На следующий день
Харун готов был схватить Амбер и заняться с ней любовью до полного изнеможения.
Он сходил с ума. Он провел рядом с ней на кровати всю ночь, притворяясь спящим, пока тело его не затекло от болезненного напряжения. Он не сомневался, что с Амбер происходит то же самое. Но в тот момент, когда его разгоряченное тело велело ему повернуться к жене и любить ее, он услышал тихое, размеренное дыхание. Она спала.
Когда Амбер расплакалась оттого, что он прервал свои ласки, это стало для него откровением. За три долгих тоскливых года она выказывала ему только презрение и злость – даже в ту ночь, когда пришла к нему с просьбой лечь с ней в постель. Но вчера Амбер проявила дружеское участие, заботу, доверие, привязанность и… в тот обжигающий момент, когда он проснулся с рукой, лежащей на ее груди, – откровенное влечение к нему. Харун был близок к тому, чтобы дать ей то, чего она хотела, – чего хотели они оба, – однако шорох за дверями, шаги, покашливание напомнили ему, что за ними следят.
И как он может рисковать жизнью Алима?
Перед ним снова встал выбор: либо их личное счастье, либо жизнь брата. Если бы знать, что Алим в безопасности, если бы сбежать отсюда и уединиться, он дал бы своим похитителям то, чего они добивались. Теперь Харун не сомневался, что Амбер хочет его…
Но он унизил и обидел ее, совсем не желая этого. Его объяснения она сочла оскорбительными.
После нескольких часов молчания Харун осторожно произнес:
– Я сожалею о том, что произошло ночью.
Губы Амбер приоткрылись, она повернулась к нему:
– Ты уже извинился передо мной. К чему повторять одно и то же? Ведь ты спал, да?
Тон ее был таким холодным, таким надменным! Однако мужской инстинкт подсказывал ему, что испытывает она совсем другие чувства.
Он заглянул ей в глаза:
– Я слышал кашель за стеной. Не хочу, чтобы на нас кто-нибудь смотрел сквозь дырки в стенах.
Она с изумлением посмотрела на него:
– Резонное предположение.
Хотя в голосе Амбер прозвучала холодная ярость, ему захотелось улыбнуться.
– Ты хочешь сказать, что мы еще займемся с тобой любовью? Или ты прощаешь меня за то, что я пренебрегал тобой все эти годы, и приглашаешь в свою постель?
– И то и другое, – тихо сказала она, – особенно учитывая то, что ты пренебрегал мной на глазах у всех, публично унижая.
В ответ Харун криво усмехнулся:
– Меня не устраивает жена-мученица, Амбер. И я уверен, что тебе не нужен покорный и вялый муж. Я считал, что ты не хочешь меня, а ты думала, что я не хочу тебя. Однако все время мы хотели одного и того же и при этом даже не пытались поговорить.
Вздернув подбородок, она поинтересовалась:
– Неужели ты действительно сказал: "Мы не пытались поговорить"?
Следует немедленно признать свою ошибку, иначе отношения с ней на этом и закончатся.
– Ты права, именно я не пытался поговорить, но скажи, была ли ты достаточно настойчивой?
Она обдумывала его слова, опустив глаза.
– Может быть…
Но как только ледяной панцирь, сковывавший страсть Амбер, начал наконец таять, Харун услышал, что дверь в их комнату открылась. Он выругался оттого, что им постоянно мешали. Он встал и шагнул к двери. Амбер, вскочив, бросилась к нему.
– Он наставил на меня винтовку, – прошептала она, дрожа, – и… и он смотрит на меня, а я почти раздета.
Резко повернувшись к стражнику, Харун спрятал Амбер за своей спиной.
– В чем дело?! – крикнул он четыре раза, на различных диалектах. – Отвечайте, зачем вы запугиваете мою жену? – И вновь он произнес эту фразу на четырех диалектах, распространенных в регионе, откуда была родом Амбер.
Охранник промолчал, лишь указал дулом винтовки на обеденный стол.
Амбер в страхе прижалась грудью к спине Харуна.
В комнату вошли трое мужчин с подносами в руках. На них был полный обед с тремя переменами блюд и разнообразными напитками: чаем, соками и водой. Они накрыли стол так изысканно, будто Харун и Амбер были почетными гостями какого-нибудь шестизвездочного отеля. Затем они встали поодаль, словно вышколенные официанты. Только "метрдотель" по-прежнему держал в руках винтовку, направленную на "почетных гостей".
Харун не двигался с места, продолжая заслонять Амбер своим телом:
– Вон отсюда! Не приближайтесь к моей жене. Прекратите смотреть на нее, или я выясню, кто вы такие, и прикончу вас голыми руками.
Через секунду главный страж, почтительно поклонившись, махнул своим подчиненным рукой. Когда они ушли, он отступил на несколько шагов.
Харун усадил Амбер за стол, затем сел сам, загородив ее от стражника, чтобы тот не мог видеть полуобнаженное тело его жены.
– А теперь убирайся! – гаркнул он.
Снова поклонившись, стражник покинул комнату.
– Спасибо, – прошептала Амбер, вцепившись в руку мужа.
– Меня не за что благодарить. – Харуна охватило неведомое доселе чувство: будто он летел на собственных крыльях.
– Я больше не могу выносить их ужасающее молчание, – пробормотала она. – Почему он наставил на меня ружье? Что я сделала?
Харун знал почему, но вслух не сказал ничего. "Они добились своей цели, Амбер, ты прижалась ко мне". Вряд ли ее утешили бы эти слова. Возможно, она стала бы подозревать его в сговоре с похитителями.
Отпустив руку Амбер, Харун нежно обнял ее:
– Клянусь, я буду защищать тебя и, если понадобится, отдам за тебя свою жизнь.
Повернувшись, она посмотрела на него:
– Сегодня ночью я говорила, что очень рада, что ты со мной… и ты видел… ты должен был видеть… – Она крепко сжала губы.
– Да, я видел, как страстно ты хочешь меня, как жаждешь моих ласк. – Нежно улыбнувшись, Харун прикоснулся к ее пылающему лицу. – И ты должна была заметить, как я хочу тебя, Амбер. Если бы не стражники, этой ночью мы занялись бы с тобой любовью.
Она ничего не сказала, но в глазах ее читалось сомнение.
– Ты произнес мое имя. Но я не уверена, что ты думал в это время обо мне.
По этому полувопросу и глубокой печали, омрачившей взгляд Амбер, Харун понял, какую рану он нанес ей своим холодным поведением. Ведь она понятия не имела о том, что он страстно желает ее. Она не знала об этом до сегодняшнего дня и теперь сомневается.
Похоже, он слишком хорошо скрывал свои чувства.
– Я думал только о тебе, Амбер. Ты даже не представляешь, как давно я о тебе мечтал. – Вновь взяв руку девушки, Харун поднес ее к своим губам и поцеловал теплую ладонь. Амбер не отдернула руку, только судорожно выдохнула воздух, и тогда он поцеловал ее запястье. – Сандаловый мед, – пробормотал он, вдыхая запах ее кожи. – Нет ничего более изысканного.
Амбер не ответила, лишь слегка прикоснулась кончиками пальцев к его лицу. Она боялась выразить свои чувства. Что, если Харун снова отстранится, оставив ее униженной? Он поступал так в течение многих лет, и это доставляло ей страдания.
Пора поменяться местами, решил Харун. Теперь он попробует добиться ее, рискуя быть отвергнутым.
Начинать было тяжело, но он уже сделал первые шаги, и, к его удивлению, все пошло гораздо легче.
– Ты должна знать. У меня не было ни одной женщины после нашей свадьбы. Я сдержал клятву супружеской верности, хотя временами мне было очень трудно.
Амбер с еще большим сомнением взглянула на него, но ничего не сказала.
Харун улыбнулся ей:
– Это правда, Амбер. Мне не нужна была другая женщина. Мне была нужна ты.
Она нахмурила брови:
– Тогда почему?..
Повернув ее к себе лицом, он взял ее за руки и поднял со стула:
– Этой ночью я прервал свои ласки, так как похитители дали понять, что за нами следят. Я не тот человек, которому требуются аплодисменты и ободрение зрителей, а ты, я уверен, не хочешь впервые заняться со мной любовью на глазах у всех.
– Не хочу. Спасибо за то, что ты подумал об этом, – пробормотала Амбер, взглянув на его губы, и от этого взгляда по жилам Харуна пробежал огонь. – Но я не понимаю, почему ты раньше не пришел ко мне… ох… – Она вздохнула. – Это все из-за моих слов.
– Я не Алим. И никогда не буду Алимом. – Лучше ему страдать всю оставшуюся жизнь, чем быть заменой брата в ее глазах и в ее постели.
– Я знаю, кто ты. – Амбер по-прежнему смотрела на его губы с таким откровенным желанием, что у Харуна возникло необыкновенное, неизведанное доселе чувство – радость оттого, что он мужчина, которого хотят.
Амбер вскинула голову:
– Почему ты считаешь, что ты хуже Алима? Я едва знала его. Он уехал на гонки сразу после того, как я познакомилась с ним, а потом покинул страну, сбежав из больницы. Он никогда не хотел меня. Так почему же ты не пытался сблизиться со мной?
Это был очень трудный вопрос. Харун напрягся. Он был готов пожать плечами и уйти…
Проблема состояла в том, что ему некуда было уйти.
– Ты обещал поговорить со мной, – напомнила Амбер.
Харун почти возненавидел ее. Он всегда выполнял свои обещания, но сейчас не мог собраться с мыслями. Что же сказать?
– Скажи мне правду, – попросила она, улыбнувшись.
Казалось, Амбер видела внутреннее смятение Харуна и пыталась успокоить его.
Ничего не поделаешь. На этот раз у него нет другого выхода. Поэтому он начал, твердо и быстро:
– Я никогда не мог сравняться с Алимом. И к чему мне было сближаться с тобой, если ты хотела не меня, а другого мужчину? Я был всего лишь его заменой и всегда это понимал.
Глава 9
Амбер предполагала, что Харун будет жаловаться на свою семью или на то, что он всегда находился в тени брата, но такого ответа она никак не ожидала. "Я никогда не мог сравняться с ним".
Не успев как следует подумать, Амбер произнесла:
– Но ведь я была знакома с Алимом всего пять дней, а тебя знаю три года.
Харун с возмущением взглянул на нее, однако она твердо встретила его взгляд. Ему некуда было скрыться от нее, а честь для него была превыше всего. И он ответит ей, если она немного подождет.
К тому моменту, когда он наконец заговорил, Амбер уже едва дышала.
– Я знаю, кто я в твоих глазах, Амбер. И знаю, кто Алим.
Она нахмурилась:
– Ты вычеркнул меня из своей жизни, после того как случайно услышал мой разговор с отцом. Ты сказал себе: "Женись на ней, а потом игнорируй ее, потому что она оскорбила тебя. И не важно, если она горько раскаивается".
В глазах Харуна вспыхнула злость, он не хотел продолжать. Но все же, помолчав, процедил сквозь зубы:
– Я не Алим.
Теперь Амбер тоже разозлилась, но некий инстинкт подсказывал ей, что именно этого Харун и добивается. Она решила держать себя в руках.
– Мне кажется, что кто-то не раз это говорил тебе, а ты повторяешь, словно попугай. Однако Фади не мог такое сказать. Он обожал тебя. – После затянувшегося молчания Амбер продолжила: – Сколько лет тебе было, когда родители сказали тебе, что Алим лучше, чем ты?
После паузы он тихо ответил:
– Я не помню, когда они этого не говорили.
Харун не злился, не возмущался, не жалел себя.
Он просто констатировал факт.
Амбер стало так больно, что комок подступил к ее горлу, а глаза защипало от слез. Так поступали с Харуном его собственные родители! Неудивительно, что он не верит ей. Ведь он не верит в самого себя. Она наконец поняла, почему с таким упорством добивалась его внимания. Почему хотела, чтобы он перестал отгораживаться от нее. Она любила Харуна.
Любила эту смятенную, молчаливую, героическую душу. Он завоевал ее сердце, когда ушел на войну, возглавив свои войска, и вернулся домой героем, ненавидевшим поклонение и обожание. Амбер была потрясена, когда Харун передал власть брату, ничего не требуя взамен. Она думала, что он очень скромный человек, но теперь поняла: Харун считает, что не заслуживает всеобщего обожания, потому что это удел Алима. Он так долго находился в тени своего брата, что ему неприятно находиться в центре внимания.
– Перед началом свадебной церемонии отец сказал мне, что лев вызывает всеобщее восхищение, но, если взглянуть глубже, становится ясно, что тигр обладает скрытой силой. Я давно поняла, что это правда, – тихо промолвила Амбер, прикоснувшись к лицу Харуна.
Теплое и мягкое, оно было совсем не похоже на тот гранит, который притягивал и пугал ее одновременно. Харун был мужчиной – доблестным, израненным, обожаемым всеми героем. И она любила его.
Харун не сводил с нее глаз. В них вспыхнул огонь. Он покачал головой, и рука ее упала. Но Амбер не хотела останавливаться на полпути. Она снова дотронулась до него.
– Хабиб Нумара, – прошептала она. – Я так долго тебя ждала.
Он смотрел на нее так, будто перед ним возникло некое видение. Да, наверное, именно так Харун сейчас ее и воспринимал. Ему требовалось время, чтобы поверить в это маленькое чудо. Поэтому Амбер призывно улыбнулась, откровенно продемонстрировав свое желание – без всякой ложной скромности и стыда.
Прошли томительные мгновения, и Харун взял ее за руки.
– Mee johara , – охрипшим голосом произнес он. – Мое сокровище.
Сердце Амбер буквально разрывалось, а душа наполнилась радостью, никогда прежде не испытанной.
Она обвила его шею руками.
– Я так долго была одна, я так ждала тебя, – прошептала Амбер едва слышно. – Поцелуй меня, пожалуйста, и снова назови своим сокровищем.
Харун в замешательстве взглянул на нее:
– Ты ждала меня?
– Очень долго, – снова прошептала она ему на ухо, коснувшись губами его кожи. Харун содрогнулся всем телом, и радость наполнила ее. – Ты заворожил меня. Ты пробуждал во мне и ненависть, и желание, и любовь…
Харун замер. Амбер поняла, что муж не поверил ей. Да и как он мог поверить, если вся жизнь его состояла из ожидания и самоотречения, если собственные родители не любили его – по крайней мере, не так, как Алима.
Им обоим приходилось скрывать свое истинное "я" из чувства самосохранения, но кто-то должен открыться первым… Впервые Амбер почувствовала себя сильнее Харуна. Именно ей надлежало сделать первый шаг.
– Я люблю тебя, Харун. Люблю очень давно. – Она немного отодвинулась, обхватила ладонями его лицо и подарила ему любящую улыбку. – Это началось, когда ты отправился на войну, и я испугалась, что больше не увижу тебя. Я слышала рассказы о твоем мужестве и самопожертвовании, о твоих качествах лидера и гордилась тем, что я – твоя женщина. А когда ты вернулся домой и стал трудиться на благо страны, я поверила, что нашла своего суженого.
Харун нахмурился. С трудом справившись с волнением, Амбер продолжала:
– Я не смотрела на тебя, пока мы не были обручены, но когда это произошло, я не могла на тебя наглядеться. Однако в первую брачную ночь я решила, что ты меня ненавидишь. Мне было всего девятнадцать лет, и никто ничего не объяснил мне. Сказали только, чтобы я выполняла твою волю. А я не знала, что мне делать.
Наконец лицо его слегка смягчилось.
– Ты выполняла мою волю все три года.
– Я притворялась, что презираю тебя, хотя отчаянно хотела войти в твою жизнь, лечь в твою постель, – пробормотала Амбер. Гордость ее начинала бунтовать, но она сдерживалась. Гордость сейчас ни к чему. И не стоит бояться, что кто-то может услышать их. – Если бы я знала, почему ты избегаешь меня…
Харун придвинулся к ней ближе, на лице его было написано ожидание, и Амбер возликовала, увидев, что он хочет ее.
– Что бы ты сделала?
– Вот это, – еле слышно проговорила она и поцеловала его.
Это была неуклюжая попытка – Амбер едва коснулась его губ и огорченно вздохнула. Улыбнувшись, Харун обхватил ее бедра и прижал к себе. А затем поцеловал ее долгим и страстным поцелуем. Он ласкал Амбер до тех пор, пока она не забыла обо всем на свете.
"Муж покажет, что тебе надо делать". Долгие годы Амбер с досадой вспоминала совет своей матери – ведь она оставалась одинокой. Но теперь Харун показывал ей, что надо делать, и счастье разлилось по ее телу, словно ртуть. Одну руку он запустил в волосы Амбер, другой обнимал ее за талию, и она почувствовала, что больше не владеет своим телом. Застонав, она стала целовать его в ответ. Внутри ее разгорался огонь. О, как прекрасны были его прикосновения, как прекрасно было мужское тело, прижимавшееся к ней…
Неужели они в постели? Амбер даже не заметила, как это произошло; рука Харуна снова лежала на ее груди, и это ощущение было острым и сладостным…
Затем она почувствовала легкое дуновение ветерка и протестующе застонала…
– Харун? – вопросительно и умоляюще произнесла Амбер, открыв глаза и увидев, что он стоит возле кровати. – Я что-то сделала не так?
– Нет, все так. – Он задернул полог и с улыбкой повернулся к ней: – Ты же не сказала, что хочешь остановиться.
Темная пелена спала с ее глаз; Амбер почувствовала, как губы ее расплываются в улыбке. В глазах вспыхнуло желание.
– Я ждала тебя три года, разве я могу отказаться? – И не важно, кто стоял за стенами комнаты, не важно, почему они оказались здесь, не важно, что у них было в прошлом. Сейчас он всецело принадлежал ей. – Харун, пожалуйста.
И она протянула к нему руки.
Глава 10
На следующее утро
Сквозь полог кровати проникали первые утренние лучи. Они падали на лицо Харуна. Амбер медленно потянулась, ощутив слабую боль. Но то, что у них было вчера, стоило любой боли.
С каждым прикосновением мужа, с каждым поцелуем и с каждой интимной лаской в ней разгоралось желание, которое вскоре стало непереносимым. Амбер прильнула к нему всем телом, изнемогая в немой мольбе. Однако Харун продолжал ласкать ее, дразня и возбуждая, пока она не взмолилась, чтобы он прекратил эту сладкую пытку и взял ее.
Амбер настолько была готова принять его, что почти не почувствовала боли. А вскоре боль сменилась несказанной радостью. Она целовала Харуна, приподнимая бедра, чтобы он мог глубже войти в нее, а он, улыбаясь, вновь и вновь называл ее сокровищем.
Они занимались любовью медленно, Харун был очень нежен и терпелив. Амбер хотела, чтобы это продолжалось бесконечно. Но напряжение в ней росло, и она уже готова была взорваться от невыносимо сладостного ощущения, когда он прошептал:
– Я не могу больше ждать… Амбер… Амбер…
Он содрогнулся почти одновременно с ней. А после, обессиленно опустившись на нее, стал ласкать ее волосы и шептать:
– Mee habiba `arusa . Моя возлюбленная жена.
Улыбнувшись, Амбер не посмела спросить, серьезно ли он это говорит. Порой она слышала, как служанки шепчутся о том, что мужчины могут быть нежными и сентиментальными, но через минуту забывают об этом.
Они занимались любовью два раза, причем второй раз спровоцировала Амбер.
Сейчас он спал рядом с ней, лицо его было почти мальчишеским, а смуглая кожа переливалась в лучах солнца. Амбер почувствовала, как в ней медленно растет возбуждение. Нагнувшись к Харуну, она стала целовать его грудь, наслаждаясь вкусом его кожи. Она не в силах была остановиться.
Глаза его открылись, и он улыбнулся ей. Этот расслабленный счастливый мужчина стал наконец ее любовником, и она хотела его.