– У меня есть яхта в Адриатическом море. Она давно стоит без дела. Мы можем поплыть с тобой на греческие острова или направиться на восток. Будем только ты и я, и столько, сколько ты захочешь.
– О, Харун… – Амбер обняла его, уткнувшись лицом ему в плечо.
Она прошептала что-то, и хотя Харун ничего не понял, он почувствовал, как по коже его стекают ее теплые слезы. Потом нежные губы Амбер начали искать его губы.
Глава 11
"Долго ли я хочу быть с тобой? До конца жизни". Амбер не знала, слышал ли это Харун. За последние несколько дней она стала настоящей женщиной. Мучительное влечение к мужу, восхищение им, страстное желание сблизиться с ним превратились в глубокую любовь, и Амбер даже не заметила, как это произошло.
Разве мог Алим сравниться с ним?
За последние три года Харун показал всем, что такое настоящий герой. Герой не тот, кто под вспышками фотокамер получает награды или поднимает бокал с шампанским; не тот, кто обладает несметными богатствами, пишет песни или стихи; герой – тот, кто молча жертвует собой, защищает людей, делает добрые дела, ничего не требуя взамен.
Амбер любила Харуна таким, каким он был, и ей не требовались красивые слова или бурные заверения в любви. Ей нужен был только он, ее возлюбленный тигр, ее единственный мужчина. Получив Харуна, она не собиралась никому его отдавать.
Однако Амбер с грустью понимала, что снова потеряет его. Но пока она хотела насладиться им сполна.
– Расскажи мне еще что-нибудь, – попросила Амбер, когда они ждали наступления самого темного времени.
Харун не стал уточнять, что конкретно она хочет услышать.
– Мне хотелось бы подробнее изучить, какими были наши предки: моавиты и ханаане с филистимлянами. Мне известно только, что они приносили в жертву детей и были политеистами.
Амбер содрогнулась:
– Они приносили в жертву детей?
– Да, своих первенцев они приносили в жертву одному из своих богов, чтобы он увеличил их урожай. Археологи находят скелеты младенцев на территории современных Израиля и Ливана, Иордании и Сирии.
На этот раз Амбер не смогла скрыть возмущение:
– Это отвратительно.
– Наши предки были не самыми цивилизованными людьми. – Харун усмехнулся. – Но больше всего мне хочется найти следы амалекитян. До сих пор историки спорят, кем они были, потому что они исчезли с лица земли три тысячи лет тому назад.
– Неужели целые народы могут исчезнуть без следа?
– Воинственная нация не оставила никаких письменных источников. Современники называли их самыми жестокими завоевателями своего времени… О, прости, должно быть, я утомил тебя, – сказал он, когда Амбер попыталась сдержать третий зевок.
– Нет-нет, продолжай, – пробормотала она, уютно свернувшись на груди у Харуна. – Я слушаю тебя, просто…
Он улыбнулся, взглянув на жену, и погладил ее по волосам, когда она крепко уснула. Пусть поспит час, сейчас только полночь.
Во втором часу ночи Харун разбудил жену.
Инстинктивно Амбер прижалась к нему, ища его губы. Удивительно, как быстро она привыкла к его близости.
– Прости, но пора просыпаться, – прошептал он, как только они обменялись быстрым и нежным поцелуем. – Пора осуществить наш план.
Амбер с трудом пришла в себя:
– Конечно, булавки у меня готовы. Нам надо делать все очень тихо.
– Если мы нечаянно зашумим, я начну стонать, будто мы с тобой занимаемся любовью, а ты засмеешься, как всегда.
Амбер почувствовала, что щеки ее вспыхнули, но улыбнулась:
– Хорошо. А теперь помоги мне снять шторы. Я буду мастерить тогу.
Штора упала вниз с легким шуршанием. Притянув к себе Харуна, Амбер накинула штору ему на плечо, закрепив ее на талии.
– Хорошо бы разорвать полотенца на узкие полоски, – пробормотала она, закалывая ткань булавками. – Тогда у нас был бы пояс.
– Позволь мне. – Он согнул шпильку так, что концы ее соединились. – Теперь она будет крепко держаться. Заколи ткань на талии, и все будет отлично.
– Две лучше. – Амбер воткнула одну шпильку на уровне ребра, другую – на уровне бедра. – Если одна упадет, другая будет держать.
Оба они издавали соответствующие звуки, когда снимали другую штору и делали тогу для нее; Харун помогал Амбер гнуть шпильки.
Они продолжали страстно стонать, пока он связывал оставшиеся шторы и простыни крепкими морскими узлами, делая канат.
Было уже три часа ночи, и они больше не могли изображать любовные игры, иначе у стражников возникли бы подозрения. Увидев, что глаза Амбер наполняются страхом, Харун взял ее за руки, улыбнулся и прошептал.
– Слушай внимательно. Я дерну за канат три раза, когда достигну земли. Будь мужественной, моя Калидах, моя Агриппина.
Амбер сглотнула, услышав имя прабабушки:
– Я постараюсь, но мне кажется, что я не смогу быть такой же, как она.
Она упала духом в неподходящее время, и у Харуна было всего лишь несколько секунд, чтобы ободрить ее.
– Я верю в тебя, mee numara , моя мужественная тигрица. Это твой план. И ты сможешь выполнить его. Должна. – Харун страстно поцеловал Амбер. – Я буду ждать тебя.
Внимательно посмотрев на нее, он повторил поцелуй, и Амбер с расширившимися от страха глазами махнула ему рукой.
Подкравшись к окну, Харун внимательно вгляделся в темноту. Если там притаились стрелки, он едва ли заметит их, но, похоже, они расслабились. Цель достигнута. Зачем же мешать новобрачным наслаждаться медовым месяцем?
Харун стал осматривать мебель. Стулья были прибиты к полу, однако к ним нельзя было привязывать канат. Ближе всего к окну стоял обеденный стол, но он был слишком стар и мог не выдержать его веса. Вновь окинув взглядом комнату, Харун понял, что канат можно привязать только к кровати. Она стояла далеко от окна.
Харун слегка приподнял кровать, проверяя, насколько она крепка, и начал осторожно двигать ее к окну. Он привязал канат к кровати и осторожно стал спускать его из окна. Конечно, все происходило очень медленно, они тратили драгоценное время, но бросить канат вниз было рискованно. Это могло вызвать шум и встревожить стражников.
Наконец канат был спущен. Выглянув в окно, Харун увидел, что конец его не достает до земли совсем немного, и облегченно вздохнул. Подняв вверх большой палец, он взглянул на Амбер.
В призрачном лунном свете он увидел ее улыбку. Она испытала такое же облегчение, как и он. Быстро махнув ей рукой, Харун перелез через подоконник и, крепко вцепившись в канат, стал спускаться вниз.
Преодолев половину пути, он почувствовал, что руки его начали кровоточить. Они обсуждали это с Амбер, и она знала, на что идет.
Харун надеялся лишь на ее мужество. Но ведь ей всего двадцать два года. Он объяснил Амбер, как спускаться по канату, но если она запаникует…
Поглощенный мыслями о жене, Харун не заметил, как преодолел вторую половину пути. Тога его съехала набок, но булавки держались крепко. Босиком бежать ночью по земле нелегко, однако Амбер будет гораздо тяжелее, чем ему.
Снова оглядевшись, Харун никого не увидел. И тогда он дернул три раза за канат. Через секунду Амбер выглянула из окна. Времени у них совсем не было; небо на востоке стало светлеть. Она перелезла через подоконник и начала спуск. Сердце его разрывалось на части: он восхищался ее храбростью и боялся, что она упадет. Харун напрягся, готовясь поймать жену в любой момент.
Амбер замерла на половине пути. Шторы, скрученные в канат, ободрали ее ладони до крови. Дальше шли простыни – по ним было легче спускаться. Харун чувствовал ее боль, как свою.
"Спускайся, любимая. Я жду тебя…"
Она буквально скатилась вниз, и сердце его подскочило к горлу. Раздался легкий стук о землю, и Амбер, широко улыбаясь, встала возле мужа, явно гордясь собой:
– Ты решил, что я падаю, да?
Харуну хотелось заорать от радости, но он, сдержав себя, поцеловал ее:
– Идем.
– Куда?
– Похоже, я узнаю эту местность. Мы находимся всего в четырнадцати милях от Сар-Аббаса.
– Бежим, – прошептала Амбер.
Тревога Харуна усиливалась. Почему никто не пытается их поймать? Взяв Амбер за руку, он зашагал на юго-запад, к смутно освещенной дороге в миле от них. Яркие огни Сар-Аббаса мерцали вдали, как спасительный маяк.
Глава 12
Сар-Аббас, дворец шейха, несколько часов спустя
Алим сидел в роскошном кабинете, прежде принадлежавшем его брату, когда в дверях, без всякого предупреждения, появились его брат и Амбер. Вскочив, он бросился к Харуну:
– Ты вернулся, ты живой!
В голосе Алима слышалось радостное облегчение.
– Тебе были предъявлены какие-либо требования? – спросил Харун.
– Нет. – Лицо его брата было изможденным от перенесенного стресса. Они уселись на стулья. – В ту ночь, когда ты исчез, двух охранников во дворце усыпили, еще один охранник погиб, спасая меня от похитителей. Я бросился в твои покои, но не нашел ни тебя, ни Амбер. Мы заменили охранников морскими пехотинцами. Под предлогом войсковых учений я организовал ваши поиски по всей стране, пытаясь напасть на след похитителей. Как вам удалось бежать? Что произошло?
– Мне тоже хотелось бы это знать. – Харун нахмурился. – Похоже, нам позволили сбежать. Стражники исчезли, а мы спустились по канату, сделанному из штор и простыней. Мы побежали по дороге, ведущей в город, а потом нас подвез армейский капитан. – Харун усмехнулся. – Нам пришлось переодеться, потому что наша одежда не соответствовала дворцовым стандартам. – Он взглянул на Амбер, смотревшую на него с гордостью и вместе с тем с недовольством. Наверное, он слишком кратко рассказал о том, что с ними произошло.
– Возможно, их цель была достигнута, – тихо проговорил Алим. – Как думаешь? Ведь ты в нашей семье всегда слыл тактиком.
– Он больше чем тактик, – резко вмешалась Амбер.
– Алим не имел в виду ничего плохого. – Харун прикоснулся к ее руке, чтобы сдержать неожиданный взрыв.
– Это комплимент, Амбер, – объяснил Алим. – Именно Харун спас Аббас-аль-Дин. – Он встретил взгляд Харуна со смешанным чувством восхищения и горечи. – Я тружусь всего несколько дней и не представляю, как тебе удавалось со всем этим справляться. Харун почувствовал, что Амбер готова сказать что-нибудь язвительное в попытке защитить его, и сжал ее руку. Ему захотелось улыбнуться.
– Мы думаем, – начал он, – что на похищение пошли те, кто хочет получить наследника престола.
– То есть наследника престола от тебя и Амбер? – уточнил Алим. Харун кивнул. – Те, кто не одобряет мой, так сказать, нетрадиционный образ жизни и выбор невесты? – Харун молчал, и он вынужден был продолжить: – Полагаю, слухи о… состоянии вашего брака не беспочвенны?
Никто не ответил.
Быстро взглянув на них обоих, Алим не стал задавать очевидный вопрос. Амбер покраснела, опустив глаза. Она явно больше не была ледяной принцессой, какой выглядела еще неделю назад. Харун был готов поклясться, что брат подмигнул ему.
– Значит, ты считаешь, что меня собирались убить, а тебя назначить законным правителем… – протянул Алим.
– Они планировали это, но не учли одно важное обстоятельство. – Харун твердо встретил вопросительный взгляд брата. – Я никогда не хотел быть правителем. И по-прежнему не хочу. Три года назад я меньше всего желал оказаться в шкуре Фади. А теперь не желаю оказаться в твоей шкуре.
Алим замер, уставившись на него:
– Ты этого не хочешь?
– И никогда не хотел, – вмешалась Амбер; в груди ее медленно закипал гнев. – Харун, расскажи, чем тебе пришлось жертвовать последние тринадцать лет, чтобы он мог делать то, что хочет.
– Амбер, пожалуйста, – тихо проговорил Харун, повернув к ней голову. – Я благодарен тебе за то, что ты пытаешься сделать для меня, но сейчас не время.
– Если не сейчас, то когда?.. – Она посмотрела ему в глаза, лицо ее побледнело – но не от усталости, а от гнева. – Ты снова собираешься пожертвовать собой – пожертвовать нами – ради выполнения своего священного долга. И ради него. – Она мотнула головой в сторону Алима. – Неужели он по-прежнему единственный, кто у тебя есть?
– Харун? – Голос Алима был нерешительным.
Амбер, прерывисто вздохнув, повернулась к Алиму. От давней страсти к нему не осталось и следа, она набросилась на него, словно тигрица:
– Ты хочешь, чтобы Харун снова делал все за тебя, как было все эти годы? Он трудился, пока ты изображал суперзвезду. А ты когда-нибудь интересовался, чего хочет он? Хотя бы раз?
После этого взрыва в комнате наступила такая тишина, что слышно было лишь дыхание Амбер. Она смотрела на Алима с холодным укором. Взгляд Алима был обращен на брата, и в этом взгляде сквозило чувство вины. В глазах Амбер вспыхнул вызов. Она не желала отступать назад, не собиралась довольствоваться полуправдой.
– Надеюсь, ты понял, что всем обязан исключительно Харуну. Прошу тебя, будь настоящим мужчиной, а не любимцем публики! – сказав это, Амбер выбежала из кабинета шейха.
Харун молча смотрел ей вслед. Она была верна ему до конца. Почему только сейчас он понял это? Верность, мужество, чувство долга… Амбер обладала всеми этими качествами.
– Ты ненавидел меня все эти годы? – спросил Алим. Глаза его потемнели. – Не надо, – устало произнес он, когда Харун собрался это отрицать. – Не надо быть вежливым, не надо быть идеальным шейхом или идеальным братом – хотя бы сейчас. Ответь мне честно. Ты ненавидел меня за то, что я жил своей жизнью за счет тебя?
Харун очень долго ждал, когда же брат оценит его. И вот вопрос задан, и гора свалилась с плеч.
– Я мучился оттого, что ты никогда не спрашивал меня, чего я хочу. – Он нахмурился. – Что ты имел в виду, назвав меня идеальным братом?
Поморщившись от боли, Алим потер шрамы на шее и щеке.
– Мне нужен бальзам Ханы, – пробормотал он. – Не притворяйся, что ты не знаешь, что я имел в виду. Ты всегда был правой рукой Фади и занимался той работой, которую должен был делать я. Даже приезжая домой, я выполнял только второстепенные обязанности. Я прекрасно понимал, что Фади ценит тебя больше меня.
– Я даже не догадывался об этом.
Алим пожал плечами – точно так же, как поступал Харун. Значит, он страдает. Харун не предполагал, что они настолько похожи.
– Должно быть, для тебя это было болезненно, – в конце концов сказал он, увидев, что Алим не собирается продолжать.
Лицо его брата снова дрогнуло, и он потер старые шрамы. Это защитный жест, сообразил Харун. И еще он понял, что использует метод Амбер. Она пыталась подойти к нему с разных сторон, бередила его рану, пока он не был вынужден вскрыть ее.
И вдруг Харуну захотелось улыбнуться. Он так долго был слеп… Амбер хорошо знает его. Как ей это удалось, трудно сказать. Наверное, она изучала его издалека… Или это судьба… Или любовь…
Это слово так отчетливо прозвучало в его голове, что Харун испытал шок.
– Знаешь ли ты, каково мне было чувствовать себя неполноценным рядом со своим младшим братом на похоронах нашей матери? – выпалил Алим. – Фади никогда не позволял мне забывать об этом. Что бы я ни делал, каких бы успехов ни достигал, никогда не мог сравниться с тобой.
Харун был поражен:
– Фади говорил тебе об этом?
– Постоянно, – проворчал Алим.
Харун по-другому взглянул на брата, которого обожал, который всегда был лучше его, как утверждали родители. И вдруг все встало на свои места. Непобедимый шейх-автогонщик оказался обычным человеком – таким же, как все, страдающим и уязвимым.
Харун не знал, что делать.
– Ты ненавидишь меня за это? – запинаясь, спросил он. В ответ Алим то ли кивнул, то ли качнул головой. – Прости, – смущенно произнес Харун, не понимая, впрочем, за что он просит прощения.
Алим еще раз небрежно пожал плечами, но Харун знал, что скрывается за этим жестом. Иные раны кровоточат, когда их бередят. Другие кровоточат всегда.
– Так чем же ты занимался, пока я был богатым и знаменитым? – Алим старался говорить резко и отрывисто, но в голосе его прозвучала и веселая нотка.
Харун усмехнулся:
– Подумай. Вспомни.
Алим нахмурился, задумчиво взглянув на него. Потом глаза его засияли.
– История, книги… Ведь ты постоянно совал туда нос в детстве. Ты хотел стать профессором?
– Почти угадал. – Харун улыбнулся еще шире. – Археологом.
– Правда? – Алим рассмеялся. – Ты хотел провести жизнь, выкапывая старые кости и глиняные черепки?
– Эй, большой мальчик, а ты играл в машинки долгие годы, – заметил Харун, смеясь.
Алим хохотнул:
– Ну, если так… хорошо… Я-то вырос, а ты продолжаешь копаться в песочнице.
Смех помог братьям расслабиться.
– Значит, у тебя нет возражений? – поинтересовался Харун.
– Я не имею права препятствовать тебе. – Алим обошел стол и с улыбкой взглянул на брата. – Обещаю надлежащим образом выполнять свои обязанности, не беспокоить тебя и не вынуждать оставаться дома – по меньшей мере ближайшие тринадцать лет.
Харун взглянул на него, лицо его стало жестким.
– Спасибо, но сейчас раскопки для меня – не самое важное. Сначала надо сделать кое-что.
Алим удивленно вздернул бровь.
– Ты только что поклялся, что не будешь мне препятствовать. – Харун сбросил с плеча руку Алима. – Я должен публично объявить, что больше не буду исполнять обязанности шейха. – Он твердо встретил взгляд брата. – Я исчезну только после того, как весь Аббас-аль-Дин узнает, что теперь ты – законный правитель, иначе наши "друзья" не успокоятся…
– Думаю, лучше позволить тебе сделать это… но ты у меня один в целом свете, Харун. – На лице Алима, похоже, прибавилось морщинок… Или это были шрамы? – Береги себя, мой маленький akh, мой маленький брат. Я не хочу горевать на твоих похоронах.
Подойдя к Харуну вплотную, Алим заглянул ему в глаза. И Харун понял, что он выше своего брата – а ведь он никогда этого не замечал.
– Я сделаю это для тебя. В нашей семье я – солдат. И я должен их победить. – Горло его сжалось от невысказанных чувств. – Пока эта группировка не побеждена, опасность угрожает тебе, а также женщине, которую ты любишь.
– А если я не хочу, чтобы ты рисковал?
– А что будет с Ханой? – спросил Харун.
На скулах его брата заиграли желваки.
– Я не собираюсь обсуждать наши отношения с Ханой – точно так же, как и твои с Амбер. Но позволь мне сказать кое-что, прежде чем ты исчезнешь. Ты уходишь потому, что не можешь простить мне смерть Фади? Могу я надеяться на то, что ты когда-нибудь меня простишь?
Эти слова резанули Харуна, потому что он этого совсем не ожидал. Резко отвернувшись, он пытался вздохнуть, но грудь его сдавило.
– Мне надо знать, Харун. – Рука, опустившаяся на его плечо, слегка дрожала. – Хотя любимчиком Фади был ты, я любил его. Он заменил нам в детстве отца, тебе и мне.
Харун мог только кивнуть в ответ.