Гилберт откинулся на спинку скрипнувшего кресла и пригладил рукой плюмаж.
– Брось, Джойс. Неужели ты не поняла намека? Мне сдается, что ты и есть та самая выдающаяся гражданка, желающая принести себя в жертву.
Джойс не поверила своим ушам.
– Сначала Вероника, теперь ты… Я вовсе не ищу мужа. А о детях вообще не может быть и речи!
Гилберт засмеялся.
– Только пока. Потом ты привыкнешь к этой мысли.
– Я думаю только об этом бюро. У меня нет времени ни на что другое.
В этот момент раздался звонок, возвещавший о приходе посетителя.
Джойс повернулась, увидела почтальона и пошла к нему. Крепко сбитый мужчина положил на стоявший в приемной письменный стол пачку писем и бандероль.
– Привет, Брэд, – сказала она почтальону. – Что вы нам принесли?
Он приподнял лохматую бровь.
– Обычную ерунду. Слава богу, новых счетов нет.
Джойс посмотрела на бандероль.
– А это что?
– Понятия не имею. Обратного адреса нет. – Он поправил сумку на плече и шагнул к двери. – Надеюсь, что-нибудь полезное.
Джойс рассеянно кивнула и начала рассматривать бандероль. К ней была приклеена карточка с ее именем. Внутри лежало что-то твердое. Она ощутила возбуждение. Неужели еще один подарок от тайного поклонника?
– Что там? – послышался рядом голос Гилберта.
– Не знаю.
Он протянул руку и взял со стола почту.
– Раз так, открой и посмотри.
Джойс сорвала с коробки липкую ленту, затаила дыхание и сняла крышку. Внутри лежал прямоугольный предмет, завернутый в цветную бумагу и обвязанный шелковой ленточкой. Джойс вынула его и заглянула в пустую коробку.
– Открытки нет.
– Вот она. – Гилберт нагнулся, поднял сложенный листок бумаги, упавший на пол, и протянул ей.
Дай мне лечь
И умереть на твоей белоснежной груди.
Я бы съел тебя как изысканный плод.
Я пью твой аромат,
И он сжигает меня, словно пламя.
Десмонд Стюарт (1875–1928)
– Что там написано? – Гилберт попытался заглянуть ей за плечо.
Джойс отчаянно покраснела и прижала записку к груди.
– Это личное.
Он кивком показал на предмет в цветной бумаге.
– Ты будешь разворачивать? Или хочешь сделать это не при мне?
Джойс посмотрела на подарок.
– Похоже на книгу. – Она немного помешкала, а потом сорвала бумагу.
Это и в самом деле была книга. Посмотрев на нее, Джойс ахнула. На обложке были изображены лепестки роз, два хрустальных бокала, подсвечники и блюдо с печеньем в форме сердечек.
– "Любовники. Поваренная книга. Основные ингредиенты, необходимые для вечера вдвоем", – вслух прочитал Гилберт. – И кто же, по-твоему, мог это прислать?
– Я… не знаю.
Зазвонил телефон, заставив ее вздрогнуть.
Трубку снял Гилберт.
– Бюро "Пикантная витрина". Гилберт Мур слушает.
Затем он приподнял седые брови и посмотрел на Джойс.
– Да, Бернард, она здесь. Мы только что разобрали почту.
Когда Джойс брала трубку, у нее дрожали руки. Неужели поваренную книгу ей прислал Бернард?
– Алло?
– Привет, солнышко. Похоже, с делами покончено. День чудесный. Как насчет совместной трапезы? А вдруг мне повезет и я сумею убедить тебя приготовить еще один роскошный обед?
Когда Джойс положила последнюю листовку в пачку, лежавшую на дальнем конце дивана, часы пробили одиннадцать раз. В животе у нее бурчало. Взятая на дом работа заставила ее отвергнуть не только предложение Бернарда пообедать, но и еду вообще.
Она допоздна задержалась на работе, принесла домой досье одного из новых клиентов, чтобы определить цену на услуги бюро, а потом начала складывать рекламные листовки для отправки утренней почтой. Чтобы не думать о последнем подарке, следовало все время ощущать себя занятой.
Но ее план бесславно провалился.
Неужели именно Бернард и есть ее тайный поклонник? По телу бежали мурашки. Краем глаза увидев под лавиной листовок поваренную книгу в обложке с лепестками роз, Джойс покачала головой и вытащила ее.
И тут зазвонил телефон, стоявший на угловом столике. Кого еще черт несет в такое время? Когда Джойс снимала трубку, у нее гулко колотилось сердце.
– Алло…
– Привет, моя дорогая, – прозвучал в трубке голос Эмили Робсон.
– Привет, ма. Что-нибудь случилось?
– Да нет. Ничего особенного. Просто захотелось услышать тебя. Как дела?
Джойс вздохнула. В голосе матери слышалось напряжение.
– Перестань. Ты расстраиваешься из-за того, что Лиззи снова не оплачивает счета? – Подруга, с которой Эмили снимала дом, часто опаздывала вносить свою долю.
– Нет, она выписала мне чек.
– Прекрасно. Если так, то в чем проблема?
– Нам прислали нового управляющего. – Мать заведовала секцией детской одежды в местном универмаге.
– Да? А что случилось со стариной Бобби?
– Его перевели.
– А этот новенький тебе не нравится.
– Он не дает мне житья. Ему не нравится все, что мы делаем. То, как мы размещаем заказы, то, как мы обслуживаем потребителей, то, как мы считаем выручку… Этот тип заставляет нас все переделывать.
– Ничего. Я не сомневаюсь, что ты с ним справишься.
– Не уверена, что игра стоит свеч. Ладно, что мы все обо мне… Почему ты дома в пятницу вечером? Наверно, опять притащила домой столько работы, что хватит на весь уик-энд?
Джойс тяжело вздохнула.
– Ты могла хотя бы для разнообразия поддержать мое желание чего-то добиться в жизни.
– Радость моя, я так и делаю. Но не забывай, что у каждого человека должна быть личная жизнь.
– Разве вы с Бернардом дадите забыть?
– Кстати, как поживает мой второй сынок?
Джойс сделала паузу, пытаясь решить, стоит ли рассказывать матери о том, что Бернард принял решение круто изменить свою жизнь.
– В последнее время он сильно изменился.
– Изменился? В какую сторону?
Джойс нахмурилась.
– Поговаривает о том, что хочет остепениться.
Наступило короткое молчание, после чего Эмили радостно воскликнула:
– Просто замечательно! Давно пора. Похоже, он наконец созрел. Мальчик всегда держал слово, и я знала, что он нас не подведет. И что же вы надумали?
– Не знаю, о каком слове ты говоришь, но наш план заключается в том, чтобы найти ему жену. Примерно так же, как мы нашли для него дом и мебель.
– Найти жену? Что ты хочешь этим сказать?
– Ну… во всяком случае, речь идет о серьезной связи. Он не станет торопиться с женитьбой. Желает сначала проверить свои чувства.
– Он хочет, чтобы именно ты нашла ему подходящую женщину? О боже, неужели я ошибалась?.. Скажи, после его решения ваши отношения изменились?
– Изменились? – Джойс закрыла глаза и откинула голову на спинку дивана.
– Он никак не намекал, что этой женщиной, ну… можешь быть ты?
Джойс открыла рот, собираясь возразить, но в ее ушах эхом прозвучали слова Бернарда: "По-твоему, я никогда не думал о тебе в таком плане?" Она выпрямилась. А вдруг Вероника, Гилберт и мать правы?
– Ма, а почему ты спрашиваешь?
– Вспомни, что случилось перед смертью отца. Я провела всю ночь в больнице, а утром Бернард привел тебя и Джимми. Ты несла букет азалий, а Джимми шел с тобой, чтобы поставить их в воду.
– Ваза оказалась с трещиной, и я пошла вниз за новой.
– Верно. Когда ты ушла, отец очнулся в первый раз за несколько дней, узнал Бернарда и взял его за руку. Папа ужасно обрадовался и сказал, что всегда любил его как сына. Мы все расплакались, и тут Бернард дал ему честное слово.
При воспоминании о смерти отца у Джойс болезненно сжалось сердце.
– Какое слово?
– Он пообещал присматривать за тобой, заботиться о тебе и следить за тем, чтобы у тебя ни в чем не было недостатка.
Джойс грустно улыбнулась. В то время Бернарду было всего шестнадцать… Она проглотила комок в горле.
– Все это очень трогательно, – сказала она. – Жаль, что я этого не знала. Но он действительно заботится обо мне. Мы всегда заботились друг о друге. Как положено друзьям.
– Не знаю… Судя по тому, как он это сказал, можно было подумать, что с годами ваши отношения перерастут в нечто большее. Отец тоже так думал. Перед смертью он сказал, что жалеет только об одном: ему бы хотелось видеть, как Бернард станет настоящим членом нашей семьи. И Джимми тоже любит его. Впрочем, как и все мы.
– Ох, мама… Я знаю это, но мне кажется, что ты торопишься с выводами.
– Как по-твоему, это возможно? – В голосе матери прозвучала отчаянная надежда. – Он ни на что не намекал? Вполне возможно, что он не знает, как за это взяться.
У Джойс защемило сердце. Неужели она и сама надеется на это?
– Не знаю. Не уверена…
– Послушай меня, детка! Ты должна дать ему шанс. Я всегда надеялась, что вы поладите.
– Знаешь что? Я постараюсь присмотреться. Если окажется, что Бернард ко мне неравнодушен, то я не стану исключать такую возможность.
– Сделай так, детка. Ей-богу, не пожалеешь.
В животе у Джойс громко заурчало.
– Мама, я скоро позвоню тебе.
– Непременно. И скажи Бернарду, что старушка Эмили не прочь время от времени поболтать с ним.
Джойс положила трубку и устремилась на кухню, держа поваренную книгу в руке. Она долго стояла, не сводя глаз с печенья в форме сердечек, изображенного на обложке.
В книге были рецепты двух видов. К первым относились блюда, содержавшие много специй и крема. Другие рецепты, дополнявшие первые, носили пышные названия типа "Пенная ванна в воскресное утро" или "Пикник для двоих при лунном свете" и включали подробные указания, как лучше подавать то или иное блюдо. Тарелками здесь служили разные части тела, а столовым серебром – пальцы. На многочисленных цветных фотографиях были изображены пары, сервирующие блюда тем или иным способом.
Джойс вспыхнула. Неужели эту книгу прислал ей Бернард? Неужели он хочет, чтобы их отношения стали именно такими? Она закрыла глаза и представила себя и Бернарда на такой фотографии.
Бернард лениво размазывает сладкую глазурь по ее груди, а она протягивает ему кусочек цыпленка. Он берет этот кусочек губами, потом наклоняет голову и слизывает глазурь с ее сосков…
Ее тело сладострастно напряглось… Если они станут любовниками, то смогут ли остаться друзьями? Сможет ли она заниматься с Бернардом любовью, рискуя навсегда потерять его дружбу?
И вдруг Джойс осенило. Все, что от нее требуется, это убедить Бернарда, что он может быть счастлив и в том случае, если не будет усложнять себе жизнь. Конечно, риск велик: он может уйти к другой женщине или перестать дружить с ней. Но если она наберется смелости, то получит куда больше.
Она готова к следующему шагу… Поняв это, Джойс сначала застыла на месте, потом выпрямилась, расправила плечи и вздернула подбородок.
Раз так, осталось только одно.
Она прижала книгу к груди. Будущее казалось ясным, как хрусталь.
Поскольку Бернард, кажется, предпочитает оставаться тайным поклонником, нужно дать ему понять, что она, Джойс, сама неравнодушна к нему.
Иными словами, нужно соблазнить своего лучшего друга.
3
В отличие от Джойс у Бернарда урчало в животе не вечером, а на следующее утро. Он с надеждой заглянул в холодильник, но не обнаружил ничего привлекательного. Оставалось только одно: пойти куда-нибудь позавтракать и взять с собой Джойс. Наверняка эта ужасная женщина ничего не ела со вчерашнего дня.
Пятнадцать минут спустя он остановился у ее дома, вылез из машины и пошел по дорожке, вдоль которой росли раскидистые золотые клены. В прохладном утреннем воздухе чувствовалось приближение дождливого октября. Бернард обогнул дом и через калитку прошел в задний двор. В центре маленького садика негромко журчал фонтан. Шторы на окне спальни Джойс оставались задернутыми.
– Что, работала допоздна, соня? – пробормотал он, наклонился и поднял с земли несколько кусочков щебня.
Камушки, пущенные опытной рукой, попали в окно второго этажа. После пятого броска шторы раздвинулись, окно открылось, и на Бернарда уставилась хмурая Джойс.
– Я сплю.
Солнце падало на ее распущенные волосы, отчего те казались ослепительно-золотыми. Джойс была сонной, лохматой и очень хорошенькой. Легкий ветерок трепал ее просторную майку, обтягивая пышную грудь. Бернард застыл на месте как загипнотизированный, а затем с трудом отвел глаза.
– Опять заработалась, да? – укоризненно спросил он.
Джойс сладострастно потянулась; при этом ее грудь соблазнительно подалась вперед. Майка сползла в сторону, обнажив белоснежное плечо.
У Бернарда возник комок в горле. Хотя он давно подавил вожделение, которое когда-то питал к Джойс, но сегодня утром не обратить внимания на ее женские чары было невозможно.
– Хватит ворчать. – Она взялась рукой за ворот майки и прикрыла грудь, но при этом обнажился живот. Джойс начала растирать его круговыми движениями. – Ох… В желудке пусто. Если я сейчас же не поем, то умру с голоду. Давай позавтракаем. Тем временем ты расскажешь, зачем вытащил меня из постели.
Пока ее рука обводила пупок, Бернард представлял себе, что делает то же самое языком. То, что это живот Джойс, делало эти фантазии еще более возбуждающими и запретными.
Интересно, что значит заниматься любовью с женщиной, которая тебе по-настоящему дорога? От этой мысли в его груди разлилось странное тепло.
– Ну, если мы не будем есть, то я снова ложусь спать. – Она капризно надула губки. Ничего сексуальнее Бернард до сих пор не видел.
– О нет… То есть… Именно ради завтрака я и приехал… То есть чтобы повезти тебя завтракать.
– Не хочу никуда ехать. – Джойс жестом показала ему на заднюю дверь. – Иди на кухню. Попробуем что-нибудь состряпать.
Через несколько секунд Бернард уже стоял на ее кухне. Когда на застеленной ковром лестнице послышались шаги, у него зачастил пульс.
Он повернулся лицом к Джойс. Она была по-прежнему облачена в майку, не только не скрывавшую фигуру, но подчеркивавшую ее при каждом движении. Взгляд Бернарда спустился к краю майки, ниже которого виднелись обнаженные, такие соблазнительные и стройные ноги. Похоже, больше ничего на Джойс не было.
Она шла к нему, лукаво улыбаясь. От ее взгляда по спине Бернарда побежали мурашки. Джойс явно изменилась. В тот вечер ему так не показалось. За годы взрослой жизни он научился читать сигналы. Сегодня утром Джойс подавала ему все сигналы, какие только были на свете.
Она как всегда позволила обнять себя, но при этом ее руки чуть крепче сжимали его шею, а соприкосновение тел было более долгим, чем обычно. Бернарда пронзило острое желание. А потом она непринужденно отстранилась – так, словно ничего и не было.
Когда Джойс пошла к холодильнику, Бернард со свистом втянул в себя воздух. А вдруг ему показалось? Он сел за стол, не сводя с нее глаз. Джойс явно проявляет инициативу. Бернард не знал, как будет реагировать, если это продолжится, но запретный плод мог оказаться слишком сладким, а искушение – слишком сильным, чтобы ему сопротивляться.
– Как ты относишься к яйцам по-бенедиктински? – спросила его Джойс, нагнувшись к нижней полке холодильника. При этом ее майка задралась и еще больше обнажила ноги.
Когда она приподнялась и снова нагнулась, чтобы поднять упавший пакетик с майонезом, то раздвинула ноги и майка поднялась еще выше на бедрах, вызвав у Бернарда сильнейший приступ удушья. Под натянувшейся на упругих округлостях полоской ткани мелькнуло видение чего-то белого и кружевного. Она быстро выпрямилась и торопливо одернула майку, одарив его при этом загадочной и все понимающей улыбкой.
Бернард издал сдавленный стон.
Джойс свела брови на переносице и потерла бедро, отчего зрелище стало еще более возбуждающим.
– Нет? Тогда французские гренки?
Бернард сделал невероятное усилие и заставил себя посмотреть ей в глаза.
– Все что хочешь, Джойс.
Ее глаза заблестели еще сильнее.
– Раз так, я приготовлю яйца по-бенедиктински. Хочется чего-то знакомого и в то же время новенького.
У Бернарда сжалось горло, поэтому он просто кивнул, а затем закрыл глаза. Справившись с собой, встал и, чтобы отвлечься, начал варить кофе. Джойс стояла у стойки и взбивала в миске соус. Потянувшись за ситечком, он воспользовался моментом и вдохнул ее теплый аромат. Аромат был чистый и нежный, без примеси духов или мыла.
– Извини, – сказал он, достав ситечко и слегка столкнувшись с Джойс.
– Не за что. – Она смерила его взглядом и снова таинственно улыбнулась.
Бернард поставил кофейник на плиту и снова сел, пытаясь успокоиться.
Когда кофе закипел, а на плите зашипел бекон, от аппетитного запаха у обоих потекли слюнки.
– Попробуй. – Джойс зачерпнула пальцем немного соуса и поднесла его к губам Бернарда.
Он смотрел ей в глаза как зачарованный. Судя по блеску этих глаз, исследование неосвоенной земли продолжалось. Он взял ее палец в рот и слизнул соус. Джойс вынула палец и снова опустила его в черпачок.
На этот раз она сунула палец в собственный рот, закрыла глаза и неторопливо облизала его.
– Голландский рецепт. В моей новой поваренной книге говорится, что он с секретом.
– Потрясающе.
Ее глаза засияли.
– Секрет заключается в том, как именно следует его есть.
Она ловко положила на тарелку гренки, бекон и яйца, заливая каждый слой соусом. Потом закусила губу и протянула тарелку Бернарду.
– Видишь ли, согласно рецепту это блюдо нужно есть вместе.
– Я люблю делиться. – Сказав это, Бернард покраснел до ушей. Да что же это творится?! Джойс стояла так близко, что он не смог противиться соблазну и погладил ее бедро.
Она широко раскрыла глаза, но не сделала попытки отстраниться.
– В книге говорится, что начать нужно так…
Джойс сделала глубокий вдох и, держа тарелку на весу, села верхом на колени Бернарда. Она мечтала об этом всю ночь. Теперь эта мечта осуществилась. Но иметь дело с Бернардом из плоти и крови оказалось намного приятнее. В его глазах горел огонь.
Нет, она не ошиблась. Бернард действительно желает ее. Именно он и есть ее тайный поклонник.
– Все это довольно неожиданно, но пока что рецепт мне нравится.
– Еще бы! – лукаво ответила Джойс. – Столовые приборы при этом не обязательны, – пробормотала она, подцепила кусочек яйца, отвела тарелку в сторону и снова посмотрела Бернарду в глаза. Потом подставила под руку ладонь, согнутую ковшиком, чтобы не капал соус, и поднесла кусочек к его губам.
Не сводя с нее глаз, Бернард взял кусочек в рот и начал неторопливо жевать.
– Яйца по-бенедиктински еще никогда не были такими вкусными.
Она хмыкнула и ничего не сказала.
Он поднес руку Джойс к ее рту и предложил:
– Попробуй сама.
Она сунула пальцы в рот, смакуя вкус блюда и ощущая дрожь ожидания. Соус капал ей на ладонь.
– Я забыла салфетки.
Не успела Джойс отодвинуться, как Бернард взял ее руку и поднес к губам.
– Дай я, – сказал он и ловко слизнул с ее ладони капли голландского соуса.