И все же… он уже много месяцев не держал в руках никакого оружия. А ощущать его в своей руке было так приятно, так естественно…
Боже милосердный, что разбудила в нем эта девушка, если все его тело как будто ожило, ощутив рукоятку ножа в руке? Он припомнил, когда в последний раз вот так держал в руке кинжал. Это было еще в Индии…
На него нахлынули воспоминания, и он остановился на мгновение, чтобы вытереть с лезвия белую пыль от штукатурки. И тут уголком глаза поймал свое отражение в напольном зеркале.
Да, это был, несомненно, тот самый Гейбриел Найт, которого называли Железным Майором.
Тот самый хладнокровный сукин сын, который перестал считать убитых врагов, когда их число перевалило за сотню. "Никакой пощады". Это его девиз.
Усилием воли прогнав воспоминания, нахлынувшие на него, он решительно вышел из комнаты. В конце концов, этот нож принадлежал Софии. И он хотел всего лишь вернуть его ей. Сам он больше не нуждался ни в каком оружии.
Желая извиниться за свое недостойное поведение, он бросился вниз по лестнице и выскочил из дома.
- София! - В этом безлюдном месте ему ответило только эхо. Но тут он заметил ее темную фигурку вдали, на освещенной луной подъездной дорожке. - София, подожди!
Едва она увидела, что он идет за ней следом, как бросилась бежать.
Пропади все пропадом.
- София, вернись! - крикнул он, прибавив скорости.
- Не подходи ко мне! - отозвалась она.
- Я не причиню тебе зла! - Он шел все быстрее, хотя понимал, что она может воспринять это как угрозу. - Прошу тебя, остановись на минутку и выслушай меня!
- Я не желаю больше слышать твоих обвинений!
Судя по голосу, она, кажется, плакала. Ну что тут будешь делать? Он почувствовал себя таким негодяем. Почти нагнав ее, он сделал еще одну попытку успокоить девушку.
- София, я принес твой нож. Разве ты не хочешь получить его назад?
- Оставь его себе, - сердито ответила она.
- София, не уходи! Прошу тебя! - воскликнул он. - Я не сделаю тебе ничего плохого! - Он прибавил шагу, ощущая напряжение вокруг заживающего шрама. - Остановись на минутку и дай мне возможность извиниться.
- Ой!
Он увидел, что она подвернула лодыжку, споткнувшись о большой камень, которыми изобиловала неровная подъездная дорожка.
Он поморщился, испугавшись за нее, но, услышав не подобающее леди ругательство, долетевшее до его ушей, невольно улыбнулся. В этой странной, непредсказуемой цыганочке было столько жизненной силы, столько привлекательности.
Если он утратит бдительность, она может украсть его сердце.
Споткнувшись о камень, София не упала, а удержалась на ногах и продолжала идти - или, вернее, хромать - дальше.
- С тобой все в порядке? - с беспокойством спросил он.
- Не волнуйся! - Она медленно повернулась и жестом приказала ему не приближаться.
Он остановился в добрых десяти футах от Софии, опасаясь снова испугать ее. Она гордо вскинула подбородок, но он понял, что это всего лишь бравада, а на самом деле ей больно. У него сердце защемило от жалости.
- Держи, - пробормотал он. - Я подумал, что ты захочешь вернуть его. - Он бросил нож на разделяющую их нейтральную территорию.
Не спуская с него напряженного взгляда, она подошла, слегка хромая, и подняла свое оружие с почти осязаемым удовлетворением.
Они с ней были похожи хотя бы в этом.
Схватив оружие, она тотчас приподняла юбки и сунула его в ножны, пристегнутые к бедру.
У Гейбриела чуть слюнки не потекли, но он не позволил себе пялиться на мелькнувшую красивую стройную женскую ножку. Еще более утвердившись в своем намерении сопротивляться искушению, он опустил глаза и тихо откашлялся.
- Не хотел испугать тебя, извини. Я вел себя как животное. К тому же несправедливо обвинил тебя в воровстве. Я убедился, что ты ничего не взяла.
- Разумеется, - сказала она, скрестив на груди руки и, судя по всему, несколько успокоившись. - И конечно, ты был несправедлив.
Не привыкший извиняться за свое обычно безупречное поведение, тем более получать строгий выговор - пусть даже заслуженно - от какой-то девчонки, он нахмурил брови.
- Я не знаю, зачем ты разглядывала мои вещи, - сказан он чуть строже. - Откровенно говоря, у тебя нет права рыться в сундуке, но в любом случае ты не заслужила оскорбления. Я приношу извинения и надеюсь на прощение.
Она кивнула и отвела взгляд в сторону, явно испытывая некоторую неловкость за свое любопытство.
- Как я уже говорила, мне хотелось… узнать побольше… о тебе.
- Могла бы спросить.
- Ты бы не ответил!
- Это еще почему?
- Потому что я всего лишь цыганка, а ты мой хозяин, - сказала она, осторожно поглядывая на него. - Я не имею права спрашивать, казаться любопытной.
Он довольно долго смотрел на нее, потом сказал:
- Почему бы тебе не вернуться в дом и не поужинать со мной? Ты могла бы задать мне любые вопросы.
Он подозревал, что лучик надежды, появившийся в ее взгляде, объяснялся скорее предложением поесть, чем его компанией. Наверное, миссис Мосс постаралась так загрузить ее работой, что девчонка за целый день основательно проголодалась.
Но она все еще не решалась согласиться.
- Я не уверена, что могу тебе доверять, - сказала София, по-прежнему соблюдая дистанцию.
- Правильно, - тихо согласился он. - Я тоже тебе не доверяю. Но я готов поверить, если ты поверишь мне, - сказал он, делая шаг по направлению к ней. - Нет причин опасаться меня, София. Я к тебе не прикоснусь. Даю слово. Я понимаю, что перешел границы. Этого больше не повторится. Ты получила назад свой нож. Если я хотя бы погляжу на тебя неподобающим образом, ты можешь просто заколоть меня, как намеревалась раньше. Обещаю, что на этот раз не стану сопротивляться.
В ответ на его язвительную улыбку она тоже улыбнулась.
- По правде говоря, я не хотела тебя убивать.
- Знаю. А я бы ни за что не стал навязываться.
Они довольно долго смотрели друг на друга. Он вздрогнул, потому что осенняя ночь была холодной, а он выбежал из дому без пиджака. Она тоже дрожала, крепко вцепившись в лямку ранца, висевшего на плече.
Он отвел взгляд, расстроенный трогательным видом маленькой бездомной скиталицы. Ну и упрямица же она, черт возьми. Что еще можно было сказать, чтобы убедить ее?
- София, я понимаю, что тебе не терпится поскорее уйти отсюда, - сказал он. - Но ближайший постоялый двор находится примерно в трех милях отсюда, хотя я полагаю, что ты это уже знаешь, потому что именно этим путем прибыла сюда. Почтово-пассажирский дилижанс проходит там только раз в день, но его ты уже пропустила. Если хочешь, я сам отвезу тебя туда завтра утром и, повторяю, куплю обратный билет до Лондона. Но я просто не могу допустить, чтобы молодая женщина бродила ночью одна по сельским дорогам. Вернись в дом, где ты будешь в безопасности. Не упрямься. Я предлагаю сытный ужин и хорошую постель. Решай: либо да, либо нет.
- Постель?
- Нет, не беспокойся… ты не так меня поняла, - торопливо внес он поправку. - Я хотел сказать, что помещу тебя в спальне, дверь которой надежно запирается. Может быть, тебе будет спокойнее, если положишь под подушку один из моих пистолетов?
- Это было бы весьма кстати.
Она продолжала стоять на месте, пытливо вглядываясь в него.
- Почему ты беспокоишься обо мне?
- Ты не теряешь присутствия духа. Меня это восхищает. И мне кажется… я сыт по горло своим одиночеством, - признался он, опустив голову. - Идем, - сказал он мгновение спустя. - Иначе ты простудишься, а я умру от голода.
- Я тоже, - сказала она и направилась к нему, но Гейбриел заметил, что она хромает.
- Позволь помочь тебе, - сказал он, за несколько шагов преодолев разделявшую их дистанцию.
Настороженно глядя на него, она попятилась.
- Я не кусаюсь, - пробормотал он. - Обопрись на меня.
Она взглянула на протянутую руку, и ее глаза загадочно блеснули.
- Спасибо, - сказала она, взяв его за руку. - Я не забуду этого, Гейбриел, - прошептала она следуя за ним по каменистой дорожке.
- Я тоже буду помнить, уж поверь.
Она рассмеялась и покрепче ухватилась за его плечо. И они вместе вернулись в дом.
В фермерском доме было темно и пусто. Миссис Мосс уже ушла в свой коттедж. Гейбриел запер входную дверь, и София последовала за ним в слабо освещенную теплую кухню, где под котелком с куриным рагу в очаге все еще теплился огонек.
- Присаживайся, пожалуйста. Устраивайся поудобнее, - сказал он, жестом указывая на стол. - А я обслужу.
Взяв полотенце, он обернул им руку, чтобы не обжечься, и, приподняв горячую крышку, заглянул в котелок.
- Выглядит хорошо, - сказал он, улыбнувшись ей через плечо. - А пахнет еще лучше. Есть хочешь?
- Умираю с голоду, - с улыбкой призналась она.
- Я тоже. - Сняв крышку, он потянулся за разливательной ложкой, которая висела на крючке, вколоченном в толстую деревянную каминную доску.
Она с удивлением наблюдала, как он помешивает рагу.
- Судя по всему, ты человек работящий. - Когда он скромно пожал плечами, она приподняла брови. - Может, ты и еду готовить умеешь?
- Только самую простую. Армейская жизнь учит человека быть самодостаточным.
Вспомнив, с какими мучениями она выполняла сегодня обычную домашнюю работу, София потупила взор и поморщилась.
- Давай-ка я помогу хотя бы накрыть на стол.
- Это вовсе не обязательно.
- Нет уж позволь, прошу тебя.
- Ну что ж, это будет справедливо, - кивнул он. - Спасибо.
- Ужинать будем в столовой?
- Обычно я ем здесь, - сказал он, взглянув на старый кухонный стол.
- Ладно, - согласилась София.
Пока он возился с едой, она прошлась по кухне, отыскала нужную посуду, ножи и вилки и тщательно накрыла стол. Она представила себе, как Гейбриел каждый вечер ужинает здесь в полном одиночестве, и ей захотелось прикоснуться к нему - просто для того, чтобы он почувствовал, что не один. Дело в том, что чаще всего она тоже ела одна, несмотря на присутствие целой армии безмолвных слуг с каменными лицами в ее великолепном банкетном зале.
Может быть, в эту темную ночь им обоим отчаянно требовалось простое человеческое общение.
- Теперь, кажется, все готово, - сказал Гейбриел и, как положено джентльмену, отодвинул для нее стул, - Гм-м, кажется, чего-то не хватает, - пробормотал он и, подойдя к застекленному шкафчику, достал с верхней полки бутылку вина.
Налив вино в бокалы, он наконец уселся напротив, взял свой бокал и приветственно поднял, словно произнося тост в ее честь.
Она улыбнулась и чуточку покраснела. Ей почему-то казалось, что в этом безмолвном тосте закаленного в боях солдата больше искренности, чем в цветистом красноречии сотни льстивых придворных.
Она подняла свой бокал, легонько прикоснулась им к его бокалу и прошептала:
- Благодарю.
- Это тебе спасибо, - сказал он в ответ.
- За что? За то, что накрыла стол?
- За то, что даешь одному болвану еще один шанс.
Она фыркнула, услышав столь самоуничижительную оценку.
- Твое здоровье.
Он усмехнулся, отхлебнул глоток белого вина и начал есть.
София с бокалом в руке ждала, пока он попробует рагу первым. С тех пор как отравили отца, ее мать, королева Теодора, приказала ей и всем ее братьям заставлять специальных королевских дегустаторов пробовать каждое блюдо, которое подают им на стол. И теперь София, даже не думая об этом, ждала, наблюдая за ним.
- Что же ты не ешь? - спросил Гейбриел, заметив, что она медлит. - Мне показалось, будто ты говорила, что голодна.
Она удивленно поморгала глазами, только сейчас заметив, что по привычке ждет, когда он отведает блюда. Она чуть не расхохоталась над собой, но вовремя остановилась, одарила его теплой улыбкой и принялась за еду. В конце концов кому придет в голову травить бедную цыганочку?
- Очень вкусно, - заметил Гейбриел, с аппетитом поглощая рагу.
София смотрела на него, радуясь тому, что ему нравится пища, которую она помогала готовить. Она еще никогда ни для кого не готовила еду. Наблюдая за ним, она вдруг подумала, что роль наследной принцессы в большей степени, чем она сознавала, изолирует ее от простых радостей жизни.
Сочувствие к нему отбило у нее охоту задавать вопросы о его военной карьере, на которые ей хотелось получить ответы с тех пор, как она заглянула в его дорожный сундук. Он сам сказал ей, что, если она вернется, он позволит ей спрашивать все, что захочет, но сейчас ей было хорошо просто ужинать с ним в дружеском молчании.
Она даже не заметила, что то и дело посматривает на него, пока он сам не сказал ей об этом.
- София, - медленно произнес он, - тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком худая?
- Вовсе нет.
Он бросил ей булочку, и она, поймав ее, рассмеялась. Потом намазала булочку маслом и спросила:
- Так чем вы занимались сегодня, майор? В доме я вас почти не видела.
- Я безрезультатно объехал всю округу в поисках хозяина этого гнедого мерина.
- Повезло?
- Нет, - безразличным тоном ответил он. - Самое интересное заключается в том, что ни один из фермеров в округе никогда прежде не видел это животное. Конь породистый, в отличном состоянии. К тому же хорошо выезжен. Как он здесь оказался, остается загадкой.
- Должно быть, он откуда-то убежал, - предположила она.
- Наверное. Большая оплошность со стороны его владельца. В любом случае я сказал всем, где его следует искать, если вдруг появится его законный владелец. Не хочу, чтобы меня обвиняли в конокрадстве. Ведь оно карается казнью через повешение. Тебе об этом известно, София, не так ли? - тихо добавил он.
- Ты думаешь, что я имею к этому какое-то отношение?! - воскликнула она. - Если ты снова меня обвиняешь…
- Боже упаси! Но согласись, что кажется странным совпадением тот факт, что вы оба появились здесь примерно в одно и то же время.
- Мне показалось, что мы уже закрыли эту тему.
- Я просто подумал, что, может быть, жених или твой брат последовали за тобой в эти места и по дороге, скажем, "освободили" это животное.
Она покачала головой.
- У меня нет женихов и братьев.
Он посмотрел на нее синими как море глазами.
- Ладно. Молчу, - согласился он, потом добавил, осторожно улыбнувшись: - Но мне все-таки трудно поверить, что у тебя нет жениха.
- Ну что ж поделать, дорогой мой майор, - сказала она со вздохом и снова взялась за ложку. - Некоторых женщин просто невозможно приручить.
Он наклонился к ней и тихо сказал:
- Именно таких я и предпочитаю.
Хотя Гейбриел и не верил половине того, что она говорила, что-то в Софии буквально завораживало его. Она была гораздо увереннее в себе, чем женщины, которых он знал. Эта ее черта казалась ему удивительно притягательной.
Ее пыл согревал его душу, а жизненная сила выманивала его из затворничества в мир человеческого общения. Он все острее ощущал контраст между сегодняшним вечером, когда он слышал возгласы и смех Софии, смотрел на ее выразительное лицо при свете свечи, и прошлой холодной темной ночью, когда на развалинах церкви в полном одиночестве сражался с собственными демонами, одолевавшими его.
Простая человеческая связь, установившаяся с ней, когда они вместе ужинали, казалась ему невероятной. И, купаясь в этой роскоши общения, он ощущал себя в ее компании королем.
Их разговор был удивительно непринужденным, и он чувствовал, как она растормошила его, однако сегодня он не только хотел есть, но испытывал и иного рода голод.
Он усилием воли запретил себе думать о том, что было бы неплохо смести в сторону все тарелки и заняться с ней любовью прямо на кухонном столе. Все в нем страстно хотело этого, но он отказывался подчиниться этому инстинкту.
Однажды она уже простила его и поверила ему. Он не собирался снова совершать ту же ошибку, тем более что дал ей слово не прикасаться к ней. Однако ему казалось удивительным, что она, учитывая ее профессию, кажется такой невинной.
Невинной, но сильной. Едва ли она знала многих мужчин, прежде чем появилась здесь, думал он, отхлебывая еще глоток вина. И вдруг ему в голову пришла ошеломляющая мысль. Не может быть, чтобы Дерек пригласил для него девственницу!
Боже милосердный!
- Итак, - сказала София, когда ужин подошел к концу и она, откинувшись на спинку стула, принялась медленно покручивать вино в бокале, - значит, ты кавалерийский офицер.
Он напрягся.
- Был им. Я продал свой патент на офицерский чин.
- Ты служил на Пиренеях? - тихо спросила она, внимательно наблюдая за ним.
Он покачал головой.
- В Индии. - Он был не в настроении отвечать на вопросы, но помнил, что обещал ей это, если она согласится вернуться. Она послушалась - значит, и он должен выполнить обещание.
- Я родился в Калькутте. Мой отец в свое время занимал высокий пост в Ост-Индской компании, но вышел в отставку несколько лет назад и теперь живет в свое удовольствие. - Говоря о нем, Гейбриел улыбнулся. Они всегда были очень близки. - Его зовут лорд Артур Найт.
- Лорд?
- Ну да. Старший брат моего отца, ныне покойный, был герцогом. А нынешний герцог мой кузен.
Кажется, это не только произвело на нее должное впечатление, но и позабавило, потому что она спросила:
- Это который же?
- Хоксклиф.
- А-а, это тот, который из тори превратился в вига и женился на своей любовнице.
Губы Гейбриела дрогнули в кривой усмешке.
- Он самый.
- Значит, вашу семью не обошли скандалы, - медленно произнесла она.
- Что правда, то правда. - Он нахмурился. - Неужели ты читаешь "Светскую хронику" или что-нибудь в этом роде? - Он-то думал, что она вообще не умеет читать.
- Ах нет, - поспешила она исправить недопонимание. - Просто я подслушиваю, когда сплетничают леди.
- Понятно. Ну что ж, я, пожалуй, являюсь самым "нескандальным" членом нашей многочисленной семьи.
- До поры до времени, - добавила она, шаловливо блеснув карими глазами.
Он фыркнул, но его внимание тут же привлекло то, как она облизывает язычком губы. Она помедлила, как будто не решаясь задать следующий вопрос, потом спросила:
- Этот шрам ты получил в Индии?
Он кивнул.
- Как это случилось?
Он довольно долго пристально смотрел на нее, потом тяжело вздохнул.
- Лорд Гриффит, друг детства моего кузена, герцога Хоксклифа, и близкий друг семьи, прибыл в Индию с дипломатической миссией. Министерство иностранных дел обычно поручало ему переговоры на высшем уровне… Судя по всему, ты и о маркизе Гриффите слышала, подслушивая сплетни? - язвительно заметил он, увидев, как разгорелись у нее глазки.
Она кивнула.
Гейбриел тихо рассмеялся и покачал головой.