"Татьяна, знай, что наши отношения - не мимолетный роман. Я люблю тебя, неужели ты до сих пор это не поняла? Я полюбил тебя с самого первого мгновения нашей встречи еще тогда, в общежитии, когда я смотрел на тебя издали, не решаясь приблизиться. Бог мой, как я тебя любил! Сам не пойму, почему я навязал тебе этот дурацкий фиктивный брак с глупым и оскорбительным для тебя условием брачной ночи, вместо того, чтобы сразу признаться тебе в любви и предложить выйти за меня замуж! Но я никак не мог ожидать, что наша близость окажется такой ужасной для тебя. Да, я поступил необдуманно и жестоко. Но поверь, я сполна расплатился за это своими нынешними страданиями! Ты прекрасно знаешь, что я тебя люблю. Люблю, дорогая моя, милая моя жена! О, как я тебя люблю! Если я останусь в Москве, то не удержусь от какого-нибудь безумства - например, заночую под дверью твоей квартиры. Бог знает, что я пишу…"
На этом запись обрывалась, а несколько последних строчек были перечеркнуты крест-накрест.
С торопливой жадностью Татьяна расправила новый листок бумаги. Текст на нем начинался со строчной буквы. Видимо, это было продолжение письма, начало которого находилось где-то среди других листков.
"…я ощущал себя наверху блаженства, мне было так хорошо, как ни с одной женщиной. В минуты нашей близости я видел в твоих глазах слезы. Ты плакала, потому что и сама испытывала наслаждение. Никогда не смогу забыть этих слез! Но утром ты словно вылила на меня ушат холодной воды. Прошлое опять встало между нами. После нашего разговора я понял: моей мечте не суждено сбыться. У меня больше нет моральных прав настаивать на продолжении нашего брака…"
Татьяну бросало то в жар, то в холод. Она даже не услышала, как в дверь позвонили и Дарья Николаевна пошла открывать.
Громкие голоса в прихожей вывели ее из оцепенения. Она не успела смахнуть с глаз слезы, как в кабинет, оживленно переговариваясь, вошли Олег и Катя.
Увидев мать с залитым слезами лицом, Катя на мгновение замерла, а потом подбежала к ней, обняла за плечи и легонько встряхнула, пытливо заглядывая в глаза.
- Мама, что случилось? Это из-за меня? Из-за того, что я уехала тогда с Олегом?
- Простите нас, Татьяна Сергеевна, - добавил смущенный Олег, остановившись за спиной Кати.
Татьяна дрожащими руками раскрыла сумочку и достала платок. Взгляд Кати упал на один из листков, лежавших на столе перед матерью. С минуту она вглядывалась в неровные строчки, затем, вспыхнув, перевела расширившиеся глаза на мать.
- Неужели… - прошептала она, - Виктор Владимирович тебя так лю… - Она не договорила, мельком посмотрев на Олега. Тот тоже подошел к столу и наклонился, чтобы взять листок, но Катя удержала его. - Не надо. Это мамины письма. Они адресованы ей одной.
Молодой человек с несколько ошеломленным видом отошел.
- Почему он уехал? Он же любит тебя! - воскликнула Катя.
- Это я виновата, - борясь с подступающими к горлу рыданиями, проговорила Татьяна.
- Послушай, мама. - Дочь взяла ее за руку. - Ведь и ты любишь его!
Татьяна опустила голову. Слезы с новой, неудержимой силой заструились по ее щекам.
Катя повернулась к Олегу.
- Между мамой и отцом что-то произошло.
- Наверное, из-за этого он так быстро собрался лететь, - предположил Олег.
- Знаешь что? - сказала Катя, осененная какой-то мыслью. - Ведь его еще можно вернуть. Во сколько вылет?
- В три.
- А сейчас полвторого. Мы успеем доехать до аэропорта!
Татьяна вытирала лицо, но слезы текли и текли. Она стыдилась их, стыдилась такого откровенного проявления своих чувств. Не меньше страдало и ее самолюбие: ведь Катя и Олег невольно проникли в самое сокровенное, что она таила в душе. И теперь ей приходится, как малому ребенку, полностью довериться им и принимать их помощь.
- Ну так что, едем? - Катя присела перед ней, заглянула в глаза. - Решайся. Машина стоит внизу.
- Да-да, едем, - кивнула Татьяна. И, прежде чем уйти, собрала со стола смятые листы, расправила их и положила в сумочку.
Попрощавшись с недоумевающей старушкой, все трое спустились вниз. Олег уселся за руль, Катя устроилась рядом с ним. Когда Татьяна захлопнула дверцу, Олег резко надавил на газ.
На остановках перед светофорами Катя стонала от нетерпения.
- И для чего придумали эти дурацкие мигалки! - ворчала она, оборачиваясь к матери. - Не волнуйся, все равно успеем. В крайнем случае - обратимся к администратору, пусть объявят по аэропорту: "Виктора Максимова ожидает жена!"
Татьяна сидела на заднем сиденье, вцепившись обеими руками в сумочку. Там лежало самое драгоценное, что было у нее сейчас: письма Виктора. Мысль о том, что он может улететь и она не увидит его три года, приводила ее в ужас. Перед мысленным взором стояло его лицо, когда они беседовали в то утро на веранде. В глазах Виктора светилась любовь. О, как она была тогда слепа!..
- А вдруг он уже подписал этот контракт? - воскликнула Катя.
- Маловероятно, - отозвался Олег, сворачивая на Ленинградское шоссе. - Скорее всего, отец подпишет его в Нью-Йорке.
Катя с минуту раздумывала.
- А если даже и подписал, то разве он не может взять с собой жену? - предположила она.
- Наверное, может.
- Впрочем, сейчас это не имеет значения. Главное, чтобы они встретились. - Катя посмотрела на свои часики. - Ой, до отлета осталось всего сорок минут!
- Успеем, - Олег прибавил газу.
Машина миновала Кольцевую магистраль и, набирая скорость, помчалась по направлению к Шереметьево.
- Быстрее, - умоляла Катя. - Если отец улетит, то он уже не скоро вернется!
- Еще бы, - сквозь сжатые зубы ответил Олег, обеими руками держась за руль. - Контракт - штука серьезная… Вообще-то, я тоже хочу, чтобы папа остался с нами…
- Ну вот! Хочешь, а не торопишься!
- Если я прибавлю скорость, то нас остановит первый же гаишник.
- Ничего, я буду смотреть, - пообещала девушка. - Как замечу впереди милицию, сразу скажу.
- Ну, тогда гляди в оба! - Олег крепче взялся за руль.
У Татьяны захватило дух, когда машина резко прибавила скорость. За окном проносились поселки, мелькнул железнодорожный переезд. Татьяна закрыла глаза. "Нет, все бесполезно, - твердила она себе. - Он улетит, и все на этом кончится…"
Катя снова взглянула на часы.
- Успеем, - сказала она. - Если так будем ехать, точно успеем!
Впереди тащился громадный автофургон. Олег стремительно его догонял, понемногу беря левее. Все произошло в считанные секунды. Ехавший перед автофургоном "Москвич" резко затормозил, давая дорогу перебегавшему шоссе человеку. Чтобы не врезаться в "Москвич", Олегу пришлось резко нажать на тормоз и крутануть руль. Машину развернуло, и она, визжа тормозами, пошла юзом, описывая дугу. Татьяна вскрикнула, взмахнула руками, импульсивно пытаясь схватиться за что-нибудь. БМВ с разгона ударился о борт автофургона, Татьяну отбросило к боковой дверце, и в тот же миг она провалилась в черноту…
8
Первое, что Татьяна увидела, придя в себя, было озабоченное лицо дочери, которая заглядывала ей в глаза. За спиной Кати стояла незнакомая женщина в белом халате и тоже смотрела на нее.
Комната с выкрашенными в голубую краску стенами и занавешенным окном вызвала у Татьяны недоумение, но в следующую секунду она поняла, что попала в больницу, и ужаснулась. Ей вспомнилась бешеная гонка по шоссе, резкий визг тормозов, удар… Что с ней? Она была без сознания? Как долго? Кома могла продолжаться много месяцев…
Татьяна попыталась привстать, но в голове разлилась тупая боль, и она с негромким стоном снова откинулась на подушку.
- Лежите-лежите, ничего страшного, - успокаивающим голосом сказала врач.
За изголовьем белела штора, не пропуская в помещение солнечные лучи, а у противоположной стены стояла еще одна кровать - пустая, со свернутым матрацем.
"Я попала в автомобильную катастрофу… Боже мой! - мысленно прошептала Татьяна. - Хорошо хоть Катя уцелела. А что с Олегом?"
Наверное, испуг отразился на ее лице, потому что Катя взяла безвольно лежащую на кровати руку матери и тихонько погладила.
- Не волнуйся, мама… Мы с Олегом в порядке, он сейчас за дверью, ждет, можно ли войти… - Она повернулась к доктору. - Ну так что у мамы, Нина Васильевна?
- Как я и предполагала, небольшое сотрясение мозга, - ответила та.
- Это опасно?
- Не думаю. На ощупь все в порядке, повреждений нет, но придется еще посмотреть рентгеновский снимок головы.
- А если рентген ничего не покажет, то маму выпишут?
- В ближайшие два-три дня.
Татьяна сделала еще одну попытку привстать, и это ей наконец удалось. Катя поправила за ее спиной подушку.
- Давно я здесь лежу? - слабым голосом спросила Татьяна. - Я ничего не помню после аварии…
- Тебя доставили сюда полчаса назад, - ответила Катя. - "Скорая" приехала очень быстро, и тебя сразу увезли… - Она посмотрела на часы. - Сейчас уже полчетвертого. Значит, два часа ты была без сознания.
- Как все это случилось?
- Олег не виноват. Он пытался повернуть, чтобы не наскочить на "Москвич", а тут этот трейлер подвернулся… Вообще, из нас троих, находившихся в машине, ты больше всех пострадала.
Татьяна нашла в себе силы улыбнуться.
- Это из-за меня. Куда я так торопилась?.. Наверное, и ехать было незачем…
- Мама, не говори глупости. Ты должна была объясниться с отцом. Просто обязана! - Катя покосилась на врача и поспешила перевести разговор на другую тему. - Я посижу с тобой до вечера, ладно? Еще и Олег с нами побудет.
- Хорошо. Если вам не скучно.
Катя обернулась к доктору.
- Значит, ему можно войти?
- Можно. - Просматривая какие-то бумаги, Нина Васильевна направилась к двери. Катя заторопилась за ней. - Снимок будет готов завтра, - на ходу сообщила доктор, - и тогда я решу вопрос с выпиской… Сейчас мой рабочий день кончается, в случае чего вызовите медсестру, она в соседнем кабинете. Хотя не думаю, что могут возникнуть сложности…
Тихо переговариваясь, они вышли из палаты. Через минуту Катя вернулась. За ней, смущаясь, вошел Олег. Бровь над правым глазом у него была залеплена пластырем, во всем остальном молодой человек выглядел великолепно, словно и не было никакой аварии.
- Здравствуйте, Татьяна Сергеевна. - Он приблизился к кровати.
- Здравствуй, - улыбнулась ему Татьяна.
- Как вы себя чувствуете?
- Совсем неплохо после такого приключения. Могло быть и хуже.
- Да, - вмешалась Катя, - просто чудо, что мы не перевернулись! А то вообще в лепешку могли разбиться!
- Сотрясение мозга - пустяки, быстро пройдет, - сказала Татьяна. - Гораздо хуже, если бы был перелом.
Катя придвинула стул к изголовью кровати и села.
- Олег потом ездил в аэропорт на попутной машине, но опоздал, - сказала она с грустью в голосе. - Отец, наверное, сейчас летит над Атлантическим океаном…
Татьяна кивнула. В памяти мелькнули грозовая ночь, сумерки, блеск молний за стеклами веранды, лицо Виктора, освещенное дрожащим огоньком свечи…
Печаль в ее глазах не укрылась от внимательного взгляда дочери.
- Мама, ну не надо расстраиваться. Отец должен позвонить.
- Он сказал, что позвонит сразу, как устроится, - сообщил Олег. - Так что звонка надо ждать дня через два.
Катя обернулась к нему.
- Когда он позвонит, ты ему обязательно расскажи!
- Постойте, - заволновалась Татьяна, - то есть как - расскажи? Нет уж, я сама с ним поговорю. Если он позвонит, то пускай, если ему не трудно, перезвонит мне на Шаболовку. Думаю, к тому времени я уже выпишусь.
- Правильно, - обращаясь к Олегу, сказала Катя. - Нам с тобой ни к чему вникать в их дела!
- И вот еще что, - добавила Татьяна. - Не говорите ему, пожалуйста, об этой поездке в Шереметьево. И о том, что я нашла его письма ко мне…
- Само собой, не скажем, - заверил ее Олег.
- А теперь мне нужно отдохнуть, - смущенно улыбнувшись, призналась Татьяна. - Меня что-то клонит в сон.
Катя поцеловала ее на прощанье.
- Спи, мамочка. Мы с Олегом еще забежим к тебе сегодня.
Татьяна осталась одна. В палате мерцал мягкий белесый свет. Сквозь полуоткрытую форточку доносились привычные городские звуки: детские голоса, собачий лай, шум проезжавших машин.
Татьяна лежала и думала о том, как странно повернулась ее судьба. Еще несколько дней назад она жила привычной институтской жизнью, все ее помыслы вертелись только вокруг аспирантских диссертаций и научных работ. И еще, конечно, Кати, за которой она по мере возможности старалась уследить. И вдруг - словно ливень хлынул с безоблачного неба! Все полетело вверх дном. Уже который день она не думает ни о какой науке, даже дочь отошла на второй план. Татьяна, как девчонка, потеряла голову. Совершает глупость за глупостью, мечется, беспокоится, зачем-то в аэропорт помчалась - ну точно как девчонка! И все зря.
"Я упустила его, - с горечью думала она. - А ведь он меня любил. Он до сих пор меня любит… Ему надо было улететь в Америку, чтобы я поняла, что тоже люблю его…".
Боль в голове мало-помалу стихла, и Татьяна уснула.
На следующее утро Катя и Олег, перед тем как пройти к матери, постучались в кабинет заведующей терапевтическим отделением. Нина Васильевна приветствовала их, словно старых знакомых.
- Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь, - пригласила она.
Что-то в интонации ее голоса не понравилось Кате. В душе девушки шевельнулось предчувствие, что вряд ли мать выпишут так быстро, как они с Олегом рассчитывают.
- Вы, если не ошибаюсь, дочь Татьяны Сергеевны Деминой?
- Да, - кивнула Катя.
- А вы кем ей доводитесь? - доктор посмотрела на Олега.
Тот в первый момент растерялся от такого неожиданного вопроса.
- Он мой жених, - быстро ответила за него Катя. - Так что с мамой?
Нина Васильевна взяла в руки лежавший перед ней большой глянцевый лист. Видимо, это и был тот самый рентгеновский снимок. Катя с любопытством и некоторой долей страха посмотрела на него, ничего, впрочем, не понимая.
- Ей, наверное, придется полежать подольше, - сказала доктор уклончиво. - Понадобятся дополнительные анализы. Возможно, вам надо быть готовыми к переводу ее в другую больницу…
- А что случилось?
Нина Васильевна замялась.
- Судя по всему, повреждения оказались более серьезными, чем я думала… Пока ничего не могу сказать определенного. Надо еще кое-что проверить, а на это понадобится время.
На лице Кати отразилась растерянность.
- Ну ничего себе… и долго вы будете проводить эти анализы?
- Может быть, потребуются недели две.
- Спасибо… - Катя не могла скрыть разочарования. - Так мы пойдем?
- Да, ступайте. Татьяна Сергеевна уже проснулась.
Катя встала и направилась к двери. Олег пошел за ней.
- Постойте… - окликнула их доктор.
Катя и Олег оглянулись.
- Молодой человек, задержитесь на минуту.
Он посмотрел на девушку. Та, в свою очередь, удивленно уставилась на Нину Васильевну.
- Я попросила молодого человека задержаться, - повторила врач.
Катя пожала плечами и вышла.
- Присядьте. Я вас не задержу. - Доктор показала Олегу на стоящий перед ней стул.
Олег сел.
- Насколько я поняла… Вы жених этой девушки?
Он кивнул.
- Тут вопрос очень серьезный, - продолжала Нина Васильевна. - Я пока не стала говорить об этом самой больной и ее дочери, поскольку существует такое понятие, как медицинская этика… А вы все-таки не столь близкий человек Татьяне Сергеевне и, надеюсь, отнесетесь к моему сообщению спокойнее.
- А в чем, собственно, дело?
Нина Васильевна вертела в руках рентгеновский снимок.
- У матери вашей невесты опухоль в правой части головного мозга.
- Какая опухоль? - растерянно пролепетал Олег.
- Эта болезнь называется рак…
Молодой человек замер.
- Мы, конечно, предпримем все возможное, но должна вас сразу предупредить: шансов практически нет.
Олег невольно втянул голову в плечи.
- Но, доктор, разве автомобильная авария…
- Нет-нет, авария не имеет к этому отношения. Легкое сотрясение мозга, сопровождавшееся обмороком, не представляет ничего серьезного. Опухоли не возникают за одну минуту. Она была у Татьяны Сергеевны, видимо, уже довольно долгое время, и лишь авария и связанные с ней рентгенографические исследования позволили выявить болезнь. Такое часто бывает в медицинской практике. Люди, как правило, небрежно относятся к своему здоровью, где-нибудь заболит - выпьют таблетку, и все. А о том, чтобы провериться в поликлинике, даже и не подумают. Отсюда эти застарелые болезни, которые обнаруживаются только в самый последний момент, когда болезнь уже запущена и начинаются сильные боли… Или выявляются случайно, при обследовании по какому-нибудь другому поводу - как в случае с мамой вашей невесты. Вот рентгеновский снимок ее головы. - Нина Васильевна приподняла лист и показала Олегу. - Авария не причинила Татьяне Сергеевне существенного вреда, череп цел, трещин не видно… Но посмотрите на эту выпуклость. - Кончиком карандаша она обвела какое-то пятно на снимке. - Это опухоль. Она с внутренней стенки черепной коробки и увеличивается вглубь лобового отдела… Скажите, у Татьяны Сергеевны часто бывают головные боли?
- Не знаю…
- Выясните это у ее дочери.
Некоторое время Олег подавленно молчал, потом вдруг словно опомнился и взглянул на Нину Васильевну.
- Доктор, что же теперь будет? Операция?
Она развела руками.
- Подобные операции очень сложны и дают эффект только на ранних стадиях развития опухоли. Тут надо вскрыть черепную коробку, а поскольку опухоль, как мы видим на снимке, уже вошла в структуру мозгового вещества, то ее уже невозможно удалить без его повреждения… Конечно, решающее слово за онкологами, но, боюсь, операция в данном случае невозможна.
- Но, наверное, с такой опухолью еще можно прожить?..
- Трудно делать прогнозы. На всякий случай приготовьтесь к худшему варианту. Возможно, вопрос нескольких недель…
- Недель? - ужаснулся Олег.
- А может, и года. Повторяю, с опухолями, особенно головного мозга, очень трудно что-либо прогнозировать. Тем более, я не онколог, а терапевт. Специалисты дадут более подробное заключение и, вероятно, скажут, на какой срок можно рассчитывать. - Доктор с грустью посмотрела на молодого человека. - Татьяна Сергеевна с неделю полежит у нас, а потом мы переведем ее в онкологическую клинику. Вам придется сказать об этом ее дочери…
Олег сокрушенно кивнул, проглотив подступивший к горлу ком.
- Сделайте это как-нибудь поаккуратнее, - посоветовала Нина Васильевна. - Прибавьте, что предстоят дополнительные исследования, что положение, может быть, еще не безнадежно. Постарайтесь ее успокоить…
- Да-да, я понимаю.
- А что касается того, говорить об этом Татьяне Сергеевне или нет, то решите этот вопрос с ее дочерью. Наверное, надо сказать. Все-таки Татьяна Сергеевна - медик, она должна правильно оценить ситуацию.
- Когда ее переведут в онкологическую клинику, она сама все поймет, - мрачно отозвался Олег.
- Вы правы, - кивнула Нина Васильевна. - Ну, я вас больше не задерживаю. Если что - обращайтесь прямо ко мне.