Дмитрий напрягся, гадая, куда клонит Саладин. Неужели радушный хозяин пытается деликатно выяснить, не лучше ли было поселить гостя и его помощницу в одних апартаментах, а не в двух соседних? Нет. Шейх не мог угадать в них любовников, потому что одной случайной ночи много лет назад слишком мало, чтобы наложить такой отпечаток. Но Дмитрий не мог не признать, что та ночь странным образом намертво врезалась в его память. Он до мельчайших деталей помнил тело Эрин с узкими бедрами и маленькой грудью. И блаженство, испытанное при первом соитии. Это был запретный плод во всей его сладости.
Дмитрий перехватил направленный на Эрин взгляд Саладина и ощутил укол ревности. Сидя между принцем Халимом из Марабана и послом сопредельной Кирхи, мать его ребенка выглядела так, словно с рождения привыкла к дипломатическим ужинам в королевских дворцах. Дмитрию было сложно увязать эту Эрин с той, которую он знал. Та Эрин предпочитала держаться в тени и, в отличие от других его сотрудников, никогда не проявляла жадного интереса к светским мероприятиям. По дороге в Джазратан Дмитрий думал, что она застесняется окружающей роскоши, почувствует себя неуютно среди огромных хрустальных люстр и старинных мозаик с вкраплениями драгоценных камней, но, по всей видимости, он ее недооценил.
В Эрин обнаруживалось врожденное благородство манер, которого Дмитрий не замечал, когда она сидела в офисе, отвечая на бесконечные телефонные звонки. Он не обращал внимания, какие изящные у нее руки, пока в них не очутилась бесценная золотая и серебряная посуда Саладина. Зеленое, под цвет глаз, платье делало Эрин похожей на русалку, а гранатовый сок, который она пила, передал часть своего насыщенного цвета ее губам, подчеркнув их почти идеальный рисунок.
Дмитрий раздраженно прищурился. Да что с ним сегодня такое, чем Эрин его околдовала? Вместо того, чтобы думать о сделке, он гадал, что она сказала рассмеявшемуся после ее реплики послу Кирхи. Словно почувствовав его взгляд, Эрин повернулась и посмотрела на Дмитрия – глаза в глаза. На долю секунды он перестал видеть роскошный зал, слышать голоса гостей. Он мог воспринимать только стук своего сердца и лицо Эрин, внезапно показавшееся ему очень красивым.
Пальцы Дмитрия стиснули ножку бокала. Кто бы мог подумать, что Эрин Тернер будет чувствовать себя как дома в королевском дворце? Оказавшись здесь в результате довольно сомнительной истории, она тем не менее держалась со спокойным достоинством, вызывавшим инстинктивное уважение.
Дмитрий почувствовал, что возбуждается, и задался вопросом: действительно ли соски Эрин затвердели под его взглядом или это дикие игры его воображения? Он почти сожалел, что не насладился ею сполна, когда была возможность. Ведь в том, как его притянуло к ней тогда, ощущалось что-то первобытное и еще неизведанное. Странно, что все закончилось одной ночью. Но возможно, и к лучшему. То были слишком темные времена в его жизни – Дмитрий опасно балансировал на краю пропасти, чему Эрин была свидетелем.
Тем вечером он прочитал тревогу в ее глазах, когда открыл дверь. И затем – облегчение, как только она убедилась, что он просто не услышал первого звонка за шумом воды в душе. Насколько Дмитрий помнил, он был выжат как лимон, потому что провел почти всю ночь в казино в окружении настойчиво добивавшихся его внимания полуголых женщин. Эрин в ее темно-синем деловом костюме выглядела по сравнению с ними такой юной и свежей, что Дмитрий не смог противиться вожделению. Разве он предполагал, что зароненное тогда зерно вырастет во что-то, что не поддавалось ни объяснению, ни контролю?
Конечно нет. Он поцеловал Эрин скорее ради эксперимента, ожидая криков протеста или даже пощечины. Но вместо этого она ответила на поцелуй, проявив больше энтузиазма, чем умения. И Дмитрий потерял голову. Он не планировал сгребать Эрин в объятия и опрокидывать на обеденный стол, срывая с нее нижнее белье. Но она сама просила его не останавливаться, и он не остановился, пока не услышал собственный хриплый стон наивысшего наслаждения.
А утром Дмитрий не мог поверить, что натворил. Присутствие Эрин душило его, любящий взгляд лишал покоя и заставлял чувствовать себя подонком. Ему было проще сбежать от этого неприятного чувства в Россию, чем признать, что это может быть правдой.
Слуга бесшумно заменил нетронутый десерт на чашку мятного чая, и Дмитрий внезапно осознал, что не может дождаться окончания ужина. Он хотел заняться любовью с Эрин, повторить ту ночь, только на сей раз медленно и со вкусом.
Опомнившись, Дмитрий сделал усилие, чтобы побороть охвативший его сексуальный голод. Разве он мог желать обманщицу, которая осудила и приговорила его к отлучению от ребенка, даже не дав возможности сказать или сделать что-либо в свою защиту? Он вспомнил мать, принявшую похожее решение, и сердце стиснула холодная ярость.
Краем уха Дмитрий услышал, что шейх обращается к нему, и заставил себя переключить внимание.
– Вы устали, Макаров?
– Немного.
– Тогда предлагаю пожелать друг другу спокойной ночи. Переговоры лучше вести при свете дня, выспавшись и разогнав кровь по венам. – Шейх улыбнулся. – Насколько я знаю, вы ездите верхом.
– Конечно, – отозвался Дмитрий.
– Тогда предлагаю встретиться утром у конюшен. Мне не терпится показать вам мое последнее приобретение: двух великолепных жеребцов.
– Я бы с великой радостью, но у меня нет с собой ничего для верховой езды. – Дмитрий с сожалением цокнул языком.
– Какой пустяк, – нетерпеливо отмахнулся шейх. – Мы с вами сложены примерно одинаково, найти для вас что-нибудь подходящее не составит труда. Встретимся в восемь, позже жара станет нестерпимой.
Саладин поднялся и удалился в сопровождении слуг, провожаемый почтительным молчанием. Как только позволили приличия, Дмитрий подошел к Эрин, которая теперь сама тихонько смеялась словам своего соседа. Макарову это не понравилось, поэтому он по-хозяйски положил руку на ее плечо.
– Звезда моя, мы сегодня проделали большой путь. – Он заметил неудовольствие в глазах молодой женщины и в отместку легонько погладил большим пальцем нежную кожу ее запястья, отметив ускорившийся пульс. – Давай последуем примеру нашего гостеприимного хозяина и пойдем отдыхать.
Эрин послушно встала и попрощалась с послом Кирхи, который весь вечер развлекал ее рассказами о жизни в пустыне. Она бы никогда не догадалась, что можно заглушить жажду, пососав камешек, и понятия не имела о лечебных свойствах кактуса. Покидать застолье не хотелось: Эрин боялась остаться наедине с Дмитрием после того, как он весь вечер раздевал ее взглядом, отзывавшимся в ее теле горячими волнами желания. Несмотря на доводы разума, Эрин по-прежнему влекло к нему. Она не собиралась идти на поводу у влечения, но Дмитрий умел заставлять людей делать то, чего хотел он. Даже если они знали, что ничем хорошим это для них не кончится.
По дороге в апартаменты она разглядывала интерьеры дворца, стараясь не смотреть на идущего рядом Дмитрия. Он определенно был на взводе сегодня вечером. Даже неопытная Эрин догадалась, что означал голодный блеск в его глазах – желание заняться с ней любовью. Она сражалась с ответным чувством, соблазном повторить тот единственный момент близости, ощутить вкус его поцелуев, приятную тяжесть сильного тела и…
Она сглотнула.
И этого нельзя было допустить. Секс с Дмитрием ослабит ее, сделает уязвимой и беззащитной. Эрин не могла позволить себе быть слабой, когда на кону стояло счастье Лео.
Теперь она верила, что Дмитрий изменил многое в своей жизни. Возможно, он больше не играл в казино, не пьянствовал ночи напролет и не подвергал себя бессмысленному риску. Но что насчет женщин? Эрин не забыла, как он обошелся с ней. Конечно, после той ночи она не ожидала серенад под балконом и предложения перевезти к нему зубную щетку, но ему было неприятно даже посмотреть на нее лишний раз!
Задумавшись, Эрин совсем перестала обращать внимание на обстановку королевского дворца. Вернулась мыслями в свою маленькую квартирку – уютное сосредоточие всего, что было ей дорого. Подумала о мальчике, который рисует, сидя за столом, в ожидании стакана теплого молока и сказки на ночь. Представила его чистые глаза, так похожие на отцовские, и едва сумела удержать подступившие слезы.
Ее апартаменты располагались ближе. Все еще восстанавливая дыхание, Эрин открыла дверь в гостиную с низкими диванами и разлитым в воздухе ароматом лепестков роз.
– Спокойной ночи, – сказала она, хотя спокойствия этой ночью ей хотелось меньше всего.
Эрин могла думать только о том, что Дмитрий совсем рядом. Так близко, что ничего не стоит прикоснуться к нему или поцеловать. "Иди в комнату, – убеждала она себя. – Закройся изнутри, пока его глаза и губы не довели до греха". Но подошвы ее сандалий словно прилипли к полу.
Дмитрий был озадачен противоречивыми сигналами, которые подавала Эрин. Он напоминал себе, что она ничем не лучше его дорогой матушки, которая разрушила похожей ложью судьбы нескольких человек. Но пульсирующее во всем теле вожделение было сильнее сомнений. Пусть отчасти Дмитрий ненавидел себя за то, что собирался сделать, его уже вынесло на стезю знакомой игры в соблазнение.
– Ты очень красивая сегодня, Эрин.
Она на мгновение растерялась, словно не привыкла принимать комплименты своей внешности.
– Спасибо. – Голос звучал немного нервозно. – Хотя за платье надо благодарить Софью, у нее отличный вкус.
– Я не хочу сейчас говорить о Софье.
– Да, конечно. – Эрин сделала попытку изобразить зевок. – Уже поздно, и мне не терпится лечь спать…
– Уверена?
– В том, что хочу спать?
– В том, чего хочешь на самом деле. – Он погладил ее по щеке. – Почему ты дрожишь, когда я к тебе прикасаюсь?
– Может быть, мне холодно.
– В пустыне?
– Дмитрий. – Она облизнула губы. – Не надо.
– Не надо что? Признавать, что меня тянет к тебе так же, как тебя ко мне? Разве это неправда? Не надо видеть, как ты жаждешь, чтобы я тебя поцеловал? Бог свидетель, я сделаю это с радостью. За ужином я думал, что сойду с ума от желания прикоснуться к тебе, я едва слышал, что говорил мне шейх!
Страсть в голосе и взгляде Дмитрия обезоружила Эрин, чьи оборонительные рубежи и так сыпались под напором ее собственного вожделения. В следующий миг она оказалась в его объятиях, и он целовал ее. Когда они оторвались друг от друга, чтобы вздохнуть, Эрин застонала от наслаждения.
Этот звук напомнил Дмитрию, что они находятся на территории страны с довольно строгими, хотя и не радикальными законами морали. Подтолкнув Эрин в апартаменты, он переступил порог вслед за ней и закрыл дверь. Секунду она смотрела на него, оглушенная биением сердца, потом Дмитрий прижал ее к стене и снова жадно припал губами к ее губам.
Последний проблеск здравого смысла подсказывал Эрин остановиться, пока не стало слишком поздно, но она не хотела слушать и лишь крепче обнимала Дмитрия, сладко жмурясь от прикосновений его языка. Она готова была признать его правоту – несмотря ни на что, Эрин все еще хотела его. Все проведенные в разлуке годы она жаждала этого поцелуя, настоящего, а не демонстративного, который он изобразил в офисе регистратора актов гражданского состояния.
Как часто во время беременности она лежала без сна, прислушиваясь к шевелению маленькой жизни под сердцем, и мечтала, чтобы Дмитрий хотя бы еще раз крепко обнял ее. И потом, когда боролась за выживание, порой ощущая, что все ее усилия – лишь бесплодная погоня за собственным хвостом, как же сильно ей не хватало мужской ласки…
Ласки Дмитрия.
А теперь ее мечта стала явью, и все остальное больше не имело значения. Не потому, что Дмитрий был неотразим, и не потому, что все эти годы она страдала от оставленной им пустоты. Их связь была куда глубже этого, ведь они привели в мир нового человека. За одну счастливую ночь Дмитрий подарил Эрин так много – сделал ее женщиной, открыл для нее восторг чувственной любви и счастье материнства.
Дмитрий тихо зарычал, крепче прижимая ее к твердеющему мужскому естеству, жар которого эхом отзывался в женском. Его рука легла на грудь Эрин, сминая ткань платья вокруг налившегося соска. Соблазн уступить настоятельным нуждам плоти становился непреодолимым – она уже представляла, как Дмитрий разденет ее и покроет поцелуями все ее обнаженное тело.
Внезапное осознание, что она собирается позволить Дмитрию снова использовать ее, подействовало на Эрин словно ведро ледяной воды. Она весь вечер старалась быть безупречной ради него, но Макаров по-прежнему видел в ней лишь красивую игрушку. Живой кусок пластилина, из которого можно вылепить что захочется, не думая о вероятности оскорбить его чувства и не страдая от угрызений совести, если это произойдет.
Собрав все силы, Эрин уперлась ладонями в плечи Дмитрия и оттолкнула его.
– Что не так? – изумленно спросил русский.
– Ты действительно не понимаешь? – Лицо Эрин пылало. – Неужели ты думал, что сможешь свалиться мне на голову, перевернуть вверх дном мою жизнь, а потом преспокойно заняться со мной сексом?
– Но ты же этого хочешь. – В голосе Дмитрия не было ни тени сомнения, как если бы он сказал, что небо синее, и от этой безапелляционности давно копившаяся злость Эрин хлынула наружу.
– О да, мое тело реагирует на тебя определенным образом, который мне не слишком нравится, но это не значит, что я бездумно пойду на поводу у гормонов. Ты ведь совсем не уважаешь женщин, правда, Дмитрий? Не только меня, всех. Используешь свой неоспоримый шарм, чтобы затащить нас в постель, и исчезаешь, не задумываясь о последствиях. Я была нужна той ночью, потому что тебе было плохо, но после ты отшвырнул меня на обочину, словно использованную вещь.
Покачав головой, она замолчала, чтобы перевести дух, потом продолжила:
– Я обижалась на сестру за то, что она сообщила тебе о свадьбе, но теперь считаю ее решение верным. Лео имеет право знать своего отца. Но если ты надеялся получить меня в качестве бонуса, забудь. Та ночь была ошибкой, которую я не намерена повторять.
– Эрин…
– Нет! Что бы ты сейчас ни сказал, я не буду слушать. Мы приехали сюда с определенной целью – понять, как нам лучше взаимодействовать в интересах нашего сына. Я продолжу изображать твою секретаршу, если так надо, но не стану спать с тобой – сегодня и никогда.
Глава 6
Тело Дмитрия ныло от самого невыносимого разочарования, какое ему когда-либо доводилось испытывать. Он все еще не мог поверить, что Эрин отказала ему в сексе, которого, вне всякого сомнения, хотела не меньше, чем он. Никогда раньше женщины с ним так не поступали.
Стоя у открытого окна, русский смотрел в ясное небо Джазратана, на яркие звезды – единственные маяки в бескрайней пустыне. Экзотические запахи восточной ночи наполняли комнаты. Прошло уже два часа с тех пор, как Эрин выставила Дмитрия из своих апартаментов, а он все еще не мог заснуть.
Несколько лет назад бутылка водки избавила бы его от любых неприятных переживаний морально-этического свойства. А еще он мог поехать в казино, чтобы убить за игровым столом остаток тяжелой ночи. Но Дмитрий уже без малого семь лет не притрагивался к водке и картам – и, честно говоря, не скучал ни по тому ни по другому до этого момента. Сейчас он бы с радостью забылся, не важно каким способом. Лишь бы выбросить из головы обвинения Эрин и заглушить боль, которую они ему причинили. Хуже всего было ощущение, что только правда может ранить так глубоко.
Падающая звезда пронеслась по чернильному небу, оставив размытый серебристый след. Дмитрий старался вспомнить, чем руководствовался, когда утром после той ночи фактически прогнал Эрин из своей квартиры. Действительно ли он лишь использовал ее и потерял интерес, как только добился своего? Или у него возникло подсознательное желание защитить ее от… себя? Дмитрий точно не хотел тащить кого-то вроде Эрин на скользкие темные тропы своей тогдашней жизни. Глядя в сияющие счастьем глаза молодой женщины, он чувствовал, что запятнать ее чистую душу будет преступлением.
Или он лишь успокаивал себя тем, что оказал ей услугу, когда не позволил отношениям выйти за рамки деловых после того, что случилось? Уехал на родину, давая Эрин время свыкнуться с мыслью, что больше между ними ничего не будет. А после его возвращения она явилась к нему домой со странным выражением лица, застала там какую-то голую блондинку и решила уволиться, как полагал Дмитрий, из ревности. Отпустить ее было наилучшим выходом, потому что он не хотел напоминаний о той ночи или неуместных чувств. Хватало забот и без того, чтобы ежедневно бороться с настойчивым влечением к секретарше…
Дмитрий не ожидал, что будет скучать по Эрин. Но ни одна секретарша из тех, что он нанимал после, не могла сравниться с ней. Им всегда было комфортно работать вместе, несмотря на укоризну, которую Дмитрий частенько читал в ее кошачьих глазах. Поэтому он и подпустил Эрин ближе, чем кого-либо, если не считать личного телохранителя. Ирония заключалась в том, что Дмитрий никогда не думал о ней как о женщине. Эрин словно была частью привычной обстановки, такой же надежной и неизменной, как чашка крепкого кофе, которую она каждое утро ставила на его стол. Дмитрий обсуждал с ней новости, спрашивал ее мнение, иногда следовал советам и в круговороте офисных будней почти забыл, что она женщина. До того вечера, когда тоска и одиночество были особенно невыносимы, а Эрин вдруг появилась у дверей его квартиры в своем практичном темно-синем костюме. Дмитрий впервые взглянул на нее как следует – и разглядел ее женственность во всей красе.
Он все еще думал о ней, спящей в соседних апартаментах, когда рассвет окрасил небо Джазратана в фантастические цвета – ярко-розовый, золотой, янтарный. Внезапно его мысли унеслись из роскошного дворца на лондонскую улицу, по которой со смехом бежал маленький мальчик, и сердце замерло от незнакомого Дмитрию чувства.
Поняв, что заснуть ему уже не придется, Дмитрий принял душ и побрился как раз к тому моменту, как слуга принес аккуратно сложенный костюм для верховой езды. Пока он переодевался в ванной комнате, в его апартаменты наведалась Эрин. Дмитрий застал ее у окна – позолоченный солнцем силуэт на фоне райского сада. Очередное глухое длинное платье, отвечающее местным представлениям о женской скромности, каким-то образом делало изящные очертания ее тела еще более соблазнительными. Она обернулась на звук его шагов, и Дмитрий понял, что не он один провел бессонную ночь. Личико молодой женщины казалось усталым и бледным, но при виде его в глазах появился знакомый блеск.
Дмитрий стиснул зубы и жестоко подавил волнение плоти – несвоевременную и неуместную реакцию на близость Эрин. Он не хотел осложнений. При свете дня держать вожделение под контролем и смотреть на ситуацию по-деловому было куда проще, чем накануне вечером.
– Вы только посмотрите, кто проснулся, – сказал Дмитрий. – Как спалось?
Эрин ответила ему растерянным взглядом. После вчерашнего она ожидала трудного, неловкого разговора, в котором ей следовало проявить максимум осторожности – держаться общих тем и ни в коем случае не облекать в слова темные, тревожные мысли, теснившиеся в ее голове. Эрин была намерена списать ночной поцелуй со счетов как минутную слабость, но выражение лица Дмитрия сказало ей, что она зря готовилась снова оказать сопротивление. В его взгляде было не больше страсти, чем если бы он рассматривал пылинку на лацкане своего пиджака.