Роксолана перешла в другой зал, где вместе с Ахмед-пашой стала обсуждать макет имарета и других зданий возле Авретбазара. Султанша вникала во все детали. С уважением и удивлением смотрел на нее строитель. Именно сюда евнух принес на подносе бумаги. Роксолана тут же сломала печать - письмо было от Сулеймана. Пробежала глазами, выпрямилась гордо и сказала Ахмед-паше:
- Войско султана взяло Будапешт! Пусть весь Стамбул, вся страна знает об этой прекрасной победе! Я хочу раздать милостыню!
Когда, в окружении охраны, раздавала милостыню бедным людям, произошло почти чудо. Какая-то старушка, в убогой украинской одежде, прорвалась между лошадей янычар, с плачем и с монетой - милостыней в руке: - "Настенька, дитя мое! - возле лектики султанши упала.
А молодая султанша громко вскрикнула, спрыгнула с носилок в дорогих одеждах, в пыли на коленях перед матерью стояла, руки ей целовала… Молчала толпа, еще никогда не видела подобного, в который раз растерялась охрана, невозможно было предвидеть поступки странной султанши.
Посадила Роксолана мать в лектику и, молча обнявшись, обе плакали по дороге во дворец…
А во дворце, в прекрасных палатах Роксолана расспрашивала чисто убранную, смертельно уставшую, недоумевающую, но счастливую мать:
- Как же вы, мама, меня нашли?
- Потому что два еврейских купца со Львова, узнали о тебе, сюда меня привезли… - с трудом рассказывала мать. От путешествия и радости болело ее сердце. - Спасибо им. Хорошие они люди.
- Я их щедро награжу… И не только дукатами. Ко мне уже приходили послы из Иерусалима, просили облегчить доступ к их святыне, Стене плача… Поэтому клянусь, мама, что или я, или мои сыновья подарят еврейскому народу их святыню. - твердо сказала Роксолана.
- А как же ты, дочка, замуж за чужую веру вышла?.. умер отец. Не выдержал такого стыда… Грех это большой, доченька… - качала головой мать.
- Бедный отец… Знаю, что грех… - залилась слезами Роксолана. - Да полюбила я мужа своего превыше всего…
Помолчала матушка, затем снова спросила:
- А как же ты живешь с другими его женщинами… У вас же здесь гаремы… Ой, стыд какой… - жаловалась снова седая матушка.
- Он мне верен, как и я ему… - ласково объяснила Роксолана. - Потому что это султан не такой, какие были к до него… Он мудрый и порядочный человек.
- Мудрый и порядочный? Так что же он землю своей жены опустошает? Замучили нас татары. Опять Рогатин сожгли, всех перебили… А когда была в Перекопе, там жид один на таможне все удивлялся; столько людей вывезли из Украины - неужели кто-то остался? А вчера мои купцы говорили, что турки готовят самый большой поход на Украину… Зальют кровью нас, мы исчезнем с лица земли.
- Это не султан готовит, то визирь Ахмед-паша и янычары, над которыми он поставлен… - волновалась Роксолана. - Славянские земли для турок - это земли неверных, и война с ними - это священная война… Неужели Рогатин снова сожгли?
- Правда, дочка, правда… - жаловалась старушка. - Где же внуки?
- Сейчас их принесут… - сказала Султанша. - А какова судьба Степана моего? Его тогда захватили татары?
- Нет, спасся… - мать рассматривала пышные покои. - Собрал денег, поехал в Каффу тебя выкупать, и пропал. Не знаем, что с ним, жив ли…
Вздохнула Роксолана… Мать обратила внимание на вышивки с родными узорами, хотела что-то спросить, и вдруг начала задыхаться, ей стало плохо.
…Странная была эта могила с крестом на мусульманском кладбище. Сулейман, вернувшийся из похода, стоял рядом с Роксоланой, одетой в черное. Положила на холмик земли свою вышиванку.
Молчали. Сулейман переживал горе жены. Сказала Роксолана:
- Мать говорила, что татары совсем разорили Украину. Почти весь живой народ вывезли в рабство или истребили…
Внезапно упала на колени перед султаном:
- Перед могилой матери заклинаю тебя, властелин мира - не ходи на Украину! Дай моей бедной родине подняться! Я умоляю тебя! Дай слово мне!
Долго молчал Сулейман, играл желваками. А потом поднял Роксолану и тихо сказал:
- Султан Сулейман не станет сражаться с твоей Украиной. И никогда больше не становись на колени. Ты - турецкая султанша!
Селим и Баязед играли в полосе прибоя под присмотром слуг во главе с Хассаном, а Роксолана сидела под накидкой, писала стихи. Здесь ее нашел строгий Ахмед-паша:
- Позволь мне, о, султанша Хюррем, поговорить с тобой. Ибо другого раза может и не быть.
Роксолана оторвалась от своего занятии и внимательно посмотрела на визиря:
- Я слушаю тебя.
- Я знал Сулеймана еще мальчиком, я его воспитывал. Никогда еще Турция не имела такого достойного султана. Он создан для великих дел. Но ему мешает их совершать одна женщина… Я много терпел, когда эта женщина пренебрегала нашими обычаями, стала открывать лицо, принимать у себя мужчин, заниматься строительством, затем отделила гарем…
- Кто же это такая? - весело рассмеялась Роксолана. - Как она посмела?
- Мы долго терпели это. Но не можем терпеть больше вмешательства этой женщины в государственные дела. Негоже женщине решать с какой страной воевать султану.
Роксолана молчала. Визир продолжил, сверля ее ненавидящим взглядом:
- А еще хочу напомнить этой женщине, что судьба ее детей в наших руках.
- Ты имеешь в виду, что вы убьете моих детей, когда Мустафа сядет на трон? Но для этого надо, чтобы Сулейман… чтобы его не стало… Ты угрожаешь мне смертью моего мужа? И не боишься? - Роксолана побледнела.
Визирь помолчал, презрительно глядя на женщину и продолжал:
- Я не боюсь ничего. Люблю султана больше тебя, потому что никогда его не предавал, как ты. Завещание Фатиха не отменить. Совет улемов все равно оставит в живых одного старшего сына, когда он сядет на престол… Но это в будущем. А я имею в виду день сегодняшний. Гнев Падишаха и улемов будет безмерный, когда они узнают, что твои дети крещены в христианскую веру! Никто их не спасет!
- Это клевета! - вскочила Роксолана. - Баязеда я не…
- А Селима? - спокойно спросил визирь.
- Не помню… Я была тогда в родовой горячке, немного стало легче… Кто тебе это сказал? - остолбенела от сильнейшего страха за своего сына.
Визирь помолчал. Роксолана взглянула на берег, где черный евнух неоднократно бросал взгляды в их сторону.
- Хассан? - догадалась Роксолана. - Этот подлый трус…
- Я не хочу причинять боль моему повелителю. - сказал визирь. - Хассану я дал деньги за молчание, и я буду молчать, если ты не станешь вмешиваться в государственные дела.
Роксолана на мгновение задумалась. Еще раз взглянула на берег моря, на Хассана и слуг, которые были его людьми… Приняла решение и мгновенно успокоилась. Сказала холодно:
- Хорошо. Нет другого выхода.
Позвала детей и пошла в палаты.
Султан проводил Совет Дивана, когда послышался какой-то шум у двери. Все удивленно прислушивались. А за дверью стояла Роксолана с детьми и янычары. Ага охранников стоял перед дверью и смущенно говорил:
- О, Радостная Мать принцев! Сюда нельзя женщинам! Еще ни одна сюда не ступала… Падишах занят судейскими делами. Я не могу его беспокоить!
- Я тоже хочу суда! - крикнула. - Над разбойниками, бесчинствующими в палате Падишаха! - Сказала твердо, подходя к двери. Ага стал на колени перед ней. Вошла в судейский зал со слезами, но так твердо, будто сама собиралась в нем судить. Вошла и закричала:
- Спаси детей своих! Я боюсь возвращаться в гарем!
Султан встал с престола.
- Что это? - спросил громко и пальцем дал знак всем, чтобы покинули зал. Смущенные достойники выходили, оглядываясь, как на чудо.
- Что случилось? - спросил обеспокоенный Султан. - Кто-то сделал зло тебе или детям? - гнев уже появился в глазах.
- Нашим детям! - целовала их и обливала слезами.
- Кто посмел? - тихо спросил султан, наблюдая за сыновьями.
- Ахмед - паша!
- Мой визирь Ахмед-паша? Это же достойный человек… он вырастил меня… Не может быть!
- Ты мне не веришь? - закричала жена. Дети расплакались.
- Что же он сделал? Что? - спросил султан. Бледная, но решительная Роксолана бросила:
- Потребовал, чтобы я не вмешивалась в твои дела… Иначе…
- Как это потребовал? Иначе что?
- Что откроет перед людьми и тобой…
- Что откроет? - прервал ее в возмущении.
- Что я окрестила твоих сыновей, - взорвалась. - И их казнят.
- Окрестила?..
- Нет, это выдумка! Это ничтожная клевета Ахмед - паши и подкупленного ним Хассана!
Он вздохнул.
- Я знаю, что он против тебя… Но чтобы дойти до такого… это вызвало бы бунт янычар - покачал головой. - Оба преступника должны умереть. Только справедливость требует их выслушать!
Роксолана встала и сказала:
- Делай судейское дело твое!
Склонилась так, как человек, имеющий полную правду за собой и не боится приговора.
- Стража! - грозно крикнул султан. - Немедленно посадить Ахмед-пашу и Хассана!
…Когда Роксолана шла по коридору, видела, как вели обезумевшего от страха Хассана в тюрьму. Он все время кричал от ужаса:
- Все неправда! Великий визирь Ахмед - паша велел мне так говорить! И обещал за это много денег! И дом в Скутаре! А это все неправда, что я говорил!
Роксолана слышала это и едва заметно улыбнулась. А визиря встретила, когда выходила через ворота Джеляд-Одаси. Ахмед - паша шел твердым шагом, не удостоив взглядом Роксолану. Она посмотрела ему вслед и подозвала к себе предводителя немых-дельсизов. Дала черный шелковый шнур и показала кивком на визиря. А после того, как вышла из ворот и ворота за ней закрылись, услышала сдавленный крик…
Не дрогнула. Не чувствовала никакой вины, потому что защищала детей.
Вечером была в своих покоях с детьми. Молилась Аллаху, рядом с кадильницей, в нежных клубах дыма. Прислушивалась к каким-то глухим звукам.
В молитве и застал ее озабоченный Сулейман.
- Что это за звуки такие? - спросила его Роксолана.
- Янычары бесчинствуют… - сказал Сулейман. - Как узнали, что Ахмед - пашу казнили, и еще и без заслушивания… Как ты могла это сделать?
- Он посмел грозить детям твоим! - сверкнула глазами Роксолана. - Но у тебя есть Хассан!
- Я его допросил, - сказал султан. - он все сказал. - И внимательно посмотрел на жену.
- Что сказал? - спросила спокойно.
- Ахмед - паша приказал ему оклеветать тебя и денег дал…
- Где сейчас Хассан?
- На дне Босфора…
Странные звуки приближались. Уже можно было услышать удары в барабан во что-то железное, рев голосов, виднелось зарево от факелов… Сулейман подошел к окну, в которое был виден пожар, клубы дыма. Роксолана бросилась к перепуганным детям.
В дверь постучали. Вошел обеспокоенный евнух, упал на колени перед султаном:
- Мой государь! Охрана передает, что янычары приближаются. Взбунтовалась почти вся казарма, требуют выдать им султаншу Роксолану. И чтобы великий султан вел их на войну с неверными.
- Требуют выдать Роксолану? - вскочил как лев султан. - Оружие мне! Передайте янычарам, что я выйду к ним. - Затем обернулся к жене: - Не бойся ничего. Чтобы не случилось, сюда они не придут. Не посмеют. Я пришлю сюда Мустафу.
И стремительно вышел. Роксолана со страхом смотрела в окно.
Султан один, без охраны, ехал на белом скакуне, покрытом зеленым флагом, прямо в центр дворцовой площади. Там горели костры, и в клубах дыма можно было опознать массы людей. Янычары били в барабаны, били в медные котлы и ревели как шайтаны. Можно было услышать в этом водовороте:
- Эта проклятая Роксолана нашего султана сглазила!
- Колдунья!
- Нам не платили уже год!
- Скот лучше живет!
- Веди нас на Украину!
- Отдай Роксолану по-хорошему!
- Все сожжем!
- Где наш Ахмед-паша?
- Где царевич Мустафа?
Доскакав до центра султан спешился, поднял руку. Все стихло. И направили на султана сабли и копья. А Падишах тихо и спокойно сказал:
- Со всеми говорить не могу. Пусть выступят три проводники!
Сразу же выступили три бывалых аги и стали внутри круга из мечей.
Затянулось молчание. Вдруг Падишах, не сказав ни слова, молниеносным движением руки выхватил саблю и тремя ударами на месте зарубил всех троих так скоро, что никто и не опомниться не успел.
Вскрикнул толпа…
В покоях Роксоланы находился и Мустафа в полном облачении царевича. Он успокаивал, как мог, младшего Баязеда. Женщина смотрела на зарево ночи, прислушивалась к неожиданно наступившей тишине, а затем снова все наполнилось криками.
И снова в покои вбежал, уже не стуча, испуганный евнух:
- О султанша! Говорят, что нашего повелителя убили!
Затем упал на колени перед малым Мустафой:
- Теперь вы, о божественный Мустафа, наш султан!
Янычары, которые любят вас и уважают, величают вас! Они требуют выдать им Роксолану Хюррем и ее детей. Иначе всех нас… И все здесь сожгут… Что делать?
- Вон, собака! - крикнул на него Мустафа, и вышел перед Роксоланой, вытащив свою маленькую саблю.
Роксолана была испугана насмерть. Судорожно прижимая детей она странно посмотрела на мальчика, стоявшего перед ней, прислушивающегося к шагам в коридоре. А они приближались, как и возбужденные голоса людей.
Дверь распахнулась и на пороге появился Сулейман, весь окровавленный. Бросился к Роксолане и детям.
- Все позади! - сказал султан. - Они бросили оружие и вымаливают прощения…
… Сидели вдвоем на берегу неспокойного моря. Догорали костры, стихала ночь.
- Что ты сделаешь с ними? - спросила Роксолана.
- Передам в военный суд. Все они будут преданы смерти. Можно помиловать преступника и даже убийцу, но нельзя помиловать однажды взбунтовавшееся войско. Их трупы бросят собакам.
- Это жестоко, Сулейман!
- Но справедливо. Народ, который смилуется над мятежниками, восставшими против власти, данной самим Аллахом, сам будет истерзан голодными псами.
Роксолана закрыла лицо ладонями:
- Сегодня самый страшный день в моей жизни. Знаешь, почему?
- Почему?
- Потому что я сегодня увидела будущее своих детей. Как только Мустафа займет престол, моих детей задушат? - Голос ее срывался. - Отмени закон Фатиха!
Султан обнял ее:
- Этого не могу сделать… Ведь это решает совет улемов после смерти султана. Но пока я жив, не бойся за детей.
Роксолана выпрямилась и сказала резко:
- Ты бездушный и жестокий! Ты считаешь себя центром мира! Думаешь, все исчезнет после твоей смерти? Но дети останутся! Зачем я их рожала?
В свою очередь выпрямился и Сулейман. Он сухо произнес:
- Разве можно так говорить с Султаном? Султан думает о судьбе государства. Должно быть несколько наследников, потому что есть болезни, несчастные случаи… А когда выбирают на престол старшего из выживших, тогда остальные отправляются в царство вечного блаженства… Такая судьба у сыновей султана. Мектуб - так заведено… Иначе брат пойдет на брата, и войны уничтожат государство… Понимаешь? Прискорбно, что ты думаешь о детях больше, чем о муже. Потому что дети умирают, рождаются, а муж один. Тем более, если он султан.
Роксолана смотрела на него с удивлением, как будто впервые открыла в нем что-то невиданное. Затем отвернулась, устремив взор на море.
Молчала. Темнело море, бесконечное и загадочное.
Волны раз за разом разбивались о берег, распадаясь белой пеной.
Впервые за много лет Роксолана и Сулейман сидели рядом отстраненно. Каждый думал о своем. Наконец женщина сказала:
- Позволь мне осуществить паломничество в святой земле, в Мекку, хочу помолиться перед гробом Пророка. Поблагодарить его за сегодняшнее твое спасение, за твое мужество. Хочу испросить прощения за мои грехи, которые были и еще, может, будут…
Султан взвесил ее слова и холодно ответил:
- Это мудро. Ненужные разговоры о тебе утихнут. Все правоверные будут хвалить ум и благочестие твое.
- Я хочу взять с собой своих детей, Мустафу. Пусть будут ближе к Пророку.
- Храни их… Это очень тяжелое и опасное путешествие, через пустыни и горы. Там и разбойники, и звери дикие. Я тебе дам хорошую охрану.
Разговаривали, не глядя друг на друга. Море разбивалось у их ног.
Горы, выжженные вулканическим огнем, возносились к небу. Каменная пустыня дышала жаром. Впереди шел бедуин в белом бурнусе, за ним Роксолана, Мустафа, охрана. Люди были истощены, на женщине разорванная одежда, но она упорно шла в гору.
Вечером на каменном плато разбили лагерь. Уставшие люди, кроме стражи, спали, а Роксолана сидела, глядя на тревожно-кровавый закат. Затем перевела взгляд на спящего Мустафу.
Наступала ночь. А утром Роксолана, с черными кругами под глазами из-за бессонной ночи, сказала Ази янычаров:
- Я хочу подняться на вершину этой святой горы. Помолиться. А вы оставайтесь здесь.
Упал на колени мужественный воин:
Помилуйте, могущественная султанша Роксолана Хюррем, великий султан приказал сопровождать вас повсюду… И вы, к тому же, устали… Не лучше ли вернуться в лагерь, где вас ждут дети…
Но Роксолана была непреклонна:
- Здесь уже недалеко.
Когда она отошла достаточно далеко, Мустафа вскочил на ноги и бросился за ней. Дорогу ему хотел преградить ага, но ловкий царевич выскользнул из его объятий и гневно крикнул:
- Как ты смеешь! Я пойду с Роксоланой! А вам приказываю ждать нас здесь!
Султанша остановилась и молча ждала мальчика. Стражник низко склонил голову перед наследником престола…
Когда карабкались на вершину по едва заметной тропинке, Роксолана все время поглядывала на мальчика, который ловко поднимался, цепляясь за острые камни.
Над ними висело небо, выцвевшее от жары. Кружил орел. Под ними раскинулись дикие скалы самых разнообразных форм и цветов - как будто бы какой-то гигантский скульптор создал здесь образ первозданного хаоса.
Все ближе к вершине… Вдруг побледневшая Роксолана - оступилась и сдвинула камень, который ударил по руке мальчика. Он закричал, потерял равновесие и покатился к краю пропасти. Но в последний момент вцепился одной рукой за острый камень. Вторая его рука и ноги скользили по гладкой скале, не найдя опоры.
- Роксолана… - крикнул. - Рокси…
А султанша стояла наверху, не двигаясь. Секунды превратились в вечность. Закрыла глаза. На ее лице отражалась страшная борьба, которая происходила в душе… Она с трудом открыла глаза - в них было выражение смертельной муки.
- Помо… - кричал мальчик, не имея возможности вскарабкаться на плато. Камень под его рукой качнулся…
Посмотрел на Роксолану - глаза их встретились. Вздрогнула. Она бросилась к Мустафе, в последний момент схватила его, притянула к себе. Обняла, прижала к груди…
Когда спустилась вниз, спросила бедуина-проводника:
- На этой горе живет дервиш, который предсказывал появление султанши Мисафир. Где его найти?..
Шла по каменистой тропке к дервишу одна. Вечерело… Божий старец молился в своей пещере, посреди которой горел костер. Седые волосы Дервиша доставали до ног, а запущенные ногти были похожи на когти орла. Поздоровалась с ним и спросила, опустив глаза как молельщица:
- Ты, Божий старец, лечишь больное тело и больную голову? Ты пророчишь будущее?