Дэвид вернулся от Моники поздно вечером и сразу отправился на дискотеку, рассчитывая застать там Лиз. Он нашел ее в баре. С того дня, как она была на вечеринке у Моники, вернее, с того дня, как она встретила там Джека и тот обещал снова прийти к ней, она не могла оставаться одна. На людях было легче отогнать мысли о его обещании. Но и танцевать ей не хотелось, вот она и сидела в баре.
По виду Дэвида Лиз догадалась, что Моника осталась довольна работой нового парикмахера. Дэйв это подтвердил:
– Мисс сказала, что теперь доверит свою голову только мне. – Он говорил с иронией, но ему явно были приятны и похвала богатой клиентки, и перспектива будущего заработка.
– Очень за тебя рада, – сказала Лиз.
– Ты ни о ком не хочешь спросить?
– О ком?
– Ясно о ком – о Джеке.
Дэвид признался, что говорил о нем с Моникой. Предупреждая неудовольствие Лиз, он оправдывался:
– Я придумал, будто интересуюсь одним своим знакомым, который, по слухам, работает у нее. Лиз молчала, однако Дэвид уловил появившуюся в ее взгляде заинтересованность. – Но у Моники нет такого слуги, – продолжал он. – И Энтони тоже нет. Правда, Моника вспомнила, что, кажется, слуга с таким именем был у дяди Чарльза. Ты уверена, что твой Джек сказал тебе правду?
– А ты хочешь, чтобы Моника помнила всех чужих слуг? Она, наверно, и своих не помнит! – запальчиво возразила Лиз.
Дэвид согласился: где уж этой избалованной мисс помнить имена прислуги! Но думал: действительно не помнит? Или Джек в самом деле не служит у нее? А у кого и кем?..
– Он так прямо и сказал, что работает на этой вилле? – спросил он.
– Я так поняла. – Лиз пожала плечами. – Иначе что ему там делать.
Она хотя и объяснила недоразумение забывчивостью Моники, но, как и Дэйв, не могла не усомниться: неужели Джек обманул ее?
Лиз хотелось остаться одной. Дэйв, видно, понял это, и прогулка их быстро закончилась. Она вернулась в отель, надеясь, что Ребекка давно спит. Но та ждала ее, чтобы поделиться важной новостью: полицейский с которым она три года танцевала на дискотеке и почти три года спала, получил повышение. Вот они и решили больше не откладывать и пожениться.
Будущая семейная жизнь была давно продумана Ребеккой на двадцать лет вперед – что покупать в кредит в первую очередь, что потом; когда обзаводиться недвижимостью, когда – ребенком… Ей нужен был слушатель, пусть молчаливый, лишь бы она могла наконец "озвучить" свою давнюю мечту.
То, что от нее не требовалось словесного участие в разговоре, Лиз вполне устраивало. Ей не нравился будущий муж Ребекки, невзрачный человечек с обиженно-надменным лицом неудачника. Ребекка как-то сказала, что Боб – так звали полицейского – переживает из-за своего малого роста. Может быть, теперь, когда его повысили в должности, с его физиономии исчезнет обида на весь белый свет?
Глава 6
Свидание
Джек появился на следующий день. Сама миссис Смит позвала Лиз:
– Отнеси мисс Макснис кофе и иди на террасу. Тебя ждут.
Лиз отнесла кофе мисс Макснис. Та спросила, где булочка, которую она обычно съедает с кофе. Лиз спустилась в кухню и доставила булочку. Она повернулась, чтобы уйти, и мисс Макснис, посмеиваясь ей в спину, сказала, что видела представителя сильного пола, торчащего в данную минуту возле террасы.
– Почему-то он с палкой. Похоже, – прокомментировала она, – он инвалид. Или собирается кого-то поколотить.
Но ее последних слов Лиз уже не слышала. Она в мгновение одолела лестницу и выскочила на террасу, едва не сбив Джека с ног.
– Ой!.. – воскликнула она, помогая ему поднять оброненную трость. – Мне сказали… я думала…
– Что это не я?
– Нет, просто я…
Он сказал:
– Пойдем к морю.
Он еще хромал, и они шли медленно. У Лиз на языке вертелся вопрос, почему Моника не слышала о нем? И она обдумывала, как бы удачней об этом спросить.
Они спустились на пляж. Джек стащил джинсы и майку и растянулся на песке.
– А ты? – спросил он. – Будешь купаться?
Она расстегнула молнию, сбросила платье и легла рядом. Он поцеловал ее в шею. Она закрыла глаза, чтобы не выдать охватившего ее волнения. Еще! – мысленно просила она. Поцелуй еще… Он сказал:
– Все эти дни думал о тебе. Я хочу быть с тобой.
Он положил руку на ее живот.
– Ты сказала, что хотела вернуться к старику?
– Хотела…
– Когда Энтони приехал за мной, – сказал Джек, – мы еще час ждали тебя. Я надеялся, что ты придешь.
Это была правда: он хотел, чтобы она вернулась. За всю его жизнь ни одна женщина не проявляла заботу о нем, если только не была уверена в щедром вознаграждении. А эта девчонка заплатила за его ночлег и еду, хотя, дай Бог, чтобы в ее сумке хранилась сотня долларов.
– Я ведь твой должник, – сказал Джек.
Лиз облизнула почему-то пересохшие губы и спросила:
– Почему ты не сказал, что не работаешь у Моники?
– По-моему, ты не спрашивала. И Энтони не работает у нее. Его позвали помочь обслужить гостей. Ну, а я увязался за ним.
– А где ты работаешь?
– Работаю? – переспросил он. – У родственников Моники.
– У дяди Чарльза?
– Я забыл, что ты его хорошо знаешь. – Джек улыбался.
– Не просто знаю, но даже танцевала с ним! Эту лапшу Моника повесила на уши своим приятелям, чтобы позлить их.
Джек засмеялся: ну, Моника!
– Нет, – сказал он, – я не работаю у Чарльза.
– А у кого?
– Ты что, знаешь всех ее родственников?
– Нет. А кем? Джек задумался.
– У меня нет определенных обязанностей. Делаю, что потребуется: могу водить машину, лошадей выезжать…
– А все-таки, почему Моника не знает тебя?
– У Моники девичья память. Но уверяю тебя: она меня вспомнит. Ты не беспокойся, я не бандит и не мошенник. Обещаю предоставить доказательства. – Он протянул ей руку. – Пойдем купаться.
– А твоя нога?
Он сказал, что нога уже почти не болит и плавать это не мешает.
Они плыли сперва вдаль, потом повернули и поплыли вдоль берега. Лиз оглянулась – и берег, и вышка спасателей, и отель "Милена" казались далекими-далекими, как в перевернутом бинокле. Но теперь Лиз не боялась. Не потому, что уже знала: акулы здесь не водятся. Появись они сейчас, она все равно не испугалась бы. Потому что рядом был Джек.
Время от времени он подплывал к ней и целовал ее. Поцелуи были соленые от капель морской воды, это смешило Лиз. Но в то же время его поцелуи заставляли все ее естество трепетать – тем особым трепетом, который знаком каждой влюбленной женщине.
– Странно, – сказала она, когда они поплыли обратно.
– Что странно?
– Никогда не думала, что мы встретимся и будем вместе плавать.
– Почему же? – спросил он. – Мы ведь совсем недалеко от того места, где встретились.
– Все равно. Я не представляла.
Они выбрались на берег и легли на песок. Песок был горячий, и солнце было горячее. Оба лежали на спине, закрыв глаза.
– Значит, ты не представляла? – спросил он.
Она ответила, не открывая глаз:
– А ты?
– Я тебе уже сказал, что хотел видеть тебя.
Лиз приподнялась на локте.
– Я тебе нравлюсь?
– Если б ты мне не нравилась, зачем бы я пришел к тебе? Тебе ведь тоже хорошо со мной?
Лиз щурилась, глядя на море. Помолчав, Джек спросил:
– Сколько тебе лет?
– Будет восемнадцать.
– А мне скоро будет тридцать.
Она пыталась представить себя в этом возрасте, но ничего не получалось. Нет, она никогда не изменится. И Джек всегда будет таким, как сейчас. Лиз посмотрела на него и улыбнулась.
– Все хорошо? – спросил Джек.
Лиз кивнула. Он сказал, что завтра они поедут ужинать в ресторан. Она напомнила:
– Я же работаю!
Он обещал попросить миссис Смит заменить Лиз другой горничной.
– Так она тебя и послушает!
– Попробую уговорить.
Она подумала, что Джек хвастает, но вспомнила, что так же оценила его уверенность, когда он говорил, что за ним непременно пришлют машину. Кто знает, вдруг и теперь получится…
– А ты покажешь, где ты работаешь?
– В другой раз, – неопределенно ответил Джек.
Джек Бредфорд гнал машину по свободному шоссе. Он ехал к Монике Рассел, своей двоюродной сестре, и думал о ситуации, которую сам создал, и о том, как исправить ее, не оттолкнув Лиз. Когда она нашла его, покалеченного, на дороге у рекламного щита и тащила к старику, глупо было представляться и сообщать, сколько денег на его банковском счете. Тогда ему это и в голову не пришло. Ему даже казалось, что она не очень-то поверила, будто кто-то поспешит ему на помощь и вышлет машину. При встрече на вечеринке Лиз укрепилась в мысли, что он работает у Моники, или у ее дяди, или еще у кого-то, или, как и сама Лиз, прислуживает богатым клиентам. Но что будет, когда она узнает, что у него самого есть прислуга, шофер, садовник? И что взбалмошная богачка Моника – его двоюродная сестра? И что вилла, на которой была Лиз, принадлежит вовсе не Монике, а ему, Джеку… Возможно, обрадуется богатому поклоннику. Но вот простит ли она ему все его недомолвки? Скорее всего, нет. Это он уже понял. И это было ему небезразлично.
Кузине Джека Монике всего четырнадцать. Отношения у них сложились дружественно-ироничные. Он подшучивал над ней, она отвечала смехом и дерзила. Сейчас он ехал к Монике, еще не зная, с какой стороны подобраться к ней, чтобы она не догадалась о подоплеке его интереса.
Очередная вечеринка у Моники кончилась. Гости разъехались. Осталась обычная компания. Джек заглянул к ним и отправился в библиотеку. Он не сомневался, что спустя десять-пятнадцать минут Моника прибежит с сообщением, что все ушли. Почему-то его приход всегда способствовал бегству ее друзей.
Моника явилась ровно через тридцать минут. Джек отложил журнал.
– Выпроводила? – Она радостно кивнула. – Как тебе это удается?
– Я смотрю на часы и говорю: "Как всегда точен. Придется идти, а то пожалуется дяде Чарльзу!" Знаешь, они мне чертовски надоели, – призналась она.
– Так не приглашай!
– Они сами приходят.
– А есть кто-нибудь, кто тебе не надоел?
Она ответила не сразу, словно перебрав в уме посещавших ее приятелей и приятельниц:
– Появилась тут одна… Я хотела тебя познакомить, но ты исчез.
Он небрежно спросил, кто это "одна"? И Моника тут же выложила ему все истории, происшедшие с Лиз.
– Что же тебе нравится в этой Лиз?
– С ней интересно.
– Она стоит на голове?
Моника захохотала:
– Почти. Она то тонет, то ее грабят, а это все равно что стоять на голове!
– Действительно. Очень забавно, – поддакнул Джек. – А ты ее хорошо знаешь? Выловила в море и сразу в подруги?
Моника сказала надменно:
– И не собираюсь!
– Значит, ты больше не позовешь ее?
– Не знаю. Как тебе моя прическа? Ее делал парикмахер Лиз.
Джек похвалил прическу.
– Его-то я точно позову! – радостно сообщила Моника.
Тем же скучающим тоном Джек поинтересовался, почему Моника решила познакомить его с Лиз.
– Хотела услышать твое мнение о ней.
– Так же, как мнение о твоей новой прическе?
– Хорошая прическа говорит о многом…
Это было все, что Моника сообщила о новой подруге. Он знал о Лиз больше, и не было необходимости сворачивать с дороги на виллу к сестре, чтобы услышать, что мнение Моники о Лиз зависит от качества работы ее визажиста. Он спросил себя, чего он, собственно, ожидал от такого знатока человеческих душ, как Моника. Ни-че-го! Если не считать, что ему хотелось с кем-нибудь поговорить о Лиз.
Он снова катил по шоссе. До его дома было не более часа езды, и этот час был в его распоряжении. Если только какой-нибудь случай не задержит его. Впрочем, Джек Бредфорд, едва оправившийся после аварии, предпочитал ехать крайне осторожно и не собирался никого подвозить…
Джек думал, что Лиз привлекла Монику не только стоящим парикмахером. Что-то было в этой девушке, заставлявшее выделять ее из толпы. Поводы обратить внимание на Лиз у него и у его двоюродной сестры были разными. Но одно обстоятельство совпадало: у Моники достаточно приятелей, среди которых Лиз заняла бы не первое место по экстравагантности. И среди его знакомых, по крайней мере, есть двое, на которых он может положиться. Так что и тут Лиз не была счастливым исключением. Возможно, она могла стать добавлением к тем двум, но не более. К тому же с приятелями его связывали годы дружбы, выручки в финансовых и любовных проблемах. А Лиз чужая. Буквально девушка с улицы, они ведь впервые увидели друг друга на шоссе. Он был для нее человеком, попавшим в беду. И она не прошла мимо, как те, что мчались в машинах и не остановились, хотя могли подвезти его к ближайшему врачу. Она помогла ему, как, наверное, помогла бы любому другому. Конечно, она красивая, и это притягивает к ней. Но среди его знакомых много красивых женщин. Вот почему чувство, охватившее его, когда он встретил Лиз у Моники, было совершенно неожиданным. Несколько дней он пытался разобраться в себе. На четвертый поехал в отель "Милена"…
Дом Джека Бредфорда был нашпигован электроникой. Ажурные ворота, подчиняясь дистанционному управлению, бесшумно разошлись, чтобы пропустить машину. Так же раскрылись двери гаража. Джек поставил машину и поднялся в дом. Энтони встретил его в холле.
– Кто-нибудь звонил?
Энтони сделал вид, что не расслышал вопрос. Значит, звонила, подумал Джек. Иначе он сказал бы.
– Она? – спросил он вслух.
Энтони неопределенно подвигал бровями.
– Что ей надо?
– Хочет поговорить.
Джек покосился на него.
– Я уж подумал, ты онемел… Я голоден.
Он пошел в малую столовую, куда Энтони подавал, когда не было гостей. Джек чувствовал, как в нем поднимается раздражение. Он оглядел комнату, но придраться было не к чему. Энтони отличался занудливой аккуратностью. Иногда, как сейчас, Джеку хотелось обнаружить беспорядок, чтобы сорвать дурное настроение. Но он сдержался. Он знал причину своего раздражения: звонок от жены.
Они разошлись полгода назад. Он отдал Клаудии все, что полагалось ей по брачному контракту. Велел запереть комнаты, в которых она жила. И вздохнул было с облегчением. Но Клаудиа считала, что получила не сполна, и не оставляла его в покое.
Энтони прикатил сервировочный столик. Как всегда, посреди тарелок высилась бутылка красного вина. Джек сказал:
– Я выпью виски со льдом.
Энтони осуждающе покачал головой, но виски и ведерко со льдом принес.
– Поставь еще стакан.
Энтони молча выполнил приказание.
– Налей и выпей. Я не могу пить один.
Они выпили. Джек спросил, как Энтони преодолевает неприятности. Тот сказал, что он их не преодолевает.
– Сами пройдут. Все проходит, и плохое, и хорошее.
– Ты философ. – Джек усмехнулся.
Зазвонил телефон.
– Спроси, кто!
Энтони подошел к аппарату. Послушал. Прикрыв ладонью микрофон, обратился к хозяину.
– Это…
– Ладно. Иди.
Он обождал, пока Энтони вышел, прикрыв дверь, взял трубку и мрачно проговорил:
– Что еще?
Поморщился, услышав высокий голос, умеющий одинаково нежно щебетать слова любви и жаргонную ругань. Клаудиа зло сказала:
– Ты всучил мне дом, в котором нельзя жить!
Он не стал дальше слушать. Рявкнул:
– Обращайся к адвокату! – И швырнул трубку.
Несколько минут сидел, успокаиваясь, слушая и не слыша частые гудки из валявшейся на столе трубки. Потом положил ее на рычаг и прикоснулся к кнопке, вмонтированной рядом с телефоном. На пороге возник Энтони. Не глядя на него, Джек спросил, где поблизости есть недорогой, но хороший ресторан. По лицу камердинера пробежала гримаса, означающая что-то вроде "Новые причуды". Для верности Энтони переспросил:
– Дешевый?
– Не дешевый, я сказал недорогой и приличный. Хочет повести эту девчонку, подумал Энтони.
– Так как? – нетерпеливо повторил Джек. – Знаешь или нет?
– Ресторан "Дорога в рай". Небольшой, тихий. Хороший повар.
– "Дорога в рай"? – Джек усмехнулся. – Спасибо. Это то, что надо. Можешь идти.
Прежде чем уйти, Энтони проронил:
– Завтра будет дождь.
– Ты говорил, дождь будет сегодня.
– Завтра…
Глава 7
Ссора
Миссис Смит вошла в столовую для обслуживающего персонала и сообщила Лиз, которая только что села поесть, что та свободна на весь день. Через паузу многозначительно добавила:
– И до завтрашнего утра.
Лиз недоуменно спросила:
– Почему?
– Тебя ждут.
И удалилась. Лиз продолжала смотреть на закрывшуюся за миссис Смит дверь. Ей показалось, что та недовольна. Но нетерпение увидеть того, кто ждет ее, и надежда, что это Джек, оказались сильнее размышлений о настроении хозяйки. Лиз отодвинула тарелку и выбежала на террасу.
– Джек! Как ты сумел уговорить ее?
– Я же обещал.
Он направился к улице, где стояла машина. Лиз, поспевая за ним, на ходу спрашивала:
– Как тебе удалось? Она же вредная! Как ты это сделал?
– Я укротитель всех вредных хозяек отелей!
За оградой стоял белый "линкольн" с поднятым верхом. Тот самый, на котором Джек отвозил Лиз с вечера у Моники. Он распахнул дверцу:
– Садитесь, мисс, и поехали!
Лиз уселась, потрогала обивку из мягкой кожи. Спросила шепотом, будто их могли услышать:
– Чья она?
– Моя.
Лиз засмеялась. Она прильнула к нему, уткнулась лбом в его висок и, дурачась, кончиком языка лизнула его в ухо. Она ждала, что он сейчас же расстегнет на ее платье молнию – так делал ее жених. Делал порывисто, резко, и она не сомневалась, что именно так всегда поступают настоящие, пылкие мужчины. Но Джек задержал дыхание и замер, и лишь сердце его, ударявшее в ее грудь, выдавало волнение. Лиз шепнула:
– Ты опять увел чужую машину? Да?
Своим вопросом она позволила ему перевести дух. Он засмеялся и сказал почти спокойно:
– Это моя машина.
Он решил говорить правду и готов был заменить недорогой "Дорога в рай" на привычный шикарный "Континенталь", где его все знали.
– Я тебе не верю. Ты шутишь. Ведь ты не мог купить такую дорогую машину! – Лиз не просто не верила, она считала, что, говоря так, он держит ее за дурочку, и была обижена.
– И все-таки эта машина моя, – повторил Джек.
– Но ты же не украл ее?
– Конечно нет.
Лиз отстранилась от него.
– Ты хочешь сказать, что ты никакой не шофер?
Джек молча кивнул.
– И ты не работаешь ни у кого из родственников Моники? Почему же ты раньше это скрывал?
– А когда я мог сказать? На шоссе, когда ты нашла меня?
– А на вечере у Моники?
– Ты заглянула на минуту, а я бы сразу: "У меня есть дорогая машина…" А ты сама не врала, изображая миллионершу?
– Я не изображала! Моника сама… И тебе я не врала!
– А для тебя очень важно, в состоянии я купить дорогой автомобиль или нет?
– Но ты обманул меня!
– Но сейчас я говорю правду.