– Я так любила причесывать девочек, – улыбнулась Элизабет. – Но они слишком быстро выросли.
– Это… – Вспомнив, как рыжие локоны щекотали ему грудь и живот, Бен невольно запнулся.
– Они восхитительны, – продолжала гордая бабушка, – девочки унаследовали их от отца-ирландца. У них в роду почти все рыжие и светлокожие. Близняшки постоянно на солнце обгорали, но Эмми повезло больше.
– Глаза и оттенок кожи ей от отца достались?
– Не знаю, Лили не хочет о нем говорить. – Элизабет поудобнее перехватила уснувшую внучку.
Неудивительно, но стоит ей вернуться, он заставит ее во всем признаться.
Хотя зачем ждать?
– Твоя комната… Сейчас позову Джейн.
– Не нужно, я уже ухожу, но не отказался бы от чашки кофе.
Твердо веря, что к битвам нужно готовиться и нельзя недооценивать эффект неожиданности, Бен задержался еще на полчаса, чтобы узнать все интересующие его детали.
Зачем ждать, пока Лили устанет загорать на пляже, когда можно самому туда нагрянуть и с опозданием на три года услышать признание из ее собственных губ?
Тех губ, что он так и не сумел позабыть?
Лишь спустя час Бен понял, почему название солнечного острова казалось знакомым.
– Значит, отменить все на три дня вперед? – секретарша на удивление спокойно восприняла новость.
– Лучше на четыре.
– Хорошо. Жить будете в доме или вам что-нибудь снять?
– В доме?
– Вы больше не хотите выставлять его на продажу?
Бен наконец-то понял, что речь идет о наследстве двоюродного дедушки.
– Пока нет. Сперва посмотрю, на что он годится.
Когда бесконечный полет закончился, Бен распорядился отправить багаж в унаследованный дом, а сам сразу же направился в приравненный Элизабет Грей к раю отель, чувствуя, что у него сбился суточный режим. Точнее, он еще двенадцать часов назад прилетел в Ворен Корт со сбитым режимом. И теперь, вышагивая по белоснежному песку пляжа в совершенно не уместных здесь кожаных туфлях ручной работы и строгом костюме, понимал, что одним сбитым режимом дело не ограничивалось.
Но переполнявшие его адреналин и злость служили не плохим топливом, причем последовавшие за открытием часы совсем не уменьшили последнюю, зато до неприличия сократили его терпение.
Оторвав взгляд от горизонта, Бен опустился на корточки, пристально разглядывая вмятины в белом песке, по которым шел за рыжей красавицей от бунгало. Отлично, он ее почти догнал, тем более что отпечатки явно свернули к морю.
Уверенно направившись вперед, Бен подобрал валявшееся на песке полотенце и втянул едва уловимый аромат роз, на который мгновенно отреагировал организм, вызвав мимолетный приступ отвращения к самому себе.
Он до сих пор помнил этот запах. Собственно, он вообще все помнил.
Стараясь не обращать внимания на щекочущий нервные окончания ток, Бен стиснул в кулаке полотенце, пристально вглядываясь в видневшуюся вдалеке рыжую голову. Похоже, на знаки, предупреждавшие о сильном течении за рифами, она внимания не обратила.
И почему он только вообще сегодня решил вылезти из постели?
Но не успел Бен еще как следует над этим задуматься, как Лили развернулась и поплыла к берегу.
Бесконечная теплая лазурная гладь окутывала ее со всех сторон, маня и баюкая. И хотя изначально Лили собиралась окунуться всего на пару минут, нежась в ласковых волнах, она почти сразу потеряла счет времени, но не забыла историю о слегка подвыпившем и утонувшем туристе, который то ли не заметил, то не обратил внимания на предостерегающие знаки.
Став матерью, Лили вдруг необычайно четко осознала собственную смертность и совсем перестала рисковать. Да, по правде сказать, она и раньше не слишком часто этим занималась. Точнее, за всю жизнь она один раз и рискнула.
Плывя к берегу, Лили попыталась нащупать ногами дно, с трудом дотянулась до него одним пальчиком, сделала еще пару гребков и наконец-то сумела спокойно встать, лишь слегка балансируя руками, и направилась к берегу, заметила, что там кто-то есть, и решила, что это один из постояльцев отеля, потому что на этот удаленный пляж, кроме них, почти никто и не заходил.
Помахав рукой, она отбросила с лица мокрые волосы и пару раз моргнула, пытаясь разглядеть человека на берегу.
А стоило ей его разглядеть, как она сразу же замерла с бешено бьющимся в груди сердцем. Потерла глаза и посмотрела на берег, где все так же стоял высокий мужчина в темном костюме. Знакомый мужчина смотрел на нее пронзительно-голубыми глазами того же редкого оттенка, что и у ее дочери.
И когда она последний раз смотрела в эти глаза, она сразу же растаяла, целиком и полностью отдаваясь ему в руки. Но на этот раз она не растаяла, а замерла, и ее разум, не в силах справиться с шоком, просто отключился.
Глава 2
Каким-то непостижимым образом отец ее ребенка оказался на берегу и казался еще выше и внушительнее, чем она запомнила. Темный сшитый на заказ костюм, белоснежная рубашка с расстегнутым воротом… Его наряд был почти столь же неуместен, как и вспыхнувшее внизу живота томление. Но он невозмутимо стоял на берегу, заставляя чувствовать себя так, словно это не он, а она сама одета неправильно.
Необычайно остро ощущая каждый миллиметр обнаженной кожи, Лили призвала на помощь все свое актерское мастерство, вздернула подбородок, слегка махнула рукой и изобразила вежливое удивление. Чувствуя, что ничего хорошего эта встреча ей не принесет, она все же собрала волю в кулак и направилась к берегу.
Ладно, не стоит думать о худшем. Да и что такого может случиться? Эмми дома, в безопасности, да и сама бы она сейчас предпочла оказаться именно там, но вместо этого заставляла себя идти, словно ничего особенного и не случилось.
Полностью сосредоточившись на собственных шагах, она подошла к Бену на метр и лишь тогда увидела, что он напряжен до предела и даже не пытается скрывать переполнявшую его ярость. И расходившаяся от него волнами злость была направлена ни на что-либо, а именно на нее. Причем злость – это еще слабо сказано. Извергаемая им аура так и кипела вокруг, а холодный безжалостный взгляд разом пригвоздил ее к месту.
Борясь с нахлынувшими на нее виной, страхом и смущением, Лили старательно отодвинула в сторону образ дочери и постаралась ответить на испепелявший ее взгляд.
И сразу же поняла.
Он знает!
Вместо того чтобы броситься обратно в море, Лили расправила плечи и отбросила с лица волосы.
– Привет, – произнесла она на удивление спокойным голосом, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
Привет?..
Она даже виноватой себя не чувствует? Да еще и выглядит… Сглотнув, Бен невольно пробежался взглядом по чувственным изгибам стройного тела, ощущая, как переполнявшая его злость переплетается с желанием, ослепительной вспышкой, пригвоздившей его к месту, когда она появилась из волн, как какая-то греческая богиня.
Но с другой стороны, Лили Грей была такой женщиной, которая даже в мешке из-под картошки выглядела ослепительно, так на что еще можно было рассчитывать? Тем более что сейчас на ней было всего три черных треугольничка, скрепленных металлическими колечками. Бен еще раз непроизвольно пробежался взглядом по роскошному телу. С их последней встречи ее формы слегка округлились, став еще более привлекательными, а талия была по-прежнему настолько тонкой, что он без труда сумел бы обхватить ее ладонями.
Бен вдруг понял, что до сих пор сжимает в руке полотенце, и почувствовал очередной приступ отвращения к самому себе за то, что совершенно не в силах себя контролировать, и грубо бросил ей полотенце.
– Спасибо. – Изнутри голова буквально взрывалась от бурлившего в ней урагана мыслей и чувств, но Лили все же смогла спокойно улыбнуться и прикрылась полотенцем, надеясь, что он наконец скажет, что ему здесь понадобилось.
Но он по-прежнему молчал, и она начала выжимать волосы, удивляясь, что руки и не думают трястись, хотя чувствовала, что еще немного и у нее подкосятся колени. Да и вообще, вся эта ситуация как две капли воды походила на ее самый страшный кошмар, так что, если бы земля сейчас разверзлась у ее ног, она бы не задумываясь прыгнула в бездну.
Только спасительная бездна появляться не торопилась, и Лили призвала на помощь всю свою выдержку и посмотрела прямо ему в глаза.
– Такая неожиданность. Как ты здесь оказался?
– А сама не догадаешься? – прорычал Бен, с видимым усилием отрываясь от стекавших по белому плечу капелек.
– Я никогда не умела отгадывать. Ты хочешь мне что-то сказать?.. – выдохнула она еле слышно. – Извини, но я на массаж опаздываю.
Она попыталась обойти Бена, но он преградил ей дорогу:
– Понятно, а я-то надеялся, что ты сумеешь выделить для меня пару минут и мы немного поговорим. Что-нибудь в духе "Бен, я совсем забыла, но пару лет назад я родила от тебя ребенка"?
Лили закрыла глаза.
Начинается.
Правда, какая разница, сейчас или потом? Рано или поздно этот разговор все равно состоялся бы.
Глубоко вдохнув, она кивнула.
– Извини, что ты так обо всем узнал… – начала она и сразу же остановилась, потому что не имела ни малейшего представления, как он все узнал. Но, наверное, важно лишь то, что узнал он не от нее. – Пойдем.
– Значит, даже отрицать ничего не станешь?
А к чему?
– Я никогда не умела врать.
– Тем не менее у тебя неплохо получилось.
– А я и не врала, просто решила не…
– …утруждать меня правдой? – усмехнулся он. – Или просто не могла определиться, от кого именно забеременела?
От подобного оскорбления, а Бен явно намеревался ее оскорбить, Лили лишь нервно засмеялась и, сжав зубы, вздернула подбородок, не собираясь объяснять ему всю иронию происходящего. Не признаваться же, что свято верила, что та ночь должна была послужить началом чего-то большого и прекрасного. Подобного унижения она просто не выдержит, пусть уж лучше он считает ее какой-то пустоголовой ветреницей, кочующей по чужим кроватям.
– В этом-то как раз никаких сомнений не было.
– А мне ты вообще сообщать собиралась?
– Я об этом думала. – Не обратив внимания на едва уловимое шипение Бена, Лили вспоминала, как, когда первое потрясение улеглось, она только о том и думала. А дожидаясь первого приема у акушерки, она случайно наткнулась в журнале на интервью его бывшей.
Оказалось, они были помолвлены ровно пять минут, а потом он струсил и бросил ее. По словам великолепной модели, решивший оставить бизнес, он панически боится заводить семью. Лили бы не удивилась, реши эта женщина воткнуть ему нож в спину, но она на удивление здраво на все отреагировала, полностью сосредоточившись на будущем, работе и готовящейся к выходу кулинарной книге.
Это интервью определило ее решение ничего ему не говорить.
– Но знала, как ты отреагируешь.
– И как же это?
Лили задумчиво разглядывала даже в гневе прекрасное лицо.
– Вот примерно как сейчас.
До того как забеременеть, Лили никогда не задумывалась, хочет ли стать матерью. В отличие от Бена, который твердо решил никогда не становиться отцом и разорвал помолвку, как только речь зашла о детях, так к чему ему знать, что случайная связь принесла ему ребенка?
– Как ты узнал?
– Как? – Он лишь головой покачал. – Посмотрел на нее, посмотрел на себя… Твоя мать не знает?
Вспоминая, сколько раз мечтала с кем-нибудь разделить свою тайну, Лили судорожно сглотнула.
– Нет. Расслабься, я никому не говорила. – Даже Ларе не сказала. Особенно замужней близняшке, которая отчаянно и пока безуспешно пыталась забеременеть.
– Расслабься!
Лили буквально чувствовала расходившуюся волнами ярость, но старательно делала вид, что ничего не боится.
– Никому об этом знать необязательно, так что все останется по-прежнему.
Бен закрыл глаза, скрипнул зубами и что-то невнятно пробормотал, а потом снова впился в нее взглядом.
– Все уже изменилось.
Открыв рот, чтобы возразить, она невольно встретилась с ним взглядом и, не выдержав, отвела глаза.
– Как твоя мать, да вообще все кругом могли не заметить?
– Не знаю. – Она сама без конца об этом гадала. – По мне так, ваше сходство очевидно, но никто пока еще этого не замечал. Так что я решила, к чему…
– Беспокоиться? – рявкнул Бен. – Я отец!
– Биологический. – Опустив ресницы, Лили постаралась скрыть грусть и тоску, всплывавшие каждый раз, когда она думала о малышке, у которой никогда не будет любящего отца.
– По-твоему, отец ребенку без надобности?
Лили не знала, плакать ей или смеяться.
– Смотря какой.
Лучше уж никакого отца, чем тот, которому не нужен собственный ребенок.
Лили всегда знала, что отец любил их с Ларой, но до сих пор не могла забыть тот родительский спор, что случайно подслушала за день до его смерти. Повзрослев, она четко понимала, что стала невольной свидетельницей одной из тех ссор, когда люди орут друг на друга и говорят то, что на самом деле не думают. Но до сих пор не могла забыть тех слов. "Почему, по-твоему, у нас никогда нет денег? Это ты захотела их оставить!"
Тряхнув головой, Лили отогнала непрошеные воспоминания и сжала кулаки, мысленно поклявшись, что ни за что не позволит дочери хоть на секунду почувствовать себя ненужной обузой.
Да и в одном ли ребенке дело?
Не хочет ли она защитить и себя, избавив от постоянного напоминания о краткой иллюзии, которую безуспешно пыталась все эти годы забыть?
Она уже не была той наивной дурочкой и отлично понимала, что к любви все это не имеет ни малейшего отношения, но все равно ничего не могла с собой поделать и невольно реагировала на его присутствие. Так к чему лишний раз подвергать себя пытке и встречаться с человеком, который причиняет ей боль?
Пораженный последними словами Бен резко втянул в себя воздух.
Неужели она права?
Его собственный отец сыграл в его жизни куда большую роль, нежели мать, но лишь из-за того, что его сильнее волновало общественное мнение.
Так сумел бы он сам стать лучшим отцом?
Сомнения никогда не мучили Бена, просто потому, что он четко знал, что даже при неверном решении нужно взять на себя весь груз ответственности и жить дальше.
Но на этот раз никакого решения с его стороны вообще не было.
Все решили за него.
– Значит, ты решила исключить меня из жизни ребенка. – Не успел он еще договорить, как гнев вспыхнул с новой силой.
– В таких терминах я никогда не думала, но да… Раз уж ты так это сформулировал.
– И думала ты лишь об Эмили Роуз?
– Теперь я только о ней и думаю.
– И решила, что без меня ее жизнь будет лучше?
* * *
Не обманываясь спокойным тоном, Лили старательно держала оборону. Правда, получалось у нее не слишком хорошо.
– А как насчет ее собственных желаний?
– То есть?
– Ребенок должен чувствовать себя желанным и любимым.
– А она это чувствует! – Лили мгновенно вскипела.
– Ты позволила ей думать, что отец ее не любит и не хочет иметь с ней ничего общего. А ты хоть на минуту задумалась, что она почувствует, когда вырастет и решит, что он ее бросил? Что ей будет сложно заводить отношения? Ты, не задумываясь, лишила ее того, что было у тебя самой и что ты всегда воспринимала как должное. В отличие от меня.
Он говорил это не в поисках сочувствия, а просто констатировал факт, но несмотря на это, а может, и именно поэтому Лили сразу же смягчилась. В детстве она никогда не задумывалась, почему Бен переехал к деду, и уж тем более ей и в голову не приходило, что родителям нет до него дела.
– Я не допущу, чтобы моя дочь росла, считая, что сама во всем виновата. Она получит то, что заслуживает каждый ребенок и чего не было…
У него самого.
Лили попыталась припомнить, чтобы хоть раз видела его родителей в Ворен Корте, но так и не вспомнила. Ни единого раза.
– Мне жаль, что у тебя было несчастливое детство, но…
Испепеляющий взгляд голубых глаз заставил ее умолкнуть на полуслове.
– Дело не во мне, а в нашем ребенке. Видимо, ты считаешь делом чести наскребать гроши, но…
– Нет! – возмутилась Лили, стараясь не думать об одиноком грустном мальчике, из которого вырос озлобленный властный мужчина. И сейчас вся злость этого мужчины сосредоточилась именно на ней. – Ты никогда не хотел детей и…
– Можно подумать, ты хотела бросить карьеру, когда перед тобой только замаячил успех.
– Дело не в этом!
– Именно, – улыбнулся Бен. – И даже если бы я и был последней скотиной, которой ты, видимо, искренне меня считаешь, и не хотел бы иметь ничего общего с ребенком, у меня все равно есть определенные финансовые обязательства.
– Дело не в деньгах!
– И не в твоей эгоистичной гордости, так что перестань огрызаться. Хочешь ты того или нет, моя дочь получит все, что я могу ей дать. Привыкай.
– Думаешь, можешь просто заявиться из ниоткуда и приказывать? – Лили изобразила усмешку, но уже чувствовала, как в глубине души нарастает липкий страх.
Бен смерил ее презрительным взглядом, от которого она сразу заледенела.
– Ну раз уж ты об этом заговорила, то да, имен но так я и считаю.
Несмотря на обжигающе горячее солнце, Лили вдруг стало нестерпимо холодно, когда она вспомнила недавно попавшуюся на глаза статью, где конкурент Бена Ворендера назвал его "волком в дизайнерском костюме, который в погоне за наживой, не задумываясь, сломает вам жизнь, но не помнет при этом пиджака".
И даже если сделать скидку на журналистскую тягу к скандалам и сенсациям, все равно придется признать, что Бен грозный и целеустремленный хищник, а слова "нет" для него вообще не существует.
– У тебя шок, – Лили попыталась зайти с другой стороны, – а когда ты немного успокоишься и придешь в себя, поймешь, что ничего этого тебе не нужно и…
– А то я без тебя не знаю, что у меня чертов шок! Но могла бы и сама обо всем рассказать.
– Мне ничего от тебя не нужно. Нам ничего от тебя не нужно. Зачем было что-то тебе рассказывать? Нам нечего обсуждать. Ни тогда, ни теперь.
– Моих слов ты вообще не слышала?
Лили вдруг разозлилась. Да что он там себе вообразил? Неужели думает, что ей было просто решиться, а судьба матери-одиночки ничуть ее не пугала?
– Слышала, но прав ты лишь в том, что главная здесь Эмми и ее счастье, а отец, которому она не нужна, лишний. – Она старательно напоминала себе об этом каждый раз, стоило ей лишь замечтаться и представить, как Бен случайно увидит своего ребенка и они все станут жить долго и счастливо. Но нельзя жить одними мечтами. Чудес не бывает. Точнее, Эмми – главное чудо ее жизни, и других чудес ей уже не надо.
– Дело не в том, чего я хочу, а в том, что уже есть.
Это принятие оказалось в тысячу раз хуже злости.
– Между прочим, не я одна ее сделала!
– Я принимал предосторожности.
– Они не сработали.
Утопая в собственной ярости, Бен только сейчас задумался, как восприняла беременность сама Лили. Испугалась? Разозлилась? Возненавидела его?
Неужели, держа его в неведении, она тем самым пыталась его наказать?
И с чего это он вдруг чувствует себя виноватым?