока он не вошел в магазин, потом тихо что-то проворчала и порывистым движением поправила меч, который висел у нее на спине.
Да, Кейдеон, вероятно, хорош собой, но факт остается фактом: он демон, и притом с рогами.
– Теперь они не носят их так, как раньше, – вздохнула Никс, глядя на нее.
Холли опять поразилась, насколько сверхъестественно красива и необычна с виду ее тетка.
– Я хотела поблагодарить вас за то, что вы привезли мои вещи. Но почему там оказались новое белье и чулки?
– Потому что я знала, что у тебя белье практичное. – Она насмешливо передернулась. – Валькирии любят вещи красивые, сексуальные, а практичные вещи редко бывают такими. Вот я и купила немного роскошного белья, достойного тебя.
Несексуальное белье нужно было Холли для того, чтобы чувствовать себя… ну, скажем, очень несексуальной.
– А вы не нашли на полке в ванной пузырьки с моими таблетками?
– Как же, пузырьки, которые стояли совершенно прямой линией, разделенные по три. Все в твоем доме расположено совершенно линейно. Или разделено на три. Или стоит под прямым углом друг к другу, – сказала Никс, и ее золотистые глаза, казалось, то проникают Холли прямо в душу, то становятся пустыми. – Я с удовольствием разрушила весь этот порядок.
Внутри у Холли все перевернулось. Воспоминания о ее священном и неприкосновенном доме, который она оставила в идеальном состоянии, помогали ей продержаться этой ночью. Она думала, что как только их поездка закончится, она сразу же вернется в свою прежнюю жизнь.
– Разрушили?
Как раз в тот момент, когда Холли была уверена, что ее стошнит, небо у нее за спиной озарила молния. Никс довольно улыбнулась:
– Таблетки тебе больше не нужны. Ты употребляла их, чтобы заглушить в себе валькирию. Теперь тебе это уже не нужно.
– Нет, я хочу вернуть все обратно. Мне это нужно. Я терпеть не могу перемены – я не знаю, что с ними делать, – сказала Холли, сжав ладонями лоб. – Сколько времени понадобится, чтобы добраться до этого чародея?
– От недели до месяца.
– Сколько времени у меня осталось, чтобы не потерять возможность вернуться в свое прежнее состояние?
– Приблизительно столько же.
– Если таблетки приглушали раньше мои наклонности валькирии, они замедлят это превращение, да?
– Это возможно. – Никс пожала плечами, откинув свои черные длинные волосы. – Впрочем, нельзя сказать наверняка. Человеческая фармакология находится за пределами моего понимания.
– Никс, прошу вас! Возможно, по виду этого не скажешь, но сейчас я иду по самому лезвию бритвы.
Та кивнула с серьезным видом:
– Понимаю. В комнате отдыха тебе страшно захотелось крикнуть в потолок и рвать на себе волосы. Ну, дорогая, кто-то ведь прибирается там.
Как она узнала?..
– Я всезнающая, вот как.
– Тогда скажите, вся чушь насчет Сосуда – правда?
– К несчастью, да. Советую осторожно выбирать отца своего ребенка.
– Почему я?
– Проявление невезения, – ответила Никс.
– Но если мое превращение в валькирию обратить вспять, я все равно останусь Сосудом?
– Сосуд должен принадлежать Закону.
– Значит, если я вернусь в свое нормальное состояние, эти существа перестанут охотиться на меня?
– Теоретически так и будет. Но думаю, когда дело дойдет до выбора, ты примешь свою новую личность. Наконец-то у тебя появится личность.
– Что это значит?
Никс высвободила локон из тугого пучка Холли.
– Кто ты, племянница? Ты же понятия об этом не имеешь. Но скоро поймешь. – Никс усмехнулась. – Ладно, мне нужно ехать. Протовалькирия и предсказательница, не имеющая себе равных, – это утомительная, неблагодарная работа, но кто-то должен ее выполнять.
– Подождите! – Холли пошла за Никс к ее потрепанному "бентли". – У меня еще очень много вопросов. Моя мать умерла молодой? И кто мой отец? Как мне с вами связаться? Много ли в мире таких, как мы? Как я их узнаю?
– На все твои вопросы ответят со временем.
– Прошу вас, возьмите меня с собой! Вы сказали, что мы – родственницы. – А Холли чувствовала, что еще несколько часов в обществе Кейдеона доведут ее до крайности.
– Если ты хочешь стать валькирией, тогда садись. Сегодня ночью нас ждет одна разборка. – Никс указала на заднее сиденье.
Холли невольно попятилась – такой беспорядок там был. А Никс продолжала как ни в чем не бывало:
– Но если ты решишь вернуться обратно, я не смогу отвезти тебя к Груту. Его крепость скрыта, и тебе придется пройти через несколько контрольно-пропускных пунктов, чтобы добраться до него. На это потребуется, по меньшей мере, неделя, неделя, которой у меня нет, ведь я борюсь с концом света. Ты только подумай, Холли, – одной рукой она обняла племянницу за плечи, а другой махнула в сторону арки перед ними, – с концом света, с абсолютным беспорядком.
Холли передернулась.
– И ты хочешь отвлечь меня, не дать предотвратить это? – спросила Никс, отпуская ее.
– Конечно, нет, но…
– Если ты твердо решила вернуть дар, посланный тебе, тогда я устрою так, что Кейду придется доставить тебя чародею в целости и сохранности. Ты этого хочешь?
– Я хочу ехать, но не наедине с ним! Ведь можно было нанять кого-то не такого…
– Невероятно горячего? Не с такими лакомыми рожками и не с таким сексуальным акцентом? – Никс покачала головой и открыла дверцу машины. – Нет, Кейд сумеет обеспечить тебе безопасность. Он сильный, и он безжалостный.
Холли раскрыла рот, но ничего не сказала.