Хочешь сбежать от меня? - Его рот скривился в сардоническом подобии улыбки, когда он легко провел кончиком пальца по ее внезапно задрожавшим губам. - Не выйдет. У тебя есть паспорт?
Она оцепенело кивнула.
Джино зарегистрирован для выезда за границу?
Нет.
- Значит, мне надо позаботиться об этом. Кроме того, вам обоим нужен новый гардероб. Если я везу вас на Сицилию, мой сын должен выглядеть как Кардини, а не маленький нищий. Ну, а ты… - в его глазах замерцало нечто такое, что пугало и в то же время возбуждало ее, - будешь одеваться для моего удовольствия. Как должна одеваться жена.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Эмма изумленно оглядывала просторный салон гостиничного номера. Повсюду была одежда.
Одежда, которая, судя по виду, именно ее размера и именно тех цветов, которые ей идут. Красивая одежда. Платья и юбки, нижнее белье. Все из самых лучших и дорогих тканей - шелка, хлопка, чистого кашемира.
- Зачем столько? - тихо пробормотала она. Черные глаза Винченцо сделались жесткими.
Я же говорил, Эмма, что ты не можешь предстать перед моей семьей, одетая как нищенка.
Но я сильно похудела, - прошептала она. - Откуда ты узнал, какой нужен размер?
Медленная улыбка и слегка удивленное выражение лица мужа говорили о том, что она задает глупый вопрос.
- Я прикинул… точнее, определил. Не забывай, что совсем недавно ты была обнаженной в моих руках. - Он небрежно снял голубое шелковое платье с вешалки и протянул ей. - Вот, надень это к обеду.
Эмма взяла платье, борясь с соблазном красиво одеться, как он хотел. С одной стороны, ей нравится красивая одежда, как любой нормальной женщине, но его диктат отталкивает ее и приходится мириться с тем, что такое его отношение, возможно, намеренное. Придется принять его подарки, но она никогда не должна забывать, что за все в жизни надо платить…
Да и есть ли у нее разумная альтернатива, когда в словах Винченцо кроется зерно истины? Если она появится на Сицилии, одетая как нищенка, то не завоюет ничьих симпатий в стране, где внешность - это все. Тем более Джино уже экипирован, как и подобает сыну миллионера.
На обратном пути из коттеджа они остановились в одном из крупнейших лондонских универмагов, и Винченцо пронесся по нему как ураган, сметая все на своем пути. Лучшая одежда? Куплена. Самая роскошная коляска? Уже у них. Кашемировые одеяла для ребенка? Готово.
Эмма взглянула на хорошенькую кроватку, в которой сейчас крепко спал ее любимый малыш, и ее сердце сжалось от чувства вины.
Персоналу отеля было поручено приготовить еду для ребенка. А потом Джино взвизгивал от восторга, когда Винченцо вытаскивал из коробки, одна за другой, дорогие игрушки. И хотя еще в коттедже Эмма настаивала, что дети радуются самодельным игрушкам не меньше, чем дорогим покупным, теперь она видела, что это не совсем правда.
И во время купания, позабыв про свою старую резиновую уточку, Джино визжал от радости, играя с белым кораблем, плавно скользящим по мыльной воде. А потом, утомившись, Джино уснул на руках Винченцо, и у Эммы в горле встал ком, когда она наблюдала, как он нежно уложил сына в кроватку.
С одной стороны, чудесно было видеть, как ее малыш наслаждается тем комфортом, который каждая мать желает своему ребенку. Но, даже радуясь этому, она не могла отогнать тревожных мыслей. Винченцо никогда не простит ее за сокрытие правды. Ох, и непростые времена ждут ее!..
Пальцы Эммы сжали голубой шелк платья.
- Ладно, пойду переоденусь, - сказала она.
- И заодно выбрось эти джинсы, - ехидно предложил он, - больше никогда не желаю их видеть.
Провожаемая его колкими словами, Эмма пошла в ванную и начала переодеваться в новую одежду, почувствовав себя слегка неуклюже, когда изящное белье соприкоснулось с ее кожей и вошло в контакт с возродившимися ощущениями.
Эмма взглянула в зеркало. Оттуда на нее смотрела незнакомка. Когда в последний раз она позволяла себе новое белье и носила красивый бюстгальтер, который хорошо поддерживает грудь?
Потом она надела платье без рукавов через голову и расчесала волосы так, что они лежали блестящими белокурыми волнами на плечах. Шелк мягкими складками ниспадал вокруг бедер, а его цвет подчеркивал голубизну глаз. Вот так должна одеваться жена богатого человека, осознала Эмма. Так она одевалась в те последние пустые дни их брака, когда на людях ее выставляли, как какую-то редкую драгоценность, тогда как дома напряжение между ними все росло и росло.
По крайней мере, сейчас она не во власти иллюзий. Винченцо не любит ее, и надо выработать какую-то стратегию, как вести себя с ним и, что важнее, как удержать эмоции в узде. Потому что впереди ее не ждет ничего, кроме опасности и горя, если она снова позволит себе подпасть под чары Винченцо.
Эмма будет играть требуемую от нее роль, пока они не придут к какому-нибудь соглашению. Но они будут делать это на его территории, там, где она всегда чувствовала себя чужой. Где она была чужой. Нужно, чтобы он был на ее стороне, но при этом надо держать эмоциональную дистанцию. По крайней мере, эта дорогая красивая одежда может служить своего рода щитом, помогая ей вписаться в богатый мир, пусть и только внешне.
Выйдя из ванной, Эмма увидела, что Винченцо пошел в спальню взглянуть на Джино, и в который раз почувствовала, что сердце сжимается от тоски. Порой прошлое играет злые шутки с твоими душой и сердцем. Порой ты чувствуешь себя так, словно все еще любишь мужчину, за которого вышла замуж.
Много ли женщин было у него с тех пор, как они расстались? - с болью гадала она. Был он с ними таким же горячим и неистовым, как с ней? Пальцы сжались в кулаки. Что ж, даже если это и так, теперь это ее не касается.
Он вскинул глаза и встретился с ней насмешливым взглядом, но за этой насмешкой Эмма смогла разглядеть более глубокие эмоции. Она не глупа и не слепа и знает, что под этой лощеной цивилизованной оболочкой бьется сердце пылкого сицилийца со всеми его страстями и неистовым чувством собственника.
Поэтому Эмма должна быть очень осторожна. Ей надо показать ему, что она хорошая мать. Убедить его, что она больше никогда не попытается забрать Джино у него. Даже изобразить покорность, если понадобится. Если она не будет питать никаких иллюзий, то наверняка они как-нибудь смогут поладить.
Выйдя из спальни, он окинул ее взглядом хищного самца, и Эмма вдруг почувствовала робость. Неужели она в самом деле жила с этим мужчиной? Спала с ним в одной кровати? Теперь это казалось таким далеким, словно происходило в другой жизни.
Эмма попыталась улыбнуться.
- Как я выгляжу? - спросила она, делая первый пробный шаг к цивилизованным отношениям.
Как она выглядит? Жилка забилась у Винченцо на виске. Когда она вот так улыбается, то можно почти забыть, что она лживая ведьма. Можно почти представить, что это она - тот самый сияющий белокурый ангел, который когда-то пленил его.
- Подойди поближе, чтобы я мог лучше рассмотреть тебя.
Чувствуя себя рабыней, которой велели встать перед хозяином, Эмма прошла чуть вперед и снова улыбнулась, на этот раз более натянуто.
Ну, как?
Ммм. - Он рассматривал ее с объективной оценкой человека, покупающего новую машину. - Ну что ж, ты выглядишь в сто раз лучше, чем десять минут назад. Я бы, конечно, предпочел, чтобы на тебе вообще ничего не было, но это может стать сильным отвлекающим фактором во время обеда. Ну, неважно, для этого будет достаточно времени после того, как мы поедим.
Эмма вспыхнула. Как отвратительно! Будто она для него нечто вроде послеобеденного развлечения!
- Я согласилась сопровождать тебя на Сицилию, - проговорила она дрожащим голосом, - но не помню, чтобы соглашалась на что-нибудь еще.
- Да ладно тебе, Эмма! Хватит уже притворяться, какой смысл? Мы уже вкусили запретного, и все это заново пробудило наш аппетит. Ты хочешь меня так же, как и я тебя. Я вижу это по твоим глазам, по тому, как реагирует твое тело на мое, даже если ты очень стараешься не показать этого.
Ей хотелось сказать ему, что она больше чем просто тело, что она женщина, у которой есть чувства и сердце, которое однажды было разбито, и она не вынесет, если оно разобьется еще раз..
- Но ты сказал…
Ммм? Что я сказал? - пробормотал он, привлекая ее ближе и скользя губами по ее щеке.
Я… - Эта простая ласка оказалась такой пьянящей, что Эмма забыла обо всем. Теперь его ладони были на ее груди, играя с ней сквозь дорогой шелк платья, и она ощутила, как соски напряглись почти болезненно. - Винченцо, - прошептала она.
- Тебе нравится, правда?
Да, - вырвалось у нее помимо воли. Он вновь как будто околдовал ее. Эмма не слышала ничего, кроме стука собственного сердца. Не чувствовала ничего, кроме щемящей боли желания.
Ах, Эмма, - пробормотал он, - как быстро ты вспыхиваешь.
Только с тобой, подумала она. Только с тобой. Эмма закрыла глаза, еще секунда, и будет поздно. Еще секунда, и она вновь станет послушным сексуальным объектом для мужчины, который попросту использует женщин.
Собравшись с силами, Эмма оттолкнула его.
Не надо, - прошептала она. Его глаза сузились.
Я думал, мы договорились прекратить игру.
Это не игра, Винченцо. Джино в соседней комнате, если ты забыл.
Вряд ли я могу забыть, - с горечью проговорил он.
Винченцо резко отпустил Эмму и отошел, борясь с первобытным порывом бросить ее на пол и овладеть ею. И все же он неожиданно обнаружил, что думает о ней с некоторой долей одобрения. Ведь разве не презирал бы он жену, если б ее крики наслаждения разбудили их сына?
- Тебе надо что-нибудь поесть, - неожиданно сказал он. - Неудивительно, что ты такая худая, ты же за целый день почти ни к чему не притронулась. Пойдем обедать, а с Джино посидит опытная няня.
Она покачала головой.
- Я бы не хотела оставлять его. Он может проснуться и испугаться незнакомой обстановки, а если он расплачется, а меня нет, я… - она осеклась и посмотрела в его бесстрастное лицо. - Наверное, ты считаешь, что это звучит смешно?
Он попытался не замечать мольбу в ее голубых глазах.
- На самом деле я считаю, это звучит прелестно - как раз то, что нужно, чтобы произвести впечатление на адвоката по разводам. Высший балл за усердие, Эмма.
- Ты правда думаешь… - Эмма уставилась на него, - я играю, чтобы заработать какие-то очки в свою пользу?
Винченцо проигнорировал обиженный взгляд, который омрачил эти изумительные глаза. Как смеет она выглядеть эдаким невинным зверьком, когда оказалась настолько подлой, что бросила его при первой возможности и скрывала от него его сына?
Однако Винченцо вынужден был пересмотреть некоторые из своих прежних суждений. Несмотря на бедность, в которой жила Эмма, он понял, что о Джино хорошо заботились. Он казался очень довольным и счастливым ребенком, а этого не купить ни за какие деньги.
- Нет, - не без труда признался он. - Я признаю, что ты хорошо заботишься о ребенке.
Комплимент привел ее в смятение. Это была капитуляция, которой Эмма не ожидала, и она заморгала, подумав, что неожиданное проявление уважения чуть ли не больнее всех оскорблений, которые он бросал ей. Потому что любое доброе слово напоминает о том времени, когда она была для него центром вселенной. Хотелось схватить его за руки и потребовать сказать, что случилось с тем временем и теми чувствами, но Эмма понимала, что ничего не добьется.
- В таком случае почему бы тебе не заказать что-нибудь в номер? - Винченцо коротко улыбнулся. - А я пока приму душ.
Эмма заказала стейки с картошкой, свежие фрукты и бутылку красного вина. Когда двое официантов прибыли с тележкой, Винченцо как раз выходил из спальни, одетый в черные брюки и шелковую рубашку. Капельки воды поблескивали серебром в черных волосах, создавая впечатление интимности. Должно быть, со стороны они смотрятся идеальной супружеской парой, с горечью подумала она.
Когда официанты ушли, Винченцо увидел, что Эмма невидящим взглядом смотрит в свою тарелку, и нахмурился.
- Давай поешь что-нибудь, хорошо? - нетерпеливо сказал он. - И перестань сидеть с таким видом, будто сейчас упадешь в обморок.
Эмма неохотно начала есть, но вскоре обнаружила, что у нее и в самом деле разыгрался аппетит. Она прикончила половину стейка, прежде чем заметила, что Винченцо насмешливо наблюдает за ней.
Лучше? - сардонически спросил он.
Намного лучше, - непринужденно согласилась она. Как легко было отодвинуть тревожные мысли в сторону и просто насладиться этим перемирием, каким бы коротким оно ни было. Притвориться, что они на самом деле счастливая супружеская пара. С одним, разумеется, существенным исключением, потому что, если она хочет сохранить в безопасности свое сердце, то должна держать дистанцию.
Я, пожалуй, пойду спать, - сказала она. - День был длинный.
Винченцо улыбнулся.
Я думаю о том же, саrа, - мягко проговорил он.
Но… ты же почти ничего не ел.
Я не хочу есть. Ну, по крайней мере… не еду. Только тебя. - Он сделал глоток вина, поднялся и, обойдя стол, подошел к ней.
Сердце Эммы едва не выскакивало из груди.
- Я не буду спать с тобой. Он тихо рассмеялся.
- Ты же прекрасно знаешь, что будешь. - Он поднял ее на ноги и заглянул в глаза. - Мы будем делить постель, как любая супружеская пара, и тебе лучше привыкать к этому, потому что именно так мы будем вести себя на Сицилии.
Чтобы спасти репутацию? - вызывающе спросила Эмма и увидела, как лицо его потемнело.
Возможно, в некотором смысле, - согласился он, - но главным образом потому, что с тобой у меня всегда был самый лучший секс, и это не изменилось.
- А если я откажусь?
Ты не осмелилась бы, даже если б захотела, - мягко проговорил он, - тебе есть что терять.
Это сексуальный шантаж! - возмутилась она.
- Напротив, Эмма, - возразил Винченцо, прижимая ее к своему мускулистому телу, и увидел, как глаза ее потемнели от неверия и желания.
Без дальнейших слов он подхватил Эмму на руки и понес в спальню, где снял с нее новое шелковое платье, которое она надела всего пару часов назад.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
- Смотри, Джино, смотри! Запечатлей этот момент в своей памяти навсегда, mio figlio, ибо это земля твоего отца.
Эмма смотрела, как Винченцо несет сына вниз по трапу личного самолета, держа его как бесценный трофей. И, несмотря на эти слова, которые явно имели целью исключить ее, возвращение на остров, который она всегда любила, вызвало у нее всплеск противоречивых эмоций.
Впервые увидев Сицилию, она подумала, что это рай, но, пожив здесь, поняла: эта земля имеет множество лиц.
Вдоль побережья раскинулись пышные цитрусовые сады, которые так прекрасно контрастировали с темной зеленью лесов на северо-востоке. В центре острова - холмы и долины с миндальными деревьями, оливковыми рощами и бесконечными полями пшеницы. А весной полевые цветы создают яркую радугу красок на фоне сочной зелени полей.
Сейчас было холодно, но небо было ярко-голубым, а солнце ярким, и Эмма поплотнее запахнула пальто, устремившись к ожидающей их машине.
После того как Джино был устроен на детском сиденье, и они сели сами, Винченцо повернулся к женщине, чьи белокурые волосы были связаны в тугой конский хвост, а голубые глаза казались огромными на бледном лице. В кремовом кашемировом пальто она выглядела дорогой и ухоженной и ничем не походила на ту жалкую нищенку, которая вошла к нему в кабинет третьего дня.
- Как ты себя чувствуешь сегодня утром? - мягко спросил он.
Ошеломленной той скоростью, с которой меняется моя жизнь, вот как, подумала Эмма. К тому же она обнаружила, что борется со своими инстинктами. Ей хотелось протянуть руку и дотронуться до губ Винченцо, дабы убедиться, что эти те самые губы, которые целовали каждый дюйм ее тела прошлой ночью в отеле. Которые шептали ей нежные, а иногда и резкие сицилийские слова, и на несколько мгновений Эмма почувствовала себя так же близко к мужу, как когда-то раньше. Но с восходом солнца они, похоже, снова сделались чужими людьми, связанными лишь ребенком.
Так перестань прятать голову в песок, Эмма. Посмотри, наконец, в лицо реальности, вместо того, чтобы пребывать под воздействием волшебства.
Винченцо, нам надо поговорить.
Ну так говори.
- Нам надо обсудить, что будет после того, как Джино познакомится с твоей семьей. О том, что мы будем делать дальше.
Винченцо повернулся и посмотрел на ее обеспокоенное лицо. Чего она ждет от него?
- Сейчас не время, Эмма. Я еще не решил. Эмма в расстройстве покачала головой. В этом весь Винченцо. Ждет, что все вокруг должны подчиняться его воле.
- Но решение принимать не одному тебе, не так ли? - тихо проговорила она. - Мое слово тоже имеет вес. Ведь это тоже общее будущее.
Черные глаза изучали ее.
И каким же ты видишь это будущее?
Не знаю, - призналась она сдавленным голосом. - То есть я знаю, что ты захочешь видеться с Джино, и я не собираюсь препятствовать тебе…
Еще бы.
Выражение его глаз было угрожающим, но разве она не поклялась, что будет сильной?
- Мне просто невыносима мысль, что он будет проводить время вдали от меня. Что он будет расти, а я что-нибудь пропущу. Слово. Улыбку. Шаг. Или если ему приснится страшный сон, и он будет звать меня. - Ее губы свело от боли. - А меня не будет рядом, - хрипло сказала она.
Винченцо наклонился вперед с мрачным и злым лицом.
- А ты не думаешь, что я чувствую то же самое? - процедил он. - Не думаешь, что мое сердце разрывается на части при мысли о расставании с ним? И это сейчас, когда я, наконец, нашел его?
Ей хотелось крикнуть: "Но я же его мать!", но она понимала, что сказать это будет неправильно, потому что была уверена: Винченцо уже отдал свое сердце сыну.
Когда-то он с такой страстностью говорил о своей любви к ней, но между мужчиной и женщиной это совсем иначе. Своего ребенка ты любишь всегда и безо всяких условий, а взрослая любовь может зачахнуть и умереть.
Внезапно волна сожаления захлестнула Эмму, и она поняла, что желает невозможного: чтобы Винченцо по-прежнему любил ее, и чтобы у них все было хорошо.
- Давай не будем ссориться, - прошептала она. - Джино это не нравится.
Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга, прежде чем Винченцо оторвал взгляд от ее губ и переключился на знакомый сельский пейзаж острова, где семья Кардини занималась производством вина и масел на протяжении сотен лет.
Винченцо обнаружил, что чересчур взволнован, как и всегда во время приезда на родину. Но на этот раз дело не только в возвращении, но и в Эмме, с горечью осознал он. Несмотря на поразительное открытие, что он отец, она по-прежнему сводит его с ума. И так было всегда.
Ее воздействие на него озадачивало и пленило Винченцо во время их странных, урывчатых встреч. Впервые в жизни он оказался во власти чувств, которым нельзя доверять, и, в конце концов, его суждение оказалось ошибочным. Ибо
Эмма была идеальной любовницей, но ужасной женой. А сейчас… Сейчас она ни то, ни другое.
- По крайней мере, расскажи, где мы будем жить, - попросила Эмма, своим мягким голосом прерывая его размышления. - В усадьбе на винограднике?