- Просто не отставай от меня, а?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
- Не терпится получить отчет, так?
Джессика выключила свой компьютер. Необычная легкость, которую она чувствовала, ощущение счастья не давали ей сдержать улыбку. Поднявшись из-за стола, она подошла к Виллоу.
Сидя на полу и греясь у печки, Виллоу была занята рассматриванием морских раковин, принесенных с пляжа. Она с улыбкой посмотрела на подругу.
- Да, не прошло и недели. Но и это время я вытерпела только потому, что думала, ты на меня взъяришься за мой спектакль. А ты прямо цветешь. Как майская роза. Выглядишь так, будто сейчас полетишь. Я так рада, что ты живешь здесь.
- И я. - Джессика наклонилась, обняла Виллоу и чмокнула в щеку. У подруги она и научилась - и у Роберта тоже, - что не стоит скрывать свои чувства, любовь особенно, из страха, что эти чувства будут использованы против тебя. - Я счастлива. По-настоящему счастлива. Конечно, все это на время, не думаю, чтобы так могло продолжаться долго, но Алекси… он мне нравится. Действительно нравится. Потом он найдет себе кого-нибудь, они поженятся и заведут детей, как любят все Степановы. Я буду рада за него.
- Давай мечтай. Но я не думаю, чтобы это произошло. Разве что ты сама дашь ему шанс.
Джессика улыбнулась и тоже занялась разглядыванием ракушек.
- Красивые. И то, что ты говоришь, красиво - но действительность не такова. Знаю твои большие надежды насчет меня и Алекси. Я только неделю назад узнала, как ты меня надула. Вытащила сюда, связала с ним. Да, я еще сколько-то времени здесь останусь. Но это будет просто длительный отпуск. Мой первый настоящий отпуск за несколько лет. Месяц или два роскошной жизни: свежий воздух и никаких хлопот. Один из близких друзей Роберта сейчас выполняет большую часть моих обязанностей, остальное я могу делать и здесь.
Только страх не дает покоя. Она не вписывается в эту общину, и в тепло семьи Степановых - тоже. Алекси же - определенно человек семейственный.
- Семья Алекси будет здесь этим утром. Даже не знаю почему, но я пригласила их всех посмотреть, что тут сделано. Мужчины уже были, но я подумала… О боже. Сколько лет организовывала конференции и заседания, а теперь не представляю, как принять этих чудесных людей, чтобы им было приятно, и боюсь. - Джессика оглядела комнату. - Как тебе? То есть это, конечно, очень скромно, но все в порядке?
- Все прекрасно. И ты тоже. Тебе в самом деле не хватает домашнего тепла. Последний год тебе было совсем плохо.
- Не строй планов, как будешь подружкой невесты на моей свадьбе. Все это - временное. Алекси и не думает, что я смогу примириться с жизнью в маленьком городке. Просто мне хочется сделать из этого дома нечто приличное для его отца. Если он хоть немного похож на Фадея, он душка.
Джессике сейчас даже не верилось, что она работала по четырнадцать часов в сутки. И при этом не находила времени, чтобы передохнуть, даже в выходные.
Джеймс Томас, один из друзей Роберта и акционер компании, с удовольствием вызвался ей помочь. Используя электронную почту и факс, она сможет часть своего времени посвящать коммерческой империи.
"Передавай работу другим, - предупреждал ее Роберт. - Сохраняй силы и здоровье, вовремя отдыхай. Я не хочу, чтобы ты губила себя работой. Спасибо, что ты так много мне дала. Без тебя я наверняка так долго бы не прожил. Ховард захочет стать большой шишкой. Поступай так, как тебе покажется лучше. За помощью и поддержкой обращайся к Джеймсу. Я дружил с ним всю жизнь. Свои акции я оставлю тебе, а не сыну. У него и так порядочная доля".
Неужели жизнь до такой степени проходила раньше мимо? За эту неделю, проведенную с Алекси, она поняла о красках и удовольствиях жизни больше, чем за всю предыдущую жизнь.
- Знаешь, Виллоу, он хочет, чтобы я орала на него, когда мне этого захочется. Я никогда этого не делала, но он очень рискует.
- А? - Виллоу смотрела вверх, на потолок со старыми пятнами от сырости. Там на чердаке стучали молотками Алекси и Ярэк.
- Я всегда считала, что тебе не мешает поорать, в терапевтических целях. Хорошо снимает напряжение.
- А саму проблему решает? Или помогает переделывать горы работы? Какая-то польза от этого, ощутимая польза, есть? - Задавая эти вопросы, Джессика уже думала о целой пачке бумаг, поступивших по факсу.
Виллоу усмехнулась:
- Заорешь, можешь быть спокойна. Алекси - не тот человек, какого можно исключить из своей жизни.
- И это ты знаешь? На что спорим?
- Возьмешь на себя мои доставки и перевозки для престарелых. Я страшно их люблю, но мама устраивает семейный слет в Орегоне. Не могу же я их бросить без продуктов и возможности выбраться из дому.
- Я сделаю это и не на спор.
Джессика подняла глаза к деревянной потолочной панели, которую тащили в сторону. На лестнице появился сперва ботинок, потом, вместе с клубом опилок, одетая в холстину нога.
- Славный задок, - с улыбкой отметила Виллоу. - Два славных задка, тугих и твердых, - поправилась она, когда вниз вслед за Алекси начал спускаться и Ярэк. Оба продолжали оживленно обсуждать подпорки для крыши.
- Чтобы наклон был достаточен над балконом, придется поднимать всю крышу, - сказал Алекси, вытаскивая из-за уха плотницкий карандаш, и принялся размечать стоящую у стены чистую доску.
Ярэк ткнул пальцем в чертеж.
- Можно поднять одну сторону. Под высоким краем сделать ряд окон.
Алекси почувствовал взгляд Джессика и повернулся к ней. Воздух между ними немедленно наполнился вибрациями. Джессика вновь чувствовала, как он движется над ней, внутри нее. Чувствовала вкус его кожи, его рта, прикосновение его волос к своему животу. Целая неделя долгих, прекрасных, изматывающих ночей только усилила их желание.
Глаза Алекси потемнели и собственнически прошлись по ее телу. Мужчины продолжали разговаривать, проходя в наружную комнату. Дверь за ними закрылась, завизжала механическая пила, и Джессика облегченно вздохнула.
- Сделай список, кому чего надо, Виллоу. Я позабочусь, чтобы всех отвезти и привезти.
Это не будет продолжаться, не может продолжаться - этот невероятный любовный голод, и его утоление, и тишина, успокоение у бока Алекси…
Джессика нахмурилась. Сколько она уделила от себя Алекси… это же слишком. Никогда она никому не давала столько, даже Роберту.
- Что ты сказала про Алекси?
- Что, если ты будешь ему помогать работать да еще возить старичков, ты же замучаешься.
- Мне уже приходилось уставать. Ты же делаешь так. Ведешь свои дела и еще помогаешь беспомощным. Я управляю корпорацией, это тоже нелегко. Но всему можно отвести свое место: и работе и личной жизни.
Виллоу лукаво улыбнулась.
- И Алекси запишешь в клеточку? Ну, ты даешь. А занятия с ним сверх расписания предусмотрены? - Она тут же нахмурилась и положила ладонь Джессике на плечо. - А ты сказала ему, что Ховард тебе угрожал?
- Ховард - пустой болтун. Утихнет. Это и раньше случалось.
- Ну, смотри. Я знаю, что ты насчет него думаешь. Обещала отцу и так далее. Но тут другое…
- Алекси что-нибудь тебе говорил?
Виллоу посмотрела в сторону, избегая вопроса, но Джессика настаивала:
- Алекси говорил тебе про Ховарда?
Ее подруга пожала плечами.
- Вообще-то мы немного поговорили про него. Я сказала, что ты управлялась с ним семь лет, и до того, как вышла за Роберта, и после, и что достаточно хорошо его знаешь, чтобы защитить себя.
- Ну и?
- И Алекси сказал, что сейчас все может обернуться по-другому. Но одна ты уже не будешь. Мне это понравилось. Я глупая девчонка, может быть, но я знаю, что с ним ты в безопасности. Мужчины Степановы очень заботятся о своих.
Джессика внимательно смотрела на подругу.
- Я не совсем беспомощна. Сама забочусь о себе и всегда это делала.
- Ага. Не задирай так носа, вывихнешь. Я и не говорю, что ты беспомощна, но прежде любовной связи у тебя не было. Это больное дело для Ховарда.
Виллоу оглянулась на дверь, которая опять открылась. Вошла Элли с большим животом. К ней жалась тепло одетая Таня. Следом явилась Ли, тоже округлившаяся, с маленькой Катериной на бедре.
С веранды громогласно распорядился Микаил:
- Моей жене надо сесть.
Он сам заглянул в комнату, проверить, выполнен ли его приказ. Увидев ее в кресле, кивнул и закрыл дверь.
- Хлопочет надо мной, как наседка. Такой славный. Надеюсь, мы не помешали? - деликатно осведомилась Элли.
Вошел Ярэк с коробкой, и Ли показала на ларь.
- Ставь сюда, лапочка.
Он ласково улыбнулся ей и осторожно поместил картонку на ларь. Заглянул внутрь, и Ли поспешила предупредить:
- Не трогай! Потом. Принеси вторую коробку.
Ярэк поклонился ей:
- Рад служить, миледи.
- Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее, - просила Джессика. - Так приятно, что вы пришли.
А между тем ее охватила паника. У нее же никогда не было никаких друзей! Только Роберт и Виллоу, и дружеских неформальных собраний она не устраивала никогда!
- На ларе стоят булочки из кондитерской. Боюсь, что…
- Это хорошо. Еда. Хочу есть. - Направившись к сладким булочкам, Ли передала Катерину Джессике. Толстенькое тело малышки прижалось к ней, согрело, и неожиданно Джессику охватила тоска по собственному ребенку. Она сама испугалась своих мыслей: там, где она выросла, дети, мягко говоря, не ценились. Она никогда о детях не мечтала, разве что в короткий период, когда была наивной юной невестой.
Она смотрела, как Ли ставит на стол пластмассовую коробку для торта, достает из мешочка бумажные тарелки и пластмассовые вилки. За этим последовали бутылки сока. Вошел Ярэк, поставил на стол еще коробку, побольше.
Следующую коробку, в деревянном каркасе, внес Микаил.
- Поставь, пожалуйста, на стол, Майк, - промурлыкала Элли, взмахнув ресницами.
Ярэк и Алекси вволакивали небольшую электрическую печку, новую, а устанавливать ее у стены просторной комнаты взялись все втроем.
- Открой коробки, Джессика, - мягко попросила Элли. - Все это принадлежало матери Алекси. Виктор хотел, чтобы ты могла ими пользоваться.
Джессика нерешительно подошла к столу и медленно сняла крышку с самой большой. Зашуршала бумага, и из коробки появилась фарфоровая чашка совершенной формы, расписанная яркими цветами, с золотыми ободочками. Джессика взяла другой сверток, в нем оказалось блюдце под пару. Явно это старинная посуда, дорогая семье.
Джессика почувствовала, как волнение стеснило ей горло.
- Самовар лежит в другой коробке, - произнесла Элли.
Джессика старалась не расплакаться. Как ласковы они с ней! Она не понимала раньше, какой пустой была ее жизнь, - и материальное богатство казалось сейчас таким эфемерным…
Кто ты, Джессика, на самом деле? Сколько ты недополучила от жизни? Что, если и на этот раз у тебя ничего не выйдет?
Она заметила, что Алекси не спускает с нее взгляда, и отвернулась. Она не подходит ему, и его родным тоже. О чем она вообще думает? Сближаться с человеком, которого уже однажды обидели?
Ну что же ты делаешь?
Вытирая тряпкой руки, Алекси осматривал только что установленную кухонную раковину и высокий стол к ней. Его двоюродные братья уже уписывали булочки с кофе в соседней комнате, и ему нужно было наконец присоединиться к ним.
А она, судя по виду разволновалась, совсем выбитая из колеи этим нашествием Степановых. Не знает, что делать, перепугана - но к нему за помощью не обращается. Предпочитает держать свои опасения при себе.
Алекси это злило. Обнять бы ее сейчас… но она задирает нос и не желает впустить его в свою жизнь. Не его, значит, дело, отчего она так потрясена обычным человеческим теплом.
Швырнув тряпку на пол, он зашагал в гостиную.
Войдя, он застыл, завороженный видом сидевшей на полу Джессики. С малышкой на скрещенных ногах, с волосами, волнами спускавшимися на плечи, она казалась слегка оглушенной и вместе с тем согретой обществом его родных. По-видимому, ее полностью поглощало открытие, которое напугало, но и обрадовало ее.
Встретившись с ним взглядом, она приоткрыла дрожащие губы. Как будто хотела что-то сказать и не могла. В глазах у нее поблескивали слезы.
Алекси поспешно двинулся к ней. Подобрал маленькую и отдал Ярэку, поднял Джессику с пола и заключил в объятия. Не выпуская, уселся в просторное кресло-качалку, только что прибывшее из мастерской, и стал тихонько покачиваться вместе с ней.
- Не могу, - шепнула она.
- Я понимаю, - ответил Алекси насмешливо. - Любишь побороться? А тут все так просто.
- Поганец.
Они были одни. Алекси следил, как Джессика бережно ставит фарфоровые чашки и блюдца на ларь. По тому, как ее пальцы пробежали по блестящей поверхности самовара, было видно, как она высоко оценила подарки.
Он принес новый письменный стол. Ярэк оставил его на веранде, и Алекси решил, что лучше преподнести Джессике свой подарок наедине.
- Куда это поставить?
- Что поставить? - Джессика медленно обернулась, как если бы не желала расставаться с полученными дарами. - Очень красиво, но не нужно. Отвези лучше обратно в выставочный зал или в мастерскую.
Сощурившись, она подошла ближе.
- Я еще не видела такого. Очень красиво и очень утонченно. Прямо чувственный дизайн.
- Дизайн мой собственный. Я сделал этот стол для тебя.
Удивленная Джессика вздрогнула. Ее рука поднялась с ореховой крышки стола к сердцу.
- Сделал сам. Для меня, - повторила она.
- Надеюсь, он тебе нравится. Так куда его поставить?
- Для меня? Так вот как ты ко мне относишься? Я достойна этой красоты? - недоверчиво повторила она. С ресницы вниз по ее щеке скатилась слеза. - Никто и никогда не делал чего-то мне в подарок, - дрожащим голосом добавила она.
- Это мелочь. Мужчина делает такие вещи для женщины, которую он… - Алекси запнулся, - которая ему дорога.
Он опустил стол на пол и потянулся, чтобы взять ее лицо в руки. Большим пальцем смахнул слезу и запечатлел на этом месте поцелуй.
- Такой красивый. Я… даже не знаю, что сказать. - Джессике казалось, что вся защитная скорлупа, которой она обрастала годами, вдруг стала хрупкой и осыпается с нее.
Но чего она не ожидала - это страдания на его лице. И его слез.
- Алекси, со мной все нормально!
- С тобой всегда все "нормально", так? - Низкий голос дрожал от волнения. - Но я вижу, что ты чувствуешь за этим твоим защитным экраном.
Своих слез она удержать больше не могла.
- Почему ты сердишься?
- Потому, что такой незначительный, скромный подарок тебя так потряс. Ты должна была получать подарки всегда, созданные… - Он оборвал себя и отвернулся. - Хочу пригласить тебя в одно место. Если пойдешь, надень сапоги и куртку. На улице холодно.
- Не сейчас. Потом. Не хочется уходить отсюда. Тут так красиво… а если я уйду, вдруг это все исчезнет…
Брови Алекси сдвинулись.
- Дом этот хороший. Не отделан еще, но и так никуда не убежит.
Ну как объяснить это?
Не дом. Все его тепло, вся любовь…
Алекси забрал ее в объятия и начал осушать ее слезы поцелуями.
- Ты слишком много думаешь.
- Все это должно кончиться. Там, снаружи, нас ждет реальный мир, и он не будет ждать слишком долго. Не отпускай меня, Алекси. Я совсем расклеиваюсь.
Он напрягся, но продолжал держать ее крепко. "Должно кончиться" - эти слова ему не понравились. Но и это лучше, чем ничего.
Джессика шла впереди Алекси по пляжу. По песку бегали кулики, поклевывая, что находили съедобным. Чайки кричали, точно маленькие белые привидения, садились на причал, обнесенный толстыми канатами.
Ночь она провела неспокойно. Выходила на балкон: смотреть в темноту, прислушиваться к шуму волн. Не раз проходила возле огромного ларя, на котором стояли предметы из старого фарфора. Почти с благоговением касалась того, что принадлежало раньше матери Алекси. Присаживалась к сделанному им столу, проводила ладонями по гладкому дереву, перекладывала свои блокноты и карандаши, переставляла компьютер.
Алекси следил за ней, потирая грудь. У него начало ныть сердце.
Теперь она шла к пустому причалу. Летом тут будет полно туристов, сидящих в плетеных креслах и следящих за лесками в воде.
"Должно кончиться", - сказала она. Как больно. Он так хотел будущего вместе с ней, а теперь эти двери закрыты.
Алекси наклонился, подобрал плоский камешек, послал его лететь, подпрыгивая, над волнами.
Но что он мог ей предложить?
Или она до сих пор думает о покойном муже, которого любила?
А ты сам? Такой слабый, что должен ждать от нее знака? Чтобы она бегала за тобой? А сколько у них вообще времени? Пока она не вернется в Сиэтл, в свой элегантный дом, к богатству, какого он не в состоянии ей дать?
Туман над туристским причалом скрыл фигуру Джессики.
Но нельзя же… чтобы она вот так исчезла… ушла… Как долго ему придется танцевать вокруг нее, стараясь вынудить дать обещание… а если она боится давать такое обещание?
Алекси резко вдохнул и задержал на мгновение в легких соленый холодный воздух. Уж себя-то он знает. Не такой он человек, чтобы долго быть в подвешенном состоянии.
Шла последняя неделя января. Уже две Недели Алекси и Джессика были вместе. Она успела разобраться в своей новой роли. Не очень спокойная жизнь, но определенно более занимательная. Джессика не только открыла для себя, как ей нравятся будни Амоте и все Степановы, но и чувствовала прилив энергии. Наконец она перестала быть механической куклой за конторским столом. Ее больше не изматывали до предела горы бумаг и ответственность. Бесконечные дела, которые каждое утро наваливаются снова.
Вместо всего этого - жизнь Амоте и покой, какого она никогда прежде не знала. Вместе с женщинами Степановых она разделяла их простые радости, любовалась, как Элли погружается в тихое ожидание своего ребенка, который должен был появиться на свет в первую неделю февраля. На звонки своего сотового она не отвечала и с Ховардом больше не разговаривала. Только электронная почта, по делам корпорации. Он злился. Ну и что? Вопли Ховарда попросту не доходили до нее.
Так Джессика процветала под собственным стеклянным колпаком.
Ее мужчина давал ей чувствовать, что она живет по-настоящему - и хорошо живет. В его руках она была только женщиной - и это было прекрасно.
Но было и еще кое-что. И тогда ей хотелось дать ему взбучку, как нашкодившему ребенку, - как будто это было ей под силу.
Вот и сейчас. Она смотрела вверх, туда, где Алекси возился с крышей. В данный момент - сердито глядел на нее сквозь неровную дыру, которой предстояло стать фонарем.
- Кровельные гвозди, я сказал. А это шуруп.
- Послушай, тебе и этому надо радоваться. Поднял меня до рассвета и не перестаешь гонять. Тебя послушать, я весь день ничего не сделала так, как надо. И весь пол засыпал опилками. А я только-только вычистила все пылесосом.
Его улыбка особо приятной не была.
- Так уж получается, когда пилят дерево. Опилки летят.
- Я столько спускалась и поднималась по этой лестнице, что у меня болят ноги.