Он знал, каких действий от него ждут, знал, чего требует честь семьи, и знал, чего боится его сводный брат Саймон, готовый в любую минуту выступить против него. Между тем, сам Аддис чувствовал, что у него не осталось никаких желаний. Он ощущал лишь невероятную усталость, да еще горечь от того, что старый мир не захотел дождаться его возвращения. Он надеялся, что как только переступит порог семейного замка в Барроуборо, воспоминания о кошмарных годах, проведенных в балтийских землях, исчезнут, словно страшный сон. Ему понадобится вся сила воли только для того, чтобы не лишиться жалких остатков былого могущества, не говоря уже о том, чтобы предпринять попытку отвоевать утраченное.
Он наконец подошел к Мойре, ощущая раздражение и недовольство тем положением вещей, которое уготовила ему судьба. Она видела, что Аддис приближается, но не поднялась с кресла. Возможно, в ее намерения и не входило раздражать его еще больше, однако злость его внезапно усилилась. Положение ее матери в усадьбе Бернарда и ее собственное при Клер, вероятно, сослужило ей хорошую службу и помогло приобрести манеры светской дамы; но при всем этом она - не свободная женщина и никогда не должна забывать, где ее место, - во всяком случае, совсем не в кресле лорда, в котором она так бесцеремонно развалилась!
Аддиса захлестнуло дикое желание схватить ее за каштановые локоны и силой заставить опуститься перед ним на колени. Руку, уже было потянувшуюся к волосам, остановило только воспоминание о том, как его самого однажды вынудили встать на колени. Он обуздал вспышку гнева, а внутренний голос язвительно заметил, что причина раздражения - отнюдь не в ее поведении, а во всех прочих событиях и оскорблениях, унижающих его личность и статус.
Их взгляды встретились, и Аддис отметил про себя, что она не отвернулась, как делали большинство женщин, чтобы не видеть его обезображенного лица. Даже в ее доме, при первой встрече, дыхание Мойры перехватило от потрясения, вызванного узнаванием, а не отвращением. За все это время он уже успел привыкнуть к тактичным взглядам, которые устремлялись подчеркнуто поверх головы или над плечом, или опускались долу, привык к проституткам, требовавшим лишнюю монетку. И потому, когда она не отвернулась там, в хижине, это стало для него неожиданностью; сейчас же - из-за настроения, в котором он пребывал, - этот взгляд показался ему вызывающе дерзким.
Он многозначительно посмотрел на кресло. Смешавшись, она тут же вскочила на ноги.
- Вы велели мне ждать здесь вашего прибытия, - пояснила она. - С тех пор прошло несколько часов, а тростник на полу грязный.
Что правда, то правда - грязь царила всюду. Без лорда или леди, которые присматривали бы за ними, слуги стали совершенно неряшливыми. Первое, что он приказал, прибыв в поместье, - это вычистить и вылизать все до блеска, и прислуга сейчас копошилась, выполняя повеление лорда.
Он медленно опустился в кресло, а она осталась стоять перед ним, снова скрестив руки на груди, словно стремясь скрыть ее от посторонних взглядов.
- Ты останешься здесь на несколько дней, пока мальчик не привыкнет ко мне, - заявил он.
Она прикусила щеки, и на них образовались ямочки. Его приказной тон ей явно не понравился. Впрочем, сейчас, когда впечатление от поведанных Рэймондом историй все еще довлело над ним, ему было наплевать.
- Если это пойдет Брайану на пользу, я, наверное, могла бы оказать помощь, однако мой дом расположен не так далеко.
- Ты останешься здесь.
- Хорошо, я соглашусь, но только на несколько дней.
Рэймонд говорил правду, рассказывая о ее свободолюбии. Конечно, он в определенном долгу перед ней за то, что она сберегла Брайана, но все-таки лучше сразу поставить ее на место.
- Твоего согласия и не требуется. Ты останешься потому, что я так сказал, и пробудешь здесь ровно столько, сколько мне будет нужно. Когда же я решу, что необходимости в твоем присутствии здесь больше нет, ты сможешь вернуться домой.
Кровь прихлынула к ее лицу.
- Вы много лет провели вдали от дома, поэтому вам простительны ошибки. Очевидно, вам никто не сказал о том, что я теперь - фригольдер. Дом и надел принадлежат мне.
- Ты можешь владеть собственностью, я не возражаю, но ты не свободнорожденная. Твоя мать была вилланкой при этих землях. Подарив земли, Бернард подарил мне и тебя вместе с ними.
Было заметно, что ей стоило немалых усилий сдержать гнев. Вряд ли кто назвал бы ее красавицей; однако в ней явно ощущалась огромная энергия, а яркий блеск глаз компенсировал отсутствие броской красоты. Юношей он не обращал внимания ни на ее глаза, ни на бьющую ключом энергию; впрочем, тогда его глаза были прикованы только к Клер.
- После того как вы уехали, сер Бернард подарил матери вольную. Я при этом присутствовала, слышала его слова, и он включил и меня в свою волю.
- Рэймонд говорил мне, что ты претендуешь на свободу. У тебя найдутся свидетели?
- Священник. Женщина по имени Элис, которая прислуживала Клер. Я сама.
- Рэймонд сказал, что священник умер. А где Элис?
- Она уехала… в Лондон, если не ошибаюсь… после смерти Клер. Но были ведь документы. Я помню, сэр Бернард подписывал их. Только если документы хранились у священника, скорее всего, они погибли, когда несколько лет назад часовня сгорела… - Она проговаривала фразы по кускам, воплощая в слова беспорядочные мысли и воспоминания. - Может, документы у Рэймонда?
- Будь они у него, думаю, он упомянул бы об этом.
Она все еще злилась, но теперь к злости добавилась растерянность. Принять ее притязания на свободу не составляло труда. В конце концов, она верно служила ему, даже понимая, что делать этого не обязана. Но нечто в душе Аддиса вдруг взбунтовалось при мысли, что она может стать свободной, и не только из-за желания сохранить хотя бы тех немногих людей, которые у него остались. Рэймонд обмолвился, что она намерена покинуть поместье. Но Мойра составляет частичку его прежнего мира, и он не позволит этой частичке вот так просто исчезнуть.
Она с упрямым видом уперлась кулаками в бедра.
- Можете спросить в деревне, кто я и что я. Вам любой скажет.
- Да, любой подтвердит, что твоя мать была на содержании Бернарда и спала в его постели. Все знают, что она жила, как леди, и к ее дочери Бернард относился, как к своей собственной. Только это не то же самое, что и получение вольной.
- То есть вы хотите сказать, что я лгу.
- Нет, я всего лишь утверждаю, что ты - моя подданная. Даже если Бернард и отпустил тебя на волю перед смертью, законным его решение может стать только при наличии свидетелей или документов.
В ее глазах мелькнул недобрый огонек.
- Такова, значит, благодарность, которую я заслужила?
- Я по-настоящему благодарен тебе, хотя за Брайаном ты ухаживала не ради меня. Ради Клер, может быть, или же для собственного блага, но не ради меня. Я ведь был мертв. Помнишь?
- Ловлю себя на сожалении о том, что все обернулось по-иному.
- Как ни странно, я тоже. А теперь иди, найди мальчика и скажи женщинам, чтобы они подготовили комнаты для вас обоих. Позже мой человек отведет тебя домой, чтобы ты смогла забрать свои вещи и вещи Брайана.
Она зашагала прочь - разъяренная, с гордо выпрямленной спиной. Он припомнил хищный взгляд Рэймонда. Рэймонд принадлежал к числу его старых друзей, поэтому Аддису хорошо была знакома его манера обращаться с женщинами, он безошибочно догадался, что Мойра отвергала его попытки в течение многих лет. Не исключено, что это было одной из причин, побуждающих ее к отъезду.
- Рэймонд останется на обед, - произнес он вслед удаляющейся фигуре. - Ты споешь для него.
Она на секунду остановилась и слегка повернула голову так, что он видел лишь ее профиль.
- Даже у крепостных есть какие-то права, - резко бросила она, и глаза ее сверкнули, как чистая вода, в которой отразился солнечный свет. - В этом я не похожа на свою мать. Не ждите, что я стану шлюхой вашего брата или какого-нибудь другого лорда или рыцаря.
То, что она хотела сказать на самом деле, было очевидным. Не ждите, что я стану вашей шлюхой. Вне всяких сомнений, этой привлекательной и соблазнительной женщине неопределенного статуса пришлось отбиваться от притязаний множества самых разнообразных мужчин, так что предположение было вполне вероятным.
И, надо добавить, весьма уместным, хотя Аддис точно знал, что пока не давал ей никакого повода. Рабу поневоле приходится учиться умению прятать свои желания - точно так же, как и умению скрывать потаенные надежды. Так что Мойра вряд ли могла знать, что е того самого момента, как он впервые вошел в ее скромный дом, в сознании его постоянно возникал образ этой женщины, лежащей в его постели.
- У вилланов есть права, но у них, кроме того, есть и обязанности, и в обмен на их добросовестное исполнение они получают защиту. Ты споешь для Раймонда, но тогда, когда я велю, и он поймет, что это означает. И с сегодняшнего дня он больше не будет тебя беспокоить.
Повернувшись, она посмотрела ему прямо в глаза, как тогда, в доме, при их первой встрече, и несколько минут назад, когда он приблизился к ней, сидящей в кресле.
Взгляд ее теперь совсем не казался ни потрясенным, ни непокорным; она смотрела так, как будто привыкла каждый день видеть перед собой изуродованное варварское лицо и знала Аддиса слишком хорошо, чтобы находить его внешность необычной или отталкивающей.
За то короткое мгновение, пока они неотрывно смотрели друг на друга, Аддис - впервые с того момента, когда его нога ступила на английскую землю, - перестал ощущать себя чужаком на собственной родине.
Глава 2
В сумраке у нее за спиной раздались шаги, юноши быстро догоняли ее. Она прижала подбородок к груди и приподняла плечи, стараясь сделаться невидимой. Прибавив шагу, она поспешила в сторону деревни. Они смеялись и шумели, как это обычно делают мальчишки, переполняемые избыточной энергией, - по всей видимости, оруженосцы, освобожденные на время от исполнения своих обязанностей и вышедшие на поиски развлечений. Она взмолилась, чтобы они прошли мимо, не заметив ее.
Они подходили все ближе, от этого ощущения у нее покалывало в спине. Зависла тишина, нарушаемая только неразборчивым шепотом и смешками. Наконец они поравнялись с ней и зашагали рядом.
- Что у тебя тут, девушка?
Не обращая внимания на вопрос, она ссутулилась еще сильнее и плотно прижала к себе корзину с кусками старых лент, которые подарила ей Клер.
- Я с тобой говорю, девушка. Что ты там прячешь? Украденное?
- Это дочка сокольничего. У тебя в корзине подарок для мужа шлюхи Бернарда? Плата от лорда? Может, там вино или мясо?
- Если в корзине вино, предлагаю выпить. Не придется платить за эль.
Они окружили ее, преградив дорогу, и не давая пройти дальше. Несмотря на страх, повергавший ее в дрожь, как затронутую струну арфы, она повернулась и обожгла их негодующим взглядом.
- Моя мать не шлюха!
- Ого! Не слишком ли много спеси? Знай свое место, девка! Мамаша твоя ходит к Бернарду не для того, чтобы читать ему святое писание. Может, он поделится ею со всеми нами. Даст нам ее в подарок, когда нас будут посвящать в рыцари.
- А зачем ждать мамашу, когда дочка здесь?
- Тоже верно. На вид не ахти какая, но, может быть, под одеждой найдется что-нибудь интересное?
Они сделали несколько шагов, приближаясь к ней. Этого хватило, чтобы круг сомкнулся, и она почувствовала себя на фоне крупных сильных тел маленькой и беззащитной. Откуда-то вытянулась рука и с унизительной настойчивостью потянула за край одежды. Сверху вниз на нее смотрели возбужденные глаза, лица искривились в ухмылках; пока что они просто дразнили ее, однако опасная граница становилась все ближе и ближе.
- Оставьте меня в покое!
Один из них, смелее остальных, тот самый, который заговорил с ней первым, отважился пересечь границу; его мысли явственно отражались во взгляде.
- Мне не нравится, как ты разговариваешь с нами, подруга. Может, тебя стоит слегка проучить, чтобы ты не забывала, где твое место.
- Оставь ее в покое, Джон, - раздался позади чей-то голос.
Резко обернувшись, она увидела, как он широкими шагами приближается к ним, слегка запыхавшись оттого, что ему пришлось бежать, чтобы догнать остальных, - высокий и красивый, с длинными волосами, обрамляющими чеканное лицо. Она слышала, как его часто сравнивали с Адонисом, хотя не знала, кто это. Сердце ее радостно забилось от испытанного облегчения, комок подкатил к горлу.
- Успокойся, Аддис. Это всего лишь крепостная девчонка, а не знатная дама, оказавшаяся в беде.
- Она еще совсем ребенок. Не трогай ее. Как думаешь, что сделает с тобой Бернард, если узнает, что ты приставал к дочке Эдит?
При упоминании имени своего повелителя все, кроме Джона, отступили на шаг назад, словно боясь, что наказание последует незамедлительно. Они отошли ровно настолько, чтобы круг разомкнулся; на их лицах неожиданно проступили неуверенность и нетерпеливое желание убраться от греха подальше. Почувствовав себя гораздо смелее, она нахально уставилась на Джона, ощущая за спиной поддержку Аддиса де Валенс.
- Моя мать не шлюха, - прошипела она.
Джон выдавил из себя презрительный смешок и, резко повернувшись, зашагал прочь. Другие последовали за ним; она взглядом прожигала их удаляющиеся спины. Аддис направился было вслед за остальными, но задержался и взглянул ей в лицо. Она подумала, что он в первый раз, точно, - в самый первый раз так внимательно разглядывает ее.
- Возвращайся домой к отцу, девушка. Уже почти стемнело, и тебе не стоит бродить по окрестностям в одиночестве.
Она пробудилась от мечтательных воспоминаний, нахлынувших на нее перед рассветом, и ее охватило раздражение из-за всплывших вдруг ощущений детства - благоговения и страстной влюбленности. Другие воспоминания - о том, как в последующие недели она пыталась уловить признаки того, что он запомнил ее, или о том, как много раз она мечтательно представляла себе сцены чудесного спасения, в которых сама представала в виде попавшей в беду прекрасной дамы, - зашевелились в глубине сознания, но она усилием воли отогнала их в густую тень времен. Мойра заворочалась в постели, окончательно потеряв сон. Расплывчатые образы прошлого все же не давали ей покоя. Господи, до чего же глупой можно быть в двенадцатилетнем возрасте!
Скорее всего, поводом для воспоминаний послужил состоявшийся накануне ужин. Он приказал ей сесть за головной стол, через стул от него самого, рядом с Брайаном, чтобы она могла ухаживать за мальчиком. По другую руку от него сидел Рэймонд, и почти до окончания ужина Аддис не обращал внимания ни на нее, ни на сына. Лишь в самом конце он повернулся к ней и вежливо попросил спеть.
Она встала и спела старинную религиозную песнь, заметив, с каким напряженным вниманием слушал ее Рэймонд, весь подавшись вперед, чтобы не пропустить ни единого слова. В первый раз за многие годы она пела в присутствии такого количества народа. Пока не смолкли звуки ее голоса, в зале царила полная тишина. Краешком глаза она заметила, как Аддис сказал Рэймонду несколько слов, вызвавших довольно резкий ответ; затем Рэймонд вдруг откинулся на спинку стула и продолжал смотреть на нее с гораздо более мрачным видом.
Похоже, до Рэймонда правильно дошел смысл сказанного Аддисом. После ужина, покидая поместье, Рэймонд обошелся без пошлых намеков, которыми обычно сопровождал свои слова прощания. Более того, в этот раз он не попрощался с ней вовсе; впрочем, рыцарь может не утруждать себя, проявляя вежливость по отношению к вилланке.
Через узкую прорезь окна в комнату пробились первые солнечные лучи, и Мойра потянулась за одеждой. Если Аддис решил, что за его покровительственный жест она будет ему благодарна, он глубоко ошибся. Она достаточно долго прожила подневольной, чтобы знать те немногочисленные права, которыми наделены вилланы по законам страны. С Рэймондом она могла справиться и без его вмешательства. Удавалось же ей удерживать его на расстоянии почти с того дня, когда Аддис уехал.
Разбудив Брайана, Мойра помогла ему одеться, как и подобает сыну лорда, в тунику и чулки. Едва умывшись и одевшись, он тут же умчался из комнаты в поисках друзей.
Когда Мойра вошла в зал, там уже царило шумное оживление. Она увидела управляющего имением Леонарда и подошла к нему. Леонард служил еще Бернарду, и в последние годы был единственным в поместье представителем власти. Он собирал ренту и по мере возможности следил за тем, чтобы вилланы трудились как положено, однако возраст сказывался - тронутые болезнью времени глаза управляющего почти ничего не видели, а лорда или хозяина, которого он, собственно, и должен был представлять, увы, не было.
- Леонард, по какому поводу вы вдруг решили так вырядиться? По-моему, зеленый бархат - не самое подходящее одеяние для теплого летнего дня.
- Сегодня состоится заседание суда. Вчера объявили.
- Так скоро? Аддис, похоже, не желает тратить время попусту.
- Правильно. За сколько лет ни разу не проводилось! Большинство споров настолько стары, что я удивлюсь, если кто-то до сих пор точно помнит все факты. Но у меня все записи сохранились, все цело. И если грешным делом кто-то подумал, что проделки сойдут ему с рук, сегодня его ждет сюрприз. - Он довольно улыбнулся, переполняемый гордостью за то, что умудрился исполнить свой долг, несмотря на сомнения в принадлежности имения. - Вчера я провел с лордом несколько часов, показывал ему отчеты и записи. Сказал, что все в полном порядке. Штрафы сегодня должны принести изрядный доход, но хозяину, наверное, нужно больше, потому что он, как я слышал, собирается предложить всем желающим купить вольную - за соответствующую цену, разумеется.
Новость ее удивила. То, что лорды дают возможность вилланам выкупить себе вольную, дело обычное, однако его вчерашняя реакция и обращение с ней давали основания предположить, что он предпочел бы оставить все по-старому. Впрочем, если ему необходимы деньги, тогда понятно. Даже получившие вольную крестьяне, как и раньше, будут обрабатывать землю, принося доход лорду, потому что вместо платы крепостного оброка будут платить ренту за пользование землей, так что их освобождение означает получение дополнительных денег прямо сейчас, без особых потерь в будущем.
Теперь стало ясно, почему он так упорно хотел оставить ее в крепостных. Разумеется, неприятно платить за то, чем уже обладаешь, однако, если таким образом удастся раз и навсегда покончить с возникшим недоразумением, она не упустит этой возможности. Раз уж Аддису нужно заполучить свои деньги, пусть тогда называет цену.
- Как вы думаете, сколько нужно заплатить за вольную?
Леонард пожал плечами.
- Это зависит от того, насколько нужен человек. Вряд ли лорд загнет высокую цену. Иначе ведь никто не сможет ее уплатить, правда же? Какой тогда в этом смысл?