- Именно. Этот бродяга - не украшение нашего мира, пока он жив. А когда умрет, то хотя бы послужит пищей для червей. Если бы убийца знал, что бродяга нападал на вас, у него был бы двойной повод, чтобы убить его.
Мэри отрезала кусок пирога и надкусила его. Этим она пыталась скрыть свое замешательство. Руки ее дрожали.
- Какое отношение к этому имею я? - спросила она.
- Вы о себе слишком скромного мнения, - возразил он.
Они продолжали есть в молчании. Мэри не поднимала глаз от тарелки. Инстинкт подсказывал ей, что он играет с ней как кошка с мышкой. Наконец она не выдержала.
- Значит, мистер Бассет и остальные что-то знают?
- Да, конечно, кое-что нам известно. Мы узнали от бродяги о том, что было на побережье в рождественскую ночь. Мы услышали о повозках, приезжавших в "Джамайку-Инн" по ночам, он назвал своих сообщников… Тех, которые ему известны. Он договорился до того, что предположил, будто хозяин "Джамайки-Инн" только считался главарем, а на самом деле получал приказы от кого-то. Это, конечно, усложняет дело. Все очень обеспокоены. А вы что об этом думаете?
- Конечно, такое возможно…
- Если это так, то, может быть, таинственный главарь и убийца - одно лицо. Вы согласны?
- Да, я тоже так думаю.
- Это значительно сужает поле поисков. Теперь мы можем не принимать в расчет остальной сброд и искать героя поумнее и позначительнее. Вы никогда не встречали кого-нибудь подобного в "Джамайке-Инн"?
- Нет, никогда.
- Он должен был приезжать и уезжать тайком, скорее всего ночью. Вы не слышали стука копыт, но есть возможность прийти и пешком, не так ли?
- Да, такая возможность есть.
- Значит, этот человек знает окрестные болота. Кто-то из джентльменов предположил, что он живет неподалеку. Так что кольцо вокруг убийцы сжимается, и скоро он будет схвачен. Мы все уверены в этом. Почему вы так мало едите?
- Я не хочу…
- Ханна решит, что ее пирог не понравился. Я не говорил еще, что сегодня видел вашего знакомого?
- У меня нет здесь знакомых, кроме вас.
- Благодарю вас, Мэри. Это прекрасный комплимент, и я способен его оценить. Но вы не совсем откровенны. У вас есть знакомый, Вы мне сами об этом говорили. Разве не брат вашего дяди возил вас на ярмарку в Ланстон?
Мэри вцепилась в край стула.
- Я с тех пор его и не видела. Я думала, что он уехал.
- Нет, он здесь с самого Рождества. Он узнал, что вы у меня, и попросил передать вам, что ему очень жаль. Так и сказал. Мне кажется, он имел в виду вашу тетю.
- Это все, что он передал?
- Я думаю, он хотел сказать что-то еще, но нам помешал мистер Бассет.
- Мистер Бассет? Он был там, когда вы разговаривали?
- Ну конечно. Это было перед тем, как я уехал из Норт-Хилла, дискуссия там затянулась.
- И Джем Мерлин тоже участвовал в этой дискуссии?
- Он имел на это право как брат покойного. Хотя, по-моему, он не сильно опечален утратой.
- Мистер Бассет и остальные допрашивали его?
- Они говорили целый день. Его ответы были очень уклончивы. Он куда умнее своего брата. Вы говорили, что он занят каким-то малопочтенным ремеслом. Кажется, ворует лошадей?
Мэри кивнула. Ее пальцы блуждали по скатерти.
- Что с ним сделают, мистер Дейви? - спросила она.
- Сделают? - искренне удивился он. - Почему с ним должны что-то сделать? Мне кажется, он помирился с мистером Бассетом, и ему нечего бояться. Едва ли ему будут вспоминать старые грехи после того, что он для них сделал. Разве я не говорил, что Джем Мерлин донес на своего брата?
Она уставилась на него не понимая.
- Джем донес на своего брата?
Священник отодвинул тарелку.
- Так мне сказал мистер Бассет. Он столкнулся с вашим приятелем в Ланстоне в Сочельник и отвез его в Норт-Хилл для допроса. "У меня есть право засадить тебя в тюрьму, где ты не увидишь лет двенадцать ни одной лошади, - сказал он. - Но ты можешь заслужить свободу, если дашь показания против брата". Ваш приятель отказался. Тогда сквайр сунул ему под нос объявление. "Смотри, Джем, - сказал он, - как это тебе нравится? В ночь перед Рождеством было самое страшное кораблекрушение с прошлого года, когда "Леди Глостер" налетела на рифы у Пэдстоу. Может, теперь ты передумаешь?" Дальше я не все понял, нам постоянно мешали, но я догадываюсь, что ваш приятель ночью сбежал. А вчера утром возвратился, подошел к сквайру, когда тот выходил из церкви, и сказал: "Хорошо, мистер Бассет, вы получите то, что хотели". Вот почему я сказал, что он умнее своего брата.
Мэри смотрела перед собой, пораженная услышанным.
- Мистер Дейв, - произнесла она, - похоже, я самая большая дура из всех, что когда-либо появлялся в Корнуолле!
- Я верю вам, Мэри Йеллан, - улыбнулся священник. В голосе его звучала укоризна.
- Что бы ни случилось дальше, - продолжала она, - я могу смотреть в будущее спокойно!
- Я рад за вас, - сказал он.
Она поправила волосы и улыбнулась - впервые за все время их знакомства.
- А что еще сказал Джем Мерлин? - спросила она.
Священник посмотрел на часы и вздохнул.
- Время бежит слишком быстро! Я думаю, мы уже достаточно поговорили о Джеме Мерлине.
- Он был все еще в Норт-Хилле, когда вы уехали?
- Да. Кстати, именно из-за его последних слов я и поспешил сюда. Он сказал, что сегодня вечером собирается навестить кузнеца в Уорлеггене.
- Мистер Дейви, вы говорите загадками. Какое это имеет отношение к вам?
- Он покажет кузнецу гвоздь от лошадиной подковы, который нашел в зарослях вереска неподалеку от "Джамайки-Инн". Гвоздь совсем новый, а Джем Мерлин знает всех кузнецов в округе. "Смотрите, - сказал он сквайру, - я нашел его сегодня утром за гостиницей. Вам я здесь больше не нужен. С вашего разрешения, я поеду в Уорлегген и швырну в лицо Тому Джори его плохую работу".
- Ну и что дальше? - не понимала Мэри.
- Вчера было воскресенье, верно? А по воскресеньям ни один кузнец не работает - если только не согласится из большого уважения к заказчику. Только один всадник проезжал вчера мимо кузни Тома Джори, и было это, кажется, около семи часов вечера. После этого всадник продолжил свой путь в сторону "Джамайки-Инн".
- Откуда вам это известно? - прошептала Мэри.
- Этот всадник был настоятелем из Алтарнана.
17
В комнате воцарилась тишина. Откуда-то потянуло холодом. Каждый ждал, когда заговорит другой. Мэри услышала, как Френсис Дейви сглотнул. Бесцветные, застывшие глаза глядели на нее через стол, но они уже не были бесстрастными - они ярко сверкали на белой маске лица.
Пауза тянулась бесконечно. Наконец Мэри вымученно улыбнулась:
- Вы сегодня такой загадочный, мистер Дейви.
Он ответил не сразу. Мэри услышала, как он снова сглотнул, потом наклонился в кресле и резко сменил тему.
- Вы утратили доверие ко мне сегодня еще до того, как я вошел, - сказал он резко, - вы полезли в мой стол и наткнулись на рисунок. Вы были напуганы. Нет, я не из тех, кто подглядывает в замочную скважину. Я просто заметил, что бумагу переворачивали. Вы спросили себя: "Что это за человек - алтарнанский священник?" А когда услышали мои шаги, то бросились в это кресло, чтобы я не мог видеть вашего лица. Не прячьтесь, Мэри Йеллан. Мы теперь можем быть откровенны друг с другом.
- Я очень сожалею, что открывала ваш стол, - пробормотала Мэри, - я до сих пор не знаю, как это получилось. Что же касается рисунка, - я не разбираюсь в таких вещах и даже не могу сказать, хорош он или плох.
- Не в том дело, хорош он или плох, а в том, что он испугал вас. Вы снова сказали себе: "Этот человек - причуда природы, и его мир - не мой мир". Не так ли? Вы были правы, Мэри Йеллан. Я живу в прошлом. Тогда люди не были такими смирными, как сейчас. Я говорю не об исторических персонажах в камзолах и чулках - они никогда не были моими друзьями. Мое время - это начало бытия, когда реки и моря были одним целым, а древние боги жили в горах!
Он поднялся с кресла и встал у огня - темная долговязая фигура с белыми волосами и глазами, прозрачными, как стекло. Его голос звучал так же вкрадчиво, как и в день их первого знакомства.
- Будь вы юношей, вы поняли бы меня, - сказал он, - но вы женщина, живущая в девятнадцатом столетии, и потому мой язык кажется вам странным. Да, я причуда природы и причуда времени. Я не принадлежу к этому миру, я родился с ненавистью к своему времени и с ненавистью к человечеству. В девятнадцатом веке очень трудно обрести покой. Я думал найти его в христианской церкви, но меня воротит от ее догматики, и вся она построена на детских сказках. Впрочем, обо всем этом мы сможем поговорить позже, когда нас никто не будет преследовать. Впереди - целая вечность. По крайней мере, у нас нет багажа, и мы можем путешествовать налегке, как это делали в старину.
Мэри смотрела на него, вцепившись в подлокотники кресла.
- Не понимаю вас, мистер Дейви…
- Да нет же, вы прекрасно меня понимаете. Вы уже догадались, что это я убил хозяина "Джамайки-Инн" и его жену. Бродяге бы тоже не жить, знай я о его существовании. Да, это я направлял каждый шаг вашего дяди, главарем он был только номинально. Он сидел на вашем месте, а на столе перед нами была разложена карта Корнуолла. Джо Мерлин, гроза всей округи, вертел шляпу в руках и потирал лоб, когда я разговаривал с ним. Он беспомощное дитя без моих приказов, жалкий уличный задира. Тщеславие связывало нас, и чем громче гремела его слава, тем больше он гордился собой. Нам сопутствовала удача, и Джо Мерлин верно служил мне. Ни один человек в мире не знал о нашем сотрудничестве.
Вы стали тем препятствием, Мэри Йеллан, о которое мы споткнулись. С вашими широко раскрытыми любопытными глазами и умной головой вы появились среди нас, и я понял, что конец близок. Как я восхищался вашими умом и смелостью! Конечно, вы слышали меня, когда я был в пустой комнате для гостей, но все равно спустились вниз и увидели свисающую веревку. Это был ваш первый вызов нам.
А потом вы прокрались по болотам за дядей, у которого была назначена встреча со мной возле Рафтора, и, потеряв его в темноте, натолкнулись на меня. Я стал вашим другом, разве не так? И разве не я давал вам добрые советы? Поверьте, лучших не смог бы дать и мировой судья. Ваш дядя ничего не знал о нашем странном союзе. Он заслужил такую смерть своим непослушанием. Я ведь знал о вашем намерении выдать его при первой возможности. Он не должен был вам давать повода, и со временем ваши подозрения рассеялись бы. Но ваш дядя упился до потери разума в ночь перед Рождеством и поднял на ноги всю округу. Я сразу же понял, что, когда вокруг его шеи затянется петля, он выбросит последний козырь и продаст своего наставника. Значит, он должен был умереть, Мэри Йеллан, и ваша тетя, что была его тенью, - тоже. А вы, если бы оказались в "Джамайке-Инн" вчера ночью… Нет, вы бы не умерли.
Он наклонился к ней и, взяв ее за руки, поднял с кресла.
- Нет, - повторил он, - вы бы не умерли. Вы бы уехали со мной. Вы это сделаете сегодня.
Она посмотрела в его глаза. Они ничего не выражали. Руки крепко держали ее запястья.
- Неправда, - прошептала она, - вы бы убили меня, а значит, убьете сейчас. Я не поеду с вами, мистер Дейви.
- Смерть или бесчестье? - спросил он, странно улыбаясь. - Я не предлагаю вам такого выбора. Вы учились жизни по старым книгам, Мэри, где плохой человек обязательно имеет хвост и изрыгает пламя. Вы опасный противник, а я бы хотел видеть вас союзником. Вы молоды и обладаете привлекательностью, которую мне не хотелось бы устранять. Со временем мы сможем восстановить нашу дружбу, которая разрушилась в прах сегодня вечером…
- Вы правы, что обращаетесь со мной, как с неразумным ребенком, мистер Дейви, - перебила Мэри, - и я была им, когда столкнулась с вами в ту ноябрьскую ночь. Дружба между нами была скорее насмешкой, и вы мне сами дали прекрасный совет, когда на ваших руках еще не просохла кровь невинного человека. Мой дядя по крайней мере был честен - пьяный или трезвый, он никогда не забывал о своих преступлениях. Но вы - вы носите облачение слуги Божьего, прячетесь под сенью Святого Креста. И вы еще говорите мне о дружбе…
- Вы возмущаетесь и нравитесь мне еще больше, Мэри Йеллан, - проговорил он. - В вас есть огонь - как в женщинах древности. Ваша дружба - не та вещь, которой можно поступиться. Давайте оставим религию. Когда вы узнаете меня получше, мы сможем вернуться к этой теме, и я расскажу вам, как пытался найти убежище в Христианстве, но обнаружил, что в его основе лежат ненависть, зависть и алчность. Лишь древнее язычество было чистым и непорочным. Мне все надоело… Мэри, вы готовы? Ваш плащ висит в холле, я жду вас.
Она прижалась спиной к стене и посмотрела на часы, но он не выпускал ее запястий и даже сдавил их сильнее.
- Дом пуст, вы это знаете, и ваши крики никто не услышит, - говорил он. - Старушка Ханна сидит у себя дома. Я гораздо сильнее, чем вы можете предположить, - ваш дядя имел возможность в этом убедиться. Я не хочу причинить вам вреда, Мэри Йеллан, но мне придется это сделать, если вы будете сопротивляться. Ну же, где ваш дух искательницы приключений? Где ваши смелость и отвага?
Она понимала, что он уже опаздывает. Он умело скрывал свое нетерпение, но оно все же проявилось в блеске его глаз и поджатых губах. Была половина девятого, и Джем сейчас уже должен был беседовать с кузнецом в Уорлеггене. Их разделяло не более двенадцати миль. И Джем был не так глуп, как она. Мэри лихорадочно обдумывала свои шансы. Если она согласится идти с Френсисом Дейви, то сможет задержать его, станет для него обузой и тормозом. Погоня последует по пятам, и ее присутствие выдаст его в конце концов. Если же она откажется идти, ее ждет нож в сердце; ведь он не оставляет свидетелей.
Дейви назвал ее смелой? Что же, посмотрим, насколько ей хватит смелости, - ставкой в этой игре будет сама жизнь. И Мэри без страха посмотрела ему в глаза.
- Хорошо, я пойду с вами, мистер Дейви, - согласилась она, - но я буду вам обузой. Вы пожалеете.
- Пойдете вы в качестве друга или врага - для меня не имеет значения, - сказал он. - Сначала вы будете камнем на моей шее, это я понимаю. Но скоро отбросите ваши предрассудки. Вы забудете все, что привила вам эта жалкая цивилизация. Я научу вас жить, Мэри Йеллан, так, как жили мужчины и женщины четыре с лишним тысячи лет назад!
- А если мы кого-нибудь встретим по дороге?
- Разве я говорил о дороге? Мы пойдем через болота и холмы, через гранит и вереск, как друиды много веков назад.
Мэри едва не рассмеялась ему в лицо. Она больше не боялась его. Ничто больше не имело значения, потому что человек, которого она любила, был на свободе и на нем не было крови. Она могла любить его не стыдясь и знала, что он вернется за ней.
Мэри последовала за Френсисом Дейви в конюшню, где стояли оседланные лошади, и это ее неприятно поразило.
- Вы не собираетесь взять коляску? - спросила она.
- Нет, Мэри, нам придется путешествовать верхом, - ответил он. - Я буду держать ваши поводья. Не обещаю вам бешеной езды, увы, моя кобыла устала. А что касается гнедой лошади, то она хромает, как вам известно, и тоже не годится для скачек.
Ночь была темна, в воздухе повис туман, стоял пронизывающий холод. По небу тащились низкие облака, луны не было видно. Она взобралась в седло, размышляя, услышит ли кто-нибудь ее крики о помощи. Но его рука хлопнула лошадь по крупу, и та тронулась с места.
- Это было бы глупо с вашей стороны, - сказал священник: он читал ее мысли, будто по книге, и тут же отвечал. - В Алтарнане ложатся спать рано, а когда они продерут глаза, я буду уже далеко отсюда, а вы - вы будете лежать лицом вниз, несмотря на ваши юность и красоту.
Они долго ехали по болотам. Френсис Дейви, казалось, видел в темноте, безошибочно находя дорогу. Сердце Мэри рвалось из груди: расстояние до Уорлеггена увеличивалось.
- Куда мы едем? - спросила она наконец, и он, обернувшись, показал рукой на север.
- Скоро стражи закона начнут патрулировать побережье, - сказал он. - Но сегодня и завтра нам никто не помешает. Я всегда любил Атлантический океан, Мэри. Вы слыхали про такую вещь, как корабль? Хотя едва ли вам приятно говорить на эту тему. Корабль увезет нас из Корнуолла.
- Значит, мы покидаем Англию, мистер Дейви?
- После сегодняшнего дня алтарнанский священник покинет лоно Христовой церкви и снова станет изгнанником. Вы увидите Испанию, Африку, вы познаете солнце и пустыню, Мэри. Впрочем, меня мало волнует, куда мы едем, можете выбирать сами. Почему вы улыбаетесь и качаете головой?
- Я улыбаюсь потому, что все сказанное вами - фантастика, мистер Дейви. Вы же хорошо понимаете, что я убегу при первой возможности. Я поехала с вами только потому, что иначе вы убили бы меня, но при свете дня, там, где будут люди, вы ничего не сможете со мной сделать.
- Как вам угодно, Мэри Йеллан, я готов рисковать.
- Ну допустим, - не сдавалась Мэри, хотя ее охватил страх, - допустим, мы окажемся на корабле и поплывем в Испанию или Африку. Неужели вы думаете, что при первой возможности я не выдам вас как убийцу?
- К этому времени вы обо всем забудете, Мэри Йеллан.
- Забуду, что вы убили сестру моей матери?
- Да, и все остальное тоже - болота, "Джамайку-Инн", слезы, что проливали по пути из Ланстона, и того молодого человека, что был их причиной.
- О ком вы, мистер Дейви?
- Да бросьте вы. Я в своей жизни слышал много исповедей и знаю, о чем мечтают женщины и девушки. Видите, и тут у меня преимущество перед братом хозяина "Джамайки-Инн".
Мэри показалось, что стало еще темнее. Лошади ступали осторожно, словно нащупывая дорогу копытами. Ее спутник внимательно вглядывался вперед, нервозность лошадей передалась и ему. Мэри стало по-настоящему страшно. Френсис Дейви знал болота, но даже он мог ошибиться и сбиться с дороги. Мэри почувствовала запах трясины и гниющей травы, и в это время прямо перед ними опустилась стена плотного тумана.
Френсис Дейви натянул вожжи, и обе лошади остановились. Они немного подождали, но воздух был абсолютно неподвижен.
Френсис Дейви обернулся к Мэри. Он был похож на привидение.
- Боги все-таки против меня, - сказал он. - Двигаться дальше было бы большим безумием, чем вернуться назад. Мы должны дождаться рассвета.
Мэри ничего не сказала, у нее вновь проснулась надежда, но она тут же поняла, что туман собьет со следа и погоню: он был врагом и для охотника, и для жертвы.
- Все будет позже, - сказал он, - пещера для отдыха и каменное ложе. А сегодня нам придется заночевать на Рафторе.
…Через некоторое время Мэри сидела, закутавшись в плащ, спиной привалившись к камню. Ноги она поджала к подбородку, но все равно было холодно. Высокая вершина холма пронзала пелену тумана, и над ними висели тяжелые густые облака. Воздух был кристально чист. Холодный ветер свистел в камнях. Лошади стояли за скалой, сбившись головами вместе.
Священник сидел в стороне, в нескольких ярдах от своей спутницы, и она ощущала на себе его взгляд. Он велел ей спать, но она ни за что не заснула бы.
Только пение мертвых камней нарушало тишину, то усиливаясь, то затихая. Мэри плотнее завернулась в плащ, чтобы не слышать этот заунывный звук, но он все равно продолжал звучать.