Он с нетерпением ждал этого момента. Эти два дня в своих сладостных грезах он представлял, как медленно и аккуратно снимает с Женевьевы платье, обнажая ее прекрасный стан. При мысли об этом по всему телу растекалось сладостное тепло. И вот теперь этот момент настал.
К собственному удивлению, Бенедикт заметил, что руки его дрожат от волнения. Он принялся расстегивать крючки. На ее прекрасной коже цвета слоновой кости остались розовые полоски от шнурков платья.
- Бенедикт…
Голос ее дрожал от волнения. Он перестал расстегивать крючки на платье и остановил взгляд на ее нежном и таком уязвимом затылке.
Бенедикт стоял так близко, что чувствовал тепло ее тела. Спустя мгновение губы их слились в поцелуе. Ее прекрасные пухлые губы пахли медом и цветами.
- Вы такая красивая, Женевьева. - Бенедикт ласкал ее бедра кончиками пальцев и нежно целовал гладкую шею.
На душе у Женевьевы сразу стало радостно и легко. Значит, он не считает ее некрасивой. Значит, не нашел изъянов. Поцелуи приносили ей ни с чем не сравнимое наслаждение. Всякий раз по телу проходила сладкая дрожь. Его прекрасные шелковистые волосы переплетались с ее волосами, горячие ладони касались ее тела. Боже! Как же это было прекрасно! Вожделение ее росло с каждой минутой.
У Женевьевы перехватило дыхание, когда Бенедикт принялся покрывать бесчисленными поцелуями ее нежные груди.
Она стонала и изгибалась от вожделения, когда его нежные руки гладили ее шею и живот. Она положила голову ему на плечо и закрыла глаза.
- О, Бенедикт, - страстно прошептала она, когда он принялся осторожно ласкать ее соски.
- Женевьева, вы просто чудо!
Смуглые руки Бенедикта в свете солнца казались золотистыми. Женевьева была вне себя от восторга и мечтала о большем, чем просто ласки.
- Бенедикт, - проговорила Женевьева, отстранившись от него и повернувшись к нему лицом, - на вас слишком много одежды. Вам не кажется? Может быть, я…
Он с удивлением взглянул на нее, когда она протянула руку, чтобы снять с него сюртук.
- Боже мой, Женевьева, вы правы, моя дорогая!
На шее у него пульсировала жилка. Он стоял не шевелясь все время, пока она снимала с него сюртук, расстегивала жилет, развязывала галстук. Не отрывая от него взгляда, бросила галстук в сторону. Когда Женевьева расстегивала рубашку, Бенедикт почувствовал, как дрожат ее руки. Затем она легонько коснулась его пышущей жаром груди и принялась ласкать ее. От этих прикосновений у него перехватило дыхание.
- Пожалуйста, не останавливайтесь, Женевьева, - задыхаясь от страсти, попросил он. Ему нравилось чувствовать ее нежные пальчики на своей обнаженной груди.
- О, Бенедикт! - снова воскликнула она, придя в восторг от его обнаженного тела.
Наконец она сняла с него рубашку и принялась ласкать губами его соски. Покрывала бесчисленными поцелуями его грудь, живот и плечи и никак не могла остановиться.
Для Бенедикта в эти минуты не существовало ничего, кроме ее розового влажного языка, приносящего неземное наслаждение.
- Пожалуйста, распустите волосы, Женевьева, любовь моя.
Бенедикт увидел, как несколько шпилек упали на ковер и две рыжие пряди выбились из прически. Он представил, как прекрасно, должно быть, смотрятся ее распущенные волосы. Ему хотелось гладить эти шелковистые локоны, пока она целует и ласкает его.
Женевьева подняла голову и взглянула на него странным обволакивающим взглядом.
- Вы можете сами распустить мне волосы, если хотите. В моей прическе осталось всего три шпильки.
После этого она полностью сосредоточилась на его мускулистой груди, целовала и чуть-чуть покусывала его сосок.
- О боже! - не в силах сдерживать свое желание, воскликнул Бенедикт. Он почувствовал, как его плоть наливается кровью и твердеет под тонкой тканью панталон, и принялся вытаскивать шпильки из ее прически. Его желание достигло апогея, и он, не выдержав, вскрикнул.
- Что случилось? Я сделала вам больно, поранила вас? Может быть, я делаю что-то не так и мне стоит прекратить? - засыпала Женевьева его вопросами.
Ее длинные густые ресницы затрепетали. Она говорила абсолютно серьезно, не кокетничая. В голосе чувствовалось искреннее беспокойство.
- Боже мой, нет! Продолжайте! - задыхался Бенедикт, гладя ее по волосам. - Я хочу, чтобы это продолжалось вечно. Вы даже представить себе не можете, как я этого хочу!
- Я тоже этого хочу! Хочу больше всего на свете!
Женевьева продолжила ласкать его. Бенедикт вынул последнюю шпильку из ее прически, и рыжие густые волосы свободно рассыпались по плечам, переливаясь на солнце.
- Ваши волосы просто великолепны! - отметил он, перебирая огненно-рыжие шелковистые пряди. - Никогда в жизни не видел таких прекрасных волос.
И это было действительно так. В очередной раз Бенедикт поразился удивительной красоте этой женщины. Все в ней было совершенно. Даже волосы.
Женевьева на мгновение оторвалась от груди Бенедикта, подняла голову и улыбнулась ему. Она полностью успокоилась, поняв, что все ее страхи безосновательны. Хотя небольшие сомнения все-таки оставались.
Она понимала, что Бенедикт жаждет еще более смелых и откровенных ласк. До этого была всего лишь любовная игра. Настоящая же физическая близость еще только предстояла. Больше всего Женевьева боялась потерять над собой контроль. "Боже, сделай так, чтобы этого не случилось", - мысленно молилась она.
- Что с вами, Женевьева? - вернул ее к реальности голос Бенедикта. - Вы чего-то боитесь?
Без сомнения, он понял, что она чем-то очень взволнована, хотя и не знал, чем именно.
- Нет-нет, со мной все в порядке.
- Тогда почему вы так дрожите? - не отставал Бенедикт.
- Я просто замерзла. Может быть, нам стоит лечь в постель и накрыться одеялом?
- Конечно, если вы этого хотите, - удивленно подняв брови, согласился он. Его поразило столь странное желание. Ее кожа была обжигающе горячей, на щеках горел лихорадочный румянец. Разве так выглядят люди, которым холодно?
- Да, я действительно этого хочу, - подтвердила Женевьева и, не поворачиваясь к нему, подошла к кровати.
Он задумчиво смотрел на ее белую бархатистую спину. Но созерцать обнаженное тело ему удалось недолго. Она быстро забралась под одеяло и натянула его до подбородка.
Такое ощущение, что она стеснялась своей наготы. Нет, этого не может быть. Бенедикт тряхнул головой, отгоняя от себя эти глупые мысли. Ведь она была замужем. Не может быть, чтобы за шесть лет брака муж ни разу не видел ее обнаженной. Возможно, Женевьева действительно замерзла. О, он знал, как ее согреть. И как самому согреться в ее объятиях.
Глава 11
Натянув одеяло до подбородка, Женевьева наблюдала, как Бенедикт медленно сел на кровать и принялся снимать ботинки. Разувшись, повернулся к ней, взглянув угольно-черными глазами, и стал снимать брюки.
Он выпрямился во весь рост, и у нее перехватило дыхание. Еще никогда она не видела его наготу при свете дня. Просто совершенное тело. Широкие плечи, плоский живот, узкие бедра, длинные мускулистые ноги. Даже густые черные волосы на груди не портили его, напротив, украшали, придавая мужественности. Он словно купался в лучах солнечного света, пробивавшегося сквозь окно ее спальни.
Женевьева не могла оторвать от него глаз, переводя взгляд с груди на длинные стройные ноги. Наконец решилась взглянуть на его плоть. У нее перехватило дыхание от этого зрелища. От возбуждения фаллос стал просто огромным. Настолько, что он едва мог поместиться у нее в руке.
Сердце Женевьевы радостно забилось. Она напрасно беспокоилась. Бенедикт действительно испытывает к ней желание. Он очень ласков, бережен и нежен с ней. И не заметил на ее теле никаких изъянов. Почему же все должно измениться? А если так, беспокоиться не о чем.
- Женевьева? - вернул ее к реальности голос Бенедикта.
- Да? - В ее глазах опять появилось выражение ужаса и тревоги. Она избегала смотреть в его прекрасное лицо.
- Кажется, вы очень нервничаете, - нахмурился Бенедикт. - Вы не доверяете мне? Боитесь, что во время близости я могу причинить вам боль?
Женевьева рассмеялась, стараясь, чтобы смех звучал непринужденно, даже легкомысленно. Но несмотря на все старания, смех получился неестественным, даже натянутым.
- Не говорите глупостей, Бенедикт. Идите сюда, - дрожащим голосом проговорила она. - Я ничего не боюсь.
Женевьева подвинулась, чтобы он мог лечь рядом. При этом она действовала так осторожно, чтобы одеяло не сползло с нее и Бенедикт не увидел ее обнаженной. Она задумчиво наблюдала за тем, как он не торопясь ложится на кровать. Хотя старалась не смотреть ему в глаза, но чувствовала на себе его пронзительный взгляд. Избегала она смотреть и на его мужское естество. Оно такое большое и возбужденное! При мысли об этом волнение по поводу предстоящей физической близости усилилось.
Она должна перестать бояться близости с мужчиной. Иначе у нее никогда не будет нормальной личной жизни. Нормальной физической близости. Что она вообще знает о близости между мужчиной и женщиной? Когда ей было восемнадцать лет, она вышла замуж за подлеца, который попросту изнасиловал ее в первую брачную ночь, по-другому и не скажешь. Что она знает о нормальных гармоничных отношениях между мужчиной и женщиной? Они вообще были ей неведомы. На протяжении шести лет Джошуа приказывал своему сыну бить ее за малейшую провинность. Воспоминания об этом ужасном времени до сих пор причиняли ей страдания.
Самое плохое, что для Женевьевы подобная жестокость по отношению к женщине стала нормой. Она думала, что все мужчины такие же, как Джошуа и Уильям. И только теперь, после двухнедельных отношений с Бенедиктом, поняла, что это не так. Бенедикт не способен вести себя подобным образом даже со случайной знакомой. Что уж говорить о женщине, с которой его связывают узы брака. Все это время он был по отношению к Женевьеве нежен, галантен и предупредителен. Что же касается любовных игр, он думал только о том, чтобы доставить ей наслаждение, не думая о себе. Она надеялась, что и сегодня он будет таким же, как в Воксхолл-Гарденз.
- Не могли бы вы откинуть одеяло и показать мне свое прекрасное тело, любовь моя? - ласково попросил Бенедикт.
Она игриво улыбнулась. В отличие от нее, собственное обнаженное тело нисколько его не смущало, и он смотрел на нее весело и немного дерзко. Лежат совсем рядом, так близко, что Женевьева чувствовала тепло его тела и слышала его дыхание.
- Нет, это невозможно! Днем? Когда солнце светит так ярко? - засмущалась она. - Я стесняюсь предстать перед мужчиной обнаженной при свете дня.
- Вам нечего стесняться. - Бенедикт нежно погладил ее по лицу. - Вы очень красивая женщина, Женевьева. Еще никогда я не видел таких красавиц.
С этими словами он нежно поцеловал ее в шею. Его жаркое дыхание обожгло ее. Губы его были мягкими и шелковистыми. Ей очень нравились эти нежные поцелуи, просто приводили в восторг.
- Вы действительно считаете меня красивой? - спросила она. - Не обманываете?
- Каждая часть вашего тела прекрасна, - искренне ответил он. - Вы - само совершенство. Почему вы отказываете мне в удовольствии лицезреть вашу наготу?
Сердце Женевьевы радостно забилось. Она была очень благодарна ему за эти нежные, ласковые комплименты. Благодаря ему ее страхи растаяли и казались теперь глупыми и смешными.
- Может быть, стоит прекратить ненужные разговоры и перейти к более приятной части? - лукаво улыбнувшись, предложила она.
- К более приятной части? И что же мы будем делать? - спросил Бенедикт, продолжая целовать ее молочную бархатистую шею.
- Прекратите дразнить меня и поцелуйте по-настоящему. Я же знаю, что вы этого хотите.
- Знаете?
Бенедикту нравилось дразнить Женевьеву легкими, невесомыми поцелуями. Обычно женщины с многолетним опытом сексуальных отношений вели себя в постели более раскованно и ничего не стыдились. Думали только о том, чтобы поскорее получить удовольствие, и нисколько этого не скрывали. Женевьева же, несмотря на многолетний брак, была стыдлива, словно девственница. Совсем не похожа на развратниц, с которыми до этого ему приходилось иметь дело. Какое это, должно быть, блаженство - заниматься любовью с такой женщиной. Он чувствовал, что в глубине ее натуры таится неукротимый темперамент. Его задача разбудить в ней настоящую страсть, и он с радостью это сделает.
Бенедикт прижал ее к себе и поцеловал долгим, страстным поцелуем. В эту минуту для него не существовало ничего, кроме ее мягких податливых губ. Но странное дело - всякий раз, целуя или обнимая Женевьеву, он ощущал ее скованность и напряжение, она начинала нервничать. Спустя мгновение это проходило, и она отвечала на поцелуи. Почему так?
Женевьеву переполняло невероятное блаженство. Она гладила его шелковистые черные кудри, его твердая мускулистая грудь терлась о ее грудь, и это доставляло неземное наслаждение. Она испытывала к этому мужчине всепоглощающую нежность и доверие. Губы их опять слились в поцелуе. Тепло его губ, жаркое дыхание… Ничего другого для нее в эту минуту не существовало.
Его теплые руки блуждали по ее обнаженному телу. Ласкали живот, бедра и груди. Он нежно сжал ее сосок. Уже знакомая теплая волна прошла по телу и сосредоточилась в низу живота. Женевьева ощутила невыразимое желание, казалось, еще немного, и она просто не выдержит.
Бенедикт знал, чего она хочет, будто прочел ее мысли. Коснулся рукой ее лона и принялся нежно поглаживать. От этого прикосновения по ее телу разлилось сладостное тепло. Он продолжал нежные движения. Еще никогда в жизни Женевьева не испытывала ничего подобного. Даже предположить не могла, что так бывает. Бенедикт осторожно ввел в увлажнившееся лоно палец, и она сладострастно застонала, когда он ритмично двигал им внутри ее.
Удовольствие было настолько сильным, что причиняло ей почти физическую боль. Наконец Женевьева почувствовала сладостную пульсацию оргазма.
- Вы такая красивая, Женевьева. - Бенедикт покрывал ее бесчисленными поцелуями. - И такая страстная!
Он взял губами ее сосок и принялся нежно посасывать, чтобы продлить ей удовольствие. Она прикрыла глаза, бедра продолжали ритмично сокращаться.
- Вы очень красивая, - повторил он.
Он опустился ниже и принялся покрывать поцелуями ее живот и бедра, а потом вдруг коснулся языком сокровенной плоти.
- Бенедикт! - вскрикнула от неожиданности Женевьева.
- Тише, любовь моя, - проговорил он.
Но она резко села в кровати. Он взглянул на нее.
В ее глазах читались волнение и даже страх.
- Что с вами, Женевьева? Успокойтесь.
- Но… Но я никогда… Разве вам это… доставит удовольствие? - бессвязно бормотала она.
- Возлюбленным нечего стесняться друг перед другом. У них не должно быть никаких запретов, Женевьева.
Ее реакция обрадовала его. Значит, еще ни один мужчина не доставлял ей удовольствия этим способом.
Странно, почему Джошуа Форстер не открыл для нее эту область эротических игр? Как можно было не познакомить юную красавицу-жену с этим неземным наслаждением? Неужели в постели он думал только о собственном удовольствии? Почему другие мужчины, которые, бесспорно, присутствовали в ее жизни, не научили ее этому? Наверное, любовники были столь же эгоистичными в постели, как и покойный муж.
- Возлюбленные должны нарушать все запреты, - проговорил он и опять прижался губами к ее лону.
Женевьева застонала от наслаждения, щеки залила краска стыда.
- Меня не должна смущать ни одна часть вашего тела. Так же как ни одна часть моего тела не должна смущать вас. Вы можете касаться любого участка моего тела. Это не смутит и не обидит меня.
Он прильнул к лону и принялся ласкать его языком. Женевьева дрожала от восторга.
- Каждая часть вашего тела совершенна. Лоно невероятно красиво. Мне хочется любоваться им, ласкать. Оно вызывает у меня невероятное физическое влечение.
Женевьева прикрыла глаза в сладостном изнеможении и полностью отдалась невероятному безграничному наслаждению, которое дарил ей Бенедикт. Раньше она даже не подозревала, что на свете существуют подобные ласки. Она чувствовала сильное смущение, смешанное с радостью и благодарностью к этому мужчине. Чувства вышли из-под контроля. Мысли путались. Она словно уносилась куда-то в неведомые дали.
Она извивалась и стонала. Бенедикт ласкал ее губами, пальцами и языком. Она мечтала, чтобы это никогда не кончалось, жаждала большего. Наконец ее настиг мощный небывалый оргазм. Она билась в сладостных судорогах, совершенно не помня себя. Настоящий водопад страсти. И это только начало. Женевьева откинулась на подушки, совершенно обессиленная. На лбу блестели капли пота, она задыхалась.
- Может быть, теперь вы поласкаете меня, дорогая? - вернул ее к реальности Бенедикт.
Она открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее с нежностью и любовью. Он был явно рад тому, что доставил ей такое удовольствие.
- Конечно, если вам этого хочется.
- Ваши прикосновения необходимы мне как воздух. Неужели вы в этом сомневаетесь?
Теперь Женевьева совершенно перестала стесняться перед Бенедиктом своей наготы и встала на колени.
- Да, теперь моя очередь доставить вам наслаждение. Ведь вы уже дважды доставили его мне. Я должна отблагодарить вас.
Бенедикт лег, откинувшись на подушки, и широко улыбнулся Женевьеве.
Лицо ее теперь находилось между его раздвинутых ног, а груди с розовыми сосками терлись о его бедра.
- Вы можете касаться и ласкать меня везде, любовь моя.
- Везде? А вам это понравится? - облизнув губы, спросила она.
- Конечно, понравится, - заверил он.
Женевьева взяла в руки увеличившийся от возбуждения фаллос и нежно провела по нему пальцами. А потом Бенедикт почувствовал, что она ласкает его губами. Женевьева взялась за дело с таким рвением, что он пожалел, что дал ей полную свободу действий.
Бенедикт задыхался, чувствуя ее нежные губы на своей плоти. По всему телу растекалось сладостное тепло. Женевьева находила в себе силы сладострастно стонать. Такое ощущение, что она в эти минуты получала не меньшее удовольствие, чем он.
- Хватит, перестаньте, любовь моя, - взмолился Бенедикт и мягко отстранил ее от себя.
Если бы он этого не сделал, то спустя секунду пришло бы удовлетворение, а он хотел продлить удовольствие.
- Вам не нравится то, что я делаю? - нахмурившись, жалобно спросила Женевьева.
- Нет, вы все делаете очень хорошо. Но я почувствовал, что настало время войти в ваше лоно. - С этими словами он нежно, но настойчиво уложил ее на кровать. - Я хочу, чтобы в момент моего удовлетворения моя плоть была внутри вашего лона, - задыхаясь, проговорил Бенедикт. - Раздвиньте ноги, Женевьева, пожалуйста.
Но она не могла даже шевельнуться, лежала, плотно сомкнув ноги.
Все ее страхи и тягостные мысли вернулись вновь. В мгновение ока она забыла о недавнем удовольствии и с ужасом думала о болезненном вторжении в свое тело. От страха кружилась голова, мысли путались. В груди все похолодело от ужаса.