– Натали, побойся бога! – воскликнула Изабелла, подхватила на руки Бобби, к счастью уже почти уснувшего, и удалилась в спальню, чтобы уложить малыша в постель, пока его мать продолжала бушевать в гостиной.
Она сделала все, что было в ее силах, чтобы отключиться от пронзительного, визгливого голоса Натали Стокер, изрыгавшего проклятья и призывавшего гнев Всевышнего и все возможные и невозможные напасти на голову мужчины, которого отбила у подруги, соблазнила, назвала мужем и после буквально выжила из дому подобными выходками, – и все это не стесняясь спящего в соседней комнате сына.
Слава богу, Бобби еще маленький и не понимает, думала Изабелла, влетая в ванную и включая воду. Скорее, скорее, торопила она себя, понимая, что времени до начала приема остается совсем мало. Не то чтобы ее сильно беспокоило опоздание. Едва ли в толпе гостей кто-то заметит отсутствие некой Изабеллы Морган. К тому же ее никто там не знает и не ждет, кроме Ронни. Но мешкать, честно говоря, не хотелось. Потому что каждая минута промедления означала лишних шестьдесят секунд, проведенных вблизи от разъяренной фурии, которую, пожалуй, впервые в жизни поставили на место.
К счастью, гнев Натали был столь велик, что она удалилась в спальню, не желая видеть ту, которую уже начала считать соперницей.
– Изабелла! Белль! Я… у меня просто слов нет передать, как ты хороша! – проговорил Ронни, окидывая ее восхищенным взглядом. – Ты звезда вечера, настоящая звезда!
Изабелла засмеялась, довольная комплиментом, чмокнула его в щеку и приняла предложенный бокал шампанского "Дом Периньон", мысленно благодаря хозяина бутика и продавщицу, что помогли ей приобрести этот звездный наряд. Потом обвела глазами огромный зал, впитывая мельчайшие подробности – и фантастические туалеты присутствующих, и сверкание драгоценностей, и громкий смех, и буфет с невероятным количеством деликатесов, и многочисленных официантов, обносивших гостей напитками, и множество цветов…
Так вон он каков, аромат и вкус успеха, думала она, улыбаясь, кивая и пожимая руки многочисленных знакомых, друзей и коллег Рона. Как же ему повезло, какое это удивительное, наверное, ощущение, быть знаменитым!
Внезапно Изабелла оцепенела и словно оглохла. Все звуки – и музыка, и смех, и возгласы, и звон бокалов – исчезли как по мановению волшебной палочки, а огромный сверкающий зал пропал, ужавшись до десяти квадратных футов, вместивших лишь троих человек – Рона, ее саму и его…
Изабелла узнала его сразу, словно старого, но давно забытого друга, которого не видела много лет, и невольно расплылась в ослепительной, широчайшей улыбке, хотя внутри все затрепетало и ей вдруг захотелось заплакать, хотя она решительно не понимала почему.
– …Изабеллу Морган, о которой я столько тебе говорил, – услышала она конец произнесенной Роном фразы и машинально протянула красивому знакомому незнакомцу руку.
К ее изумлению, он принял ее благоговейно, склонился и… поцеловал! Да-да, поцеловал! Впервые в жизни мужчина целовал руку Изабеллы, и это привело ее в такое смятение, что она растерянно подняла на Рона глаза, словно бы ожидая от него объяснения столь сверхъестественного, невероятного поступка.
Он не обманул ее надежд.
– А это наш оператор, Патрик Морро. Он француз, – добавил Рон, полагая, что это разъяснит все и ответит на безмолвный вопрос, который прочел в глазах Изабеллы.
И он был прав. Ну конечно же француз, представитель народа, славящегося галантностью по отношению к дамам и безупречно изысканными манерами.
С трудом сглотнув вставший в горле ком от волнения, Изабелла проговорила:
– Добрый вечер, Патрик. Счастлива познакомиться с вами, Патрик. – Теперь, когда проклятый ком наконец-то куда-то провалился и перестал мешать, ей доставляло неимоверное наслаждение произносить его имя – Патрик, Патрик, Патрик…
Тот улыбнулся и выпрямился, не выпуская, однако, ее руки.
– И я счастлив, Изабелла. У вас удивительное имя…
Его глубокий, красивый баритон произвел невероятный эффект – у нее внезапно задрожали колени. Если бы он не держал ее за руку, не исключено, что она упала бы… Впрочем, эта опасность ей не угрожала, потому что Патрик, похоже, и не собирался отпускать ее пальцы.
Рон, начавший говорить что-то еще, вдруг заметил, что ни тот, ни другая его не слышат, улыбнулся и удалился, оставив их одних.
Они стояли посреди зала, окруженные сотней посторонних людей, громкими голосами, музыкой, смехом, но видели и слышали только друг друга.
– Изабелла…
– Патрик…
Они заговорили одновременно и тут же замолчали снова, потому что сразу поняли – слова им не нужны. Все, что надо было сказать, говорили их глаза – ее карие, его серые. В них сияло счастье – счастье узнавания.
Это было настоящее чудо – найти друг друга тогда, когда все надежды на эту встречу уже были утрачены, и немедленно понять, что это и есть твоя судьба…
Изабелла впитывала подробности его лица, обрамленного слегка вьющимися пепельными волосами, – высокий лоб, прямой, благородной формы нос, выразительный рот.
Он же пожирал взглядом ее всю – и высокую, стройную, удивительно женственную фигуру с тонкой талией, округлыми бедрами и длинными ногами, и лицо с большими, опушенными густыми ресницами глазами, с необыкновенно нежным выражением, и чувственный рот с полными, чуть приоткрытыми губами, зовущими к поцелую…
Я самый счастливый из смертных, мелькнуло в его голове, и он тут же без стеснения озвучил эту мысль.
Мелодичный смех Изабеллы был наградой за его искренность.
– Нет, я серьезно, – заверил ее Патрик. – Вы моя мечта. Можете вы поверить тому, что я не раз видел вас во сне? Именно вас.
Она смутилась, залилась горячей краской, потупилась, но тут же снова подняла глаза и ответила:
– Могу. Потому что у меня такое чувство, словно мы с вами знакомы. Встречались уже когда-то. Не помню только когда. Или где. Может, в другой жизни?
Он сделал один короткий шаг, уничтожив разделявшее их расстояние, взял вторую ее руку и спросил:
– Я не покажусь вам бесцеремонным, если предложу сбежать отсюда?
– Что, прямо сейчас? – чуть растерянно спросила Изабелла, немного испуганная, но в то же время бесконечно, невыразимо счастливая, что он хочет остаться с ней наедине.
– Да. Сейчас. Немедленно.
Он прочел ответ в ее сияющих глазах и повел Изабеллу к выходу, не потрудившись ни с кем проститься, вернее даже не вспомнив об окружающих.
Они вышли в тепло калифорнийской ночи, напоенной ароматом цветущих апельсинов, и немедленно слились в поцелуе – долгом, нежном и таком сладостном, что даже мед по сравнению с ним показался бы уксусом…
10
Если бы Изабеллу спросили, что же произошло с ней тем весенним вечером, она не смогла бы ответить четко и ясно, даже если от этого зависело бы спасение ее жизни.
Туман чего-то непередаваемо восхитительного накрыл ее в банкетном зале "Палас-отеля" в то мгновение, когда Рон Брендон представил ей Патрика Морро, и так и не рассеялся до следующего утра…
Остались лишь обрывки воспоминаний, но все они были невыразимо прекрасными.
Твердо же она знала только одно – проснувшись утром, она повернула голову и увидела рядом с собой улыбавшегося Патрика, который ожидал ее пробуждения.
Он поднял руку, обвел пальцами контур ее лица, наклонился и нежно коснулся губами ее приоткрытых губ.
– Спасибо, любовь моя, – шепнул он, прежде чем зарыться носом в ее рассыпанные по подушке волосы.
Стыда как не бывало, будто его смыло нахлынувшим приливом.
– О, Патрик, – прошептала она, отвечая на его поцелуй и бесстыдно-неопытно скользя кончиками пальцев по выпуклым мышцам его груди сверху вниз, в сторону живота. – Я так счастлива…
Патрик довольно засмеялся и откинулся на подушку, счастливо уступая ее ласкам.
– Ах ты, плутовка, – с самодовольной ухмылкой проговорил он, – знаешь, как снова завести бедного парня, который и так почти не спал всю ночь.
Изабелла, и так не очень хорошо понимавшая, что с ней происходит и как вести себя дальше, отдернула руку, как будто ее током ударило. На лице моментально выступила краска, и она уже собиралась вскочить с постели и кинуться в спасительное одиночество ванной, но Патрик перекатился следом за ней, схватил ее за обе руки, уложил на лопатки и впился в распухшие губы долгим и страстным поцелуем. Когда он отпустил ее, оба задыхались.
– Ты неправильно поняла меня, красавица, – шепнул он, лаская пальцами ее грудь. – Тебе нечего стесняться. Я не пытался намекать на то, что у тебя якобы большой опыт в любовных делах. Мне ли говорить такие глупости? Ты восхитительная, упоительная, фантастическая женщина. Ты моя женщина.
Краска на лице Изабеллы стала еще ярче при одном упоминании этого слова – женщина.
– Да-да, – хрипловатым от возбуждения голосом продолжил Патрик, целуя ее, – моя женщина. Потому что я сделал тебя ею и намерен наслаждаться плодами своих трудов. Иди же ко мне, иди, моя Изабель, любовь моя…
Она отвечала ему, отвечала губами, руками, ногами, каждой мышцей, каждой клеточкой переполненного любовью и желанием тела, упиваясь его голосом, плененная сладостным звучанием слов любви.
Они слились, слились воедино, соединив не только молодые и полные жара тела, но и сердца, души, мысли, стремления, и творили величайшее на земле чудо – чудо любви…
– О, Патрик, я так счастлива, так счастлива! Ты даже не представляешь, что я испытываю… Я была такой дурочкой, никогда по-настоящему не верила, когда слушала болтовню подружек о сексе, о том, что это самое лучшее, самое потрясающее… – призналась Изабелла, лениво накручивая на палец прядь волос своего любовника.
Он приоткрыл один глаз, окинул любовным взглядом ее сияющее лицо и ответил:
– И правильно делала, что не верила.
– Но, Патрик! – изумленно и с оттенком тревожного упрека воскликнула Изабелла, приподнявшись на локте. – Как ты можешь такое говорить, после такой ночи…
– Могу, потому что просто секс – это ничто. Просто секс – это что-то вроде безвкусного гамбургера, когда есть хочется. Проглотил, не ощутив вкуса, утолил голод и забыл. Вот что такое просто секс. А то, что у нас с тобой, это не секс, Изабель, это… – Он сделал паузу, будто подбирая слова, но на самом деле чтобы подчеркнуть значение того, что собирался сказать. – То, что произошло между нами, Белль, это любовь. Настоящая любовь.
– Да, с первого взгляда, – шепнула она, счастливо улыбнувшись. – О да, Патрик, я люблю тебя. И я так рада, что дождалась тебя. Именно тебя. Что это случилось именно с тобой.
Он поцеловал ее долгим и невыносимо нежным поцелуем.
– Спасибо тебе за это ожидание, Белль, спасибо за твой потрясающий дар. Я люблю тебя, Белль, люблю всей душой, всем сердцем. Ты веришь мне?
Она радостно засмеялась.
– Конечно! Что за глупый вопрос? Неужели ты думаешь, что я могу сомневаться в твоих словах?
Патрик пожал плечами.
– Ты даже не представляешь, со сколькими высокомерными американцами я столкнулся за почти полтора года, что провел в этой стране. Не только женщины, но и мужчины почему-то считают, что французы народ легкомысленный и что их словам верить не стоит.
– Серьезно? – поразилась Изабелла. – Возможно ли такое?
– Да еще как! Многие, конечно, не говорят ничего подобного, но я все равно ощущаю это во взглядах, в интонациях, в несерьезных, необдуманных ответах. Ха! Пока я не приехал в Штаты, я и понятия не имел, что многонациональный народ, к тому же не имеющий по существу – ну, по крайней мере сравнимо с Европой – истории, может оказаться таким почти воинствующим националистом.
– Ты… у тебя была здесь… – начала Изабелла, но засомневалась, стоит ли задавать этот вопрос, и неуверенно замолчала.
Он поднял подушку, уселся, притянул Изабеллу к себе.
– Белль, ненаглядная моя красавица, мне почти тридцать, так что, будь уверена, я не буду с легкостью разбрасываться такими словами, как любовь. Если я говорю, что люблю тебя, это значит, что я люблю тебя. Вся моя душа, каждая клеточка моего тела полны тобой, счастьем быть с тобой и огромной благодарностью судьбе, которая позволила мне найти тебя.
– О, Патрик, – шепнула она, вложив в этот шепот все то, что кипело внутри, переполняя ее невыразимым счастьем.
– Да, любовь моя, да. И поэтому между нами не должно быть ничего недоговоренного. Если ты хочешь что-то спросить, спрашивай, я отвечу на любой твой вопрос. Любой. Правдиво и искренне. Обещаю. Ты ведь хотела спросить, была ли у меня здесь любовница? – Она безмолвно кивнула и напряглась, с трепетом ожидая ответа. – Нет. Здесь у меня не было никого. Я нахожу, вернее находил до вчерашнего дня, американок грубыми, самонадеянными, чрезмерно самоуверенными, прямолинейными до отвращения и лишенными вкуса и какой бы то ни было женственности. Впрочем, нет, – немного подумав, продолжил он, – я и сейчас так считаю. Ты не изменила моего мнения о современных американских женщинах. Ты исключение, удивительное, потрясающее, счастливое исключение, которое лишь подтверждает правило. Ты драгоценное сокровище, Белль. И цена его многократно умножается тем, что ты сама не отдаешь себе в этом отчета.
Она прильнула к его груди, довольная и умиротворенная. Ей даже не верилось, что можно быть до такой степени счастливой. Будь это в ее власти, она провела бы остаток дней в этой комнате, с этим мужчиной, который меньше чем за сутки стал для нее дороже всех и всего на свете.
– Ты сам настоящее чудо, Патрик, – проговорила Изабелла, покрывая его быстрыми, легкими поцелуями. – Я так люблю твое имя – Патрик, Патрик, Патрик. Ты научишь меня произносить его правильно? С таким же раскатистым "р", как у тебя? И если я, как ты уверяешь, чудо, то это лишь потому, что ты сотворил его. – Она снова засмеялась переливчатым смехом. – Мне теперь кажется, что до вчерашнего дня – нет, до вчерашнего вечера – я и не жила. Была… хм… Как бы это сказать? Да, я была куколкой, ожидавшей превращения. И только твои поцелуи смогли взломать кокон, в котором я находилась, и выпустить меня на свободу, в жизнь! Патрик, любовь моя… Патрик… Патрик…
Ее голос постепенно затихал, приобретая уже знакомые ему хрипловатые нотки желания, и он не мог, да и не хотел, устоять и моментально откликнулся на них со всем жаром новорожденной страсти.
Он притянул ее к себе и принялся ласкать кончиками пальцев лишь ему известные сокровенные уголки ее великолепного тела, вызывая ответный трепет. И скоро она уже извивалась и стонала, умоляя не мучить ее дольше и скорее взять ее…
Когда Изабелла в следующий раз открыла глаза, откуда-то доносился упоительный запах свежесваренного кофе и чего-то пряного и жареного. Повернув голову и обнаружив рядом пустую подушку, она потянулась и подумала: ну что за мужчина! Поистине нет конца его достоинствам! Как же мне повезло! Боже, как повезло!
С этой мыслью она вскочила, быстро приняла душ и в отсутствие чего-либо более подходящего завернулась в рубашку Патрика, доходившую ей почти до колен. Завернув болтавшиеся рукава, она направилась в сторону умопомрачительных ароматов и оказалась в небольшой, но аккуратной кухне, где ее возлюбленный с помощью сковороды творил чудеса.
– Кофе пахнет божественно! – заявила она, подкравшись сзади и обняв его за пояс. – Что на завтрак?
Патрик расхохотался.
– Ты имеешь хоть малейшее представление о том, сколько сейчас времени? Трапезу в начале четвертого дня трудно назвать завтраком.
Изабелла была настолько потрясена, что разжала руки и начала озираться в поисках часов.
– Бог ты мой! Я и не знала, что уже так поздно! – почти с ужасом воскликнула она.
– Ты куда-то торопишься? – удивленно отозвался Патрик, доставая посуду и быстро накрывая на стол. – О черт, я ведь даже не спросил, когда ты уезжаешь. – Он покачал головой, поражаясь собственной рассеянности. – Белль, умоляю, только не говори, что сегодня. Умоляю!
Изабелла хихикнула.
– То есть ты планируешь использовать сегодняшнюю ночь на всю катушку, а уж завтра, насытившись, преспокойно проститься со мной и отправить восвояси, так, месье Патрик Морро?
– Будешь болтать глупости, даже в шутку, останешься голодной, – притворно сурово сдвинув брови, пригрозил Патрик. – Прошу за стол, мадемуазель. – Он с подчеркнутой галантностью усадил ее, разложил по тарелкам омлет, достал из холодильника бутылку шабли.
– Бог ты мой, Патрик, да это же настоящий пир! – воскликнула Изабелла, вдыхая аромат, поднимавшийся от омлета, и глядя, как бокалы наполняются золотистым вином. – Пахнет несравненно!
– Подожди хвалить, сначала попробуй. Итак, мадемуазель Морган, – он произнес ее фамилию на французский манер, с ударением на последний слог и пророкотав "р", – тост. Я хочу выпить за судьбу и поблагодарить ее за то, что она позволила мне найти тебя, привела к тебе, заставив проделать долгий и временами непростой путь. И за то, что она заставила тебя дождаться нашей встречи.
– О, Патрик, да… – со слезами на глазах начала Изабелла, но он не дал ей закончить.
– Пей, любовь моя, пей. За судьбу!
– За судьбу, Патрик!
А когда они осушили бокалы, он взял ее руку и поднес к губам. Этого Изабелла уже не выдержала и разрыдалась.
– Белль, Белль, что с тобой? Девочка моя, любимая, почему…
– О, Патрик, не обращай внимания, – между всхлипами выдавила она. – Это от избытка чувств. Мне еще никто и никогда до тебя не целовал руку. А ты…
Патрик криво ухмыльнулся.
– Да, я уже обратил внимание, что в вашей стране этот обычай не принят. Признаюсь, я отношу его на счет непривлекательности американских женщин, о которой уже говорил. Но ты ешь, не отвлекайся, – перебил он сам себя, – тебе силы еще понадобятся.
Изабелла снова порозовела.
– Ох как же мне нравится твоя манера мило краснеть, просто прелесть. Кстати, и этой особенности я до встречи с тобой как-то не встречал.
– Ну, ты просто заплевал моих соотечественниц, – заметила Изабелла, прежде чем набить рот стряпней Патрика. – О! Это что такое?
– Омлет а-ля Морро, – гордо ответил он. – Вкусно?
– Божественно! – воскликнула она.
– Еще вина?
– Давай! Праздновать так праздновать!
– Ты, кстати, так и не сказала, когда уезжаешь, – во второй раз наполняя бокалы, заметил Патрик. – И вообще пока ничего не рассказала мне о себе. Хотя, не скрою, кое-что я все же знаю. Со слов Ронни, – пояснил он, заметив ее удивленный взгляд.
– Вот как? – На этот раз она не порозовела, а побагровела, не представляя, что именно Рон мог рассказывать о ней.
– О да, – подтвердил Патрик, безошибочно ощутив ее смущение, и быстро пояснил, не дав ему перерасти в панику. – Он говорил, что был когда-то давно влюблен в тебя, но как последний кретин упустил свой шанс на счастье. Он также немного рассказывал о своей неудачной женитьбе. Если бы ты знала, как я рад, что Рон оказался таким простофилей. И по-настоящему признателен ему. Ведь именно он пригласил тебя сюда, приблизив нашу встречу.
– Приблизив?
– Конечно. Я глубоко убежден в том, что нас свела судьба. Судьба, а не Рон. Он был просто орудием в ее руках. Если бы не сейчас и здесь, мы бы встретились в другом месте.
– Ты так твердо веришь в судьбу?
– А ты разве нет? Разве ты не ждала меня? Если не ждала, то как получилось, что ты узнала меня с первого взгляда?