- Эта мысль делает мое будущее таким же неопределенным, как у облетевшего осеннего листа.
- Тебе так кажется оттого, девочка, что ты еще очень молода. Юным положено грезить, надеяться и слегка грустить. Лучшие поэты и живописцы были по преимуществу людьми молодыми, скорее страдавшими от неразделенной любви, чем находившими в ней утешение. Любовь - основа всего… и избежать этого невозможно.
- Я еще никогда ни в кого не влюблялась, - просто сказала Ивейн. - Но мне всегда было интересно, как можно определить…
Сеньор долго смотрел на нее внимательным взглядом.
- Расставание с близким человеком всегда как маленькая смерть. Когда приходится уходить, а ты готова отдать все, чтобы остаться. Любовь - это самое главное, nina. Это страстное желание стать частью другого человека, но не на час, а на каждый день и каждую ночь. Не сомневайся, ты поймешь, почувствуешь, когда влюбишься. Ты очень чувствительная и потому больше других подвержена страстям. - Он тихонько рассмеялся, увидев, как расширились ее глаза. - Либо ты испытаешь огромную радость, либо огромную грусть, - предсказал он. - Потому что тут не может быть компромисса для девушки, которая должна отдать себя всю, без остатка, одному мужчине.
- Получается, что я такая преданная, что даже неловко, - сказала она полушутя.
- Но без этой преданности, - он взял ее руку и поцеловал, - ты не была бы такой превосходной ученицей.
- Благодарю за комплимент, сеньор. А когда вы выдадите мне мой диплом?
- Все в свое время, nina. - Он крепче сжал ее руку. - Когда женитьба дона Хуана станет неминуемой, я буду первым, кто об этом узнает.
Ивейн улыбнулась. Конечно же, отец Ракель будет первым извещен о том, что в определенный день в барочном кафедральном соборе с резными башенками и выгоревшими на ярком солнце стенами ему предстоит передать свою дочь в руки Хуана де Леона. Невеста будет с головы до ног в кружевах, изготовленных местными монашенками, с девственно белыми лилиями в руках, шею ее будут украшать жемчуга - гордость семьи де Леон, а на нежных алых губах будет покоиться тихая улыбка. Будут звонить колокола, и на всем острове объявят праздничный день. И все будут радоваться за маркиза, и все скажут, что выбор невесты безупречен.
Через несколько минут Ивейн очнулась и увидела, что сеньор Фонеска покинул ее. Был час полуденной сиесты. Обрывки их разговора еще звучали в ее ушах. Ивейн чувствовала беспокойство и бездумно чертила разные профили в своей тетрадке… гордые испанские профили, похожие на один-единственный… Она отбросила ручку и, подчинившись внезапному импульсу, выскользнула в боковую дверь патио, и решила немного отдохнуть от занятий.
Ивейн спускалась по широким каменным ступеням, ведущим к морю, где под полуденным солнцем рыбацкие лодки и шхуны мирно качались на волнах. Народу было очень мало, только коты шныряли под мавританскими арками. Узкие ставни на окнах были закрыты от жары. Ветер с моря пах розами и рыбой. Высокая пальма отбрасывала тень на белую стену. Ивейн была одна-одинешенька в своем зеленом платье, и волосы ее полыхали еще жарче под золотым солнечным светом.
Грубые ступени привели ее вниз, на песчаный берег, и там Ивейн наткнулась на перевернутую лодку, дно которой было высушено солнцем; под ней прятался краб, который торопливо выскочил и бросился наутек, когда девушка присела на выбеленный лучами борт. Все было тихо. Даже море было спокойным, и отдаленные горы Испании тянулись на горизонте стальной синеватой цепью.
Наверное, уже совсем скоро она переедет туда, на материк, под тень этих гор, сядет в автобус, который повезет ее по белым от пыли дорогам до Мадрида, где она станет работать. Ивейн старалась радоваться этой мысли и с надеждой смотреть в свое будущее, но когда она представила, какое одиночество ждет ее в огромном шумном городе, все сжалось у нее внутри. Понурившись, Ивейн сидела на борту рыбацкой лодки и чувствовала холодящий озноб, от которого не спасало даже солнце.
Ивейн снова ощутила холод одиночества. Всю жизнь ей приходится расставаться с тем, что она любит. Ей нравился их маленький домик в Комб-Сент-Блейз, но, когда отец умер, ей уже нельзя было оставаться там. Ей нравились остров и замок, но после женитьбы патрона ей придется уехать и снова жить среди чужих людей.
Ивейн мигнула, и глаза ее застлали слезы. Она чувствовала себя такой одинокой, что сейчас с радостью отозвалась бы на любой приветливый голос.
И он раздался. Ивейн узнала бархатистые нотки, даже не оборачиваясь, - голос принадлежал испанскому гитаристу.
- Я все думаю про тебя, Ивейн. Наверное, это мои мысли привели меня сюда.
Девушка протянула ему руку, надеясь, что его теплое пожатие вырвет ее из холодного склепа мучительных мыслей.
- Привет, Рике. Мы здесь одни, если не считать котов.
Он взял узкую ладонь и переплел свои пальцы с пальцами Ивейн. Волосы его были темны как ночь, а улыбка - белой, как освещенные солнцем стены белых домиков, которые порогами спускались к морю. Прикосновение было нежным и теплым, и на этот раз Ивейн не сжалась от красноречивой дерзости его взгляда.
- А почему ты плачешь? - спросил он. - Из-за блеска солнца на воде или потому, что убежала от меня тогда безо всяких причин?
- Стала бы я по тебе плакать, - фыркнула Ивейн, но голос ее не был строг. Она обрадовалась Рике. - Садись, поговори со мной, Рике.
- Непременно. - Он сел рядом с ней на край лодки, вытянув длинные ноги в узких темных брюках. Ослепительно-голубая рубашка была расстегнута на загорелой груди, на шее висел массивный золотой медальон. Рике был особенным, ярким, необычным, и у Ивейн, такой неопытной, сразу растаяло сердце.
- А что ты делала после того, как покинула меня в прошлое воскресенье? Надеюсь, не стала слоняться по пляжу? С моря тогда пришел сильный туман.
"Как же она забыла про туман?"
- Давай забудем эту глупую шутку, - сказала она, почти задыхаясь от волнения.
- Да, Ивейн, это правда было очень глупо. Что я сделал такого ужасного?
- Прошу тебя, давай начнем все заново, как в нашу первую встречу! Ты был так галантен, как старинный трубадур!
- Мне больше нравится чувствовать себя молодым, реquena . - Его улыбка стала дразнящей. - Что такого сказал тебе маркиз, что ты целыми днями учишься и не поощряешь ухаживаний молодых людей?
- Просто мне нужно получить образование. Очень-очень нужно!
- А что ты сейчас изучаешь? Рыбацкие шхуны?
- Нет, просто хочу немножко побездельничать, - призналась Ивейн. - Почему-то сегодня никак не могу сосредоточиться, так что решила на часок убежать от своих книжек.
- Уроки, книги! - Рике порывисто схватил ее за руку. - Тебе нужно веселиться, радоваться жизни! На месте маркиза я бы давал тебе совсем другие уроки.
- Рике!
Он расхохотался.
- А ты никогда еще не была на испанской свадьбе, пекуэнья? Нет? Тогда я тебя возьму с собой. В шесть часов молодожены идут в церковь с родственниками, а потом будет праздник. Я обещал играть для них на гитаре, и меня просили привести с собой девушку.
Он помолчал и посмотрел на Ивейн.
- Мне будет очень приятно, если ты согласишься составить мне компанию, - тихо попросил он.
- Мне так хочется пойти с тобой, Рике, но в четыре за мной заедет машина, чтобы отвезти домой, в замок.
- Скажи шоферу, что вернешься позже.
- Правильно, - согласилась Ивейн. - Но ведь дон Хуан…
- А он что, запирает тебя в башне на весь день? - насмешливо осведомился Рике. - Ты так поддалась его чарам, что не смеешь больше ни на кого взглянуть? Ивейн, я хочу обращаться с тобой как со взрослой женщиной, а не как с ребенком. Я хочу подарить тебе музыку и веселье, смех, танцы, а не суровые башни замка и торжественный ужин в зале, мрачном от теней прошлого. Он считает, что раз сам не может танцевать, ты тоже не хочешь этого. Просто дон Хуан желает, чтобы днем ты была ребенком, а вечером непреклонной старой девой!
- Рике, что ты говоришь! - возмутилась Ивейн. - Дон Хуан совсем не такой. Он бы позволил мне пойти на свадьбу, если бы я захотела.
- Тогда и проблемы нет, - улыбнулся Рике. - Мы с тобой поедем в четыре в замок, и ты передашь с шофером сообщение для маркиза. Потом мы зайдем в клуб "Идальго", мне там надо забрать гитару. Сегодня вечером я не играю в клубе, так что мы оба можем повеселиться. Разве тебе не кажется это романтичным - отпраздновать свадьбу при свете звезд?
- У вас, испанцев, прирожденная страсть к любовным приключениям, - улыбнулась Ивейн.
- Испанка жизнь готова положить на то, чтобы угодить мужчине, который ей нравится.
- Боюсь, что мне никогда не стать испанкой.
- Вот тут ты ошибаешься. - Рике ближе наклонился к ней, и глаза его вспыхнули. - Если ты выйдешь замуж за испанца, ты и сама станешь испанкой.
- Но в глубине души я все же останусь англичанкой. У меня никогда не будет настоящей la еsрапоlа.
- У тебя есть свои чары. - Его взгляд скользил по ее лицу, задержался на волосах, красно-рыжих, как осенний лист, которые струились по зеленому платью, так шедшему ей. Что-то неразборчиво пробормотав по-испански, Рике прижал ее ладонь к своей пылающей щеке. - У тебя такие прохладные руки. Говорят, у кого руки холодные - сердце горячее. Еще на прошлой неделе мне хотелось просто пофлиртовать с тобой. Теперь я буду обращаться с тобой совсем иначе.
- Нет, прошу тебя, Рике… - У нее упало сердце. - Пусть наши отношения остаются легкими.
- Как суфле, - пообещал он. - Легкими, как колокольчики и музыка, и лунный свет.
- Рике, - встревожилась девушка, - не смей испытывать на мне свое очарование, потому что я не смогу ему противостоять. И тогда нам обоим будет больно.
- Для того и жизнь дана, чтобы испытывать боль, потом лечить ее и быть счастливым. Ивейн, не надо этому сопротивляться.
Как легко было бы оставить все попытки идти против судьбы, если б только она могла полюбить черноглазого гитариста! И улыбка обожгла ее рот, который готов был исказиться в рыданиях.
- Испанцы становятся очень опасными, когда хотят кого-то обворожить. Я буду танцевать на свадьбе твоего друга. Пусть этот вечер запомнится мне надолго, я буду вспоминать его, когда уеду отсюда.
- Разве ты не собираешься остаться здесь навсегда?
Она покачала головой:
- Нет, с самого начала это было временным пристанищем. Через какое-то время я поеду в Мадрид, я буду там работать.
- Ах, в Мадрид. О, я так много могу там тебе показать. Старый Мадрид и современный. И странный, и прекрасный. Мы будем там счастливы с тобой.
Ивейн посмотрела на него, и ей захотелось поверить, что она действительно сможет быть счастлива вдали от этого острова с колокольчиками олеандров и ароматными соснами, с блеском солнца на волнах и башенками высоко над морем, на фоне неба.
- По твоему лицу я вижу, что тебе грустно уезжать с острова, Ив.
Она смотрела на причудливое переплетение сетей и мачт вдоль берега и вдруг с испугом в глазах обернулась к нему:
- Ив! Ты назвал меня Ив!
- Тебе не понравилось?
- Почему, это очень по-дружески.
- Больше чем по-дружески, Ив. Если испанец зовет тебя уменьшительным именем, значит, он относится к тебе серьезно и с симпатией.
Ивейн усмехнулась:
- Значит, ты с самого начала заманил меня в ловушку, когда просил называть тебя Рике!
- Надеюсь, что заманил. - Глаза его обжигали ее, она увидела в них настоящую нежность и ласку.
Она хотела умолять Рике, чтобы он не смотрел на нее так, и, наверное, ее смятение не укрылось от гитариста, потому что он заговорил о другом. О своем детстве в горах Испании, о страстной детской мечте стать кем- то, а не оставаться всю жизнь крестьянином, ухаживающим за оливковыми и миндальными деревьями. Он убежал из дома, когда ему было пятнадцать лет, и на попутках добрался до города Барселоны, а там работал официантом, потом стал учеником музыканта, который играл на гитаре как ангел, хотя жил как черт.
- У меня нет и половины того дарования, что было у него, - задумчиво произнес Рике. - Зато я использую свои таланты до конца, ведь я очень честолюбив. Я хочу заработать много денег, а когда стану богатым, куплю большой дом с садами, где будут расти миндальные деревья, мимоза и бить фонтаны. Я буду очень обеспеченным человеком, и у меня будет жена и семья, - уверенно закончил он.
Ивейн улыбнулась:
- Да, ты меня удивляешь, Рике.
- А ты подумала, что я просто взбалмошный гитарист? - Он растрепал ее волосы. - Прежде всего, я испанец, а мы, испанцы, очень серьезно относимся к жизни, хотя и поем или бездельничаем, как только подвернется случай. Сегодня ты увидишь, как веселятся испанцы, и я научу тебя танцевать так, как танцуют испанские девушки.
- А мы пойдем в церковь на венчание? - живо спросила Ивейн. Его веселость передалась ей, и она уже с нетерпением ждала, когда они поедут на свадьбу.
- Красавица моя, ну конечно, пойдем.
На алтаре горели высокие свечи, их свет ореолом окружал юную чету, стоявшую перед священником и произносившую свадебные обеты. Церковные гобелены тускло отсвечивали в пламени свечей, и фигуры Марии с Младенцем казались удивительно реальными, словно стоящими прямо за алтарем; казалось, они оба с заботливым вниманием смотрят на молодую супружескую пару.
Притихшая и очарованная, Ивейн следила, как белую кружевную мантилью невесты набросили на плечо стоявшего рядом молодого мужа, что было частью обряда как залог того, что она предает свою судьбу в его руки и будет подчиняться ему с любовью и покорностью. Затем жених надел ей на руку кольцо, и она, застенчиво подняв на него глаза, тоже надвинула кольцо на его палец. Когда они обменялись кольцами, в толпе, заполнявшей все проходы в церкви, пронесся вздох радости и облегчения.
Дым свечей смешивался с запахом гвоздик. Священник провозгласил пару мужем и женой. Высокий смуглый парень улыбнулся и сжал руки, в которых держал оранжевый бутон, перламутровый молитвенник и четки. Они были слишком застенчивы, слишком влюблены, чтобы целоваться при всех, и Ивейн увидела, как мать невесты поднесла к глазам тонкий кружевной платок. Для молодой невесты, ее дочери, свадебные обеты будут нерушимы. В Испании пары соединяются на всю жизнь и никогда не разводятся. Молодожены смотрели друг на друга с радостной надеждой и доверием, четки сияли в свете алтарных свечей.
Солнце начало садиться, сияя охрой и золотом, когда счастливые гости устремились из церкви и стали забираться в старинные лакированные фиакры, нанятые отцом жениха. На дугах лошадей звонко тренькали колокольчики. Кортеж направился к дому жениха. Это был старый иберийский деревенский дом в предгорьях, с выжженными на солнце стенами и арками, с огромным старинным двором, где в темноте горели фонари, и отблески огней отражались на листьях кипарисовых и олеандровых деревьев.
Широкие юбки "фламенко" замелькали пестрыми бабочками, когда мужчины в широкополых шляпах и черных вечерних костюмах высаживали смеющихся девушек из экипажей. Некоторые гости приехали на свадьбу верхом.
Сомбреро, дерзкие кабальеро, старинная романтическая Испания - Ивейн чувствовала себя так, словно перенеслась в прошлый век.
Рике сверкнул белозубой улыбкой, обнял Ивейн за талию и повел ее по двору, чтобы представить хозяевам - родителям счастливой пары. Ивейн покрыла голову кружевной накидкой - это был надушенный платок, который ее учитель вручил ей, достав из гардероба Ракель, - и встретила теплые одобрительные взгляды двух женщин в экзотических мантильях над высокими гребнями, усыпанными драгоценными камнями.
На такие торжества, как свадьба, испанка достает все свои фамильные драгоценности - броши, ожерелья - и украшает себя с не меньшим блеском, чем сама невеста. Всюду трепетали веера, сверкали черные глаза. Гибкие, стройные мужчины, прекрасно сложенные, наклонялись к руке Ивейн и глубокими голосами страстно уверяли, как им приятно познакомиться с lа Inglesa. Сердце ее билось от приятного возбуждения, она отвечала им на своем еще не очень правильном испанском и была всякий раз вознаграждена быстрыми радостными улыбками, оттого что она не сочла за труд выучить их язык.
- Ваш язык, ваша музыка и свадьбы так чудесны, просто прелесть, - ликовала Ивейн. Она могла бы добавить, что это торжество живо напомнило ей деревенские танцы в ее родной деревне. Отец никогда не оставлял дочь дома одну: он нес ее на плече через болота и пустоши, чтобы девочка могла веселиться вместе с остальными детьми.
Здесь, на свадьбе Доретты и Альвареса, дети, наряженные в темные костюмы с кружевными рубашечками и платьица, стайками носились между деревьями, хватая мороженое и апельсины.
Ивейн огляделась. Обилие гостей заставило ее задуматься - нет ли среди толпы и ее опекуна. Или он сидит один в замке? А может, пошел куда-нибудь с Ракель, поддаваясь соблазну ее чар, которые, как сетью, медленно затягивались вокруг него? Сколько времени еще осталось до того момента, когда он сам будет стоять рядом с сияющей невестой, принимая комплименты и поздравления? Теперь, когда Ивейн побывала на испанской свадьбе, она живо представила себе высокого надменного маркиза возле алтаря, видела, как блестит новенькое золотое кольцо у него в руках, вот он надевает его на тонкий наманикюренный пальчик своей невесты… Губы Ракель расплываются в улыбке, потому что его кольцо и его обеты сделают ее маркизой. Она безупречно выглядит и безукоризненно сыграет свою роль, но ее фата, наброшенная на плечо дона Хуана, ничего не будет для нее значить. Ракель не станет подчиняться ему ни с покорностью, ни тем более с любовью.
- Давай же, идем поедим чего-нибудь, пока меня еще не просили петь и играть. - Рике, взяв ее за руку, вырвал девушку из задумчивости. Ивейн улыбнулась, и они протиснулись к накрытым столам, где на больших блюдах лежали всевозможные закуски - ломтики хрустящего хлеба, копченая ветчина, королевские креветки, редкостные сорта колбасы, сыры, ломтики нежной розовой свинины с начинкой, куриные ножки и омары.
Они взяли себе тарелки и выбрали угощение по вкусу, а кто-то налил им вина из бутылки в плетеной фляжке. Золотистый диск луны появился среди звезд, и под их светом Ивейн и Рике смотрели, как девушка и молодой человек танцуют фанданго.
Танец начинался медленно, как бы нехотя, его сопровождал только стук кастаньет в пальцах девушки и притопывание высоких каблуков танцора. Но постепенно темп нарастал, и вот уже пара кружится, и пестрые нижние юбки девушки бьются об узкие темные брюки танцора. Музыканты подхватили сухой четкий ритм кастаньет и щелканье каблуков, но временами, как замирающее сердце, музыка вдруг смолкала, и в тишине танцоры застывали лицом друг к другу. А через миг все начиналось заново, продолжался танец завлекания и преследования, пестрые юбки взметались, глаза танцора сверкали, и все это кружилось и пестрело при свете фонарей и звезд.
Ивейн почувствовала, что пульс ее забился в бешеном ритме, у своего плеча она ощущала стройную гибкость тела Рике. Его горячее дыхание шевелило ей волосы, с которых она уже сняла кружевное покрывало, и ей не хотелось думать ни о чем, кроме этой ночи. Ей не хотелось представлять себе жестокую реальность завтрашнего дня.
- Потрясающе? - шепнул он прямо ей в ухо.