- Нет. В большинстве случаев я их испытывала. Ты - хороший любовник. Я действительно не понимаю, какая муха тебя укусила, но должна сказать - ты ведешь себя очень глупо. Насколько мне известно, это чисто женский метод - свалить собственную вину на партнера. Почему к нему прибегаешь ты, не знаю.
- Да потому, что хочу хоть раз в жизни тебя расшевелить! Увидеть твой гнев! Растерянность! Обиду! Хоть что-то!
- Очень по-мужски, нечего сказать. Пол, ты как-то возбужден, я думаю, что этот разговор не имеет смысла. Ты сказал, я тебя услышала… Очень жаль, что мы расстаемся на таком эмоциональном фоне, но…
- Тебя не интересует, к кому я ухожу?
- Вероятно, к женщине. Или же в пустоту. Вряд ли ты гей.
На одну короткую долю секунды ей показалось, что он ее сейчас ударит. Бриттани не испугалась, даже почувствовала некоторый интерес. Безупречный Пол Галлахер, исходящий бешенством, - это нечто.
Он справился с собой. Поднялся, застегнул пиджак, пригладил волосы, слегка наклони голову.
- Прощай, Бриттани. Я до последнего надеялся, что… Впрочем, не важно. Я желаю тебе никогда в жизни не испытать такого унижения, какое испытал я. Всего доброго.
- До свидания.
Пол повернулся и пошел прочь. Только у самого выхода нервы у него сдали - он задел пустой столик, пнул его с бешенством и вылетел из зала. Неслышный и непроницаемо доброжелательный официант материализовался возле Бриттани, поднес серебряную пепельницу. Бриттани непонимающе посмотрела на него, перевела взгляд на сигарету - столбик пепла чудом держался на тонкой трубочке фильтра. Бриттани опустила окурок в пепельницу и абсолютно ровным голосом произнесла:
- Пожалуйста, водку со льдом и чашку кофе.
Час спустя она вошла в свою огромную стерильно чистую квартиру, с наслаждением сбросила ненавистные туфли и уселась на пухлый пуфик в углу прихожей. Водка на голодный желудок, да еще и крепкий кофе… странно, сердце должно бы болеть…
Неожиданно Бриттани хрипло рассмеялась и громко сообщила в пустоту:
- Какое, на хрен, сердце? У тебя же его нет, идиотка!
Она тяжело поднялась с пуфика и пошла через анфиладу комнат, раздеваясь на ходу. Кремовый костюм стоимостью три тысячи баков полетел на пальму в гостиной, кружевной лифчик повис на ручке двери библиотеки, чулки остались в коридоре, трусики приземлились на кровати в спальне…
Бриттани Кларк, голая и злая, как оса, прошествовала к роскошному бару, недрогнувшей рукой выудила из холодильника непочатую бутылку "Смирнофф" и плеснула себе в бокал пальца на три. Выпила залпом, закашлялась, зажмурилась, еле отдышалась - и тут же налила себе еще дозу.
Опьянение накрыло ее стремительно и страшно. Бриттани опустилась на иранский шелковый ковер, прижимая к безупречной груди бутылку и пустой бокал. В ушах звенело, в животе было горячо, и еще что-то щекотное бежало по щекам.
Она действительно не сразу поняла, что это слезы.
Холодный душ вернул к жизни - но веселья не прибавилось. Опухшая и страшная Бриттани прошаркала на сверкающую никелем и мрамором кухню, достала из холодильника нарезку балыка и подсохший лимон, взгромоздила всю эту добычу на стойку, заменявшую стол, и уселась на высокий табурет. Ее бил озноб.
Она оказалась совершенно не готова к такому сокрушительному удару. Пол ее бросил - эти слова она перекатывала на языке, не в силах постичь их смысл. Почему она расплакалась? Пол ей дорог? Она его любит?
Что за ерунда! У них с Полом были нормальные, здоровые отношения, никаких переживаний и терзаний. Точно так же, как они их начали, можно было бы их и завершить - зачем этому идиоту понадобилось устраивать безобразную сцену?
Почему он ее бросил? Что его не устраивало?
Ответов на свои вопросы она не находила. Пол был ей глубоко безразличен - но то, что ее, Бриттани Кларк, бросили, как самую обычную женщину, ранило неимоверно. Это было унизительно, это требовало немедленно отмщения - и Бриттани налила себе еще водки, выпила залпом, торопливо выдавила в бокал сок лимона и сунула в рот лепесток балыка. Боже, как русские пьют эту отраву?.. По слухам, они привыкают к огненной воде с младенчества…
Внезапно она нахмурилась. Что там этот придурок спрашивал про свою мамашу? Как ее зовут? Да кто ж ее знает, как ее зовут! При чем она вообще здесь, равно как и любимые цвета, музыкальные произведения и времена года?
Она попыталась вызвать в памяти лицо Пола - и не смогла. Вместо этого память услужливо подбросила то, чему место было в самых темных и укромных тайниках души Бриттани Кларк.
Самое мерзкое воспоминание о том, чего не должно было быть.
Бриттани скривилась, страдальчески сжала пальцами виски. Не думать, не вспоминать! Она вычеркнула из жизни и этих людей, и эти события, и всю эту слюнявую муть. Выкинула на свалку памяти - вместе с воспоминаниями об аборте, словах Салли и осуждающих взглядах жителей Мисчиф-Крик.
Пусть Пол считает ее бездушным чудовищем, пусть презирает ее и не понимает. Пусть у нее нет подруг. Пусть за ее спиной шепчутся, завидуя и осуждая. Плевать.
Плевать на одиночество. Плевать на гулкую пустоту ночей, на холодные шелковые простыни, на тщательно спрятанную в тайнике коллекцию порнухи и японский вибратор. Плевать на все.
Не надо никому ничего объяснять. Это слабость. Слабость люди не прощают. В этом отношении они гораздо хуже волков - те никогда не вопьются зубами в подставленное горло поверженного врага. О, люди с удовольствием в это самое горло вцепятся!
Не надо оправдываться и извиняться - это тоже слабость. И жалеть ни о чем не надо - твоя жизнь принадлежит только тебе, а на остальных плевать.
Пол… кто бы мог подумать, что он окажется таким трепетным неврастеником?! А что с ним, собственно, случилось? Спал с богатой, красивой, успешной и знаменитой без всяких обязательств, без проблем, без ссор и скандалов…
Неужели кому-то может понравиться жить так, как живет Аннабел? Или Майра? Или Моника? О, если бы Пол знал их истории - вот где раздолье для поклонников мелодрамы! И не надо врать, что все они по-своему счастливы. Нельзя быть счастливым, ежедневно подвергаясь унижениям. Нельзя быть счастливым, постоянно опасаясь за собственное счастье.
Нельзя любить, Пол, дурачок. Подставлять мягкое беззащитное горло, думая, что тебя пощадят. Даже просто доверять - нельзя.
Иначе проживешь жизнь, как Аннабел Хантер. И кончишь так же, как она, - в комнате с мягкими стенами…
Аннабел Хантер. Вкус предательства
Они познакомились и подружились на первом курсе университета. Аннабел была иронична, умна, остра на язык, кроме того, как и Бриттани, приехала из глуши и не собиралась туда возвращаться.
Чем-то она напомнила Бриттани Селию - вероятно, своей независимостью и абсолютным пофигизмом. Девушки поселились в одной комнате студенческого кампуса и вполне безмятежно прожили вместе два с половиной года.
То было время задушевных бесед и разговоров о высоком. Обсуждали Кафку и Ницше, пытались разгадать каббалу, негромко хвалили радикализм отдельных молодежных движений, ласково презирали пенсионерку-Европу - короче говоря, вели нормальную студенческую жизнь.
Парни были, как не быть. Аннабел, правда, их не жаловала, а Бриттани старательно держала дистанцию - тогда ей еще казалось важным хранить верность Элу Дэвису. Бриттани кокетничала напропалую, целовалась и занималась петтингом, но в свою постель никого так и не пустила. А вот Аннабел - пустила.
Совершенно загадочный был тип, этот самый Боб Марчиано. Во-первых, он был старше. Во-вторых, общение с ним было крайне затруднено по причине того, что Боб заранее ненавидел и презирал практически все человечество. Девчонок он считал дурами, парней - дебилами, женщин постарше - шлюхами, взрослых мужиков - неудачниками либо, наоборот, жуликами, совершенно незаслуженно добившимися успеха. В сущности, Боб Марчиано любил в этой жизни исключительно самого себя. Любил - и многозначительно намекал, что негодяи и идиоты нарочно не дают ему выдвинуться.
В чем он специализировался, Бриттани толком не знала. Ей Боб был известен в качестве нападающего университетской сборной по регби - поскольку сложением Боб напоминал слегка похудевшего гризли, его успехи на поле превосходили все ожидания. Очень странно, что под коркой грязи и тяжелыми доспехами именно Аннабел - вечно задумчивая и не от мира сего - разглядела нежную и родственную ей, как она утверждала, душу. Через полгода они с Бобом поженились.
Далее следует отмотать несколько лет вперед. За это время Бриттани успешно занималась собственной карьерой, меняла место работы, получила второе образование, пережила парочку неудачных романов, завела парочку новых подружек - но и с Аннабел связи не теряла. Немного подкосило ее известие о беременности подруги - Аннабел и тем более Боб не производили впечатления людей, страстно мечтающих о потомстве. Бриттани хорошо помнила тот период. Она испытывала нечто вроде ревности, а Аннабел - нечто вроде чувства превосходства. Вроде как у нее было то, чего не было у Бриттани.
Прошло еще несколько лет - Аннабел и Боб переехали в Нью-Йорк, Бриттани уже практически стала тем, кем стала… и, несмотря на весь свой прагматизм и выработавшийся с годами цинизм, потянулась к старым друзьям. Ведь это будто бы и положено - у каждого должно быть какое-то прошлое?
Она стала бывать у Аннабел дома - не часто, но регулярно. К ребенку относилась спокойно, почти безразлично, хотя игрушки дарила исправно, за что мальчонка ее практически боготворил.
Со временем Бриттани полюбила бывать у Аннабел. Они были ровесницами - а что может согреть душу настоящей женщины лучше, чем сознание того, что ближайшая подруга выглядит как старая швабра? Аннабел расплылась, погрузнела, ее одолевали разнообразные болячки и нескончаемые проблемы, при этом она стала ужасающей занудой и все время учила жизни непутевую, с ее точки зрения, Бриттани. В самом деле, то чувство превосходства, с которым беременная Аннабел смотрела на Бриттани много лет назад, стало гипертрофированным. Ведь Бриттани - пусть подтянутая, ухоженная, обеспеченная и независимая - была одинока, а у Аннабел имелась счастливая и полная семья.
Бриттани позволяла Аннабел наслаждаться собственными поучениями, а сама наслаждалась, сравнивая свою жизнь и жизнь подруги. Если кто-то считает такие отношения мазохизмом - отнюдь нет! Обе подпитывались этой дружбой, избавлялись от комплексов и тревог. По крайней мере, Бриттани, к тому времени пару раз озаботившаяся своим затянувшимся целибатом, начисто избавилась от этого неприятного ощущения, когда однажды дома у Аннабел столкнулась-таки с Бобом, пришедшим с работы…
Первым ощущением был шок. Обрюзгшее пузатое чудовище в потертых джинсах и бесформенном свитере воняло пивным перегаром и чесноком. Маленькие серые глазки злобно взирали на окружающий мир. Речь Боба была густо пересыпана непристойностями, за ужином он непрестанно рыгал и изрекал какую-то чушь, под конец разозлился на сына - худенького, белобрысого и явно затравленного паренька - и отвесил ему звонкую затрещину. К удивлению Бриттани, Аннабел поддержала мужа и строго отчитала мальчика. Глотая слезы, тот отбыл в детскую, Боб отправился смотреть телевизор и пить пиво, а Бриттани рискнула и осторожно поинтересовалась у Аннабел, счастлива ли она.
Аннабел снисходительно посмотрела на нее.
- Я понимаю, тебе трудно это понять, ведь ты никогда не была замужем. Боюсь, не смогу и объяснить толком… Мы с Бобом давно стали единым целым. Мы одинаково мыслим. Чувствуем. Переживаем. Он не слишком обаятелен - по меркам какого-нибудь шоу-бизнеса, но очень умен и критичен. Кроме того, я его люблю.
- Кхм… А сын? Тебе не кажется, что с подростком нельзя обращаться… вот так?
- Милая, ты уж прости, но… что ты можешь об этом знать? Алан обожает отца, уж ты мне поверь.
Извини, не поверю.
- Хорошо. Признаюсь честно: однажды мы с Бобом были на грани развода. Это обычное дело для семейных пар - когда прелесть новизны пропадает, рутина приводит к конфликтам и непониманию…
- Прости, ты сказала - прелесть новизны? Это Боб - прелесть новизны?
- Позволь мне не обсуждать интимные стороны нашей с мужем жизни, Брит.
- Да, прости-прости. Так что там с разводом?
- Мы обратились к семейному психологу. Боб, честно говоря, стал частенько срываться на ребенка, я хотела узнать, как лучше поступить.
- Уйти от этой скотины, как же еще?! Если бы на моего ребенка кто-то поднял руку…
- Бриттани, у тебя нет ребенка. А психолог сказал однозначно: развод родителей нанесет Алану непоправимый вред. Мы смогли преодолеть кризис в наших отношениях, и теперь мы - крепкая и любящая семья.
- Но, Аннабел…
- И я прошу тебя никогда не обсуждать со мной поступки и поведение моего мужа. Я его люблю. А он любит меня.
Потрясенная Бриттани на время прекратила свои визиты в "крепкую и любящую семью" и всецело отдалась работе. Прошло еще два года, прежде чем она вновь попала в дом Аннабел.
Теперь даже злорадствовать чисто по-женски не хотелось. Перед Бриттани сидела пожилая уставшая тетка с плохой кожей, тусклыми волосами и бесформенной фигурой. Глаза, впрочем, горели неестественно ярким огнем - Аннабел как раз увлеклась каким-то эзотерическим учением и спешила поделиться с Бриттани сокровенным знанием. Вскоре появился и Боб - надо отдать ему должное, похудевший и посвежевший. Эзотерическое учение предполагало сыроядение - это явно пошло Бобу на пользу. Аннабел принялась щебетать что-то насчет новой диеты, сообщила Бриттани, что собирается пойти в салон и заняться собой - ради Боба…
Общаться с Аннабел постепенно становилось все труднее, но Бриттани по привычке поддерживала контакт, звонила, иногда заезжала в гости. Удалось наладить отношения и с Бобом - по крайней мере, так Бриттани казалось. Однажды Боб позвонил ей на мобильник и попросил о встрече. Если честно, то пошла она из любопытства. Здравый смысл и опыт десятков поколений подсказывали: не делай этого! Твоя подружка - Аннабел, а не Боб! Не лезь, хуже будет…
Но раз уж любопытство погубило столь осторожное животное, как кошку, то, что говорить о Бриттани? Она пришла в кафе, которое назвал Боб, и немедленно порадовалась, что успела переодеться в демократичные джинсы и свитерок - не важно, что они стоили, как вся обстановка этого задрипанного кафе.
Боб мрачно пил пиво. На Бриттани он зыркнул каким-то затравленным взглядом, помахал бармену и заказал кружку и для нее. Минут десять прошло в тягостном мычании - Бриттани изо всех сил старалась поддерживать светскую беседу, Боб совершенно явственно наливался лютой и необъяснимой злобой. Потом резко отодвинул от себя кружку и выпалил:
- Кларк, ты умеешь хранить секреты?
Бриттани несколько опешила - но не растерялась.
- Разумеется. Это часть моей работы. Я же общаюсь с чертовой уймой звезд…
- В задницу звезд! Я должен с тобой посоветоваться, но ты в свою очередь должна пообещать, что не будешь болтать языком.
Бриттани ехидно прищурилась.
- Бобби, я ведь не напрашиваюсь в конфиденты.
- Да. Если бы мне не было так нужно… - Он с силой потер небритые щеки и уставился в стол.
Бриттани уже прикидывала, как бы половчее сымитировать звонок на мобильный и удрать, но тут Боб глухо спросил:
- У тебя есть хороший адвокат?
- А… ну да. Есть, конечно.
- Мне нужен хороший, понимаешь? Бессовестный.
- Оригинальный показатель качества адвоката. Что ж, есть и бессовестный. Тебе по каким делам?
Боб поднял на нее красные, воспаленные глаза и тихо произнес:
- Мне надо, чтобы Аннабел признали невменяемой.
Бриттани отшатнулась.
- Ты… спятил?
- Помолчи, Кларк. И послушай. Она совершенно свихнулась, это даже ты заметила, а каково мне? Я бы развелся - но дом и все имущество записаны на нее, суд будет на ее стороне. Кроме того, я… влюбился.
- Ты?! В кого?!
- Какая тебе разница? В нормальную женщину. В красивую, здравомыслящую женщину, которая не закатывает истерики и не несет всякую ахинею. Не вытирает об меня ноги.
- Но Аннабел…
- Аннабел со своей паскудной мамашей едва не стерли себе языки, обсуждая, какой я идиот и неудачник.
- А Алан…
- Что Алан? Да нет, он хороший парень, нормальный, но… он ее сын. До мозга костей. Он меня боится и не любит, а я… меня раздражает, во что она его превратила. Если я пытаюсь об этом сказать, она меня осаживает и дает понять, что дверь не заперта…
Бриттани поежилась.
- Куда же девается вся ваша пресловутая любовь? Ведь Аннабел рассказывала совсем недавно, что любит тебя…
Боб внезапно ухмыльнулся на редкость отвратной улыбочкой. В глазах у него стыла ненависть.
- А кто сказал, что ее люблю я? Что я ее вообще когда-нибудь любил?
- Но ведь вы женаты уже почти двадцать лет…
- И не было дня, чтобы я ее не презирал. Мне противно к ней прикасаться.
- Тогда зачем, Боб?! Зачем ты на ней женился?
- Потому что у меня не было ни черта, а у нее были деньги. И дом ее мамаши, который мы и продали после свадьбы.
- Но ведь это… подло!
- Почему? Я обеспечил ей статус - Аннабел обожает статусы. Я заделал ей ребенка - она всегда хотела ребенка. Я приношу в дом деньги - теперь их зарабатываю я, а она тратит на своих эзотерических придурков и идиотские салоны красоты, где с нее тщетно пытаются согнать лишний жир. О, я вполне отрабатываю свой хлеб, Кларк! Но недавно мне стало страшно. Я вдруг понял, что упускаю не просто шанс - свою собственную жизнь. Я могу прожить ее с любимой женщиной, уважая себя, - а могу протянуть до самой смерти, задыхаясь от переполняющей меня желчи. И другого шанса не будет, Кларк! Поверь мне. Так есть адвокат?
Бриттани встала, прижала к груди сумочку.
- Я узнаю и позвоню тебе, Боб. Учти, он будет стоить денег.
- Деньги есть. Кларк, только ты…
- Я ничего не скажу Аннабел, Боб. Не потому, что я на твоей стороне. Просто это все равно, что убить ее своими руками.
Она повернулась и торопливо пошла между столами, ощущая мерзкую горечь во рту. На улице было уже темно - к счастью, потому что за ближайшим мусорным баком Бриттани вывернуло наизнанку.
Уже дома, успокоившаяся и умывшаяся, Бриттани снова и снова вспоминала разговор с Бобом Марчиано - и в груди поднималась волна черного презрения. Жалко ли ей было Аннабел? Да, очень. Аннабел зря прожила целую жизнь. Аннабел была уверена, что у нее все в порядке, - а на самом деле не была любима ни одной минуты, ни секунды!
А Боб… в ту пору Бриттани не испытывала к нему ненависти. Просто было очень противно думать, что чья-то жизнь целиком и полностью построена на лжи и предательстве.
Месяц спустя она вспомнила о просьбе Боба и набрала номер знакомого адвоката. Никаких угрызений совести Бриттани при этом не испытывала - ее попросили, она сделала. К тому же Аннабел вряд ли признают невменяемой только потому, что этого хочет Боб. А вот развод может пойти на пользу обоим - иначе этот придурок в один прекрасный день отоварит ненавистную женушку утюгом или сковородкой…