- Как я потом жалела, что не призналась в своем грехе бабушке! - продолжала Виола, судорожно всхлипывая. - Она бы меня поддержала, она бы обязательно мне помогла! Она так и не простила родителям, что они толкнули меня на аборт, и они долго были в ссоре. Ах, какая я была глупая, что ничего ей не сказала! Какая я была глупая, что связалась с этим безответственным подонком! Какая я глупая и какая… несчастная!
Виола разразилась потоком слез. Филипп терпеливо дожидался, пока она выплачется, и только безостановочно гладил ее вздрагивающие от рыданий плечи. Понемногу Виола успокоилась, вытерла слезы воротником рубашки Филиппа и подняла на него смущенные глаза.
- Извини, пожалуйста, - сказала она с неловкой улыбкой. - Наверное, это выглядит ужасно глупо… как и многое из того, что я делаю, - с горечью добавила она.
- Неправда, ты не делаешь ничего глупого! - пылко возразил он. - Просто ты очень доверчивая. Вернее, была такой, потому что сейчас ты, напротив, очень недоверчивая и излишне подозрительная. Но теперь я, по крайней мере, знаю причину.
- Да уж! - Виола невесело усмехнулась. - Представляю, насколько я упала в твоих глазах за последние полчаса!
Филипп посмотрел на нее с мягким упреком.
- Как тебе не совестно, Виола, что ты такое говоришь?! Ты считаешь меня бессердечным ханжой, напичканным предрассудками? И потом, почему, с какой стати я должен думать о тебе плохо? Ты не сделала ничего плохого, а то, что с тобой случилось, могло случиться с любой девушкой, будь она хоть образцом добродетели. Даже с моей сестрой, если бы я не смотрел за ней в оба глаза.
Виола вздохнула.
- К сожалению, у меня не было такого мудрого и заботливого брата.
- Зато у тебя может быть такой друг, - горячо произнес Филипп. - Правда, ему следовало появиться на несколько лет раньше, но теперь ничего не изменишь: ведь прошлого, к несчастью, не переделаешь. Но, клянусь честью, я сделаю все, чтобы твоя дальнейшая жизнь текла счастливо и спокойно!
Виола посмотрела на него с легким замешательством.
- Извини, Филипп, но как я должна тебя понимать? Ты хочешь сказать…
- …Что я снова предлагаю тебе стать моей подружкой, - докончил он фразу, которую она не решалась произнести. - А почему ты так удивлена? Разве мое появление здесь может означать что-то еще?
- Хм! Честно говоря, я еще не успела подумать, что может означать твой визит.
- Ну так теперь ты знаешь. Только ради всего святого, не начинай с ходу возражать! Возьми хотя бы пару дней на размышление.
- Но, Филипп… - Виола посмотрела на него с грустно-философской улыбкой, - ты ведь… ты, наверное, забыл об одной вещи, что я тебе сказала вчера. Даже если не брать пока во внимание сложные моменты наших отношений, есть объективная причина, по которой нам будет весьма проблематично встречаться.
- Что еще за причина, черт подери?
- Но я ведь живу в другом городе! И до него отсюда пятнадцать часов пути, если ехать поездом. Сомневаюсь, чтобы тебя устроила подружка, с которой ты сможешь видеться лишь изредка.
Филипп посмотрел на нее в легком замешательстве.
- Подожди… ты хочешь сказать, что не передумала уезжать из Саванны? И, как я понимаю, причина заключается в некой скотине по имени Кевин Гилфорд? Виола, но ведь это же просто возмутительно! Почему ты должна подстраиваться под него? Пусть он убирается отсюда, а не ты!
- Но дело не только в нем! Понимаешь, Филипп… этот город навсегда связан для меня с самым тяжелым периодом моей жизни. Об этом мне напоминает здесь абсолютно все: улицы, дома, кафе, магазины, тот же городской парк, где состоялось наше первое свидание. Как я могу здесь жить, видеть каждый день всех этих… свидетелей моего несчастья и позора?
- Но ведь они ни в чем не виноваты, - возразил Филипп. - И потом, мне кажется, что ты никогда не избавишься от призраков прошлого, если будешь трусливо бежать от них. Со времени той трагедии прошло целых шесть лет. Все эти годы ты жила вдали от Саванны, с тобой произошло море всяких событий, в твоей жизни были другие мужчины. А ты до сих пор не можешь вспоминать тот тяжелый период без боли, без надрыва. Твоя рана по-прежнему кровоточит… и кто даст гарантию, что болезнь не превратится в хроническую, что она не останется с тобой на всю жизнь?
- Но что же мне делать?
- Прекратить бежать от призраков, повернуться к ним лицом, дать им решительный бой и победить их, - убежденно ответил Филипп.
Виола покачала головой.
- Ты не учитываешь одного маленького нюанса, Филипп, - сказала она с грустной улыбкой. - Ты смотришь на проблему со своих позиций. Но я - не ты. Я всего лишь хрупкая, ранимая женщина, и у меня нет такой стойкости, мужества и силы воли.
- Но ведь ты не одна, у тебя есть я! - горячо возразил он. - И поверь мне, Виола, я помогу тебе справиться с любыми проблемами.
- Что значит "есть ты"? - с расстановкой переспросила Виола. - Ты мне почти чужой человек, Филипп, и мы совсем мало знакомы. С какой стати ты будешь помогать мне в таком личном деле?
Филипп бросил на нее возмущенно-обиженный взгляд.
- Ты невозможна, Виола! Я полагал, что вопрос о том, что мы с тобой встречаемся, безоговорочно решен, и мы больше не будем дискуссировать на эту тему. И вдруг ты опять… начинаешь вертеть хвостом!
- Я вовсе не верчу хвостом, что за глупости! Просто я еще не знаю…
- Ну хватит же, дорогая, хватит! - взмолился Филипп, привлекая ее к себе и заключая в объятия. - В конце концов, я же ничего от тебя не требую. Никаких обещаний, никаких гарантий. Мы просто попробуем встречаться, а там будет видно. Я знаю, что вел себя не лучшим образом, но, пожалуйста, дай мне шанс исправиться! Если ты не доверяешь мне, я готов подписать договор, где пообещаю не тянуть тебя в постель… скажем, целый месяц.
- А в случае нарушения условий выплатишь мне неустойку?
- Разумеется!.. Черт подери, Виола, да ты надо мной смеешься!
- Нет, не над тобой, - с улыбкой возразила она. - Я смеюсь, потому что мне весело. А весело мне потому, что у меня хорошее настроение.
- Надеюсь, это хоть как-то связано со мной?
- Не "хоть как-то", а целиком и полностью.
- Значит, ты - моя подружка?
- Да, - ответила Виола, смущенно опуская глаза. И, весело рассмеявшись, добавила: - Филипп Ланже, у тебя просто непревзойденный дар убеждения! Тебе бы быть политиком, а не бизнесменом!
- Нет уж, благодарю покорно, - с усмешкой возразил он. - Никогда не рвался в политику и не собираюсь этого делать. А что касается дара убеждения… вероятно, я владею им не достаточно хорошо, раз ты приняла мое предложение только с третьей попытки!
Он притянул Виолу ближе к себе и прильнул к ее губам долгим, пронзительно-нежным поцелуем, от которого у Виолы суматошно забилось сердце. Отбросив остатки сомнений, она обвила руками сильные плечи Филиппа и начала пылко отвечать на его поцелуй. Из груди Филиппа вырвался глухой стон, его руки скользнули по спине Виолы, и ее тело пронзила сладкая дрожь желания. Филипп целовал ее так нежно, так упоительно, что Виола окончательно расслабилась и тихо постанывала от удовольствия. Она сама не заметила, как ее руки взметнулись к шелковистым волосам Филиппа, стали ласкать их, а также его лицо, шею, плечи. Казалось, этому восхитительному блаженству не будет конца. Но вдруг руки Филиппа переместились на грудь Виолы, и это вернуло ее к реальности. Мягко отстранив Филиппа, Виола чуть виновато улыбнулась и покачала головой.
- Все, Филипп, давай пока остановимся, - ласково попросила она. - Иначе это может зайти слишком далеко.
- То есть ты боишься, что не устоишь и согласишься заняться со мной любовью? - поддразнил он ее. - Что ж, мне крайне приятно это слышать!
Виола вспыхнула.
- Я ничего такого не говорила! И, пожалуйста, не надо истолковывать мои слова на свой лад!
- Хорошо, хорошо, - поспешно сказал Филипп. - Я вовсе не стремлюсь быть навязчивым и склонять тебя делать то, что ты не хочешь. Или… ты хочешь?
- Филипп!
- Ладно, не злись, моя колючая северная фиалка! Только не хватало нам еще поссориться, когда все идет так замечательно. Давай лучше обсудим… наши планы на ближайшие дни. Послезавтра суббота, у меня выходной. Чем бы ты хотела заняться?
- Ну ты и спросил! Да откуда же я знаю? Два часа назад я и не подозревала, что ты можешь снова появиться в моей жизни и что твой визит будет иметь… такой неожиданный финал.
- Что значит "не подозревала"? Ты хочешь сказать, что собиралась навсегда расстаться со мной?!
- Ну, в общем-то, да, - смущенно призналась Виола. - Во всяком случае, я не представляла, каким образом у нас могут снова завязаться отношения.
Филипп бросил на нее возмущенный взгляд.
- Хорошенькие дела, моя радость! Значит, ты даже не скучала по мне в эти два дня?
- Нет, я, конечно, скучала. Но я не думала, что ты захочешь меня видеть.
- Но в глубине души ты надеялась на это, да?
- Перестань, Филипп, что ты устраиваешь мне допрос! - сердито воскликнула Виола. - Я не твоя сестра и не собираюсь отчитываться тебе во всех своих мыслях!
- Кстати, о сестре, - спохватился Филипп. - Я закрутился с делами и еще не успел навестить ее сегодня. Поедем вместе, Виола! Я уверен, Натали будет приятно узнать, что между нами царят мир и согласие.
- Что ж, поедем. Только давай сначала договоримся, как мы будем держаться при ней.
- То есть?
- То есть следует ли нам сообщать Натали, что мы решили встречаться.
В глазах Филиппа появилось недоумение, а затем они сверкнули обидой и негодованием.
- Черт подери, Виола! - воскликнул он. - За кого ты меня принимаешь? Неужели ты могла подумать, что я стану встречаться с тобой тайком от сестры или от кого-то еще? Да ты меня просто оскорбила подобным предположением!
- Я не хотела тебя оскорбить. Просто я подумала, что между нами еще все неопределенно и…
- …И неизвестно, чем все это закончится, да? - с сарказмом спросил Филипп. - Так вот, я тебе скажу: это не может закончиться ничем плохим для тебя. Я никогда не встречался с женщинами только для того, чтобы переспать с ними, а затем выбросить из своей жизни, когда первый порыв страсти пройдет. Конечно, мне приходилось иметь дела с женщинами, которым были нужны от меня только деньги. Но там и разговор был другой! А у нас с тобой все иначе, мы встречаемся не из-за каких-то выгод, а потому, что нам интересно вместе. Поэтому, пожалуйста, выкинь из головы всякие нелепые опасения и дурные мысли. Я не собираюсь забавляться с тобой, Виола. Я хочу серьезно с тобой встречаться. Надеюсь, ты понимаешь разницу?
- Да, - сказала она. - То есть я ее не совсем понимала. Но теперь, когда ты все объяснил, я поняла.
Филипп усмехнулся, покачивая головой.
- Представляю, как мне будет с тобой нелегко! Ужасно мнительная, осторожная девушка, да еще и нелестного мнения о моей персоне…
- Мое положение не лучше, - парировала Виола, вызывающе сверкнув глазами. - Заносчивый, властолюбивый тип, привыкший, чтобы его понимали с полуслова и безоговорочно подчинялись. К тому же тебе тридцать лет, а в таком возрасте люди нелегко меняют свои взгляды и привычки.
- Зато со мной надежно!
- А со мной никогда не бывает скучно!
По губам Филиппа скользнула дразнящая усмешка.
- Вот уж верно, - сказал он, нежно заключая Виолу в объятия. - С тобой действительно не соскучишься!
- Мы собрались ехать к Натали, - напомнила Виола, шутливо уклоняясь от его поцелуев.
- Пять минут погоды не сделают, - возразил Филипп.
- Я же говорю, властолюбивый… - окончание ее фразы было заглушено страстным поцелуем Филиппа.
11
В течение следующего месяца Виола и Филипп виделись очень часто. Если Виола не проводила день в особняке Ланже, с Натали, Филипп заезжал за ней домой. Как правило, они ехали в какой-нибудь ресторан или в ночной клуб, или же просто оставались дома. Три из четырех уик-эндов они провели в "Тенистых акациях", но не одни, а в компании Натали. К немалому удивлению Виолы, Филипп приглашал сестру поехать вместе с ними. Сначала Виола решила, что он просто опасается оставлять ее без присмотра. Но потом она поняла истинную причину: Филипп не хотел, чтобы она, Виола, испытывала опасения, отправляясь в его поместье.
Подобная деликатность вызвала у Виолы чувство глубокой признательности Филиппу. Действительно, ведь она не стремилась как можно скорее оказаться с ним в постели. Напротив, Виола считала, что чем позже это случится, тем лучше. И все-таки иной раз ей становилось досадно, что они с Филиппом отправляются в "Тенистые акации" не одни. Не то чтобы присутствие Натали стесняло их, просто Виоле хотелось побольше оставаться с Филиппом наедине. Но, конечно, она и не думала говорить ему об этом. Не хватало еще, чтобы он решил, что она влюбилась в него по уши, и возгордился.
А Виола и в самом деле не на шутку влюбилась в Филиппа. Да и как можно было не влюбиться в него - обаятельного, нежного, заботливого? К тому же Виоле было очень интересно с Филиппом. Им всегда было о чем поговорить, и они могли болтать целыми часами напролет. Иногда, отправив Натали спать, они засиживались в гостиной до самого рассвета. И, надо отдать должное Филиппу, в эти долгие часы он вел себя как истинный джентльмен. Никаких попыток склонить Виолу к сексу, никаких навязчивых приставаний. И это опять-таки вызывало у Виолы легкие приступы досады. Она не раз ловила себя на мысли, что ей хочется чаще целоваться с Филиппом, чаще прикасаться к нему, чувствовать его сильные, нежные объятия. Но она понимала, что это может спровоцировать его на более решительные действия, и благоразумно держала свои желания при себе.
За этот месяц Виола выправила документы на земельный участок, и Филипп тотчас купил его. При этом он перевел на ее банковский счет такую огромную сумму, что Виола даже возмутилась. Это сильно смахивало на подарок, а не на сделку купли-продажи: ведь участок Виолы едва ли стоил половину того, что заплатил за него Филипп. Однако спорить с Филиппом было трудно, и Виола решила воспринять все как должное.
Что же касается коттеджа, то он был еще не продан. Но не потому, что покупателей так и не нашлось, а потому, что Виола передумала его продавать. То есть не совсем, а в этом году. Виола рассудила, что ей нет никакой необходимости немедленно сбывать коттедж с рук. Это можно будет сделать и позже, а деньги ей сейчас не так уж и нужны. В самом деле, зачем они ей? Она ничего не смыслит в коммерции, и если откроет собственную адвокатскую контору, то может быстренько прогореть. Гораздо разумнее сначала поработать в чужой конторе, поднабраться опыта, присмотреться, как ведут дела бывалые люди. А уж потом открывать что-то свое, если возникнет желание. Чтобы утвердиться в своем решении, Виола посоветовалась с Филиппом, и он полностью одобрил ее действия. Хотя… еще бы он их не одобрил! Ведь это означало, что Виола пока не уедет из Саванны, а ему только того и надо.
Да и сама Виола осознавала, что немного лукавит, изыскивая причины, по которым ей не стоит продавать коттедж. На вырученные деньги можно было приобрести недвижимость в Филадельфии, если больше не на что их тратить. И Виола понимала, что она бы так и сделала, если бы в ее жизни не появился Филипп Ланже. То есть она бы продала коттедж, а потом купила бы на эти деньги жилье в Филадельфии и сдавала его в аренду. Но все дело было в том, что ей не хотелось уезжать из Саванны, во всяком случае, пока. Но сколько будет тянуться это "пока", Виола и сама не знала. А между тем время шло, нужно было думать о будущем, искать работу.
Правда, в настоящее время Виола и без работы жила прекрасно. Филипп оплачивал почти все ее расходы. Во-первых, Виола ничего не тратила на еду: она завтракала и обедала в особняке Ланже, а ужинала в ресторанах, куда возил ее Филипп. Когда же он приезжал к ней, то всегда привозил с собой массу деликатесов. Натали, в свою очередь, подарила ей целую гору дорогой косметики и десяток пар "лишних" туфель и босоножек. Несколько раз она убедительно просила Виолу забрать ее "лишние" костюмы и роскошные вечерние платья, которые почему-то всякий раз оказывались Виоле по размеру. И только случайно увидев в комнате Филиппа великолепное женское платье из сине-зеленого шелка с еще не оторванной этикеткой, Виола догадалась, кто надоумил Натали одаривать подругу новомодными туалетами. Ослу было ясно, что Филипп купил это платье не для сестры, особенно учитывая его размер, который абсолютно не соответствовал размеру Натали.
Разумеется, Виола пришла в негодование и осыпала Филиппа упреками. В ответ он невозмутимо заявил, что как уважающий себя и к тому же состоятельный мужчина не может позволить, чтобы его девушка одевалась "не в соответствии с его положением". О, разумеется, дело не в том, что ему неудобно ездить с ней по барам, если она будет простенько одета! Просто у него такие жизненные принципы, "и вообще в его кругу так принято". На гневное возражение Виолы о том, что в ее кругу так не принято, Филипп с улыбкой пожал плечами и сказал, что он об этом не подумал.
Проще говоря, с ним было очень трудно спорить. А переубедить так, по мнению Виолы, и вовсе было невозможно. Филипп мог уступить ей в чем-то, мог сделать что-то неприятное для себя в угоду ей, но его точка зрения при этом не менялась. Он всего лишь уступал женским капризам, будь то капризы сестры, любимой девушки или, скажем, горничной, работающей в его доме. Справедливости ради надо сказать, что он довольно часто шел на уступки Виоле.
Но ее это мало обнадеживало. Ей хотелось, чтобы Филипп не просто делал ей одолжения, а чтобы они находили общий язык, приходили к обоюдному соглашению.
Особенно бесила Виолу одна фраза Филиппа, которую он часто произносил, когда у них заходил какой-нибудь спор. "Хорошо, - говорил в таких случаях Филипп, - раз ты так хочешь, пусть будет по-твоему". И добавлял снисходительным тоном: "Я, конечно, считаю иначе, но бог с тобой, не ссориться же нам из-за каких-то мелочей!".
К счастью, это было единственным, что омрачало их отношения. А в остальном все шло просто замечательно. Порой Виола даже упрекала себя за излишнее упрямство и принципиальность. Зачем рваться в бой и пытаться что-то доказать, рискуя поссориться с дорогим человеком? Не разумнее ли вести себя иначе? Грустный взгляд, болезненный вид и вовремя пущенная слеза гораздо быстрее помогут добиться желаемого, чем долгие убеждения и самые веские аргументы, которые Филипп, скорее всего, с блеском разобьет. Но покорность и так называемая женская мягкость не были свойственны Виоле и ужасно раздражали ее в других. Ей оставалось или притворяться, или пытаться убедить Филиппа в том, что он должен немного поработать над собой и исправить часть своих недостатков. Но пока что это было невыполнимой задачей. А в будущее Виола старалась не заглядывать, живя только настоящим. В конце концов, ей уже сто лет не было так хорошо, как сейчас. Так стоит ли омрачать этот счастливый период жизни всякими тягостными мыслями и бесполезными сомнениями?
Однажды Филипп позвонил Виоле в середине дня и сказал, что ему нужно срочно обсудить с ней одно очень важное дело. Пока Виола раздумывала, что это за дело, Филипп успел доехать до ее дома. Когда он вошел в гостиную, Виола сразу отметила какое-то странное выражение его лица. Торжественное и одновременно смущенное, даже несколько неуверенное.