Эдвард вошел в комнату и обвел ее глазами. В своем белом смокинге он был похож на бравого полковника больше, чем, возможно, ему хотелось этого. Его склонность отличаться от других делала его ярким образцом южноамериканского джентльмена.
- У нас тут возникли некоторые разногласия, - недовольно пробурчал Кеннет.
Но Эллен в это время уже вышла вперед и протянула Эдварду руку.
- Надеюсь, мистер Мейер, вы не против, если я буду сегодня на вашей вечеринке, - с притворной застенчивостью проговорила она, - Кеннет пригласил меня пойти с ним, потому что я помогаю ему ознакомиться с моей работой. Он решил, что это будет лучшим способом отблагодарить меня.
Кеннет наблюдал, как его дядя Эдвард - миллиардер и негоциант, перед которым бизнесмены трепетали, начал таять и едва не превратился в лужу у ее ног.
- Конечно же, нет, - сказал он. - И я не солгу и не преувеличу, если скажу, что твое присутствие в моем доме доставит мне огромное удовольствие.
Он галантно поцеловал ее руку. Кеннет наблюдал за происходящим, широко раскрыв глаза, и начинал понимать, что Эдвард был первым из всех тех мужчин, которые будут сегодня вечером увиваться за нею и, как болваны, таращиться на нее. Ему нужно было привыкать к этому.
Но это оказалось не так-то просто. Когда они вошли в фойе дядиного дома и все, кто находился там, почти разом обернулись и уставились на Эллен, внутри у Кеннета все опустилось и он почувствовал, как каждый мускул на его теле напрягся, будто он готовился к смертельной схватке.
Потом они прошли в просторную белую гостиную, и взгляды всех присутствующих также устремились на них. Ни у кого не хватило скромности отвести глаза.
- Ты уверена, что не хочешь надеть мой пиджак? - прошептал он ей на ухо, не сомневаясь, что его робкая, консервативная секретарша чувствует себя крайне неловко под этими сверлящими взглядами.
Но она повернула к нему голову и усмехнулась.
- Ты шутишь? Посмотри, какой я имею успех. Если бы я знала, что это платье способно произвести такой фурор, я надела бы его еще в прошлом году на рождественскую вечеринку.
В это время Кеннет услышал за своей спиной мужской голос:
- Не хотите ли чего-нибудь выпить?
Он резко обернулся, бессознательно готовый отшить нетерпеливого нахала, который даже из простого приличия не стал ждать, чтобы выяснить, одна ли здесь эта женщина или, может быть, с мужем или любовником. Но, к счастью, перед ним стоял официант.
- Я не думаю, что нам следует пить сегодня, - вяло проговорил он.
- Но ведь это же вечеринка, Кеннет! - возмутилась она и, повернувшись к официанту, заказала джин с тоником.
- К вашим услугам, мэм, - сказал официант.
- К вашим услугам, мэм, - передразнил его Кеннет, когда молодой человек отошел.
- Кеннет, если тебе душно в кухне, выйди из нее!
- Что ты имеешь в виду?
- А то, что я приехала сюда, чтобы хорошо провести время, и, если другие мужчины подумают, что ты мой парень, меня никто не пригласит танцевать.
Кеннет так увлекся своей ролью защитника, что не заметил широко распахнутую дверь в салон, откуда доносилась живая музыка. Около двадцати человек находились в гостиной и почти столько же танцевали в салоне. Солистка в коротком и очень открытом платье, окутанная, как плащом, своими черными, густыми и вьющимися волосами, что-то пела страстным, хрипловатым голосом. И все же взгляды всех мужчин были прикованы к Эллен.
Кеннет почувствовал, как что-то внутри говорит ему, что он не должен оставлять Эллен одну в этой толпе. Он назвал это чувство инстинктом брата. Но поскольку она явно не хотела, чтобы он болтался рядом, ему нужно было придумать, как держать ее подальше от всех этих мужчин. Итак, он решил сначала пригласить ее на танец, чтобы выиграть время и обдумать свои дальнейшие действия.
- Хорошо, - сказал он, - я не буду тебе мешать, только позволь мне пригласить тебя на первый танец.
Ее глаза подозрительно сузились.
- Ладно, - согласилась она.
Он взял ее под руку и повел в танцевальный салон. Но прежде чем они успели вступить в быстрый танец, который звучал до этого, музыканты резко сменили мотив, и соблазнительная певица запела медленную, страстную песню, похожую на любовный зов.
Кеннет почувствовал себя пойманным в ловушку. Он догадывался о том, что совершил оплошность, но гордость не позволяла ему отступиться. Он решительно вышел вперед, обхватил рукой талию Эллен и повел ее в танце.
Несмотря на невероятные усилия отстраниться от мыслей и чувств, охвативших его, он ощущал, как от близости с Эллен вся его стойкость рушится, как игрушечный домик. Чтобы отвлечься, он решил завязать с ней беседу.
- Итак, почему ты раньше не надевала это платье?
Она подняла на него лукавые глаза.
- Не хватало смелости.
- Однако сегодня осмелилась?
- Мне стоило больших усилий, чтобы изменить себя за последний год.
Теперь ему стало ясно, почему он начал замечать ее в эти дни. Она изменилась. Она очень изменилась. И, конечно же, это произошло не за одну ночь. Похоже, вся эта метаморфоза длилась довольно долго и только теперь завершилась ее решением переехать в Калифорнию. Вот почему она выглядела такой необычной.
- Сколько лет тебе было, когда ты пришла к нам работать? - непонятно почему спросил он.
- Двадцать один, - ответила она, глядя в сторону.
- Значит, мне тогда было тридцать четыре. Кажется, сто лет прошло с тех пор.
- Не знаю, - сказала она и, улыбнувшись, посмотрела на него. - Ты носил тогда странную прическу, которая делала тебя похожим на Джона Траволту, засунувшего палец в розетку.
- Не напоминай, - смущенно проговорил он.
- К счастью, я уговорила тебя сменить ее.
- Помню.
- А помнишь, ты носил еще брюки без пояса?
- Да. Это были костюмные брюки.
- И они были ужасны.
- Возможно, - согласился он, понимая, что его тактика разговора сработала.
Он больше не испытывал приступов ревности или сексуального возбуждения, но все же с ним происходило что-то странное. Ему было легко с ней, он был счастлив. Ему всегда было легко с ней. Она была самым милым и самым приятным человеком из всех, кого он знал. Вот почему, когда песня закончилась и он увидел по крайней мере четырех парней, стоящих в ряд и потирающих руки в нетерпеливом желании пригласить Эллен, он решил, что ни за что не оставит ее на растерзание этим голодным волкам. Он должен защищать ее, хочет она того или нет.
Он не стал прислушиваться к тихому внутреннему голосу, который пытался напомнить ему, что, защищая ее от других мужчин, он защищает не столько ее, сколько себя. Он старался не обращать внимания на то, что ему было необыкновенно приятно находиться в ее обществе, танцевать с нею. Он твердо помнил только о своем долге.
После четвертого танца Эллен наконец поняла, что происходит. Кеннет не позволял другим мужчинам приблизиться к ней не ради ее блага он просто ревновал. Ее охватила радость с оттенком коварства. Если ее платье и эта вечеринка заставили его заглянуть в свое сердце, то ей оставалось только дать ему последний толчок, чтобы он наконец-то признался, что она ему нравится.
- Слушай, - заговорила она, будто встрепенувшись, - тут где-то должен блуждать официант с моим джином и тоником.
- Тебя мучает жажда?
Она улыбнулась. По тому, как быстро он отреагировал, она поняла, что ее замысел удался. Она нравилась ему. Эта вечеринка заставила его осознать это. Он стоял перед ней, готовый выполнять любые ее распоряжения.
Она ждала этого четыре года и теперь не могла не обрадоваться.
- Да, я очень хочу пить, и еще я бы хотела выйти во внутренний дворик, тут становится довольно душно. - Эллен кокетливо улыбнулась. - Если ты не против.
- Конечно, я не против, - охотно согласился он, оглядываясь и замечая, что двое парней все еще охотятся за ней, - но думаю, что будет лучше, если я составлю тебе компанию после того, как отыщу официанта.
Она могла бы запротестовать, ну, ради забавы, но хорошо понимала, что этого не стоит делать. Она должна дать ему шанс осознать, что он увлечен ею, а не дразнить его.
Они решили не искать официанта, а взять напитки в баре и вместе выйти во дворик. С напитками в руках они протиснулись сквозь толпу и оказались снаружи. Вечер выдался намного прохладнее, чем Эллен ожидала. Обернутая в лоскуток материи, который она называла платьем, она быстро продрогла.
К сожалению, они были не единственными, кому пришла в голову идея проветриться. Еще три пары стояли рядом, глядя на рожок убывающей луны, и Эллен поняла, что ей вряд ли удастся пофлиртовать с Кеннетом.
- Может, вернемся внутрь? - неожиданно предложил он.
Эллен бросила на него короткий взгляд, удивляясь, что он прочитал ее мысли.
- Что ты сказал? - переспросила она.
- Я сказал, что мы можем вернуться в дом.
Зачем ему нужно было приглашать ее вернуться в дом, если он не искал уединения с ней? А если он тоже, как она, хотел уединиться с ней, то, возможно, для того чтобы поцеловать ее?
Будь она проклята, если упустит эту возможность.
- Нет, я хочу побыть здесь, - сказала она, заметив, что одна пара отошла от перил и направилась к дому.
- Но ведь ты замерзла, - настаивал он.
- Нет, - соврала она, наблюдая, как следующая пара покидает дворик. Похоже, что через полминуты они останутся здесь совсем одни.
- Я думал, - продолжал он, - что когда человек дрожит, значит, ему холодно. По крайней мере, надень мой пиджак.
Он поставил свой стакан на столик, снял с себя пиджак и набросил ей на плечи. Согретый его теплом пиджак заботливо укутал ее. С полминуты она стояла молча, потрясенная интимностью этого переживания.
Наконец и третья пара вернулась в дом.
- Похоже, мы остались здесь совсем одни, - нервно проговорил Кеннет и стал озираться по сторонам, будто хотел сбежать.
Глядя на него, Эллен почувствовала, что начинает раздражаться.
- Ты что, боишься меня? - не скрывая досады, спросила она.
Он тяжело вздохнул, удивляясь, что она могла такое подумать.
- Нет.
- Я же вижу, что боишься, - сказала она и решительно приблизилась к нему.
- Эл, не делай этого, - неуверенно пробормотал он и попятился.
Он снова назвал ее уменьшительным именем, и это подзадорило ее.
- Почему? - упрямо спросила она.
- Потому что тебе может не понравиться результат.
- Результат чего? На что ты намекаешь, Кеннет? - Она коварно усмехнулась, подошла к нему почти вплотную и положила руки ему на плечи. - Ты что-то задумал?
- Нет, - сказал он глухим шепотом.
Она была готова посчитать его трусом и отказаться от своей затеи, но вдруг почувствовала, как он обхватил ее за талию и притянул к себе.
- А если честно, - неожиданно заговорил он ясным и уверенным голосом, - то я действительно кое-что задумал.
Тут он наклонил голову и поцеловал ее.
От прикосновения его губ у Эллен перехватило дыхание и она пошатнулась, но он ловко подхватил ее и прижал к себе еще сильнее. Спустя несколько секунд, когда ее дыхание восстановилось, она остро ощутила мягкость его губ, пронзительный вкус его поцелуя и аромат его тела. Она погружалась в волны наслаждения и не верила, что все это происходит наяву. Ее руки невольно обвили его шею, она прильнула к нему всем телом и почувствовала, как его язык нежно играет с ее языком.
Приливы наслаждения становились все сильнее и сильнее, когда он, в полной уверенности, что она не оттолкнет его, еще яростнее и жаднее впился в ее губы. Его руки блуждали по ее голой спине под пиджаком, и она понимала, что самая необузданная ее мечта не могла сравниться с тем, что происходило теперь в реальности.
Они преступили границы, и это могло навсегда изменить их жизнь. И поскольку им обоим предстояло вернуться сегодня ночью в его дом, ему показалось, что она захочет заняться с ним любовью.
Но она не была уверена, что захочет этого. Она также не была уверена, что не захочет этого.
Кеннет с трудом отстранился от нее, и какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза. Ее сердце неистово колотилось. Она все еще ощущала, как его сильное, горячее тело прижимается к ней. Она видела страсть в его глазах. От возбуждения ее кровь разгорячилась, а ум остыл.
Это становилось проблемой. Это не входило в ее замысел. Она лишь хотела, чтобы прагматичный, рациональный Кеннет наконец понял, что она ему нравится. Но один-единственный поцелуй внезапно разрушил все барьеры, к которым, по ее представлениям, они могли бы приблизиться лишь спустя несколько недель. Она надеялась, что у нее будет много времени, чтобы хорошо все обдумать и запланировать, прежде чем позволить себе близость с ним. Она не хотела спешить. Но, с другой стороны, она понимала, что не должна упускать этот шанс, потому что другого шанса у нее могло не появиться.
- Я думаю, что нам лучше поехать домой и поговорить об этом, - прошептал он.
- Пожалуй, - согласилась она.
5
- Я схожу за машиной, - сказал Кеннет, но внезапно вспомнил, что у Эдварда был служащий, который подгонял машины ко входу в дом.
Он посмотрел на нее, виновато улыбнулся и пробормотал:
- Извини.
Порывшись в кармане, он нащупал жетон и отдал его служащему.
- Придется подождать, пока подгонят машину, - снова сказал он и, заметив, что она смотрит на него широко раскрытыми, изумленными глазами, нестерпимо захотел прикоснуться к ней.
Но он не стал этого делать. Из-за прикосновения и началась вся эта неразбериха.
Хорошо, что его пиджак до сих пор был на ней. Люди могли подумать, что она заболела или испортила платье, и поэтому никто не стал спрашивать, почему они так рано уезжают.
Стоя рядом с Эллен в ожидании машины, он видел, что она все еще в шоке. Внезапно он вспомнил ее голос и все, что она говорила ему перед поцелуем. В ее голосе явно слышались нотки отчаяния. Если бы он не был серьезным человеком, то мог бы поклясться, что она надела это вызывающее платье только для того, чтобы соблазнить его.
Ему казалось, что он чего-то недопонимает, и если он действительно что-то упускал, то, интересно, с каких пор?
В это время служащий подогнал его машину. Кеннет сначала помог Эллен сесть в нее, а затем уселся за руль. Всю дорогу от особняка Мейера до его дома они молчали, потому что Эллен, казалось, совсем не была расположена к разговору, да и сам он невольно погрузился в свои мысли. Он вспомнил, как она говорила, что еще в прошлом году купила это платье, но у нее не хватало смелости надеть его. Что ж, возможно, она хотела соблазнить его еще задолго до этого дня. От этой нелепой догадки он похолодел.
Однако ему не хотелось в это верить. Вспоминая пикники, вечеринки и праздники, которые Эдвард устраивал для сотрудников компании в качестве награды за хорошую работу, Кеннет также припомнил, что Эллен часто составляла ему компанию во время таких событий. Так же, как и она, он всегда испытывал неловкость в толпе из четырехсот человек сотрудников компании. Он думал, что их от скуки притягивало друг к другу.
Но теперь он начинал сомневаться в этом.
А что, если еще тогда она пыталась приблизиться к нему, чтобы получше узнать его? Что, если еще тогда она пыталась привлечь его, а он не замечал этого? Что, если его сон не был пустой фантазией и она оставила работу потому, что он не полюбил ее?
Внезапно Кеннету показалось, что галстук мешает ему дышать. Если все это правда, он не только выглядел последним мерзавцем, потому что не понимал, что происходит, но также был полным глупцом.
Он остановил машину у своего дома, и они, как ни в чем не бывало, направились к входной двери. В гостиной Эллен сняла с себя его пиджак и передала ему, чтобы он повесил его. Теперь они вели себя как нормальные, здравомыслящие, взрослые люди.
О поцелуе никто из них не упоминал, и Кеннета это начинало бесить. Но вскоре он решил, что это, пожалуй, к лучшему, потому что он не мог окончательно разобраться, чего, на самом деле, хочет от нее. Стоило ли дальше проявлять к ней свои чувства и желание заняться любовью? С точки зрения логики такое поведение не имело под собой никаких оснований, потому что она собиралась уезжать. Поэтому он не был уверен, стоит ли заводить об этом разговор.
Несмотря на то, что их поцелуй был полон страсти и теперь все его тело горело, он не понимал, почему она заставила его поцеловать ее.
- Мы не должны этого делать, - сказала Эллен, нарушив затянувшееся молчание.
Он был готов согласиться с ней, но промолчал, потому что знал, что все эти мысли, толпившиеся теперь в его голове, всю ночь не дадут ему сомкнуть глаз, если он, хоть до какой-то степени, не выяснит, что между ними происходит.
- А я думаю, что должны.
Он провел ее к светло-коричневому дивану, а сам сел в кресло напротив нее.
Они снова замолчали, и тишина, как покрывало, окутала их. Кеннет упорно пытался подобрать слова, чтобы начать разговор, но его язык был как будто связан, а в голове царила путаница. Он не знал, с чего начать, чтобы не обидеть ее или не показаться дураком.
- Мне так и не удалось выпить джина с тоником, - неожиданно проговорила она.
Он вспомнил, что ни он, ни она не прикоснулись сегодня к алкоголю, и посчитал, что в их сомнительной ситуации это было мудро. Однако, чтобы разобраться со своими мыслями, он решил, что должен что-то сделать, и поэтому спросил:
- Ты все еще хочешь джина с тоником или, может, лучше стакан вина или бренди? Это поможет тебе заснуть.
Эллен подняла на него свои изумрудные глаза, и он заметил в них то ли страх, то ли отчаяние. Но, что бы это ни было, она была словно парализована.
- Лучше, наверное, бренди.
- Хорошо, - сказал он, готовый сделать все, что угодно, лишь бы помочь ей расслабиться.
Этот страх в ее голосе разрывал ему сердце. Может, она впала в отчаяние из-за того, что побудила его поцеловать ее? Наливая бренди в ее стакан, он догадывался, что, скорее, ее смущал не поцелуй, а то, что она заставила его поцеловать ее. Может, она сделала это для того, чтобы понять, что между ними происходит и к чему приведет их внезапное влечение друг к другу?
Ему было легче поверить, что поцелуй был экспериментом, а не проявлением любви, которая длилась бог знает с каких пор. Такое заключение помогло расслабиться.
Он передал ей стакан с бренди и решил сесть рядом с ней на диван. Он не хотел, чтобы она подумала, что он ненавидит ее или злится на нее. Поцелуй был всего лишь экспериментом и никого не мог обидеть. Для него это был лучший поцелуй за… Нет, пожалуй, лучший поцелуй в его жизни! Он и теперь еще отчетливо помнит ее мягкие губы, прикосновение к ее нежной коже и тесные объятия, в которых они держали друг друга. При мысли об этом поцелуе каждая клетка его тела до сих пор отзывалась на него.
- Я поставлю музыку, - предложил он, вставая с дивана. - Здесь невыносимо тихо.
Он взял первую попавшуюся пластинку и поставил иголку на диск, стараясь напомнить себе, что ни за что не посмеет обидеть эту женщину. Он должен запретить себе желать ее. Он слишком стар для нее.
Зазвучала нежная, романтическая песня. Кеннет нахмурился и сменил пластинку. Но другая оказалась еще более романтичной.