В городе Кристофер собирался продать офицерский патент и встретиться с бабушкой, чтобы обсудить свои обязанности в качестве наследника Ривертона. А так же возобновить знакомство со старыми приятелями и провести некоторое время с армейскими друзьями.
Но самое главное - найти Пруденс.
Кристофер не представлял себе, как приблизиться к ней после того, как девушка прервала их переписку.
Это было его ошибкой. Слишком рано он раскрылся. Показал себя слишком порывистым и горячим.
Без сомнения, Пруденс поступила мудро, прекратив их переписку. Как ещё могла поступить воспитанная молодая леди? К серьёзному ухаживанию необходимо подходить с терпением и сдержанностью.
Всё будет так, как захочет Пруденс.
Кристофер снял апартаменты в "Ратледже" - изысканном отеле, который предпочитали европейские монархи, американские дельцы и британские аристократы, не имеющие собственных лондонских резиденций. Лучший из лучших по удобству и роскоши "Ратледж", возможно, и стоил тех баснословных денег, которые платили за проживание в нём. Устраиваясь в отель и разговаривая с консьержем, Кристофер обратил внимание на портрет, висевший над мраморной каминной полкой в вестибюле. На полотне была изображена редкой красоты женщина с волосами цвета красного дерева и изумительными голубыми глазами.
- Это портрет миссис Ратледж, сэр, - пояснил консьерж с трогательными нотками любви и гордости в голосе. - Красавица, не правда ли? Прекраснее и добрее леди не найти на всём белом свете.
Кристофер рассматривал портрет с невольным интересом. Он вспомнил, что Амелия Хатауэй упоминала в разговоре об одной из сёстер, вышедшей замуж за владельца отеля Гарри Ратледжа.
- Кажется, миссис Ратледж - одна из сёстер Хатауэй из Гэмпшира?
- Именно так, сэр.
Ответ вызвал насмешливую улыбку на губах Кристофера. Гарри Ратледж, будучи богатым человеком с обширными связями, мог выбрать любую леди. Что за безумие подтолкнуло его породниться с такой семьей? "Точно - глаза", - решил Кристофер, пристально вглядываясь в портрет и невольно чувствуя себя очарованным. Голубые глаза Хатауэйев с длиннющими ресницами. Прямо, как у Беатрис.
Спустя день после поселения Кристофера в "Ратледже" приглашения хлынули потоком. Балы, суаре, ужины, музыкальные вечера… Даже приглашение на обед в Букингемский дворец с последующим концертом композитора Иоганна Штрауса и его оркестра.
После нескольких уточнений Кристофер принял приглашение на закрытый бал, который собирались посетить мисс Пруденс Мерсер с матерью. Бал давали в особняке на Мэйфер, построенном в итальянском стиле с обширным двором перед домом и опоясанным балконами центральным залом высотой в три этажа. Почтившие своим присутствием бал представители лучших семейств, иностранные дипломаты, знаменитости в различных областях искусств, превратили его в блестящий показ богатства и высокого социального положения.
Переполненный зал вызвал ощущение зарождающейся паники в груди Кристофера. Отбросив тревогу, он направился поприветствовать хозяев. Хотя он предпочёл бы появиться в гражданской одежде, положение обязывало его носить тёмно-зелёную форму стрелков с эполетами в виде полумесяцев, выполненных из шерсти. Пока офицерский патент не продан, выход в свет в гражданской одежде вызвал бы множество пересудов и порицаний. Хуже того, он был обязан надеть все свои медали, так как снять хоть одну стало бы признаком неуважения. Награды служили отличительными знаками воинской чести, но Кристоферу они напоминали события, которые хотелось забыть.
На балу присутствовали и другие офицеры в различных униформах: алых и чёрных, расшитых золотой нитью. Внимание, которое они привлекали, особенно среди женской половины гостей, только усиливало неловкость Кристофера.
Он искал Пруденс, но её не было ни в гостиной, ни в салоне. Проходила одна бесконечная минута за другой, пока он пробирался через толпу, постоянно останавливаемый знакомыми и вынужденный вести светскую беседу.
Дьявольщина! Куда подевалась Пруденс?
"…теперь вы даже с завязанными глазами всегда сможете найти меня в толпе. Просто следуйте за запахом подпаленных чулок…"
Воспоминания вызвали слабую улыбку на его губах.
Полный ожиданий и беспокойства он прошёл в танцевальный зал. Сердце билось в горле.
Когда Кристофер увидел Пруденс, он забыл про дыхание. Ещё прекраснее, чем в его воспоминаниях! Вот она стоит в украшенном лентами и оборками розовом платье, руки в коротких белых перчатках. Только что закончился танец, и Пруденс с безмятежным видом беседовала с поклонником.
Кристофер чувствовал себя так, словно закончил путь в миллион миль ради того, чтобы увидеть её. Его ошеломило желание этой встречи. Прелестный образ и эхо её светлых слов подарили ему чувство, которое он не испытывал очень давно.
Надежду.
Кристофер подошел ближе, Пруденс повернулась и взглянула на него. Ясные зелёные глаза широко раскрылись, и она рассмеялась от удовольствия.
- Мой дорогой капитан Фелан, - воскликнула она и протянула руку в перчатке, над которой он склонился и на секунду закрыл глаза.
Её рука в его ладони.
Как долго он ждал этого момента! Как о нём мечтал!
- Лихой вояка, и даже больше, чем раньше, - улыбнулась Пруденс. - Что чувствует офицер, на груди которого так много медалей?
- Тяжесть, - ответил он, на что она рассмеялась.
- Я уже потеряла надежду увидеть вас…
Сначала Кристофер подумал, что она вспоминает про Крым, и почувствовал прилив тепла. Но она продолжила:
- …так как вы оказались неприлично неуловимы после возвращения в Англию. - Губы Пруденс изогнулись в соблазнительной улыбке. - Но вы, конечно, знали, что в таком случае вас станут искать ещё настойчивее.
- Поверьте, - возразил он, - я не горю желанием, чтобы меня разыскивали.
- Позвольте вам не поверить. Каждый хозяин и хозяйка вечера в Лондоне хотят видеть вас гостем, - деликатно захихикала она, - и каждая девушка мечтает выйти за вас замуж.
Кристофер жаждал обнять её, зарыться лицом в её волосы.
- Возможно, я не подхожу для женитьбы.
- Ха, конечно, подходите. Вы - герой войны и наследник Ривертона. Едва ли найдется более завидный холостяк.
Кристофер смотрел на прекрасное с правильными чертами лицо, на отливающие жемчугом зубы. Пруденс разговаривала с ним в своей обычной манере: кокетливо, оживлённо, с лёгким поддразниванием.
- Пока вопрос о наследовании Ривертона не решён окончательно, - предупредил он. - Бабушка может оставить его любому из моих кузенов.
- После того, как вы отличились в Крыму? Сомневаюсь, - улыбнулась Пруденс. - Что заставило вас, в конце концов, появиться в обществе.
- Я последовал за своей путеводной звездой, - тихим голосом ответил Кристофер.
- Вы… - Пруденс заколебалась и улыбнулась. - Ах, да. Я помню.
Что-то в этой неуверенности его обеспокоило. Нетерпение и радость встречи начали таять.
Без сомнения, не стоило ожидать, что Пруденс помнит каждую фразу. Кристофер читал её письма сотни раз, пока слова навечно не отпечатались в его душе. Но вряд ли она поступала подобным образом. Жизнь Пруденс почти не изменилась, а вот его - в каждой мелочи.
- Вы всё ещё любите танцевать, капитан? - спросила девушка и несколько раз взмахнула длинными ресницами над ярко-зелёными глазами.
- С вами как с партнершей, безусловно.
Кристофер протянул руку, и она приняла её без колебаний.
Они танцуют! Девушка, которую он любит, в его руках!
Эта ночь должна была стать самой прекрасной ночью в его жизни. Но не прошло и нескольких минут, как Кристофер понял, что долгожданное счастье надежно не в большей мере, чем мост из дыма.
Всё казалось неправильным. Не настоящим.
Глава 13
В последовавшие после встречи на балу недели Кристофер часто вспоминал фразу Одри о том, что под маской неискренности внутри у Пруденс ничего больше нет. Но что-то должно было быть. Он ведь не выдумал эти письма. Кто-то их написал.
Крис почти сразу же спросил у Пруденс о последнем написанном ею письме… "Я не та, за кого вы меня принимаете"… о том, что она имела в виду и почему перестала ему писать.
Пруденс покраснела - было видно, что она чувствует себя неловко, - и это так отличалось от её обычного привлекательного румянца. Это был первый признак настоящих эмоций, которые Кристофер увидел в поведении Прю.
- Я… Я полагаю, что написала так, потому что… понимаете, я была в растерянности.
- Почему? - нежно спросил Крис, увлекая её за собой в затенённый уголок балкона. Он дотронулся до плеч Пруденс руками в перчатках, борясь с сильнейшим искушением притянуть её ближе к себе. - Я обожал всё то, о чём вы писали. - Сердце его сжалось от страстного желания, а пульс стал неровным. - Когда вы перестали мне писать… я бы сошёл с ума, если бы… если бы вы не попросили меня найти вас.
- О, да, я именно это и попросила. Думаю… я беспокоилась оттого, как поступала, когда писала вам такие глупые вещи…
Кристофер медленно притянул Пруденс к себе - так осторожно, словно она была очень хрупкой - и прижался губами к тонкой, нежной коже её виска.
- Прю… Я мечтал о том, чтобы держать вас вот так в своих объятиях… все те ночи…
Её руки обвились вокруг его шеи, и Пруденс легко откинула голову. Крис поцеловал её, нежно и ищуще. Она сразу же ответила, мягко приоткрыв рот. Это был восхитительный поцелуй. Но он не смог удовлетворить Кристофера, облегчить его болезненное желание. Казалось, что его мечты о том, чтобы поцеловать Прю, каким-то образом превзошли реальность.
С мечтами иногда так случалось.
Со смущённым смешком Пруденс склонила голову.
- Вы очень нетерпеливы.
- Простите меня, - Кристофер тотчас же отстранился. Она стояла близко от него, и цветочный аромат её духов тяжёлым облачком обволакивал их. Но руки Крис не убрал, оставив ладони покоиться на плечах Пруденс. Он всё ещё ждал, что что-нибудь почувствует… но сердце его, казалось, было сковано льдом.
Так или иначе, Кристофер подумал… но нет, это было неразумно. Ни одна женщина на земле не смогла бы оправдать такие ожидания.
На протяжении сезона Кристофер искал встреч с Пруденс, находил её на балах и званых обедах, приглашал её и миссис Мерсер на прогулки, подвозя их в своей карете или предлагая пройтись по живописным местам, посетить художественные выставки и экспозиции в музеях.
В Пруденс обнаруживалось так мало того, что Кристофер мог счесть недостатками. Она была прекрасна и очаровательна. Не задавала вопросов, от которых испытываешь неловкость. На самом деле, девушка вообще редко задавала ему вопросы личного характера. Она не выказывала никакого интереса к войне или сражениям, в которых Крис участвовал, - только к его медалям. И он иногда ловил себя на мысли, а думала ли Прю о них как о чём-то большем, чем просто как о блестящих украшениях.
Их разговоры по-прежнему были вежливыми и приятными, сдобренными светскими сплетнями, - такими, которые Кристофер много раз вёл прежде, с другими собеседницами, во время предыдущих сезонов в Лондоне. И всегда ему этого было достаточно.
Теперь же Крису было мало только разговоров.
Он думал… надеялся… что Пруденс хоть немного беспокоилась о нём. Но теперь не находил ни намёка на это - ни той нежности, ни следа той женщины, которая написала в своём письме: "Я думаю о вас, как о собственном личном созвездии…".
И он так отчаянно любил её - Прю из писем. Где же она? Почему она прячется от него?
Мечты Кристофера привели его в тёмную лесную чащу, где он очутился среди кустов ежевики и папоротника-орляка, пробираясь между близко растущими деревьями, следуя за призрачной фигурой женщины. Она была прямо перед ним, но всегда - на расстоянии. Крис проснулся, ловя ртом воздух, в ярости хватая ладонями пустоту.
Все эти дни Кристофер продолжал посещать деловые встречи и светские мероприятия. Так много маленьких комнат, загромождённых мягкой мебелью и чрезмерно украшенных. Так много бессмысленных разговоров. Так много событий, не имевших последствий. Крис не мог понять, как раньше ему всё это нравилось. И он испытал смятение, когда поймал себя на мысли, что вспоминает время, проведённое в Крыму, с чувством, очень похожим на ностальгию, на самом деле тоскуя по кратким мгновениям, когда он ощущал себя по-настоящему живым.
Даже с врагами в битве Фелан чувствовал некоторого рода связь в их усилиях понять, и подобраться, и убить друг друга. Но с этими аристократами, обёрнутыми в элегантные одежды и хрупкую изысканность, Кристофер больше не ощущал родства и не испытывал никакой симпатии к ним. Он знал, что стал другим. И понимал, что они тоже это чувствуют.
Крис осознал, насколько безнадёжным он был для чего-либо привычного или кого-либо близко знакомого, когда, как ни странно, получил приглашение посетить своего деда.
Лорд Аннандейл всегда был суровым, устрашающего вида джентльменом, никогда не скупившимся на едкие замечания. Ни один из внуков Аннандейла, включая кузена, который однажды унаследует графский титул, не мог угодить требовательному старому чёрту. Кроме Джона, конечно. Кристофер же умышленно делал всё наоборот.
Фелан подъезжал к дому своего деда со смешанным чувством - благоговейным страхом и неохотным состраданием, - поскольку понимал, что старик, должно быть, сломлен смертью Джона.
По прибытии в роскошно обставленный лондонский дом Аннандейла Кристофера проводили в библиотеку, где в камине горел огонь, несмотря на то, что была середина лета.
- Боже мой, дед, - сказал Крис, чуть ли не отшатнувшись от потока жаркого воздуха при входе в библиотеку. - Ты же нас зажаришь как дичь. - Широкими шагами пройдя к окну, он открыл его и вдохнул воздух с улицы. - Ты легко можешь согреться, прогулявшись по городу.
Аннандейл бросил на внука сердитый взгляд из своего кресла, стоящего у камина:
- Доктор не советовал мне выходить на воздух. А тебе я бы посоветовал сначала обсудить условия получения наследства, прежде чем ты попытаешься меня прикончить.
- А тут нечего обсуждать. Оставьте мне то, что пожелаете - или ничего не оставляйте, если вам так будет угодно.
- Как всегда, пытаешься всеми манипулировать, - пробормотал Аннандейл. - Ты полагаешь, что я поступлю наоборот, что бы ты ни сказал.
Крис улыбнулся и пожал плечами, снимая сюртук. Он бросил его в ближайшее кресло, подходя к деду. Кристофер подошёл к Аннандейлу, чтобы пожать ему руку, обхватив хрупкие, холодные пальцы своими тёплыми.
- Здравствуйте, сэр. Вы хорошо выглядите.
- Нет, не хорошо, - возразил Аннандейл. - Я стар. Идти по жизни в этом теле - значит пытаться уплыть от тонущего корабля.
Усевшись в свободное кресло, Кристофер внимательно посмотрел на деда. В лорде Аннандейле ощущалась какая-то новая хрупкость, кожа его напоминала сморщенный пергамент, натянутый на железный остов. Однако глаза остались такими же яркими, и взгляд их был по-прежнему пронизывающим. А брови Аннандейла, составляя контраст с белоснежной сединой волос, были такими же густыми и тёмными, как и всегда.
- Я скучал по вам, - слегка удивлённым тоном признался Крис. - Правда, не могу понять, почему. Должно быть, это всё ваш пристальный взгляд - он напоминает мне о детстве.
- Ты всегда был шалопаем, - заявил Аннандейл, - и эгоистом до мозга костей. Когда я читал статьи Расселла о твоём героизме, проявленном на полях сражений, я был уверен, что тебя с кем-то перепутали.
Фелан усмехнулся.
- Если я и вёл себя как герой, то это по чистой случайности. Я просто старался спасти свою шкуру.
Громкий звук, похожий на удивлённый смешок, вырвался из горла старика, прежде чем он смог сдержаться. Брови его снова опустились.
- Кажется, ты держался достойно. Ходят слухи, что тебе пожалуют рыцарское звание. Но для этого ты мог бы постараться благосклонно принимать приглашения королевы. Твой отказ остаться в Лондоне по возвращении из Крыма произвёл неблагоприятное впечатление.
Кристофер мрачно посмотрел на деда:
- Я не хочу развлекать людей, как какая-нибудь дрессированная обезьяна. Я ничем не отличаюсь от тысяч и тысяч других солдат, которые делали то, что от них ожидали.
- Такая скромность не свойственна тебе, - Аннандейл смотрел на него без всякого выражения. - Она подлинная или призвана лишь для того, чтобы заслужить мою благосклонность?
Оставаясь таким же мрачным и не ответив на вопрос деда, Кристофер раздражённо дёрнул свой шейный платок, развязал его и откинул один конец за спину, позволив другому свисать с плеча. Когда это не помогло ему успокоиться, Крис подошёл к открытому окну.
Он опустил взгляд и посмотрел на улицу. Там было людно и шумно - в тёплые месяцы года обитатели Лондона проводили все дни напролёт на виду у соседей - сидели или стояли в дверных проёмах, трапезничали, утоляли жажду и разговаривали, в то время как колёса карет и копыта лошадей поднимали в воздух целые клубы горячей, зловонной пыли. Внимание Кристофера привлекла собака, сидевшая в задней части небольшой повозки, пока её хозяин направлял своего пони с провисшей спиной вдоль по оживлённой улице. Вспомнив Альберта, Крис почувствовал сильные угрызения совести. Жаль, что он не взял пса в Лондон. Но нет, шум и гам и постоянные ограничения в передвижении свели бы бедного Альберта с ума. Для пса было лучше то, что он остался в деревне.
Фелан перевёл своё внимание обратно на деда, поняв, что тот что-то говорит.
- … пересмотрел вопрос о твоём наследстве. Сначала я хотел оставить тебе совсем мало. Львиную долю, конечно же, я собирался завещать твоему брату. Если и существует человек, который заслуживал бы Ривертон больше, чем Джон Фелан, я такого не встречал.
- Согласен, - тихо сказал Крис.
- Но теперь он умер, не оставив наследника, так что остаёшься только ты. И хотя я вижу, что твой характер начинает меняться в лучшую сторону, я не уверен, что ты заслуживаешь Ривертон.
- И я тоже, - Кристофер замолчал, но потом продолжил: - Мне не нужно ничего из того, что ты с самого начала намеревался завещать Джону.
- Я объясню тебе, что ты получишь, независимо от того, хочешь ты этого или нет, - тон Аннандейла был непреклонным, но не суровым. - У тебя есть обязательства, мой мальчик, и от них нельзя отказаться или избавиться. Но, прежде чем я расскажу, что тебя ожидает, хочу задать один вопрос.
Кристофер без выражения посмотрел на Аннандейла:
- Да, сэр.
- Почему ты сражался так отчаянно? Почему так часто был на волосок от смерти? Ты делал это для блага страны?
Крис фыркнул с отвращением:
- Войну развязали не для блага страны. Она была нужна для удовлетворения отдельных меркантильных интересов, а масла в огонь подливала заносчивость политиков.
- В таком случае, ты сражался ради славы и медалей?
- Едва ли.
- Тогда ради чего?
Кристофер молча перебирал в уме возможные ответы. Осознав правду, он обдумал её с усталым смирением, прежде чем ответить деду.