– После того, как я несколько лет переходил из одной школы в другую, так и не став нигде своим, я не мог ни в чем преуспеть, пока не поступил в морскую пехоту. Не зря же про военный лагерь говорят: "Все, что нас не убивает, делает нас сильней".
Ее взгляд смягчился, будто она сделала открытие.
– Какой десерт ты выбрала бы, чтобы описать меня?
– Это просто. Тот Мейсон, которого я встретила тогда, был пирогом из расплавленной лавы.
На миг у него перехватило дыхание, но он заставил себя выдохнуть. Не замечая эффекта, производимого ее словами, Рииз продолжила:
– А наша совместная жизнь – мороженое из гранита.
Мейсон не смог удержаться и коротко рассмеялся.
– А сегодняшний Мейсон? Подгоревший бисквит.
– Мне кажется, к татуировке у тебя на плечах подойдет торт "Шоколадный ангел". Хотя, возможно, "Шоколадный дьявол" даже лучше. Однако пирог из расплавленной лавы по-прежнему в силе.
Перед глазами Мейсона возник образ Рииз в тот день, когда он приехал. Ее волшебные синие глаза, сверкающие от злости. Ее соблазнительная фигура в белом платье. Поцелуй в машине. Ее лицо, искаженное желанием, от которого у него по спине бежали мурашки.
Он продолжал молчать, обдумывая подтекст ее слов, от которого зашевелилось возбуждение. Мейсон знал: еще секунда, и прежняя страсть вспыхнет с новой силой.
– Осторожно. Не забудь, что под полотенцем у меня ничего нет.
– Я в курсе.
– Я тоже. Это делает меня очень уязвимым.
– Уязвимым? После того, как тебя вырвало в присутствии женщины, невозможно изображать супермена.
Мейсону в очередной раз пришлось напомнить себе, что она больше не принадлежит ему.
– Рииз, если я снова поцелую тебя, уже не остановлюсь.
– Я знаю.
Время замедлило ход.
– Я думаю, тебе лучше пойти к себе. Казалось, все вокруг замерло в ожидании того, что она сделает. Но когда она заговорила, его сердце сжалось от разочарования.
– Ты спал всего два часа. Этого мало. Спи, Мейсон.
* * *
Несколько часов спустя Рииз проснулась с благословенным ощущением, что его нога лежит на ее бедрах. Джинсовая юбка уползла вверх и теперь валиком болталась на талии. Блузка задралась к груди, а обнажившееся тело обнимали сильные руки Мейсона. Полотенце на нем развязалось, и тяжелый напряженный член прижимался к ее голой спине.
Рииз онемела. Она чувствовала, что не может пошевелиться, желание разливается по всему телу. Не только оттого, что рядом голый мужчина, но и оттого, что он обнимал ее… по-хозяйски. До сегодняшнего дня она запрещала себе вспоминать, как они занимались любовью.
Промычав во сне что-то неразборчивое, он прижался к ней еще крепче. В ответ на этот безмолвный призыв Рииз ощутила всплеск жгучего жара, волной прокатившегося вниз живота и остановившегося между ног, где все сразу набухло и сделалось влажным, подготавливая ее к тому, что должно произойти дальше. Он пробормотал что-то похожее на ее имя, и его рука будто инстинктивно скользнула под блузку, обхватив прикрытую тонким кружевом грудь. Она закрыла глаза, трепеща от возбуждения и понимая, что должна его разбудить, собраться с силами и уйти.
Какие правила могли допустить, чтобы женщина переспала со своим бывшим мужем за двадцать четыре часа до вечеринки по поводу ее несостоявшейся свадьбы с другим мужчиной? Какое время между расставанием с женихом и постелью с бывшим мужем может считаться приличным в обществе? Где та тонкая грань, отделяющая простительную слабость и… непростительное поведение похотливой сучки? От внутренней борьбы у Рииз сдавило грудь, стало трудно дышать. Уткнувшись носом в ее шею, он что-то промычал, скользнув рукой вниз. Шершавые пальцы очутились у нее между ног. Желание хлынуло в ее вены, жгучая боль вспыхнула в том месте, к которому он прикасался. Другая рука продолжала ласкать ее грудь, еще сильнее разжигая пламя. Неужели он еще спит и не сознает, что делает? Кровь стучала во всем теле. Рииз не могла шелохнуться, несмотря на то что ругала себя за неспособность оттолкнуть его. За свою слабость перед лицом того, что сулили ей руки Мейсона. От одной мысли об этом бедра чуть-чуть раздвинулись в непроизвольном движении. Но этого намека оказалось достаточно, чтобы подтолкнуть его. Не убирая рук, он перевернул Рииз на живот и навалился на нее сверху. Она не могла разобрать его бормотание, но понимала: эти звуки говорили о желании и страсти. И еще она поняла, что Мейсон до сих пор находился в блаженном состоянии между сном и реальностью. Как тогда в кабине Зверя. От его жаркого дыхания шея покрылась гусиной кожей. Его член требовательно прижался к ней сквозь шелковую ткань, и последовавший за этим всплеск наслаждения настойчиво призвал ее подчиниться. Какая-то часть ее души со страхом предупреждала, что, поддавшись ему, она не просто признает власть прошлого, но и позволит повлиять на ее будущее. Но эти руки… Эти волшебные руки, ласкавшие грудь и разжигавшие пожар между ног, лишали Рииз способности думать. Вцепившись в одеяло, она выгнула спину, позволяя ему войти. Пауза продлилась не более секунды. Потом Мейсон уронил голову ей на щеку, и над ухом раздался его хриплый жаркий голос, который она так хорошо помнила:
– Рииз.
Она не поняла, вопрос ли это, но, приподнявшись, сильнее прижалась к нему. Теперь Мейсон окончательно проснулся. Без колебаний стянул шелковую преграду ее белья и устремился вперед. Почувствовав его внутри, Рииз застонала и закрыла глаза, содрогаясь от наслаждения.
– Рииз, – повторил он.
Теперь это не вопрос, а подтверждение права на обладание. Когда он начал медленно двигаться, ее тело зазвенело как струна, выводя мелодию, забыть которую она пыталась все эти годы. Повторяющийся мотив, неустанно звучавший у нее в голове тогда, до конца не умолкнувший после того, как десять лет назад она нажала кнопку "Стоп". Одного прикосновения Мейсона хватило, чтобы он зазвучал громче прежнего. Казалось, с каждой минутой он все больше пробуждается от сна. Его пальцы впились в ее бедра, с каждым последующим рывком он все глубже наполнял ее собой. Теперь им руководила лишь неистовая страсть. Прижавшись к ней жарким, мокрым от пота телом, он слегка укусил ее за шею. Рииз уткнулась лбом в матрас и стиснула в руках простыню, словно хотела навсегда удержать это мгновение. Она выгнула спину, призывая его поспешить. Мейсон не поддался. Вместо этого он делал небольшие паузы перед каждым рывком, давая обоим возможность насладиться мгновением. Сладкая боль достигла такой силы, что Рииз уже не сдерживала стоны. Мейсон обхватил рукой ее голову и повернул Рииз на бок.
– Рииз!
Она открыла глаза и встретила устремленный на нее взгляд. Его губы требовательно прижались к ее губам. Горячий голодный язык вторил горячему голодному телу. Полнота ощущений не оставляла места для мысли. Нарастающая боль между ногами заставляла каждый нерв ее тела звенеть от наслаждения. От ожидания недосягаемого блаженства. Рииз сдержала стон и выгнула спину, обращаясь к Мейсону с немой мольбой завершить эту сладкую пытку. В ответ он погрузил одну руку в ее волосы, не прекращая другой ласкать чувствительную точку между ног. Его рывки становились все сильнее и чаще. Из губ вырвался стон, сменившийся хриплым криком. Наслаждение охватило ее с такой свирепой, неистовой силой, что она даже не смогла вскрикнуть, разорвавшись на миллион крохотных частичек, которым больше никогда не суждено было соединиться вместе. Чувствуя под собой обмякшее, безвольное тело Рииз, Мейсон машинально гладил ее по голове. Звук, сорвавшийся с ее губ, до сих пор блуждал по комнате. Проклятье! Его сознание заполнили воспоминания о том, как легко ему удавалось разжечь ее. Как быстро она таяла в его руках.
Одна за другой его мышцы расслаблялись, освобождая зажатое тело Рииз. Мейсон вдруг осознал, что не дал ей возможности выбирать. Убедиться в том, что она тоже хочет этого. Ее покорность была невыносимой. Когда она выгнула спину, это было всего лишь инстинктивным движением, но все его благие намерения разбились вдребезги. Он слишком долго мечтал об этом. Единственным способом выжить в бесконечно долгие армейские ночи были восхитительные воспоминания о Рииз. Если бы он мог составить из них книгу, все ее уголки оказались бы загнутыми, а страницы сильно потрепанными. Но сегодня… сегодня было даже лучше, чем в его воспоминаниях. Напряжение достигло такой силы, что каждый очередной рывок казался последним. Мейсон не знал, что будет дальше, но понимал: лучше и быть не может. От этой мысли его рука сильнее сжала ее тело. Он уткнулся носом в ее шею. Она больше не принадлежала ему, но сейчас он не думал об этом.
Когда Рииз проснулась в третий раз, ярко светило солнце. Мейсон уже ушел. Она села на кровати, беспорядочно блуждая взглядом по комнате, прежде чем остановиться на его дорожной сумке. Рииз со вздохом откинулась на подушку, с облегчением понимая, он где-то в поместье. Постепенно к ней вернулись и другие чувства. Она ненавидела себя за то, что была такой счастливой этой ночью. Ненавидела свои надежды и страхи. Совсем как тогда, когда впервые встретила этого треклятого человека. Господи! Вытянув руки над головой, она вдохнула запах пота и секса. Увидела смятые простыни, почувствовала сладкую боль в теле после ночи, проведенной в его объятиях. Каждое его прикосновение вытягивало из нее всю душу. Они дважды занимались любовью прошлой ночью. И каждый раз, когда Мейсон в темноте протягивал к ней руку, она не находила в себе сил отказать ему. Не говоря ни слова, он брал ее с ошеломляющим неистовством. Чувствуя себя объектом его страсти, она извивалась на постели, глотала ртом воздух и дрожала от нетерпения. И каждый последующий оргазм сотрясал ее с новой силой. Они ничего не говорили друг другу. Не спорили. Не пытались переосмыслить прошлое и понять, в чем были не правы. И неудивительно. Одно прикосновение этого мужчины, и ее тело начинало желать его с поразительной силой, несмотря на реальность, поджидавшую за дверью спальни.
Гости, Дилан – ее бывший жених, храни его Господь. Не говоря уже о ее безнадежных, по сути своей, отношениях с Мейсоном. Все это не имело значения, пока Мейсон предъявлял права на ее тело. В свете же наступившего утра все вокруг рушилось, нагромождалось одно на другое и грозило снова утянуть Рииз в его мир.
Зыбучий песок. Он зыбучий песок, Рииз. Плотный, манящий зыбучий песок, который вот-вот затянет тебя к себе вторично.
Она так долго обманывала себя. Заставляла страдать Дилана. Она должна сказать ему правду. Он должен знать, что не ошибся в своих опасениях. Нельзя больше обманывать себя, полагая, что брак с Диланом – правильное решение. Надо сказать Дилану, что ее выбор не в его пользу. Предстоял не самый приятный разговор.
В поисках утешения Рииз вылезла из постели и прошлепала босыми ногами в душ. Войдя в кабину, прислонилась головой к кафелю, подставила спину под теплую воду. Стараясь не вспоминать ангельские крылья на выпуклых мышцах и татуировку, сообщающую число зарядов С-4, которые чуть не отправили Мейсона на тот свет. Рииз позволила себе понежиться еще минут десять, прежде чем выйти, одеться и встретиться с проблемами дня лицом к лицу.
Сегодня она ждала прибытия Марни, Касси и Джины, а учитывая, чем все закончилось много лет назад, их встреча вряд ли могла пройти безмятежно. Рииз надеялась, что, разбираясь с той мешаниной, в которую превратилась ее жизнь, Марни и Джина не станут вспоминать про свои разногласия. По крайней мере, она надеялась, что так будет, не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы усердствовать в роли миротворца. А еще встреча гостей и последние приготовления к вечеринке. А у нее случился Мейсон Хикс. И как всегда, когда он появлялся в ее жизни, пути назад нет.
Глава 9
– Что, черт возьми, происходит, Рииз?
Стоя рядом с Касси на залитой солнцем подъездной аллее, Джина бросила на Рииз озабоченный взгляд, прежде чем войти и обнять ее.
– Я слышала, ты все-таки собираешься устраивать вечеринку.
– Да.
– Выглядит рискованно, – заметила Касси.
– Все будет хорошо.
К счастью, ее голова слишком занята другими заботами, чтобы долго предаваться сомнениям. Вскоре ожидалось прибытие машины с продуктами, а в парке трудилась бригада рабочих, сооружавших деревянные настилы под тентами. Конечно, лучше, если бы они появились здесь пару дней назад, как планировалось изначально, поскольку нельзя сказать, чтобы настойчивый стук молотков ласкал слух. Рииз нуждалась в покое. Предстоял разговор тет-а-тет с Диланом, он приедет забрать кое-какие детские фотографии, которые его мать отдала менеджеру из свадебного агентства, чтобы использовать их в оформлении. Не самое лучшее время, чтобы сообщить ему, что все кончено, но тянуть дальше совершенно невыносимо. Предстоящая встреча с Мейсоном после того, что случилось ночью, тоже не успокаивала. Рииз наконец заметила, что подруги с тревогой разглядывают ее.
– Я не вижу никакой логики в том, чтобы устраивать вечеринку в честь свадьбы, которая не состоится, – серьезно сказала Касси.
Рииз не знала, что ответить. Чем ближе назначенный день, тем привлекательнее ей казалась мысль сбежать от неразберихи, в которую она превратила свою жизнь.
– А я думаю, это просто классная идея! – воскликнула Джина. – Не все в жизни сводится к логике и цифрам, Касси.
Правда иногда это происходит по глупости. Криво усмехнувшись, Рииз повела подруг в дом. Она была благодарна им за то, что они приехали.
– Вечеринка состоится.
– Что бы там ни случилось, я так и не поняла, зачем ты звонила мне три дня назад? – не унималась Джина.
Три дня. Неужели прошло всего три дня?
– Ах да! – Рииз задержала дыхание. – Это насчет Марни.
Неловкая пауза затянулась. Джина и Марни не разговаривали уже много лет. Рииз чуть сильнее сжала руки подруг.
– Я звонила, чтобы рассказать тебе о Картере, брате Марни.
Голос Джины сделался резким.
– Я помню, кто такой Картер, Рииз.
Конечно помнит. Она спала с ним. В то самое время, когда он был помолвлен с подругой Марни.
– Кстати, он развелся.
После всего, что пришлось пережить Джине, Рииз не хотела, чтобы она узнала об этом от кого-нибудь другого. Особенно от Марни. Джине надо подготовиться. Если она услышит это от Марни, может опрометчиво наговорить чего-нибудь и разрушить хрупкое перемирие, на которое Рииз возлагала столько надежд. Прошло несколько секунд, прежде чем Джина осторожно спросила. Слишком осторожно.
– Почему ты думаешь, что меня это волнует?
– Ну, знаешь, после всего, что было… После того, как вы с Картером…
– Это было сто лет назад. Какого черта это кого-то волнует? – перебила Джина, улыбнувшись одними губами. – Надеюсь, ты не думаешь, что я до сих пор неравнодушна к Картеру?
Рииз прикусила губу и решила воздержаться от честного ответа.
– Всего-то одна ночь. Что было, то было. Все давно в прошлом.
– Вот и хорошо! Тогда как насчет того, чтобы помочь мне с трюфелями?
Сделав очередной шаг, Касси слегка нахмурилась.
– Твои трюфели нуждаются в помощи?
– Они должны украшать каждую тарелку, а сейчас лежат в контейнерах в форме коробочки для обручальных колец.
Джина поморщилась:
– Да, пожалуй, это дурной тон.
– Вот именно, – согласилась Рииз. – Поэтому мне нужна ваша помощь. Скоро подъедет Марни, она тоже поможет.
Джина замедлила шаг. Бросив еще один беспокойный взгляд на Касси, Рииз потянула ее за локоть:
– Пойдем, будет весело.
Весело? Похоже, она начинает нести чушь на нервной почве. Впрочем, для Джины и Марни эта встреча куда более сложная. После прошлой ночи она поняла: не ей судить других и бросать в них камни. Завернув за угол, они вошли в гостиную с видом на викторианские сады. Коробка с двумя сотнями фальшивых коробочек для обручальных колец стояла посреди комнаты, на кофейном столике лежала стопка шуршащих целлофановых квадратиков и моток голубой ленты.
– Боже правый! – воскликнула Джина, усаживаясь на французское канапе и уставившись на гору коробочек. – Да это займет целую вечность.
– Не вечность, – возразила Касси. – Если тратить на каждый трюфель по сорок секунд, на две сотни уйдет не меньше двух часов с четвертью. – Она отрезала кусок ленты и завязала немного кривоватый бантик. – А если нас будет четверо, мы справимся за полчаса.
Рииз с благодарностью взглянула на нее. Джина выглядела не вполне уверенной, молча протянула руку и подправила бантик на трюфеле Касси, он стал выглядеть более презентабельно.
– Если будешь придираться, вместо получаса уйдет час, – сухо заметила Касси.
– Может, нам лучше просто съесть их, – предложила Джина, стрельнув глазами в Касси и тяжело вздохнув. – И пожалуйста, не говори мне, сколько времени это займет.