- Я знал, что ты без лифчика, - сипло пробормотал Бреттон, сжимая ладонями нежные бугорки, отыскивая соски, снова и снова очерчивая их кончиками пальцев и вытягивая наружу. - Я видел, как твои груди оттопыривают майку… гладкие, круглые, мне так хотелось притронуться к ним, лизать твои соски, пока они не набухнут, не станут влажными и твердыми… такими же твердыми, как я сам…
Не отрываясь от рта Джулии, Доминик продолжал шептать, что именно хотел сделать с ее грудями языком, руками и всем своим телом, пока она стояла, не догадываясь о его похотливых фантазиях; от этого красноречивого описания у девушки голова пошла кругом и, если бы она не лежала, то упала бы в обморок, как барышня времен королевы Виктории.
Джулия не могла поверить, что ее холодный, сдержанный босс способен на такие бесстыдные, подробные, похотливые речи, заставлявшие ее сгорать от смущения, но раскаленные стрелы его желания вонзались в грудь и чрево, пока тело Джул не задрожало от лихорадочного ожидания.
Когда Доминик поднял тенниску выше ее грудей, девушка едва не плакала от возбуждения. Он перевернул Джулию на спину, просунул бедро между ее коленями.
- Да… Боже, да, - гортанно сказал Доминик, сжимая ее грудь и лаская взглядом. - Такие красивые большие соски для таких маленьких, нежных грудей… Они очаровали меня… - Сильные пальцы крепко сжались; Бреттон наклонился и лизнул напрягшийся сосок. - Да, да, а еще они очень чувствительные, правда, милая? Поразительно, роскошно чувствительные… Я обещаю, что буду очень, очень осторожен и возьму тебя только тогда, когда ты будешь к этому полностью готова…
Время перестало существовать. Слова Бреттона доносились сквозь тонкую вуаль красного тумана… Джулия протяжно вскрикнула и выгнулась всем телом, ощутив прикосновение его влажного рта, наполнившее ее невыразимым наслаждением. Он переходил от одной груди к другой, и это напоминало ей сон… но выше всякого воображения… Как в ее сновидениях, Доминик нависает над ней, его расстегнутая рубашка распахнута, мышцы на груди играют при каждом вращении бедрами, тело движется вперед медленными, мучительно медленными толчками, рождая внутри знакомое напряжение, заставляющее ее метаться и стонать. Никогда раньше с ней не было ничего подобного, никогда.
Никогда Брюс не доводил ее до столь блаженного состояния, так почему же оно кажется ей таким знакомым?
- Доминик! - вскрикнула девушка; сила собственного желания потрясла ее.
Мужчина тут же напрягся и заставил себя отпрянуть от нее.
- Я знаю, знаю… ты пытаешься понять, что с нами происходит, - успокоил Доминик и снова припал к ее распухшему рту, покусывая, посасывая и раздвигая языком податливые губы. - Ведь тебе очень хорошо со мной, правда? Так и должно быть. Мы без слов знаем, как доставить друг другу наслаждение, и не нужны нам никакие книги…
Его рука спустилась вниз, скользнула между ее ног, через ткань джинсов коснулась промежности и легко прошлась по прикрытой материей чувствительной женской плоти. Джулия ахнула; Бреттон наклонился и зажал ей рот поцелуем.
Его палец снова задвигался в развилке ее ног вверх и вниз, а губы призывно раскрылись.
- Да… Сильно действует, правда? Джулия, если ты хочешь жить инстинктами, спроси себя, что тебе говорят эти инстинкты… Покажи, какой смелой может быть моя безрассудная блондинка…
Глава 8
- Нет.
Джулия оттолкнула Бреттона с неизвестно откуда взявшейся нечеловеческой силой. Доминик отпрянул, и она наполовину спо. лзла, наполовину свалилась с кровати, стукнувшись об пол ягодицами. Девушка лежала, тяжело дыша и потрясение глядя на него снизу вверх.
"Безрассудная блондинка" должна охладить его пыл, а не разжечь. Циничное презрение Доминика к женщинам подобного рода лучше всего защищало ее от собственных необузданных желаний.
Бреттон тоже уставился на распростертую девушку. Лицо его потемнело от прилива крови, мощное тело напряглось, в глазах горело голубое пламя. Коротко остриженные черные волосы торчали во все стороны, обнаженная грудь вздымалась. Председатель правления выглядел как настоящий дикарь. Затем он наклонился и протянул руку, но Джулия отползла в сторону, будто ей предложили змею.
- Не прикасайтесь ко мне! - выкрикнула она.
Настала томительная пауза.
- Немного поздновато, не правда ли, Джулия?
Доминик не отрывал жадного взгляда от ее обнаженных грудей. Девушка вспыхнула и дрожащими руками опустила тенниску, пытаясь не замечать, как тонкая ткань обтягивает набухшие соски.
- Никогда не поздно сказать "нет", - враждебно ответила она.
- Это неправда, - вкрадчиво сказал Доминик. - Есть некий предел, после которого ни для мужчины, ни для женщины возврата не может быть… и мы чуть не достигли его. - Он вновь предложил ей руку. - Вставайте.
Джулия боялась, что не сможет устоять против его прикосновения, поэтому сначала встала на колени, а потом сама с трудом поднялась на дрожащие ноги. Бреттон медленно встал с кровати, не делая попытки застегнуть рубашку. Гладкая оливковая кожа на груди была испещрена красными пятнами, и Джулия пришла в ужас, поняв, что это следы ее зубов, оставленные в приступе неистового возбуждения. Были видны и царапины от ногтей - на плече и на руке. Девушка вспомнила его стоны и со стыдом подумала, что посмела причинить ему боль.
Испуганная силой собственного раскаяния, Джулия лаконично сказала:
- Я думаю, вам лучше уйти… - повернулась, неверной походкой прошла в гостиную, достала из шкафа пиджак и протянула ему.
- Почему? Разве я оскорбил вас? - пробормотал Бреттон, на лету ловко подхватывая выроненный из ее еще неверных рук пиджак. Не в силах смотреть на его обнаженную, исполосованную ею грудь, девушка отвела взгляд. Доминик опустил глаза и огорченно потрогал одну из красных отметин, чуть ниже глянцевого коричневого соска. - Все произошло слишком быстро? Я должен был предупредить вас, что склонен к дикарству в любви - возможно, потому, что в остальной жизни слишком цивилизован. - С довольным видом Бреттон погладил себя по груди. - А вы каким-то образом умудряетесь усугубить это, лишая меня последних крох выдержки и самообладания. Девушка напряглась, пытаясь одолеть свой страх. Она не хотела отвечать за чужие чувства, не умея справиться со своими собственными…
- Вы же не доверяете мне. Презираете. Еще бы: ведь я блондинка! - Джулия сказала это таким напыщенным тоном, словно объявила себя невестой самого Сатаны.
- Это я заметил, - сухо сказал Доминик.
- А как же! - Девушка хваталась за соломинку, пытаясь объяснить ситуацию. - Может, в этом все дело… может, во всем виноват цвет моих волос. Мы говорили о вашем разочаровании в крашеных блондинках и вспомнили… а потом увидели… эти картинки в книге, и… ну… может, вы еще не совсем излечились от вашей… ух… роковой слабости… - неловко закончила она.
Понимая, что ее доводы звучат беспомощно, Джулия тревожно следила за тем, как одной рукой Доминик застегивает рубашку. Не торопясь он застегнул все пуговицы, засунул полы рубашки в брюки и наконец сказал:
- Интересная теория… Однако она нисколько не объясняет ваше поведение. При каждом моем прикосновении вы таяли как воск… и были моей каждую секунду… до тех пор пока не взялись за ум.
- Все совсем не так…
- Бросьте. Я присутствовал при этом и знаю не только, что случилось, но и почему, - сказал Бреттон, поднимая свой "кейс" и направляясь к двери. - Посмотрите правде в глаза, Джулия, вы не были и никогда не будете способны на настоящий риск. Ходить над пропастью у вас не хватит характера. Вы всегда будете искать причину отойти подальше от края и сохранить здравый смысл. Вы были идеальной секретаршей и останетесь ею навсегда. Кроме того, вы так торопитесь убежать от действительности, что не удосуживаетесь оглянуться по сторонам и понять: то, чего вы так боитесь, на самом деле просто химера…
- Ни от чего я не убегаю! - сердито крикнула Джулия, идя следом за Домиником.
Уже взявшись за дверную ручку, Доминик слегка помедлил.
- Нет? Давайте проверим. Идет? Я предлагаю отменить завтрашнее свидание с Билли и пообедать со мной.
- Его зовут не Билли, а Энтони, - надменно возразила она. - И если вы думаете, что можете обвести меня вокруг пальца с помощью подобной детской хитрости, то сильно ошибаетесь.
Как же получилось, что на следующий день вместо любовного свидания с Энтони Джулия обедала при свечах в доме своего шефа, ела с большим аппетитом бараньи котлеты и спокойно беседовала с Домиником и его благонравной дочкой?
Правда, Джулия была не слишком уверена в себе; она знала, что Доминик может в любой момент вогнать своего противника в краску. А помериться силами с задиристым боссом ей ох как хотелось.
Например, сегодня вечером, когда Джулия приехала в производящий весьма внушительное впечатление дом председателя правления, готовая ринуться в бой и специально для этой цели одетая в строгое черное платье, прикрывавшее девушку с шеи до пят и особо подчеркивавшее ее умопомрачительно белые волосы, Доминик испортил весь эффект ее появления, выслав навстречу гостье Кристину, с удовольствием игравшую роль хозяйки при отце.
Именно Кристина показала своей начальнице прекрасный старый дом с высокими лепными потолками и чудесными комнатами, наполненными красивыми антикварными вещами; именно Крис предложила ей выпить перед обедом и начала светскую беседу, которая позволила перебросить мост через пропасть, на первых порах разделявшую непривычно робкую Джулию и сдержанную маленькую хозяйку роскошного дома.
Намерение Джулии вести себя вызывающе и заставить Доминика пожалеть о своем приглашении бесследно исчезло, когда она поняла, что это Кристина организовала романтическую сервировку стола в великолепной гостиной и даже помогла готовить еду и вообще очень ответственно отнеслась к своим светским обязанностям.
- Бабушка говорит: каждая женщина должна знать, как дать обед, - промолвила девочка, с наивной гордостью показав взрослым их места за столом. - А папа сказал: это очень полезно, потому что учит непринужденно держаться на людях.
- Даже для начинающего служащего архива, - слегка поддразнил свою серьезную дочь Доминик, ожидая, пока сядут дамы.
- Я не всегда буду архивным служащим, - возразила Кристина и старательно поддержала беседу о том, кем она еще может стать, об открывающихся перед ней возможностях. Она серьезно обсуждала перспективы своего продвижения в отцовской фирме, чаще обращаясь к гостье, чем к отцу. И Джулия слегка испугалась: выходило, словно ее мнение действительно имеет какое-то значение, причем решающее, для судьбы юной девушки…
Против ожиданий возможных новых боев с боссом Джулия чувствовала себя спокойно и забыла о своем решении держаться настороже. Было и сладко и больно снова обедать по-семейному, разговаривать о всяких пустяках вперемежку с серьезными вещами. После смерти матери совместные трапезы почти прекратились - отец, погруженный в скорбь, перестал интересоваться чем бы то ни было, включая дочь и еду, а позже слишком тяжело болел, чтобы сидеть за столом.
- Как я рад, что вы передумали… - украдкой шепнул ей Доминик. Пламя свеч смягчало суровые черты его лица, улыбка вторила веселым искоркам в глазах.
Было понятно без слов, ч т о он имеет в виду. В самом деле, что заставило ее прийти? Доминик был чарующе вежлив и добр, не сказал ничего такого, что заставило бы ее нервничать или вывело из равновесия, однако это заставило Джулию еще сильнее чувствовать исходящую от него еле скрытую угрозу. Как и Кристина, Бреттон был строго одет, но время от времени в его безукоризненно вежливых манерах проскальзывало что-то интимное… Сидя за столом, все трое непринужденно болтали и так смеялись, что улыбалась даже прислуживавшая им экономка, которую Джулии представили просто по имени.
Когда отец и дочь начинали подшучивать над людьми, которых гостья не знала, Доминик в юмористических тонах описывал всю подноготную этих личностей, заставляя девушку вновь включаться в беседу.
Когда же речь зашла о преимуществах и недостатках единственного ребенка в семье, было так естественно рассказать гостеприимным хозяевам о своем старшем брате, о том, как вместе с родителями Джул боялась склонности Майкла к бесшабашным поступкам. С детства брат обожал лазать на самые высокие деревья, прыгать в воду с десятиметровой вышки, заниматься скалолазанием, совершать затяжные прыжки с парашютом, а перед смертью увлекся скоростным спуском.
- Вы боитесь, я пойду по его стопам? - спросила Кристина, как всякий подросток, уверенная, что все разговоры касаются только ее персоны. - Давно умер ваш брат?
- Два года назад. - Краешком глаза Джулия видела руку Доминика, сжавшую хрустальный бокал с такой силой, что побелели костяшки.
- Что случилось? Он действительно сорвался со скалы? - с сочувствием спросила Кристина.
- По иронии судьбы, нет. Майкл слег, как он считал, с обыкновенным гриппом, и через сутки брата не стало, - тихо ответила Джулия. - Все произошло слишком быстро, какой-то вирусный менингит. Долгие годы мама и папа жили в страхе, что поздно ночью им позвонят из какого-нибудь Богом забытого места на другом конце земли и скажут, что Майкл покалечился или погиб, а он умер дома от болезни, которую вылечили бы, если бы брат не строил из себя героя и не отказывался обратиться к врачу. Когда мы наконец отвезли его в больницу, было уже слишком поздно. Думаю, мама так и не простила себе, что вовремя не вызвала врача. Именно это довело ее до инсульта…
Девушка часто заморгала и сделала большой глоток из бокала с минеральной водой, но Доминик не стал делать вид, будто не заметил ее смущения, как всегда поступают воспитанные люди, когда речь неожиданно заходит о смерти; наоборот, заставил ее продолжить рассказ. Бреттон предположил, что школьные успехи Майкла затмевали ее собственные, и Джулия, неохотно признавшаяся, что так оно и было, волей-неволей улыбнулась огорчению шефа.
- Вы правы. Майклу удавалось все, за что бы он ни взялся, в то время как я считалась абсолютной посредственностью. Серенький воробушек рядом с гордым павлином… как часто говорила моя мать…
Бреттон явно ожидал такого ответа и принялся спорить, пытаясь пролить бальзам на ее раненное в детстве самолюбие. В глубине души Джулия была тронута, хотя стремилась не показать виду. В душе нарастало и другое чувство. Она все яснее понимала, что Доминик Бреттон не просто нравится ей. Ее чувство было гораздо глубже.
Вскоре они отпустили экономку домой, и Джулия с Кристиной сами отправились на кухню за десертом.
- Вы останетесь ночевать? - спросила девочка, ставя разогревать тарталетки с малиновым вареньем в духовку.
Услышав спокойный голос, Джулия чуть не выронила хрустальное блюдо с кремом, которое ее просили достать их холодильника.
- Конечно нет! - Она не смогла удержаться от рвавшегося наружу вопроса. - А у вас часто бывают обеды, после которых гости остаются ночевать?
Кристина усмехнулась. Усмешка девочки казалась бестрепетной и абсолютно взрослой.
- Если вы имеете в виду женщин, то нет.
- Мне нет до этого дела. - Джулия сжалась от смущения.
Девочка уселась на табуретку. Коса, уложенная вокруг головы, и красно-коричневое платье, купленное с помощью Джулии, очень шли девочке, делая ее более взрослой. Глаза за стеклами очков смотрели с обезоруживающей прямотой.
- Зато бабушке есть. Она всегда спрашивает меня о папиных подружках.
- Извини. Я не собиралась совать нос в чу жие дела, - искренне ответила Джулия. Упаси Бог хоть в чем-то быть похожей на этого отставного сержанта в юбке!
- При мне ни одна женщина не оставалась здесь на ночь. Папа ужасно скрытный. Наверно, боится, что я окончательно развращусь, если узнаю, что мой отец ведет активную половую жизнь.
- Кристина!
- А что здесь такого? Мне пятнадцать лет, и я знаю об этих вещах… даже если папе и хотелось бы, чтобы это было не так.
Пропищал таймер, и девочка повернулась спиной к своей остолбеневшей наставнице.
- Мама умерла десять лет назад, и я не думаю, что все это время он хранил целомудрие… - сказала девочка, доставая противень из духовки. - Это было бы противоестественно, правда? Вчера вечером вы пригласили его к себе в гости. Это ведь не означает, что вы с папой?.. - Она с неуклюжей деликатностью прервала фразу и выжидательно посмотрела на Джулию поверх очков.
Девушка вспыхнула.
- Нет! И я не приглашала его. Он просто забежал на минутку.
- Я так и думала. - Кристина проворно выкладывала тарталетки на блюдо. - Знаете, из-за меня можете не беспокоиться… если вы думаете об этом. Меня такие вещи не волнуют.
Смущенную Джулию бросало то в жар, то в холод. Если ее видит насквозь даже ребенок, то как же быть со всеми остальными? Может, мотивы ее поведения ясны и людям, которые в последние два дня то и дело "заскакивали" в архив? Прежде "идеальная секретарша" поскорее отогнала бы прочь эту ужасную мысль.
- В самом деле, Кристи, у тебя странные фантазии. Мы с твоим отцом совершенно несовместимы.
Девочка посмотрела на нее прямо-таки с жалостью.
- Секс не имеет ничего общего с совместимостью. Даже я знаю это. Он из области животного магнетизма и связан с выживанием вида!
Час спустя, сидя на пассажирском кресле своего "БМВ" и дожидаясь Доминика, о чем-то разговаривавшего с дочерью на крыльце огромного дома, Джулия все еще размышляла над этой незатейливой мыслью… То, что она приехала на своей машине, не избавило от предложения Бреттона - джентльмена с головы до ног - отвезти ее домой. Шеф напирал на то, что изрядное количество ликера, которое Джулия добавила в кофе, могло выбить ее из колеи. Кроме того, они находились в целых двадцати минутах езды от города; на здешних незнакомых узких, извилистых, плохо освещенных дорогах можно легко заблудиться даже при дневном свете, не говоря уже о туманной, безлунной ночи.
На самом деле Джулия сильно сомневалась, что ей что-нибудь угрожает, но, когда на своего папу, излагавшего доводы в пользу мер безопасности, доверчиво смотрела Кристина, то Джул не могла позволить себе даже намека на малейший риск. Что алкоголь и вождение несовместимы, должен знать каждый.
- В противном случае вам придется остаться на ночь, - твердо сказал Доминик. Когда девушка поспешно отказалась, Кристина так громко фыркнула, что Джулии захотелось придушить скверную девчонку.
- Что вы сказали девочке? - резко спросила Джулия, когда Бреттон сел за баранку и помахал рукой дочери, закрывавшей дверь.
- Что я, скорее всего, не буду брать такси и заночую в городе.
Невольно Джулия ахнула. Боже мой, что подумает Кристина! "Он ужасно скрытный…"
- Только не у меня!
- Ив мыслях не держал… - невинно пробормотал босс. - У меня есть собственная квартира. Я сказал Кристи, что позвоню ей, как только окажусь у себя.
Джулия никогда не видела личной квартиры председателя правления, но Кристина говорила, что, когда она уезжает в школу, отец часто ночует там и приезжает в загородный дом только на выходные.
Доминик повернул ключ зажигания и тяжело вздохнул, когда мотор заработал. Затем включил фары и по-мальчишески улыбнулся ей. Суровая морщинка между его обычно насупленными черными бровями совершенно разгладилась.