Они собрали хворост и развели костер, зажаренная рыба была вкусной и пахла дымом, они заедали ее хрустящим хлебом и огромными помидорами. После трапезы они валялись на солнышке, а потом поиграли в волейбол.
Это было так неожиданно, что Ивейн позабыла обо всем, и, только когда мальчик сказал, что ему пора идти домой, она сообразила, что находится в нескольких милях от кастильо. Ее юный друг указал путешественнице, в какую сторону надо идти.
- Но идти туда далеко, сеньорита.
Она закусила губу.
- Рыба была замечательная. Спасибо, что поделился со мной, Фернандо.
- Мне было приятно, сеньорита. - Но мальчик смерил ее немного недоверчивым взглядом - волосы Ивейн растрепались, подол платья вымок, когда она несколько раз бегала в море за мячом. - Вы по правде живете в кастильо, сеньора маркиза? - спросил он.
- Еще как по правде, - улыбнулась Ивейн, протягивая ему руку на прощанье. - Аdios, Фернандо. - Надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся.
Он не пожал ей руку, как она ожидала, а со старомодной церемонностью наклонился и поцеловал ее.
- Наsta la vista , сеньорита.
Когда долговязая мальчишеская фигура исчезла из виду, Ивейн почувствовала себя очень одиноко. Скоро зайдет солнце, матерчатые туфли не годились для длинных прогулок. Однако если стоять здесь и жалеть себя - никогда не доберешься домой, и в лучах предзакатного солнца Ивейн заспешила по дороге, идущей вдоль моря, которую указал ей Фернандо, и рассеянно отметила, что горы Испании тонули в тумане, так что виднелись только их вершины. В лучах шафранового солнца то тут, то там появлялись маленькие клочки тумана и плыли над водой.
Вид был прекрасным и таинственным, но через полчаса Ивейн, остановившись передохнуть, увидела, что солнце, которое уже закатывалось за море, тоже скрыто пеленой тумана. Девушка взглянула в сторону моря, и холодок пробежал по ее спине. Скоро совсем стемнеет! Ей показалось, что морской туман наползает на остров. Ивейн заторопилась и вдруг вскрикнула - нога подвернулась. Она потерла место ушиба и грустно посмотрела на туфлю, лишившуюся каблука.
- Да, сегодня мне не везет, - тихо сказала Ивейн сама себе. Наполненная туманом мгла сомкнулась вокруг девушки, когда она поковыляла дальше, вглядываясь вдаль в надежде разглядеть башни замка.
Волосы Ивейн начали покрываться влагой. Вдруг она услышала ползущий со стороны испанского побережья жуткий, зловещий звук сирен - сигнал о тумане судам, заходящим в гавань, - и заковыляла чуть быстрее, а туман крался за ней по пятам. Ивейн испытывала беспокойство, но не страх. Пару раз ей случалось заблудиться в вересковых пустошах в Комб-Сент-Блейз во время тумана, но, так как она выросла в деревне, Ивейн не паниковала. Этого следовало избегать всеми способами, потому что паника способна завести далеко от дороги, и тогда можно проблуждать много часов подряд.
Девушка сосредоточилась и поняла, что очень скоро влажный туман доберется до ее глаз и придется вооружиться только инстинктом и всей своей выдержкой, чтобы добраться домой. Она знала, что где-то поблизости должны быть дома, но они прятались в неглубоких лощинах между скалами, и Ивейн решилась сойти с обочины дороги, рискуя больше не выбраться на нее.
Она вспомнила, как утром сказала Луису, что в Англии такой солнечный день обычно заканчивается бурей и ливнем. Но и представить себе тогда не могла, что яркое солнце этого острова может вдруг смениться таким густым, таким опасным морским туманом. И вот, пожалуйста, она очутилась в нем и чувствовала себя почти такой же беспомощной, как муха, увязшая в банке с медом. Ивейн было одиноко и холодно, она жалела, что не взяла с собой кофту. Вдруг девушка услышала за спиной звук, на который резко оглянулась.
Впервые за целый час она увидела фары машины, которая быстро ехала в ее сторону, огни пронизывали туманную мглу, как два маяка. Сердце Ивейн подпрыгнуло. Любой ценой она должна остановить машину и умолить подвезти ее… она должна это сделать!
Девушка выбежала на дорогу перед автомобилем. Фары высветили ее белое платье, и водитель резко вильнул, чтобы не наехать на нее. Раздался визг тормозов, а секундой позже, со скрежетом металла и звоном бьющегося стекла, машина врезалась в дерево. Наступила мертвая тишина.
Перепуганная Ивейн подбежала к машине и попыталась открыть дверцу. Кто-то толкнул дверцу изнутри, и, несмотря на окутывающий их туман и косой свет уцелевшей в потолке салона лампы, она узнала высокую худую фигуру, мрачное лицо и черные волосы. От взгляда темных глаз, словно окативших ее с ног до головы горячей волной, Ивейн моментально забыла о холоде.
Так, в тумане, при странном свете тусклой лампочки они молча смотрели друг на друга.
- Вы… целы? - расстроенно спросила Ивейн.
- Да, но, увы, не могу сказать, что благодаря тебе, - язвительно ответил дон Хуан. - Я так понимаю, что ты заблудилась в тумане?
- Да, сеньор. - Она готова была расплакаться от потрясения и от радости видеть его, живого и невредимого, за рулем машины. Бампер был разбит, а когда маркиз попытался завести мотор, послышалось только чиханье. Машина не заводилась. Ивейн знала, что дон Хуан иногда сам водит автомобиль, который специально сконструирован так, чтобы было удобно вытянуть больную ногу.
Когда Ивейн подумала про его ногу, ей стало совсем нехорошо, и она схватилась за ручку дверцы.
- Надеюсь, с ногой ничего не случилось? - проговорила она еле слышно.
- Да все в порядке, если не считать моей машины и настроения. Почему ты не могла просто стоять на обочине и помахать мне, чтобы я остановился? Фары высветили бы тебя в этом белом платье.
- Я… я ни о чем не могла думать, только бы остановить машину. Простите, мне так жаль… а мотор что, совсем сломался?
Он еще раз попробовал включить зажигание, но мотор в ответ только стучал в ватной тишине поглощенной туманом ночи.
- Наверное, двигатель поврежден, - сухо сообщил дон Хуан и, окинув воспитанницу взглядом, подвинулся на сиденье, протянул руку и втащил ее в машину. - Закрой дверь, чтобы туман сюда не вползал, - сказал он.
Ивейн повиновалась, а дон Хуан тем временем открыл отделение под приборной доской и вытащил глухо звякнувшую фляжку.
- Выпей. - Открутив крышку, он протянул ей фляжку. - Ты вся дрожишь, Ивейн.
Она схватила фляжку обеими руками и стала мелкими глотками пить согревающий коньяк.
Его глаза сумрачно мерцали в свете приборного щитка, отчасти от беспокойства, отчасти от злости.
- О, женщины… солнышко пригрело, и вы мчитесь из дому без кофты, совершенно невзирая на погоду и ее прихоти. Достаточно коньяка?
- М-м-м… да. - Она вернула ему фляжку. - Дрожь, кажется, унялась.
- Там, на заднем сиденье, есть плед, если достанешь отсюда.
Она встала коленями на сиденье, чтобы достать плед, нащупала пальцами что-то мягкое и бархатистое и чуть не вскрикнула от радостного удивления, увидев, что плед был сделан из какого-то меха.
- Завернись в него, - приказал дон Хуан. - У тебя платье без рукавов и почти без юбки.
Ивейн почувствовала, как ее щеки вспыхнули от его взгляда, сердце учащенно забилось, когда он наклонился и помог ей укутаться в плед, коснувшись при этом теплыми пальцами ее шеи.
- Я видел Кортеса сегодня вечером в клубе "Идальго". Я спросил, где ты, и он сказал, что ты вернулась в кастильо. Что произошло, Ивейн? Вы что, поссорились?
- Да, мы разошлись во мнениях, - признала она под прицелом темных глаз.
- В чем же?
- Так, ничего серьезного. Вы же знаете, как из ничего начинаются споры.
- Этот молодой человек, как мне показалось, был вне себя от бешенства. Он пытался… заняться с тобой любовью?
- Нет…
- Ивейн, пожалуйста, не лги.
- Он просто хотел меня поцеловать… А я была не в настроении. - Она рассмеялась, стараясь придать всему происшествию вид незначительного пустяка. - Не люблю целоваться до обеда.
- Насколько я понимаю, ты где-то бродила целый день… кстати, без обеда!
- О, у меня был очень вкусный обед, - возразила она. - Я подружилась с одним парнем по имени Фернандо. Он удил рыбу на пристани, и, когда поймал одну, мы съели ее вместе. Мы собрали хворост, разожгли костер и зажарили на нем рыбу, а еще у нас был хлеб и помидоры.
- Ах, Фернандо? Надеюсь, он оказался не таким бойким, как твой предыдущий кабальеро?
- О, он очень галантный и страшно симпатичный. - Теперь Ивейн хохотала уже по-настоящему. - На прощанье он даже поцеловал мне руку!
- Гораздо галантнее было бы с его стороны доставить тебя домой в целости и сохранности.
Вид у дона Хуана был такой суровый, что шалунья не могла не рассмеяться опять. Но он схватил ее за плечи и потряс:
- Что тут смешного?
- Просто этот парень на пляже - ему было всего одиннадцать лет, сеньор.
- Ах ты маленькая чертовка. - Он сжал ее еще крепче. - Значит, дразнить меня, да?
Ивейн посмотрела на него, и смех замер у нее в груди. Она поняла, в какой близкой и интимной обстановке они сейчас находятся, в плену у тумана, что она заперта в машине наедине с мужчиной, который когда-то в Лиме был не менее очарователен и сластолюбив, чем его знаменитый тезка. Она отвела от него взгляд и, отвернувшись, стала смотреть в окно.
- Мы как будто одни во всем мире, - проговорила Ивейн. - А туман скоро рассеется, как вы думаете, сеньор?
- Только к рассвету.
Эти слова прозвучали магнетически, он словно притягивал ее взгляд к себе.
- То есть нам что, придется остаться здесь… на всю ночь?
- Что, пугает такая перспектива? - В глазах дона Хуана мерцая насмешливый огонек. - Подождем немного, может, еще какая-нибудь машина проедет мимо, тогда попросим нас подвезти, а если не повезет, придется искать какое-то укрытие на ночь. Ветровое стекло разбито, видишь? Туман просачивается.
Действительно, он пробирался внутрь маленькими холодными облачками, и Ивейн поплотнее завернулась в плед, сжавшись под ним калачиком. Дон Хуан открыл плоский золотой портсигар и протянул ей.
- Возьми сигарету. Это успокоит нервы, тебе ведь предстоит пережить ужас ночи со мной наедине!
- Теперь ваша очередь меня дразнить, дон Хуан. - Она взяла сигарету, хотя редко курила. Эту привычку Ивейн приобрела за те годы, что служила у Иды Санделл. Порой перекур в кладовке и правда несколько снимал напряжение после взбучки мадам за то, что недостаточно хорошо выглажена кружевная блузка, или за то, что "мисс Пилгрим" зацепила гребнем ее морковного цвета волосы, когда расчесывала их.
Ивейн наклонилась к протянутому им огоньку, и все исключительные события последних нескольких недель словно сосредоточились для нее в этом мгновении. Вся ее жизнь до того дня, когда произошло кораблекрушение, теперь казалась ей каким-то смутным сном. Лишь сейчас, здесь, она жила наяву, так наяву, как никогда раньше. Разбитое ветровое стекло, живые темные глаза, насмешливая полуулыбка, которая чудится ей сквозь сигаретный дым… все это было до болезненности реальным.
- Вам нравятся молоденькие мальчики? - вдруг спросил дон Хуан.
- Да, - улыбнулась Ивейн. - С Фернандо было очень весело, потому-то я так поздно и спохватилась, что мне пора возвращаться домой.
- Значит, замок стал для вас домом?
- В каком-то смысле. - Она встретилась с ним взглядом сквозь клубы табачного дыма. - Надеюсь, вы не против?
- Вовсе нет. Мне кажется, кастильо давно уже ждал, когда появится кто-нибудь молодой и развеет наконец мрачные тени прошлого. Когда придет время…
- …мне уезжать? - вставила Ивейн быстро.
Несколько секунд дон Хуан молчал, и по его глазам невозможно было понять, о чем он думает.
- Да, мне надо будет еще к этому привыкнуть, но сейчас нам следует подумать о том, что делать. Скоро станет совсем холодно, от удара обогреватель, похоже, вышел из строя. Я мог бы попробовать закрыть чем-нибудь трещину в ветровом стекле, но уснуть здесь как следует мы не сможем.
- У вас болит нога, сеньор?
- Да, немного, - признался он. - Иногда даже жалею, что не позволил этим мясникам отрезать ее, но я упрям и не люблю ничего искусственного.
- Сеньор Фонеска рассказал мне, как это случилось, - проговорила Ивейн, с некоторой опаской выказывая свое сочувствие. - Это должно было быть ужасно.
- Не более ужасно, чем для солдата ранение в битве. Просто я отказался потерять ногу, так что всем этим болям, которые порой принужден терпеть, я обязан исключительно собственной воле. - Он улыбнулся, обнажив белые зубы. - Испанцы сурово относятся к самим себе, но и к другим тоже, nina mia. Посмотрите на наши картины, почитайте наши книги, вспомните наших конквистадоров.
- Да, в них есть сталь, огонь и готовность к самопожертвованию, - прошептала Ивейн. - Здесь, на острове, это тоже чувствуется, это написано на лицах жителей. Они похожи на лица с портретов Диаса, а глаза у них словно с портретов Эль Греко.
- Эль Греко хорошо понимал Испанию и ее народ, хотя сам был греком. Может быть, иногда человек из другой страны способен понять нас даже лучше, чем мы сами себя понимаем, а?
Она посмотрела ему прямо в глаза и прочла на лице дона Хуана всю смесь тех природных качеств, которые делали Испанию захватывающе интересной страной - теплой и одновременно жестокой. Люди ее были словно созданы из камня, глубоких теней и жаркого солнца. Они сочетали надменность со страстностью и умели чувствовать и любить жизнь в самых глубинных, могучих ее проявлениях.
- Сеньор Фонеска учит меня всему, что касается Испании, - улыбнулась Ивейн.
- И тебе нравится то, чему он тебя учит?
- Это очень увлекательно, сеньор.
- Что же именно увлекает - люди, история или, может быть, топография?
- Все вместе. Люди, их история, страна, в которой они живут.
Дон Хуан потушил сигарету, глядя на нее.
- Какой букет мудрости и безрассудства в моей воспитаннице, - пробормотал он вполголоса.
- Просто молодость, сеньор.
- Разумеется. - Он наклонился вперед и внимательно всмотрелся в широко расставленные глаза, блестевшие из пушистого пледа темного блестящего меха. - Да, иногда ты кажешься очень молодой, и, тем не менее, я могу понять, почему Кортес кипел от злости, когда я с ним разговаривал. Что ты сделала - дала ему пощечину?
- Нет. - Ивейн усмехнулась. - Я выпрыгнула из машины и убежала от него.
- Он бросился вдогонку?
- Да, бежал за мной, пока я не выскочила на пристань. Там оказалось много людей, так что я была спасена.
- От его нежелательного внимания?
- Да. - Она вцепилась в плед. - Мужчины, видимо, считают, что раз они остались с девушкой наедине, то уже могут … приставать к ней.
- Мы с тобой наедине, nina. - В уголках губ дона Хуана появилась хитрая усмешка. - А ты не боишься, что мои инстинкты возьмут надо мной верх, и я стану приставать к тебе?
- Вы мой опекун, - возразила Ивейн.
- Значит, насколько я понял, от меня ты убегать не собираешься?
Она устремила на него взгляд, не зная, что сказать и осознавая магнетическую силу, таившуюся в этом непостижимом человеке. Складки в углах рта смягчила полутьма, седина не была видна, и на одно головокружительное мгновение Ивейн показалось, что она наедине с молодым, дерзким доном Хуаном, который любил горячих скакунов, который искал счастья, добывая серебро в забытых шахтах, и развлекался с экзотическими женщинами.
Сейчас, наедине с доном Хуаном, она сомневалась в своей безопасности больше, чем с любым другим мужчиной на свете.
К ее облегчению, он отстранился и достал из отделения для перчаток карманный фонарик.
- Предлагаю пойти поискать, где бы нам провести ночь, может, и отыщем какую-нибудь хижину недалеко от дороги. Только возьми с собой плед и накинь на плечи.
Они выбрались из машины на дорогу, едва видную в тумане. Ивейн нерешительно озиралась. Мир вокруг безмолвствовал. Силуэты деревьев смутно темнели в тумане.
- А может, нам лучше остаться в машине, сеньор?
- Нет, - твердо заявил он. - Ты рискуешь простудиться, а у меня скоро разноется нога из-за сырости. Идем, держись поближе ко мне, и я обещаю, что скоро ты уже будешь сидеть у горящего камина и пить дымящийся кофе.
Яркий луч фонарика пронизывал туман, и через некоторое время они оказались на утоптанной дорожке. Ивейн послушно шла рядом со своим покровителем, хромавшим больше обычного. Сырость пробралась в его изувеченную ногу, которую с такими мучениями и трудами удалось заново собрать буквально из кусочков, и Ивейн мучительно хотелось взять дона Хуана под руку - как делала это Ракель - и дать ему хоть некоторое облегчение. Ведь боль всегда сильнее, когда стараешься скрыть ее.
- Ах! - Он вдруг остановился как вкопанный. Испуг Ивейн мгновенно сменился вздохом облегчения, когда она увидела, что луч фонарика наткнулся на неровную белую поверхность стены, потом высветил оконную раму, а за ней деревянную дверь с железным кольцом.
Потом луч света упал на закутанную почти до глаз в меховой плед Ивейн.
- Ну, Гретель, нашли мы все-таки домик в лесу. Как думаешь, посмеет Гензель постучать в эту дверь?
Она фыркнула. Ей очень нравилось, когда дон Хуан позволял себе шутить: юмор, скрытый в его характере, был похож на золотую жилу в глубинах скалы.
- У Гретель очень замерзли ноги, - пожаловалась она.
- Да, я заметил, что ты прихрамываешь, дитя мое.
- Да нет, я потеряла каблук от правой туфли. Он оторвался.
- Тогда пошли. - Дон Хуан приподнял железное кольцо и ударил им в дверь раз, другой; удары гулко раздавались в ночи.
Они подождали, затем услышали, как кто-то открыл у них над головой окно второго этажа.
- Кто там? - раздался стариковский, ворчливый голос.
- Сеньора, мы умоляем вас о ночлеге. У нас сломалась машина, и мы заблудились в тумане.
- Простите меня, сеньор, у меня нет для вас комнаты…
- Я щедро заплачу, сеньора.
Ответа не последовало - видимо, женщина колебалась, потом они услышали, что окно закрыли.
- Все деревенские очень осторожны в такие ночи, как эта, - по-английски обратился дон Хуан к Ивейн. - Старуха приютит нас, если я заплачу ей за беспокойство.
- А вы скажите ей, кто вы, - предложила Ивейн.
- По некоторым причинам, - в голосе его слышалась улыбка, - я хочу остаться инкогнито.
Ивейн еще размышляла над этим замечанием, когда звякнул засов, и дверь домика медленно отворилась. Их взорам предстала закутанная в шаль согнутая фигура с коптилкой в руках. Старуха подняла ее над головой, чтобы получше разглядеть своих непрошеных гостей, и тяжелым взглядом уставилась на дона Хуана, высокого, аристократически выглядевшего, несмотря на взъерошенные волосы, а затем перевела взгляд на его молоденькую, закутанную в меха, спутницу.
- Прямо не знаю, пускать ли мне незнакомых людей на постой. Откуда мне знать, что вы честные люди?
Дон Хуан вытащил из кармана кошелек и достал оттуда несколько крупных купюр.
- Вот, возьмите, сеньора. Полагаю, этого достаточно, чтобы мы могли получить крышу над головой на одну ночь? Прошу вас, посмотрите - юная леди вся дрожит от холода.