Спустя три года после смерти мужа Аня познакомилась с дядей Николаса, Хью Седжуиком, английским бизнесменом, жившим в Париже, и попросила его помочь в финансовых делах школы. Еще через год они поженились, а школа впервые за всю историю своего существования стала приносить солидный доход. К середине шестидесятых от желающих учиться в Школе прикладного искусства Ани Седжуик не было отбоя, хотя плата за обучение была высока.
Глава 6
Они сидели вместе в в зимнем саду недавно отреставрированного отеля "Мерис" на рю де Риволи напротив сада Тюильри. Высоко у них над головами поднимался стеклянный купол с металлической арматурой.
- Этот стеклянный потолок обнаружили только при реставрации, - произнесла Аня. - Долгие годы он был скрыт от глаз. До начала работ никто и не подозревал, что потолок на самом деле сделан из стекла.
- Удивительно! Но еще удивительнее его состояние, - воскликнул Ники, следуя за ее взглядом. - Никогда не поверю, что это старое стекло.
- Конечно, нет. Весь купол выстроен заново, но в строгом соответствии с оригиналом. Правда, он очень красив? Я всегда была неравнодушна к "ар нуво".
Ники кивнул и с любопытством посмотрел на нее:
- Откуда ты все это знаешь? Про крышу, например.
Аня довольно улыбнулась:
- Один из здешних директоров - мой приятель.
- Всегда забываю о том, что ты получаешь информацию из первых рук.
Он поднял чашку, отпил немного чая и, поверх очков посмотрев на Аню, подумал, как хорошо она сегодня выглядит. На ней был недавно сшитый бледно-голубой шерстяной костюм и нитка натурального жемчуга. Слегка волнистые темно-русые волосы были, как всегда, аккуратно уложены, лицо сияло. Аня казалась на двадцать лет моложе своего возраста.
Прервав его размышления, она спросила:
- Много пришло положительных ответов?
- Да, много. На этой неделе надеюсь получить еще больше.
- А от Алексы письмо пришло? Она приняла приглашение?
- Еще не пришло, но я уверен, что придет со дня на день.
- Алекса может не приехать. Она не была в Париже с тех самых пор, как порвала с Томом Коннерсом. - Сделав паузу, Аня устремила на Ники проницательный взгляд: - У меня создалось впечатление, что она не хочет приезжать во Францию, особенно в Париж. Из-за Тома.
- Я много раз предупреждал ее насчет Тома. На него давит тяжкий груз отрицательных эмоций.
- Возможно, он отчасти избавился от этой ноши? За время, что они не виделись?
- Хотелось бы так думать, но я ничего не могу сказать… - Он запнулся. - Том очень скрытен.
- А ты продолжаешь с ним видеться?
- Мы не встречались около года. А может, больше. - Ники слегка прищурился. - А почему ты об этом спрашиваешь?
- Мне очень хочется увидеться с Алексой. Я просто подумала, а вдруг он уехал из Парижа.
- Навряд ли. Том здесь родился. Это его город.
- Бывает, люди отходят от дел, меняют место жительства, переезжают куда-нибудь на юг, в Прованс.
- Только не Том, уверяю тебя. Кстати, я получил письмо от итальянки, которая училась вместе с Алексой. От Марии Франкони. Она прислала подтверждение одной из первых.
Анино лицо осветила широкая улыбка.
- Как я рада, что она приедет! Мария очень милая. И у нее огромный талант, который она растрачивает по пустякам.
- Что ты имеешь в виду? - спросил Ники, нахмурившись.
- Она способна на гораздо большее, чем придумывать рисунок для тканей, выпускаемых устаревшим семейным предприятием. - Не дав Ники вставить слово, она продолжала: - Кей Ленокс тоже приедет, в этом я не сомневаюсь, а вот Джессика - нет. Не думаю, что она сможет приехать в Париж после всего, что случилось.
- Ты имеешь в виду исчезновение Люсьена?
- Да. Джессика тогда пришла в отчаяние. Только что она была полна жизни, безумно влюблена, и вдруг на нее обрушился такой удар. - Аня покачала головой. - В смерти есть что-то окончательное, но, когда твой возлюбленный исчезает, очень трудно справиться с горем.
- Потому что ничего не кончено?
- Ты прав. Нет тела. Нет похорон. И нет конца боли, потому что не знаешь, что произошло.
Некоторое время Ники помолчал, а потом спросил:
- А что случилось с Джессикой? Она вышла замуж? Вы с ней переписываетесь?
- О да. Время от времени я получаю от нее коротенькие письма или вырезки из "Архитектурного дайджеста" с построенными ею домами. Она не вышла замуж. Живет в Бел-Эр, проектирует дома для богатых знаменитостей.
- А Алекса?
- О, мы постоянно поддерживаем связь. Она присылает мне письма, открытки, фотографии, звонит по телефону.
- Наверное, я был немного в нее влюблен. Быть может, влюблен до сих пор. И знаешь почему?
- Нет, не знаю.
- Потому что Александра Гордон похожа на тебя. Вы сделаны из одного теста. Или, возможно, она старалась тебе подражать. Во всяком случае, у вас с ней много общего.
- Да, вероятно, ты прав.
Некоторое время они сидели молча. Им было хорошо друг с другом. Вдруг Аня задумчиво проговорила:
- Жизнь - странная штука, Ники. Вот мы сидим в "Мерисе", наслаждаемся жизнью, пьем чай. А всего шестьдесят лет назад в этом отеле жили нацисты. Как же мы их боялись и ненавидели. А потом все переменилось.
- Дядя Хьюго любил повторять, что в мире есть одна постоянная вещь - перемены.
Глава 7
Ане удалось уговорить Александру приехать. И вот она здесь, в Париже, весенним утром. Сегодня пятница, одиннадцатое мая. До дня рождения осталось три недели. Она приехала слишком рано. Но, с другой стороны, у нее здесь масса дел: надо встретиться с Аней, походить по магазинам и, раз уж она согласилась поработать вместе с Ники, надо будет и с ним встретиться. Но у ее приезда была еще и тайная цель.
Том Коннерс.
Часы показывали одиннадцать. Александру одолевало искушение позвонить Тому. Но она еще не была готова встретиться с ним лицом к лицу. Взяв сумочку, она вышла из номера люкс и направилась к лифту.
Через несколько секунд Александра уже шагала по мраморному вестибюлю отеля "Мерис", который ей рекомендовала Аня. Потом прошла сквозь вращающуюся дверь и спустилась по ступенькам. Тут она подумала, как замечательно вновь оказаться в любимом городе. Если повернуть налево, выйдешь к Лувру, а если направо - можно прогуляться по рю де Риволи, разглядывая витрины, пока не окажешься на площади Согласия, а потом на Елисейских полях.
Александра, недолго думая, направилась к Лувру. День выдался чудесный. Париж искрился в ярких лучах солнца. Когда она шла мимо уличного кафе, в ноздри ей ударил дразнящий аромат свежемолотого кофе. Александра присела за столик и заказала кофе с молоком.
Через несколько секунд официант принес кофейник и кувшинчик горячего молока. Александра налила в большую чашку кофе и добавила пенящегося молока. Первый же глоток привел ее в восторг, потом она заглянула в корзинку. Почему бы и нет? - подумала она и, взяв круассан, отломила кусочек, намазала маслом и щедро сдобрила джемом. Круассан растаял во рту, и она вспомнила, как завтракала здесь студенткой.
Чудесные годы, полные ожиданий. Тогда все было впереди. Но после многое пошло не так, как хотелось.
Теперь Александра собралась все исправить.
Женщина была так красива и эффектна, что ей оборачивались вслед. Высокая, почти метр восемьдесят ростом, с царственной осанкой и плавными движениями. Ее лицо притягивало взгляды: красиво изогнутые черные брови над большими, широко расставленными глазами. Чувственный рот. Грива густых, блестящих черных волос, ниспадающих до лопаток.
Ее одежда была простой, но элегантной. Черный габардиновый брючный костюм, белая шелковая рубашка и черные босоножки на высоких каблуках. На плече черная кожаная сумка, в руке темные очки. Той же простой элегантностью отличались и украшения. В часах на левой руке, золотом браслете на правой и маленьких бриллиантовых сережках не было ничего вычурного.
В то утро она неторопливо прохаживалась по тихим залам Лувра. До встречи за ленчем в "Рице" на Вандомской площади оставалось еще много времени. Женщина знала, что привлекает к себе внимание. Три месяца назад она бы не поверила, что такое возможно. Марию Франкони было не узнать - она сбросила двадцать пять килограммов. Залогом успеха стали изнурительные тренировки и строгая диета, лишенная жиров, углеводов, а также вина и других спиртных напитков.
За несколько недель до поездки в Париж Мария посетила известного миланского модельера, который придумал для нее несколько брючных костюмов и платьев простого кроя, подчеркивавших ее достоинства и скрывавших тяжеловатую нижнюю часть тела. Он предложил ей удлиненные, чуть ниже бедер, пиджаки без пуговиц, слегка обуженные брюки и прямые юбки. Темные цвета, в основном черный и несколько оттенков серого, зрительно уменьшали объем и подчеркивали красоту темных глаз и волос.
Даже сейчас в Париже Мария не позволяла себе расслабиться. Каждый день она плавала, тренировалась на беговой дорожке. Она также продолжала сидеть на строгой диете, не прельстившись соблазнами французской кухни.
Приехав в Париж, Мария навестила свою любимую Аню, потом ходила по магазинам, посещала художественные галереи, была в Версале. Она наслаждалась каждой минутой счастья вдали от работы и деспотической семьи. Я сбежала, думала она, неторопливо приближаясь к картине, ради которой пришла в Лувр. Если б только мне не надо было возвращаться, если бы я могла остаться в Париже. Навсегда. Она тут же отогнала от себя эти мечты.
Перед ней была чудесная картина. Мария долго стояла перед ней, словно в трансе. Мона Лиза всегда производила на нее такое действие… Зачаровывала. Мария подошла поближе, чтобы получше разглядеть полотно.
И тут она заметила приближающуюся к ней женщину. Сердце у нее замерло. Мария повернула голову, чтобы убедиться, что не ошиблась, и поспешно отвернулась.
Бросив последний взгляд на полотно Леонардо да Винчи, она быстро зашагала в противоположном направлении.
Его столик располагался напротив двери, и он увидел ее, как только она вошла в "Л’Эспадон". Он встал, на его лице сияла широкая, приветливая улыбка. Когда она подошла, он с нетерпением взял ее за руку, поцеловал в щеку и несколько секунд пристально на нее смотрел.
Улыбнувшись, Мария опустилась в кресло:
- Прости, я опоздала.
Сев напротив, он покачал головой:
- Нет, не опоздала. Да и если бы опоздала - такую красавицу можно и подождать.
- Спасибо, - пробормотала Мария.
- Я заказал тебе грейпфрутовый сок. Надеюсь, я не ошибся.
- Очень хорошо, спасибо.
Подняв бокал вина, он произнес:
- Твое здоровье, - и они чокнулись.
Он часто виделся с ней после ее приезда в Париж и хотел продолжать эти встречи. Но понимал, что должен проявлять осмотрительность.
- Ты так на меня смотришь…
- Прости, - извинился он. - Ничего не могу с собой поделать. У тебя лицо такое… одухотворенное.
Тихонько рассмеявшись, Мария покачала головой:
- Мона Лиза - вот по-настоящему одухотворенное лицо.
- Да, ты права, но и твой портрет тоже должен написать великий художник, современный да Винчи.
Не успела Мария ответить, как к столику подошел официант. Она заказала устриц и парового палтуса, он взял то же самое. Когда они остались одни, Мария сказала:
- Сегодня в Лувре я видела Александру Гордон.
- И как она? Наверно, рада была тебя видеть?
Мария вздохнула:
- Я с ней не говорила. Я вдруг смутилась и ушла прежде, чем она успела меня заметить. Наверное, это было глупо.
- Неужели вы так серьезно повздорили? Четыре неразлучные подруги?
- Теперь наша ссора кажется детской, даже глупой… - Она запнулась.
Увидев, что Мария не хочет обсуждать эту тему, он сказал:
- Тебе ведь очень нравится в Париже?
- Да, благодаря тебе. Ты такой милый.
Он дотянулся до ее лежавшей на столе руки.
- Я просто без ума от тебя, Мария. Надеюсь, ты от меня тоже.
Немного помолчав, она ответила:
- Да, Ники, тоже.
- Я очень рад, что это взаимно.
Они сидели молча, держась за руки, пристально глядя друг на друга, пока не принесли устриц. Выпустив ее руку, Ники взял вилку, недоумевая, что с ним такое происходит. Он, тридцативосьмилетний мужчина, повидавший жизнь, чувствует себя как школьник. Я рехнулся, подумал он, просто рехнулся.
Съев несколько устриц, Мария отложила вилку:
- Когда я приехала в Париж, я думала сесть на поезд и съездить на день в Лондон, чтобы повидаться с Рикардо. Я говорила тебе, он там работает. Но сейчас мне этого не хочется.
- Из-за меня? - осторожно спросил Ники.
- Да. - Мария встретилась с ним взглядом.
В ее глазах Ники увидел желание и напрягся. Не спеши, предостерег он себя. Только не спеши.
Напрасно я приехала, думала Джессика, шагая по узкой улочке близ отеля "Плаза Атене", в котором она остановилась. Слишком много воспоминаний, и почти все связаны с Люсьеном Жираром.
Джессика жалела о том, что на прошлой неделе позвонила из Лос-Анджелеса Алену Бонналю и договорилась о встрече. Они подружились из-за Люсьена. Джессика никогда не забудет, как он поддерживал ее в горе. Но Ален был связан с прошлым - с тем самым прошлым, от которого она никак не могла избавиться. Даже выбор ресторана пробуждал ностальгические чувства, воспоминания о тех годах, когда она училась в Аниной школе и все трое - она с Люсьеном и Ален - частенько заходили в "Шез Андре".
Через несколько минут Джессика уже входила в шумное, многолюдное бистро. Там было много посетителей, однако она сразу же заметила Алена. Увидев ее, он помахал рукой, поднялся с места и обошел вокруг стола, чтобы с ней поздороваться. Они нежно обнялись, поцеловались, а потом уселись рядышком на скамейку.
- Ты еще красивее, чем всегда, Джессика! - воскликнул Ален. - Ничуть не изменилась, в отличие от меня.
- Спасибо, Ален, за добрые слова, но ты всегда был несправедлив к себе. На мой взгляд, ты прекрасно выглядишь.
- У меня появилась седина.
- Но лицо осталось молодым.
- Выпьешь аперитив?
- Спасибо, с удовольствием. Я возьму то же, что у тебя, - ответила она, поглядывая на его "Кир Руаяль".
Когда официант принес аперитив, Джессика подняла бокал:
- За тебя, Ален. Мы с тобой давно не виделись.
- Два года. Добро пожаловать в Париж.
- Итак, ты по-прежнему не женат, - заметила она.
- Боюсь, я закоренелый холостяк. Наверное, мне так и не попалась подходящая женщина.
- Я бы могла познакомить тебя со многими красивыми женщинами, когда ты снова приедешь в Лос-Анджелес, - шутливо предложила Джессика.
Он улыбнулся и сделал еще глоток.
- Ты спрашивала, нет ли у меня интересных картин. Мы неожиданно получили ценную коллекцию из выставленного на продажу особняка. Надеюсь, тебя кое-что заинтересует.
- Мне бы хотелось взглянуть.
- Хочешь, заедем в галерею прямо после ленча?
- Нет, вряд ли, Ален. Я падаю с ног. Похоже, сказывается разница во времени.
- Тогда тебя нужно побыстрее накормить.
Ален подозвал официанта, который принес меню, а затем отошел в сторонку, позволив им спокойно выбирать.
- О боже, мое любимое! - воскликнула Джессика, заглянув в меню. - Мозги в сливочном масле. Вот что я закажу.
- Я помню, вы с Люсьеном любили это блюдо. Но я воздержусь. Закажу бифштекс. А что ты возьмешь на закуску? Я вижу, уже появилась спаржа.
- Это как раз то, что нужно. Спасибо.
Сделав заказ, Ален попросил принести еще два аперитива и карту вин. Попивая "Кир Руаяль", они говорили об искусстве. Ален Бонналь работал вместе с отцом и братом в принадлежащей им галерее. Она была одной из лучших в Париже и славилась полотнами импрессионистов и постимпрессионистов.
Слушая Джессику, Ален думал о том, как хорошо она выглядит. На ее лице не было ни морщинки, белокурые прямые волосы падали на плечи. Она осталась такой же стройной, как когда-то. На мгновение ему почудилось, что время остановилось. Но всего на мгновение.
Официант принес заказ, а через некоторое время, когда убрали пустые тарелки, лицо Джессики стало задумчивым.
- Я хочу поговорить с тобой о Люсьене.
Он устремил на нее вопросительный взгляд.
- Много лет назад мы с тобой перебрали все мыслимые варианты, - начала она. - Но никогда не обсуждали одного - того, что Люсьен мог исчезнуть по собственной воле.
На побледневшем лице Алена появилось изумление.
- Как такое может быть? - воскликнул он. - Зачем ему было это делать?
- Быть может, он хотел начать новую жизнь.
- Это смешно! У вас было столько чудесных планов. Люсьен был честным человеком. Он никогда бы такого не сделал.
Джессике показалось, что вот-вот она вспомнит что-то важное, но этого не случилось.
- Знаешь, Ален, у меня всегда было чувство, что Люсьен жив. Что он живет где-то в другом месте.
Бледный, совершенно ошеломленный Ален Бонналь молча смотрел на нее.
Вернувшись в гостиницу, Джессика задумалась: неужели Ален притворялся? Быть может, он знает больше, чем говорит? Знает о том, что Люсьен разыграл свое исчезновение?
- О, он мертв! - воскликнула она в тишине комнаты.
Прекрати об этом думать, приказала себе Джессика. Нельзя жить прошлым… Ее мысли прервал пронзительный телефонный звонок. Вздрогнув, она взяла трубку:
- Алло?
- Привет, Джесс, это я, Марк Силвестер.
- Марк, привет! Как ты?
- Отлично. Как ты себя чувствуешь?
- Не слишком бодро из-за разницы во времени, а в остальном все в порядке. Ты звонишь из Лос-Анджелеса?
Он засмеялся:
- Я в Париже.
Для Джессики это было неожиданностью.
- Где ты остановился?
- Рядом с тобой. Ну, не то чтобы в соседнем номере, но на том же этаже. Я в "Плаза Атене". Что ты скажешь на предложение поужинать в "Тур д’Аржан"? Ты свободна вечером?
- Да, конечно.
- Тогда встретимся в восемь, хорошо?
- Давай. Мне хочется поскорее тебя увидеть.
Они сидели в саду под старой вишней, прославленная учительница и ее любимая ученица.
Аня и Александра.
Ники смотрел на них из окна Аниного дома. Они пили кофе за кованым столиком и, как всегда, оживленно болтали. Кажется, им очень хорошо друг с другом, подумал он.
Александра, его бывшая помощница, выглядела, как всегда, великолепно - в сером в узкую полоску пиджаке мужского покроя и короткой юбке. Не скрывающей ее великолепных ног, подумал он.
Сидевшая рядом с ней Аня, с ее королевской осанкой, казалась настоящей гранд-дамой. На ней были серые фланелевые брюки, белая шелковая блузка и темно-синий блейзер. В этом наряде она очень похожа на англичанку, решил Ники.
Выйдя в сад, он крикнул:
- Добрый день, дамы!
Обе, умолкнув, посмотрели на него. Потом Александра вскочила, подбежала к Ники и обняла его.
- Мне очень жаль, что я приехал пораньше и помешал вашей беседе, - сказал Ники.