- Так чего тебе здесь надо? - переспросил Нат, сплевывая в воду. - Женщинам не место на причале перед отплытием.
- Я ищу Джона Пича, - собралась с духом Эспер. - Я должна ему кое-что передать.
- Его нет здесь. Он, наверное, дома. Я отпустил его.
- А при чем тут ты?
- Я теперь старшина на этом корабле.
- Тогда и Джонни, конечно, будет скоро старшиной, - выпалила она и добавила про себя: или капитаном.
Нат пожал плечами:
- Вполне возможно. Он хороший моряк, - непонятно было, смеется он или нет, но Эспер пришлось замолчать. Дружба Джонни и Ната всегда была какой-то странной. В детстве они принадлежали к двум разным компаниям мальчишек и, конечно, не раз дрались. При этом все любили Джонни, но никто, кроме него самого, не сказал доброго слова о Нате. И все же никто точно не знал, что такое этот Нат, что стоит за его мрачной сосредоточенностью. Эспер помнила, как он однажды у них в таверне насмехался над собравшимися там аболиционистами, причем ясно, чтобы позлить их.
- Ты придешь сегодня в таверну? - спросила девушка, стараясь выглядеть равнодушной.
- Может быть, - он пошел к трапу, чтобы подняться на "Диану".
Господи, подумала Эспер, если он что-нибудь вынюхивает, то предаст нас, ради вознаграждения или просто по злобе! Джонни - другое дело.
Покинув порт, Эспер пошла по Стейт-стрит. Проходя мимо дома Кабби, она посмотрела на него и увидела на крыше знакомую фигурку женщины, стоявшей у перил. Ли, повернувшись лицом к морю, застыла, словно ждала кого-то. Эспер с ужасом подумала: зачем эта женщина снова забралась туда, как бывало в дни ее помешательства, когда она высматривала утонувший корабль мужа? Но ужас в душе Эспер уступил место здравому смыслу. Помешательство давно прошло, и теперь Ли, конечно, залезла туда, чтобы увидеть Ната в порту и узнать, когда он пойдет домой.
Эспер свернула на Вашингтон-стрит, но на этой узкой улочке было много народу, и ей пришлось идти медленнее. Две знакомые женщины, миссис Клутмэн и миссис Деверю остановили ее и спросили, собирается ли готовить ее мать куличи для церковной обедни в среду.
- Не знаю, думаю, что да, - ответила рассеянно девушка. - Я напомню ей, - она хотела было идти, но женщины задержали ее, и миссис Клутмэн, видя ее спешку, сурово поинтересовалась, почему она не в школе.
- Выполняю мамины поручения, - ответила Эспер. - Сегодня вечером страшно много дел.
- Ну-ну… - Миссис Клутмэн не была удовлетворена. Но Эспер Ханивуд трудно было заподозрить в дурном поведении, а в пансионе - это миссис Клутмэн знала от дочери - Эспер была одной из лучших учениц. Девушка побежала дальше, но через квартал натолкнулась на капитана Найта. Как полагалось всем детям, она уступила ему дорогу, но он, чей корабль не выходил в море этой весной, не торопился.
- Ты, что ли, Эспер Ханивуд? - осведомился моряк.
- Да, сэр. - Эспер хотела пройти мимо, но он поднял палку, шутливо загораживая ей дорогу.
- Хаа-ррошая девка выросла. Я тебя еще во-от такой маленькой помню. В Доллиберов пошла. Такая же рыжая…
- Да, сэр. Прошу вас, пропустите меня…
- Тебя др-ружок ждет? Ну, я бы ему не шибко верил. Пусть покажет, что у него там за любовь. Ну, ладно, ступай себе, - Найт наконец пропустил девушку.
О Господи, думала Эспер, как бы мне не опоздать! А вдруг Джонни ушел куда-нибудь или уплыл на своей лодке?
Дом Пичей находился в старом квартале города, расположенном на высоте, с которой открывался вид на Малую гавань. Дверь ей открыла мать Джонни, Тамсен Пич. К груди она прижимала младенца, за юбку цеплялся малыш, которому было около года, а в кухне на полу возились пятилетние двойняшки. Джонни был старшим из девяти выживших детей Пичей.
- О, Хэсси, - добродушное розовое лицо женщины расплылось в улыбке. - Тысячу лет тебя не видала. Заходи, садись. А я тут пирог пеку для Джонни на завтра…
- А где Джонни? - спросила Эспер с тревогой, и Тамсен удивленно взглянула на девушку. - Мама хотела… - Нет, подумала Эспер, так не пойдет. Зачем бы это ее маме приглашать Джонни?! - Я… хотела бы попрощаться с ним, - закончила она, запинаясь.
Миссис Пич улыбнулась. Там много девчонок бегают за Джонни, а ему хоть бы что!
- Ну и прощайся, - сказала она добродушно. - Он там, в сапожной мастерской.
Эспер поблагодарила мать Джонни и пошла во двор, где и находилась мастерская. Это был небольшой сарайчик с двумя окошками, отапливаемый железной печкой, похожий на многие другие дворовые мастерские в Марблхеде. Муж чины работали в них зимой или в другое свободное от выхода в море время, обычно продавая обувь мануфактурщикам.
Эспер задержалась у двери мастерской. Эти мастерские были мужским святилищем, нечто вроде кораблей. Она услышала веселый смех Джонни и постучала.
- Ну, входите, - раздался хриплый голос Лема, отца Джонни.
Воздух в мастерской был тяжелым, к дыму от железной печки примешивался дым от четырех глиняных трубок. А на печке еще грелся горшок с клеем, имевший собственный запах. Воздух был насыщен не только дымом, но и пылью.
- Да это же Хэсси Ханивуд, - сказал Джонни, сидевший на стуле и читавший трем сапожникам газету.
Лем Пич поднял глаза:
- Заходи, девочка, да дверь закрой, этот чертов сквозняк! - Он зашелся долгим и болезненным кашлем. Лицо его было землистым, а плечи, как у многих сапожников, сутулыми.
- Садись, - пригласил Джонни, освобождая девушке стул и посмеиваясь. - Не так уж часто нас посещают юные леди.
Эспер застенчиво улыбнулась и покачала головой. Сердце у нее забилось чаще, как всегда, когда она видела Джонни. Она посмотрела на его отца и на двух других сапожников, которых она не знала.
- Можно мне поговорить с тобой? - спросила она парня. - Ты не занят?
- Нет, - фыркнул его отец. - У него хватки нет в этом деле. Только в моряки и годится. - Лем хмурился, но в его словах слышалась гордость. - Пока не ушел, Джонни, дай-ка мне мой костыль и кружку. Ни минуты нельзя отдыхать, если хотим сдать все эти башмаки Портермэну в срок. Не люблю я этого Портермэна, - сказал он, передавая кружку с грогом соседу, - скряга чертов из Дэнверса. Да и его приказчик не лучше, только одно и знает: давай, давай, быстрей. Мы тут ему свободные люди, а не рабы чернокожие.
- Верно, папа, - сказал Джонни, - не позволяйте им вами командовать. Сапожники всегда были сами по себе - работали, как хотели. И что бы, скажи, делали эти мануфактурщики без вас?
Трое мастеров заворчали, а Лем, полируя подошву, снова закашлялся и сказал:
- Он, гад, еще говорит, что платит слишком много. А мы имеем по три доллара за заказ, только что дышать можем кое-как.
- Джонни, - тихо позвала Эспер, опасаясь, что этот разговор может затянуться до бесконечности.
- Ах, да-да, девушка, - отозвался вежливо ее приятель, кладя свою трубку в карман. - Не следует заставлять леди ждать. Ну, Хэсс, с чем пришла? Опять мать тебя посылает по делам? Подумай, как нехорошо прогуливать школу и валять дурака, - сказал он посмеиваясь.
- О, Джонни, я ведь уже не ребенок! И я пришла по серьезному делу. Нам надо поговорить без свидетелей.
Парень лукаво подмигнул ей.
- Что ты говоришь?! Ну, пойдем на кладбищенский курган. У могильных плит нет ушей.
Они вышли вместе, но походка Джонни была такой размашистой, что Эспер, несмотря на ее длинные ноги, пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него. Ночью чего только не бывает на кладбище, но апрельским утром там было пустынно. Они поднялись на вершину холма, к памятнику морякам. Он был поставлен в память многих, в том числе двух братьев Эспер и дяди Джонни. Но Джонни смотрел не на него, а на море; он тут же забыл о присутствии Эспер, следя глазами за новым кораблем; рассмотрев его получше, он понял, что это "Летучее Облако", корабль он узнал по фигуре ангела на носу. Его капитан - Кресси из Марблхеда. Красивое суденышко, как игрушка. Но, подумал он, ни разу еще не выдерживал этот кораблик таких бурь, как наша "Диана".
- Джонни, - напомнила ему о себе Эспер, - пожалуйста, выслушай меня.
- Извини, Хэсс, - ответил парень, - я увлекся, - он сел на холмик, жуя травинку.
- Джонни, ты ведь аболиционист, это правда? - спросила Эспер, решив действовать напрямую.
- Да, - Джонни с удивлением посмотрел на девушку. - Ты привела меня сюда, чтобы поговорить о политике?
- Нет, но мама хочет, чтобы ты помог нам. Сегодня вечером в гостиницу должны доставить два… два места багажа, и мы должны их спрятать.
Джонни уставился на Эспер и свистнул.
- Тайная Тропа? - Она кивнула, и Джонни задумался - А куда их потом?
- В Канаду. На бриге с острова Кэт. Сейчас хорошо, ночи безлунные.
- Ясно. Они знают свое дело, и всегда хорошо выбирают момент.
- Так ты уже делал такие вещи раньше?
- Подобных вопросов лучше не задавать, если не хочешь услышать ложь. Что тебе известно об этом деле?
- Все известно. Мы с мамой вдвоем этим занимаемся - папа не хочет.
- Вот как! Ну ладно, рассказывай.
Наконец-то она полностью завладела его вниманием. Джонни слушал ее серьезно, иногда кивая.
- Но, - сказала Эспер, завершая рассказ, - я боюсь Ната Кабби. Он может прийти сегодня.
- Да нет, он нормальный парень, - заверил ее Джонни. Хотя сам он не был в этом так уверен, между ним и Натом не было прежнего взаимопонимания. Нат напоминал ему кошку: неизвестно, когда и откуда прыгнет. Но Нат умело делал все, за что брался. И сейчас из него вышел бы хороший старшина, если бы не его злобные выходки, объяснения которым не находил никто. - Все же, - заключил Джонни, - лучше, если он ничего не будет знать. Ну давай, Хэсси, беги к Деревянной Ноге, как тебе сказала мать, и ищи скрипача. Я приготовлю свою лодочку. Помощь Деревянной Ноги будет кстати, когда вода поднимется, да и ветер начался опять.
- Хорошо, Джоши, - ответила Эспер, неохотно расставаясь с ним. Он, конечно, молодец и все сделает, как надо, но ближе они не стали. Он даже не смотрел на нее. Да и на что смотреть, с горечью подумала Эспер. Надо было мне не торопиться, одеть хорошее платье и причесаться как следует.
Джонни заметил нерешительный вид девушки и понял, что ее пугает это опасное предприятие.
- Хэсси, - сказал он улыбаясь, - ты помнишь, как мы ходили на "Балансе" за солью?
- О, конечно, - ответила она, радуясь, что он вспомнил сейчас их детскую дружбу.
- Ты была молодчиной. Ну конечно, ты же из породы моряков, - глаза Эспер засияли, это было у него высшей похвалой. Но он все испортил: - Чертовски жаль, что ты всего лишь девчонка.
Девушка обиделась и ушла. Джонни, удивившийся было этому, сразу забыл о ней и пошел в Малую гавань, к своей новой лодке.
А Эспер пошла на Бикон-стрит в квартал, где жили Доллиберы, к аккуратному домику Деревянной Ноги. К ее удивлению, дядюшка лежал на лавке в саду, укутанный в одеяло. Это было непохоже на него, который, при своей деревянной ноге и учености, был очень живым и подвижным, ловил на лодке рыбу и прекрасно ухаживал за садом.
- Что с тобой случилось, Деревянная Нога? - спросила Эспер, подбегая.
Дядюшка недовольно посмотрел на нее:
- Что за манеры, малявка? Слышал бы твой дед, Доллибер, этакие слова про меня, задал бы тебе трепку. Сьюзэн тоже хороша, если так воспитала тебя!
- Прошу прощения, дядя Ной, - ответила Эспер, пораженная: у половины города были разные прозвища, и сам Деревянная Нога никогда не возражал против этого раньше. - Мама просила тебя прийти к ней сегодня.
- Ну нет. Не удастся ей со мной повидаться, разве только сама придет. Треклятый ревматизм одолел. Сам дьявол теперь меня с места не стронет.
- Как жаль! - вздохнула Эспер. Значит, дядя сегодня ночью не сумеет помочь Джонни. Кто же тогда? Но тут ее озарила одна замечательная идея. Если только ей удастся уговорить его…
Доллибер заметил, что лицо племянницы прояснилось, и, понятно, это рассердило его. Он зло посмотрел на девушку.
- Сейчас мне гораздо больнее, чем когда та треклятая акула оттяпала мне ногу.
- Мне страшно жаль, Дере… дядя Ной. Вы пробовали втирать гусиный жир? - Эспер заторопилась. Ей нужно было поскорее убраться отсюда, ведь у нее были еще дела, но тут, как назло, во двор вышла тетушка.
- С кем ты там болтаешь, Ной? Ба, да это же Хэсси! Ну, как поживаешь, как мама и папа? - затарахтела она. - У него, - тетушка ткнула пальцем в сторону мужа, - жестокий приступ ревматизма, видишь, как его скрутило. Вот, стряпаю ему. Родитель мой, бывало, говаривал: ничего нет лучше, как сварить бульон из языков, плавников и рыбьих пузырей, очень, значит, укрепляет. Помнишь моего отца? Капитаном "Ребекки" был, - тут она сделала маленькую паузу.
- Да-да, конечно, - отчаянно соврала Эспер. - Но, тетя Матти, мне надо…
Но тетушка делала паузы только для того, чтобы перевести дыхание.
- Да нет, где тебе. Ты не родилась еще, когда он помер. Да, уж коль о покойниках заговорили - твоя мать слыхала, что Подушка Томсон вчера померла? Я туда заходила. Она, думаю, была, как всегда, под этим делом… Да и судить ли ее за это? Вином печали заливала. И то сказать, восемь месяцев прошло, как ее деваха Касси с этим Робом Николлсом, что на ней не женился…
- Матти! - прервал ее Деревянная Нога. - Кому ты это говоришь?
- Чего там, - не смутилась его жена. - Хэсси большая уже, и пусть себе учится на чужих грехах. И разве только Касси… - Тут резкий запах горелого заставил тетушку вспомнить о кухне. - Подожди, Хэсс, я счас приду… - Но Эспер не стала ждать.
Поднимаясь на Джинджербред-Хилл, она размышляла, что такое могло быть восемь месяцев назад у Касси с Робом Николлсом. Она поняла, что это было нечто постыдное и связанное с беременностью. Но у людей дети рождаются после свадьбы, а не до. Собаки и свиньи вынашивают детенышей восемь недель, а не месяцев. Спросить у мамы об этом она боялась, та могла ее отшлепать за такие вопросы. Девочки в школе все время хихикали и шептались по углам. Они, наверное, знают, но близких подруг среди них у нее не было, чтобы расспросить их об этом. Эспер снова стала думать о Джонни и предстоящем ночном приключении. На вершине холма она остановилась между двумя конкурирующими тавернами. По одну сторону улицы была "Гостеприимная хозяйка", которую содержала вдова Бовен, а по другую - заведение тетушки Криз. Обе хозяйки имели мелочные лавочки, торговали выпечкой, а также грогом. Обе устраивали всякие увеселения и танцы, чтобы переманить друг у друга гостей. Вдова Бовен была маленькая, проворная женщина, с волосами соломенного цвета. Тетушка Криз - полная ее противоположность - темнокожая толстуха, вдова Черного Джо, свободного негра, принимавшего участие в революции.
Обе хозяйки одновременно заметили появление Эспер. Вдова Бовен, выскочившая на крыльцо, пригласила девушку зайти.
- Твоя мама прислала тебя за розовой водой? У меня осталась бутылочка, - заметив появление тетушки Криз, она повысила голос. - У меня есть свежие коврижки и еще красивые ленточки. У тебя ведь есть мелкие деньги?
- Всего два пенни, - ответила Эспер и подумала, что хорошо бы украсить свое лучшее платье сегодня вечером, купив красивую ленту.
- Доброе утро, молодая леди, - перебил ее низкий, приятный голос тетушки Криз. - Не угодно ли мятных леденцов, самых лучших, давно вы к нам не заглядывали…
Эспер, оказавшаяся между бойкой белой женщиной в летней шляпке и вальяжной толстой негритянкой в желтом тюрбане, вдруг рассмеялась.
- Да я пришла не за покупками. Мама просила узнать, не пришлете ли вы к нам скрипача сегодня вечером?
- А для чего миссис Ханивуд понадобился скрипач? - поинтересовалась вдова Бовен. - У нее в гостинице никогда не бывало гулянок.
- Сегодня у нас прощальный вечер для моряков с "Дианы" и "Цереры". Может быть, они захотят потанцевать.
- У меня у самой сегодня будет вечеринка, - ответила Бовен. - Пилин Вилли будет нужен мне здесь.
- Можете взять к себе Амброза, - сказала тетушка Криз, вспомнив об одном из своих внуков. - А твоя мать хорошо заплатит? Все знают, Амброз - лучший скрипач в округе Эссекс!
Вдова Бовен фыркнула и удалилась. Пусть эти зануды Ханивуды пытаются оживить свой затхлый дом без ее помощи.
- Спасибо, тетушка Криз, - поблагодарила Эспер. - Амброз сможет прийти к семи?
Старая негритянка кивнула и вдруг пристально посмотрела на девушку.
- У тебя есть что-то на сердце, детка. Я вижу.
- О, нет-нет, - заверила ее Эспер, но старая женщина, положив ей руки на плечи, задержала ее. - Постой, детка. Я могу прочесть это по твоим глазам.
Эспер хотелось поскорее сбежать, она и так сегодня порядочно задержалась. Но негритянка продолжала:
- Дай-ка я погадаю тебе… У тебя ведь есть медяки? Эспер кивнула.
- Только мне некогда, - попыталась было воспротивиться она.
Но тетушка Криз схватила девушку за руку и затащила в свою маленькую темную таверну. Рядом с бочонком со спиртным в коробке была разложена всякая всячина: мятные леденцы, ириски, старые карты, иголки и булавки, катушки ниток, - все покрытое пылью. Тощий негритенок, очевидно, один из ее внуков, похрапывая, спал на полу на соломе. Тетушка Криз перешагнула через его ноги, и Эспер - вслед за ней. Ей уже стало интересно. Она слышала, что старая негритянка гадает своим посетителям. А Чарити Треверкомб и Нелли Хиггинс как-то раз вечером пробрались сюда. Но тетушка Криз гадать им не стала, а заставила их купить на все деньги залежалых конфет, которые им вовсе были не нужны.
Тетушка Криз велела девушке сесть и вытащила колоду засаленных карт. Эспер смотрела на них с чувством любопытства и вины. Она никогда не видела игры в карты. Мама не допускала дома игры в "чертовы картинки".
- Сними карты и загадай желание, - велела старуха.
Эспер подумала было о Джонни, но потом решила, что будет лучше пожелать успеха нынешнему вечернему делу.
Тетушка Криз принялась раскладывать карты на столе. Она что-то забормотала, едва шевеля губами, потом вдруг сказала:
- У тебя на сердце тревога. Так… Разбитое сердце. Думаешь, что это не пройдет, но у жизни для тебя еще много чего в запасе… И ты еще увидишь, сколько приходится страдать женщине.
- Я не хочу слушать такие вещи и не верю им, - заявила встревоженная Эспер.
Но старуха продолжала:
- Вижу, три человека у тебя в судьбе. Трое выпадают.
- Трое? - удивленно вскричала Эспер, почувствовав облегчение. Сплошные враки - вот что такое гадание. - Я выйду замуж? - поинтересовалась она.
Но тетушка Криз словно не слышала ее.
- Вижу огонь… огонь вокруг тебя… огонь в твоем сердце, огонь страсти и настоящий огонь во тьме… И вижу воду… Морская соль в твоей крови, ты не можешь жить без нее.
Какая чушь, думала Эспер, ища глазами часы.
- А вот ты с пером и бумагой, пишешь слова… слова…
Да, у Эспер было тайное увлечение - стихи, как у папы. У нее был даже альбомчик, исписанный стихами.