- Фантастика! - Он перевел взгляд на задрапированный муслином манекен. - Итак, с этого вы начинаете. - Он снова обернулся к кружевному платью. - И вот к чему приходите. Невероятно!
Девушка не сдержала улыбки. Знал бы он, с чего она начинала! Со старинной кружевной занавески, купленной по случаю. Прежде эта занавеска, должно быть, украшала огромное окно в одной из древних мансард, что сейчас сносят. Невзирая на долгий срок службы, материал на удивление хорошо сохранился.
- Расскажите, как вы делаете вот эти расходящиеся складочки? - Жестом он продемонстрировал, что имеет в виду.
- О, сборка? Да это совсем легко.
- Но получилось именно то, что нужно. А как вы закрепили стеклярус? Похоже, просто осыпали ими платье, а они и пристали.
Забавно сказано: Патриция снова рассмеялась. Она шагнула к столику и нашарила в выдвижном ящике пакетик с фурнитурой.
- Видите? У них внизу небольшие усики. Такие крохотные, что приходится использовать пинцет.
- Потрясающе. Изумительно. - Мартин смотрел не на мерцающие кристаллики, а на ее руки. Он непринужденно взял ее ладонь в свою и удержал, разглядывая коротко подстриженные не накрашенные ногти.
Девушка смущенно отняла руку и убрала пакетик.
- Видите, как все просто. Очень легко…
- Вовсе нет. Совсем не просто и не легко. Итак, вот какова настоящая мисс Патриция Олтмен. - Мартин не сводил с девушки глаз, и насмешливо-вопрошающий взгляд их напомнил Патриции мальчишек, дразнивших ее в детстве, тех самых несносных мальчишек, с которыми столь беспощадно расправлялся Роберт. Девушка выпрямилась, отбросила назад непослушную прядь волос, что выбилась из пучка, и вызывающе вздернула подбородок.
- Почему вы так на меня смотрите?
- Не понимаю. - Мартин отступил назад, явно удивленный ее тоном.
- Словно меня оцениваете или что-то в этом роде, - пробормотала Патриция.
- Вы обиделись? - Гость приподнял бровь, уголки губ поползли вверх в дерзкой усмешке. - Хотите знать, к какому выводу я пришел?
- Нет.
- Мисс Патриция Олтмен. - Мартин достал блокнот. Затем снова перевел взгляд на девушку, щеки которой опять вспыхнули. - Взлохмаченная копна волос - признак деловой женщины. Макияж наложить тоже нет времени, - добавил молодой человек, легко касаясь ее щеки тыльной стороною руки. Патриция невольно отшатнулась, затрепетала, но упоительное ощущение не исчезло даже после того, как он убрал руку и принялся сосредоточенно писать. - Дадим восемь баллов за непринужденность поведения? - Он помолчал, что-то тщательно обдумывая. - Нет… в наш век притворства и фальши естественность - такое редкое качество, думаю, заслуживает все десять. - Строгий судья окинул взглядом свитер и джинсы и усмехнулся. - Ну, для этой кандидатки первостепенную роль играют, безусловно, удобство и практичность. - Мартин покачал головой. - С одной стороны, я наблюдаю полное отсутствие претенциозности. Но с другой - возмутительное равнодушие к поклонникам. Боюсь, тут я могу присудить только шесть, дорогая моя.
Усмешка у него, решила Патриция, вовсе не дерзкая, а приветливая и добрая. Девушка против воли улыбнулась в ответ.
- Отсутствие претенциозности должно чего-нибудь стоить, - возразила она, подыгрывая гостю. - Ну хотя бы девятки.
- Разумный довод. Стоит учесть. - Молодой человек нахмурился, словно принимал решение великой значимости. Она видела, как на его щеках заиграли ямочки, и в душе у девушки пробудилось новое чувство, чувство, которому она затруднилась бы подобрать определение: ласковое, хрупкое и беззащитное. - Хорошо же. Компромисс. Восемь баллов за отсутствие претенциозности.
Мартин опустил взгляд, разглядывая босые ноги.
- Вы испытываете отвращение к обуви, мисс Олтмен?
- Обувь стесняет движения. - Патриция тряхнула головой, робость куда-то исчезла, словно ее и не было. Она чувствовала себя раскованно и непринужденно. - Наслаждаюсь ощущением свободы, знаете ли.
- Да, да. - Понимаю. - Гость согласно кивнул. - Долой стесняющую движения обувь. Только сбросив оковы, можно самозабвенно накинуться с ножницами на кусок ткани и создать подлинный шедевр. Босые ноги - символ свободы и творческого вдохновения. Все верно. Десять баллов - за босые ножки!
Девушка так и прыснула. Когда же он вновь приблизился к ней, она выхватила из его рук блокнот.
- Мартин Сазерленд. Не проходит по конкурсу в силу следующих причин. Неспособность воспринять слово "нет". Незаконное вторжение в частные владения. Неискренность, необоснованные комментарии и неприкрытая лесть, - объявила она, беря карандаш и притворяясь, что пишет, потом насмешливо улыбнулась, бросила блокнот и карандаш на стол. - Прошу прощения, но не могу начислить вам ни одного балла.
- Даже за галантность?
- Галантность? - Патриция удивилась.
- Ну да. Разве я не изображал из себя галантного кавалера. Весь вечер. Но больше не буду, - Мартин шагнул к девушке и приподнял ее тяжелые очки. Патриция почувствовала, как рука властно обвила ее талию, и вот его губы легко и небрежно коснулись ее губ. Но поцелуй не прервался; теперь он уже не походил на случайное прикосновение, сейчас в нем ощущались и нежность и страсть. Восхитительное, доселе неизведанное чувство охватило ее. Она затрепетала, поднялась на цыпочки, приникла к нему, обняла за шею.
По стеклам барабанил дождь, откуда-то доносились тихие напевы симфонии. Из селектора послышался требовательный голос матери, но Патриция ничего не слышала.
- Пат! Пат, ты у себя? Послушай, этот молодой человек… босс Роберта… он случайно не играет в бридж? Потому что Маллиган, про которого говорила Лиза, так и не пришел, и… Ты меня слышишь, дорогая? Спроси у босса Роберта, играет ли тот в бридж!
Глава 4
Мартину не хотелось размыкать объятий. Губы Патриции были теплыми и благоуханными, и ее податливое, безропотно прильнувшее к нему тело вдруг показалось бесконечно желанным: в крови молодого человека вспыхнул огонь неуемной страсти. Однако эта неожиданная покорность, эта наивная доверчивость вызвали в нем стремление защитить ее, уберечь, спасти от любой опасности, и стремление это оказалось сильнее страсти. Теперь его поцелуй походил скорее на обещание, нежели на требование, но руки сомкнулись крепче, словно он надеялся удержать девушку навсегда.
- Пат! Пат, ну куда же ты подевалась! - Голос, доносящийся из селектора, становился все более настойчивым. - Милая, спроси твоего знакомого, играет ли он в бридж?
Неохотно Мартин поднял голову и взглянул в огромные зеленые глаза, широко распахнутые от изумления; чуть приоткрытые губы словно бы оцепенели. Молодой человек понял, что Патриция не меньше него удивляется пылкости собственного отклика.
- Пат, ты ответишь или нет?
Не сводя с девушки глаз, Мартин отступил назад и нажал на кнопку.
- Да, миссис Олтмен, я играю в бридж. Сейчас спускаюсь. - Шагнув вперед, он вернул очки на законное место, легко поцеловал девушку в губы и улыбнулся.
- Твой нежный рот… Вне всякого сомнения, все десять баллов, - прошептал он, повернулся и медленно закрыл за собой дверь.
Патриция поднесла два пальчика к губам и застыла на месте, заново переживая то колдовское мгновение, когда руки Мартина так властно сомкнулись на ее талии. В это мгновение в душе ее пробудилось новое чувство, чувство настолько упоительное, что охвативший девушку восторг не ослабевал. Минуту назад она стояла на цыпочках, обнимая его, мечтая испить до конца неведомый экстаз. Она… должно быть…
Господи! Неужели он догадался, что это ее первый поцелуй? Едва вернувшись к действительности, она почувствовала, как горячая кровь прихлынула к щекам и тайные мысли, мысли, которые хранились где-то в самых глубинах сознания, буйным потоком вырвались на свободу. Ей двадцать один год, и никто никогда не целовал ее. Впрочем, это не совсем так.
Патриция подошла к окну и прижалась лбом к прохладному стеклу, глядя в темноту, вспоминая…
Старшие классы школы. День рождения Скарлетт Карпентер. Марлон Бронсон. Липкий, противный поцелуй прямо в губы. Она не ожидала ничего подобного и, уже разумеется, ничего подобного не хотела. Каково же было ее унижение, когда Джинджер рассказала, что Марлон сделал это на пари!
Оскорбленная не на шутку, Патриция еще глубже ушла в себя. Она делала вид, будто ей дела нет до того, что мальчики ее избегают.
- Да не они тебя, а ты - их, - настаивал Роберт. - Ты слишком чопорна, Пат. К тебе просто не подступишься…
Какова бы ни была причина, она так и не смогла преодолеть робость и подружиться с кем-нибудь по-настоящему. Вот разве что Роберт… да еще Дональд - на первом курсе художественного училища. Она и Дональд частенько обедали вместе в кафетерии, увлеченные только своими проектами, а вовсе не друг другом. Но он провожал ее домой, а прощаясь целовал. Братский поцелуй в щечку. Совсем не похоже на то, что произошло минуту назад…
Что за нелепость! Патриция тряхнула головой, желая заставить себя вернуться в мир реальности. Она не позволит себе потерять голову из-за глупой выходки, которая, надо полагать, для этого человека значит не больше, чем случайное рукопожатие.
А если она собирается выплатить очередной взнос по закладной, лучше заняться делом. Патриция оглядела задрапированный муслином манекен. Может быть, немного подтянуть у талии? Она вынула булавку и изменила конфигурацию складок, огромным усилием воли заставляя себя сосредоточиться на работе.
Бесполезно! Ей никак не удавалось выбросить происшедшее из головы. Мартин, Мартин Сазерленд. Совершенно посторонний человек! Человек, с которым она познакомилась в ресторане чисто случайно. Высокомерный, любопытный, самовлюбленный тип. Сегодня взял да и явился без приглашения, облазил все углы, все потрогал, прокомментировал. Кто его сюда звал?
А ты и рада, да? Немного заинтересованности, несколько слов похвалы, и ты ведешь себя так, словно он вручил тебе премию за лучшую модель года!
Ох да, признала Патриция, улыбаясь против воли, это все неуемная гордость: она посмотрела на собственное творение его глазами. Черт возьми, а ведь ей и впрямь есть, чем гордиться. Она довольно улыбнулась, разглядывая кружевное платье. Мартин был потрясен, это видно. Он первый человек, увидевший, как рождаются ее произведения. Ей померещилось… что между ними возникло некое понимание, словно их связал общий секрет.
Признайся, Патриция Олтмен, тебе было приятно его общество!
Да, он мне понравился!
Даже когда незваный гость перестал разглядывать комнату и воззрился на нее, это ее не оскорбило.
Девушка подошла к столику, взяла в руки блокнот и улыбнулась. "Взлохмаченная копна волос - признак деловой женщины", - прочитала она. Что же, она не возражает. Он так смешно все это изобразил, а затем снял с нее очки и… Дыхание девушки перехватило, пыльцы вцепились в блокнот.
Очки. Он ни словом не помянул о них. Он говорил, смотрел на нее, прикасался к ней, а очки словно бы и не существовали. Даже сама она о них позабыла. В первый раз в жизни!
- Вот, наконец, и вы! - Ирен подхватила Мартина под руку, едва он переступил порог гостиной. - Какая удача, что вы играете в бридж! Пат терпеть не может отрываться от работы, чтобы заменить недостающего игрока. Позвольте же мне познакомить вас со всеми. - Называя имена, Ирен указывала на их владельцев, Мартин кивал и пожимал протянутые руки. - А это, - объявила хозяйка, представляя его самого, - мистер Маллиган. Нет. - Ирен взмахнула рукой, словно зачеркивая произнесенное имя. - Не Маллиган, нет, Маллиган не смог прийти, Вы босс Роберта. Мистер?..
- Сазерленд. Мартин Сазерленд. Но я вовсе не…
- Верно, Мартин. У нас тут запросто, без церемоний. А вот это Дастин, ваш партнер. Вы, наверное, захотите обсудить с ним вашу систему взяток?
Очень скоро Мартин был торжественно усажен за один из столиков и включился в игру, наблюдая при этом за соседями.
- Ваша очередь, Сазерленд!
Мартин вздрогнул: раздраженный окрик вывел его из состояния мечтательной задумчивости. Молодой человек сам терпеть не мог людей, которые постоянно переспрашивают, кто какие взятки назвал. Но что делать - он и впрямь понятия не имеет, что происходит вокруг!
На следующий же день Патриция отнесла кружевное платье в "Золотой наперсток". Конечно, лучше бы взять оба изделия сразу, но комбинезон еще не совсем готов, а деньги нужны срочно. Хотелось надеяться, что Мелани, хозяйка магазинчика, назначит за платье хорошую цену, и, что самое главное, - платье купят тотчас же.
Мелани пришла в полный восторг и снова и снова повторяла, что платье потрясающе, великолепно. Она прикрепила к рукаву ценник на шестьсот долларов и торжественно объявила, что подобный шедевр стоит именно столько и ни центом меньше.
Патриция задохнулась. Шестьсот долларов! А ей-то платье почти ничего не стоило. Ну, если не считать разноцветного стекляруса и химической чистки в особой мастерской, куда она отдавала все элегантные вещи. Ее доля от продажи покроет просроченный взнос по закладной.
- Как думаешь, скоро ли его купят? - полюбопытствовала Патриция.
- Понятия не имею, - призналась Мелани. - Дело в том, что сейчас не сезон. И большинство моих покупательниц даже за выходное платье столько не заплатят. А те, кто заплатил бы… Восьмой размер. Ты не могла бы сшить такое же на десятый?
- Ох, нет, - быстро отозвалась Патриция. - По крайней мере, не из того же материала. - Девушка не знала, возможно ли купить где-нибудь точно такое же кружево. А если и возможно, то, наверное, стоит оно бешеных денег.
- Ну, вот что я скажу тебе, - рассмеялась Мелани. - Все твои произведения неподражаемы, равных им не найдешь. И, поверь мне, платье стоит этих денег. Я и пенни не убавлю.
Патриция вышла из "Золотого наперстка". И тут же на смену восторгу пришло опасение. Хорошо, что Мелани понравилось платье, хорошо, что она поставила высокую цену. Но что, если покупатель так и не найдется?
На счету лежало только две сотни долларов - все, что осталось от страховки. Девушка пыталась сохранить эти деньги на крайний случай. Но срок очередного взноса по закладной уже миновал… Нужно спасти дом любой ценой. Не столько для себя, сколько для Ирен. Утрата мужа в сочетании с мучительными приступами астмы, которые случаются, когда их меньше всего ждешь, серьезно сказались на состоянии матери: нельзя, никак нельзя увозить ее из родного дома! Бедняжка прикована к постели и к дыхательному аппарату! Но был и еще один фактор, куда более существенный: о нем знала только Патриция.
Раз в неделю, перевоплощаясь в гостеприимную хозяйку, Ирен забывала о болезни - словно возвращались былые времена, когда жив был Кевин. Всякий раз, распахивая двери и приглашая друзей в просторные, уютные комнаты, она становилась самой собою: очаровательной, грациозной Ирен, душою общества. Именно поэтому Патриция твердо вознамерилась сохранить дом и позаботиться о том, чтобы друзья-картежники продолжали собираться в гостиной по четвергам, согласно заведенному обычаю.
- Каждый четверг Кевин словно бы незримо присутствует с нами, - сказала однажды мать, - и я знаю, что все в порядке, что он меня поддержит.
По-прежнему уповает на его поддержку! Отец исполнял малейший каприз матери, делал для нее все. А она считала Кевина таким же непоколебимым, надежным и стойким, как Альпы.
Патриция села в машину, вызывающе тряхнула головой и вставила ключ зажигания. Дом они не потеряют! Кружевное платье будет куплено! Разве каждый раз не находился покупатель? Через два дня она закончит комбинезон… Тут в голову девушке пришла новая идея. Прямое платье на пуговицах, двубортное, с широким поясом из парашютного шелка получится просто потрясающим!
Она погнала машину домой, обдумывая в голове модель и жалея, что под рукою нет блокнота. Войдя в дом, девушка услышала, как настойчиво звонит телефон. Предчувствуя и надеясь, Патриция устремилась к аппарату. Может быть, это он…
- Алло! - внезапно осипшим голосом прошептала она.
- Говорит Ванесса Бэнкрофт, из отдела кадров "У. Рэнк". Могу я поговорить с Патрицией Олтмен?
- Это я. - Теперь ею овладело предчувствие более земное. - Прийти на собеседование по поводу работы? Хорошо. Да, конечно, сегодня во второй половине дня я свободна.
Девушка отошла oт телефона, уже прокручивая в уме все то, что предстоит сделать. Сперва - ланч для Ирен, потом…
Она открыла холодильник, при этом на пол упал один из крохотных магнитных держателей вместе с визитной карточкой. Патриция подобрала картонный квадратик, убедилась, что это визитка доктора Хоуарда, и тут же вспомнила нечто, давно позабытое. Нечто очень важное. Доктор Хоуард говорил, что, хотя Ирен и не достигла еще положенного возраста, в силу хронической болезни она имеет право на некоторую часть мужниной пенсии по социальному обеспечению. Девушка отослала требуемый медицинский бланк несколько недель назад, но ответа еще не пришло. Поскольку она все равно окажется в Стоктоне, надо бы заехать и узнать. Если поторопиться, то можно успеть до собеседования в "У. Рэнк", назначенного на три часа. Девушка быстро разогрела суп и сделала тосты с сыром. Пообещав Ирен, что вернется к шести, Патриция выбежала из дома.
В отделе социального обеспечения ей пришлось записаться в очередь и прождать целый час, но ожидание оказалось не напрасным. Клерк сообщил девушке, что дело матери пересмотрено и с первого апреля она будет получать ежемесячно чек. Сумма, безусловно, невелика, но и то хлеб.
Собеседование в "У. Рэнк" тоже увенчалось успехом. Она будет работать в перешивочной мастерской при супермаркете четыре дня в неделю, с десяти до шести. Покидая отдел кадров, Патриция чувствовала, что голова у нее идет кругом от радости. Они справятся, справятся! Постоянная зарплата в придачу к материнской пенсии покроют основные счета, размышляла девушка, танцующей походкой сбегая вниз по лестнице. А заработок ее в "Золотом наперстке" можно откладывать на черный день: так, пожалуй, и сбережения какие-нибудь образуются! Она уже прикидывала про себя, не удастся ли пристроить в "У. Рэнк" собственные модели. Если, конечно, у нее останется время на шитье. Скорее нет, чем да. Она будет слишком занята, прибавляя в бедрах и ушивая в талии изделия для покупательниц, которым выбранное платье зачастую ну никак не подходит!
Не гневи Бога, Патриция Олтмен! - предупредила она себя, выезжая со стоянки. Постоянная зарплата! И на еду хватит, и ренту выплатишь. Отныне никаких тебе авось, никаких тебе "может- продастся-а-может-и-нет!"
Однако девушка не мыслила себе жизни без карандаша и швейной машинки. Недостатка в идеях она не испытывала: порою достаточно было необычного сочетания цветов или фактуры материала, чтобы пришло вдохновение. Может, если правильно распределить время, то удастся выкроить час-другой.
Выехав на скоростную магистраль, она мысленно прикинула свое расписание. Понедельник, вторник, среда и пятница - в "У. Рэнк". Работа начинается в десять; она вполне успеет приготовить завтрак себе и Ирен, а обед на следующий день - состряпать накануне вечером. Субботы девушка, как правило, проводила в "Золотом наперстке". Четверги она оставила свободными, чтобы закупать продукты на неделю, прибираться в доме и все приготовить к партии в бридж.