Лин широко раскрыла глаза. Майк ошарашенно смотрел на отца и, казалось, не верил своим ушам. Сью обреченно посмотрела на мужа и с ужасом поняла, что она вовсе не перенервничала, а с Дюком и впрямь творится что-то непостижимое.
- Майк, у тебя проблемы со слухом? - невозмутимо поинтересовался Дюк.
- Нет, па, - пробормотал потрясенный Майк.
- Тогда встань с постели. В конце концов, попросите сестру принести вам стулья. Эй, почему вы на меня так смотрите? Я ударился головой, но это не значит, что у меня отключились мозги. В чем дело, Лин?
- Ни в чем, па.
Майк поднялся с дивана и встал рядом с матерью, которая, похоже, была ошарашена не меньше его самого.
- Сью?
- Ты ведешь себя… немного странно, - осторожно начала Сью, но Дюк не дал ей закончить.
Он улыбнулся.
Дюк Миндселла улыбался часто, даже слишком часто, как ехидничала Сью, но та улыбка, какой он улыбнулся ей сейчас, не имела ничего общего ни с одной из его улыбок. Это была улыбка человека, привыкшего, что его боготворят. Казалось, этой улыбкой Дюк Миндселла делал всем, а особенно Сью, огромное одолжение. Он не улыбался, он дарил свою улыбку как наивысшее благо, о котором можно только мечтать.
- Я знаю, что ты очень волновалась, сладенькая, - не убирая с лица странной улыбки, обратился к жене Дюк. - Иди, я поцелую тебя - и ты успокоишься.
Сладенькая?! Нет, Сью могла часами ругать Дюка, но совсем не за то, что он называл ее такими пошленькими прозвищами.
- Иди же, - небрежно кивнул жене Дюк. - И хватит смотреть на меня так, будто я вернулся с того света!
Сью на ватных ногах исполнила то, что велел ей супруг. Поцелуй оказался немногим лучше улыбки. Так целуют своих возлюбленных самоуверенные мачо из роликов, рекламирующих какие-нибудь супермужественные дезодоранты.
После этого небрежного поцелуя Дюк заявил, что хочет получить свои тапочки и халат. Больничная одежда, как Дюк объяснил Сью и детям, начисто лишена индивидуальности.
Дюк, конечно, мог бы щеголять в своих фермерских рубашках и по больнице, пыталась рассуждать Сью, вороша одежду немеющими руками. Но ему бы и в голову не пришло жаловаться на отсутствие индивидуальности. "Лишь бы было удобно и по сезону" - вот его всегдашний девиз. Или что-то все-таки изменилось?
- Это еще что? - Дюк расправил халат и посмотрел на него так, словно ему выдали униформу с чужого плеча, к тому же еще и грязную.
- Твой халат, па, - заметив, что мать совершенно растерялась, напомнил Майк.
- Мой халат? - Дюк улыбнулся, давая всем понять, что под дулом пистолета не позволил бы облачить себя в нечто подобное. - Сью, где ты откопала эту древность? Уж не на чердаке ли порылась?
- Вообще-то это мой подарок, - обиженно отозвалась Сью.
- Ты заставляешь меня предположить, что у тебя нет вкуса, сладенькая.
- Раньше он вполне тебя устраивал. Может, ты перестанешь нас разыгрывать, Дюк? - не выдержала Сью.
- Разыгрывать? - Дюк окинул жену и детей взглядом, в котором читались недоумение и обида. - По-моему, это вы меня разыгрываете. Я-то думал, что моя семья привезет мне еду и вещи, а выяснилось, что мне привезли какую-то тряпку с гаражной распродажи. Если бы я предполагал, что так будет, Сью, то попросил бы врача нанять сиделку.
- Ты меня в чем-то обвиняешь? - уставилась на него Сью. - Да мы ведь примчались сразу, как узнали, что с тобой беда. Я же сказала, что ничего не успела.
- Хорошая жена успевает все, - невозмутимо констатировал Дюк.
Майк и Лин переглянулись. Сью пыталась собраться с мыслями, чтобы хоть что-то ответить на это неожиданное заявление, но Дюк опередил ее:
- Ну ладно, я понял, что вы очень испугались. - Его лицо выражало теперь понимающую благожелательность. - Сейчас-то, я надеюсь, вы пришли в себя? Мне кажется, самое время съездить за моими вещами и купить мне продукты. Не знаю, чем кормят в этом заведении, и, честно говоря, мои дорогие, мне совершенно не хочется это выяснять.
- Хорошо, я только отвезу детей домой, - ответила Сью и убрала в пакет халат, небрежно брошенный на тумбочку Дюком. - Я так понимаю, это тебе не пригодится?
- Сладенькая, мне нравится, что ты все схватываешь на лету.
- Угу, - кивнула Сью, которую в этот момент раздирали два противоречивых желания: сказать мужу, кто он на самом деле, и спросить у доктора, кем же теперь является ее муж.
Сью решила взять себя в руки и выбрала второе. Дюк любил шутить и обладал богатой фантазией, но так разыгрывать ее и детей он никогда бы не стал. По всей видимости, причина крылась вовсе не в Дюке, а в том, что прикрывала его белоснежная повязка…
Отодвинув в сторону тарелку с куском остывшей пиццы, Сью сделала большой глоток вина. Дети мрачно жевали свой резиновый ужин и, как видно, не меньше матери были удивлены и ошарашены тем, что случилось с отцом.
- Значит, врач не сказал тебе ничего конкретного? - поинтересовалась Лин.
- Ничего, - покачала головой Сью. - Он сказал, что мы должны радоваться уже тому, что ваш отец хотя бы нас помнит. Сказал, что возможны провалы в памяти, что такое бывает при черепно-мозговых травмах.
- Но ведь это не провал, ма, - внимательно посмотрел на нее Майк. - Он ведь все помнит… ну почти все. Только стал каким-то другим.
- Я понимаю не больше твоего, Майк, - вздохнула Сью и снова прильнула к бокалу. - В какой-то момент мне даже показалось, что ваш отец надо мной издевается.
- Глупости, - категорически заявил Майк. - Ты же знаешь, что папа никогда так не поступит.
Сью пристально посмотрела на сына. Конечно, его папочка святой, он никогда бы такого не сделал, хмыкнула про себя Сью. Это только она, подлая душа, могла заподозрить Дюка в притворстве.
- Ну разумеется, - хмыкнула Сью уже вслух. - Я бы очень удивилась, если бы твой простодушный отец выкинул что-нибудь подобное.
- Ты считаешь, что глупый и простодушный одно и то же? - спросил Майк, глядя прямо в глаза матери.
Сью смутил этот не по годам взрослый взгляд и странный вопрос. Она вдруг почувствовала, что совершенно не знает своего сына.
Неужели он вырос? Когда он успел вырасти? И как жаль, что он вырос. Сью куда проще было бы ответить на вопрос, почему небо голубого цвета, а трава - зеленого. И как жаль, что нет Дюка, всегда отвечавшего на вопросы Майка, к которым Сью, занятая мыслями о делах и деньгах, попросту не прислушивалась.
- Майк, хватит приставать к маме, - вмешалась Лин, и Сью почувствовала благодарность за это вмешательство.
Как хорошо, что Лин такая рассудительная и понимающая девочка. С ней уж точно не будет проблем. Сью поймала себя на мысли, что она не знает, как вести себя с детьми без Дюка. О чем с ними говорить? О чем их спрашивать? Что отвечать на странные вопросы Майка?
Скорее бы Дюк вернулся, подумала Сью и залпом выпила оставшееся в бокале вино. И хорошо бы, он вернулся домой прежним человеком.
- Я думаю, папа скоро пойдет на поправку, - утешила Сью Лин, словно прочитав мысли матери. - Доктора обязательно помогут ему, и все встанет на свои места.
- Конечно, Лин, так и будет, - улыбнулась дочери Сью и посмотрела на сына.
Лицо Майка не выражало подобной уверенности.
- Не знаю, дамы, - задумчиво покачал он головой. - Чутье подсказывает мне, что вы торопитесь с выводами.
- Неужто? - округлила глаза Сью. - Откуда такой пессимизм?
- А откуда ваш оптимизм? - Майк обвел взглядом мать и сестру, которым нечего было ответить. - Вот именно, дамы. Спасибо за ужин, ма. Раз уж папы нет с нами, я вымою посуду. Только пусть Лин принесет все на кухню. - Майк взял свою тарелку и отправился на кухню.
Мать и дочь переглянулись.
- Тебе не кажется, что с ним тоже что-то не то? - полушепотом поинтересовалась у дочери Сью.
- Это ты про посуду? - уточнила Лин.
- Нет, я насчет его манеры разговаривать, - объяснила Сью.
- Вообще-то он всегда такой. Все время лезет со своими дурацкими вопросами и бросает многозначительные фразы. Майк просто мнит себя философом.
- А-а, - кивнула Сью, окончательно осознав, что Майк уже никогда не будет мило лежать в кроватке и ползать по полу с одноногой обезьянкой в руке. - А как твои дела? Тот парень, с которым ты поссорилась из-за отца… Вы с ним помирились?
Лин сердито покачала головой.
- Нет, он мне больше не звонил. А я решила, что не буду унижаться. Хватит с меня и папиного позора. В конце концов, я слишком занята, чтобы тратить время на парней. Хочется перейти в старшую школу с высокими баллами.
- Конечно, - кивнула Сью, поражаясь выдержке дочери и ее рассудительности. - Но… тебе не кажется, что кроме учебы могут быть и другие интересы?
- Кажется. Но почему этими интересами должны быть обязательно парни?
- Ну… - замялась Сью.
И действительно почему? Как объяснить дочери, что знания получают не только из книг и не только в школе?
- Вот у тебя, например, есть папа, - продолжила рассуждать Лин. - И что, разве ты счастлива?
- Ну… - окончательно стушевалась Сью. - По-моему, ты выбрала не совсем удачный пример. Во-первых, не могу сказать, что я несчастлива…
- Знаешь, - перебила ее Лин, - а я бы даже хотела, чтобы отец остался таким…
- Каким? - непонимающе посмотрела на дочь Сью.
- Таким, каким он был сегодня в больнице. Уверенным в себе, решительным. Чтобы он объяснил наконец Майку, как нужно себя вести. Чтобы он был настоящим мужчиной, а не любителем конфет.
- Лин… - Сью хотела сказать дочери, чтобы та не смела говорить об отце в таком тоне, но тут же передумала. Разве не то же самое она говорила Дюку? Разве не того же она от него хотела? - Лин, сегодня был просто ужасный день. Я устала, как никогда, а в голове - ни одной мысли. Проследи, чтобы Майк не перебил посуду, а я приму душ и лягу спать.
Лин кивнула. И почему-то подумала о том, что разговор с отцом у нее получился бы куда более длинным. Отца не устраивали односложные ответы, он всегда хотел докопаться до самой сути, чему Лин отчаянно сопротивлялась. А мама… Мама как будто хотела услышать, что все хорошо. И этот ответ вполне бы ее устроил…
Сью зажгла смесь эфирных масел, которые так любил Дюк: иланг-иланг и лаванду, погасила свет и легла в постель. Она всегда засыпала легко, едва голова касалась подушки. Дюк пытался обнять ее, целовал в шею, но Сью в последнее время отталкивала его руки и каждый вечер произносила одну и ту же фразу: "Я чудовищно устала и хочу спать". Дюк уступал, но она чувствовала, как нелегко ему сдержать свой порыв. Что ж, разве она виновата, что ей приходится так много работать?
Сейчас сон не шел. Казалось, сегодняшний день, в сущности не такой уж и значительный, если, конечно, не считать волнений из-за травмы Дюка, нанес ее привычной жизни сокрушительный удар.
Сью не понимала, из-за чего на душе так неспокойно, почему ее мысли упорно возвращаются к Дюку, к Дюку и детям. У нее - ох уж этот Майк со своим чутьем! - появилось предчувствие, что прежняя жизнь закончилась и начинается новая.
Но мысль об этой перемене не радовала Сью, скорее пугала. И главное, она совершенно не понимала, что именно так страшит ее. Дюк ли со своей очередной проблемой? Дети ли, которых, как выяснилось, она совершенно не знает? Или то, что она, Сью - несчастливая, по словам Лин, - так и не узнает, что же такое счастье?
Сью казалось, что вся ее жизнь изогнулась в форме вопросительного знака. И оставалось совершенно неясным, как снова превратить ее в скучную, но, по крайней мере, куда более удобную, занятую.
5
Дюка выписали уже на второй день, не найдя у него никаких серьезных осложнений.
Однако Сью, навещавшая Дюка в больнице, оптимизма врачей не разделяла. Слишком уж не похож был тот Дюк, которого она знала раньше, на того Дюка, с которым познакомилась в больничной палате.
Доктор посоветовал не на шутку обеспокоенной Сью обратиться с мужем к психоаналитику, но Дюк, едва услышав об этом предложении, объявил его смехотворным и нелепым.
Поняв, что на уговоры Дюка придется потратить больше усилий, чем она предполагала изначально, Сью решила набраться терпения и повезла мужа домой. В конце концов, привычная обстановка должна привести его в чувство, утешала она себя, хотя уверенность в том, что Дюк станет прежним, таяла с каждой минутой, проведенной с мужем.
Прибыв в родные пенаты, Дюк первым делом объявил, что намерен принять ванну, ибо условия, в которых он вынужден был прозябать последние два дня, трудно было назвать человеческими.
Сью подумала, что городская больница конечно же не курорт в Альпах, однако условия, в которых содержались больные, были вполне приемлемыми. Более того, было странно слышать подобные заявления от Дюка, который обожал ходить с детьми в походы и никогда не жаловался, даже если комары не оставляли на его теле ни одного живого места.
Не осмелившись возразить мужу, Сью затихла в тревожном ожидании. И не напрасно: очень скоро из ванной донесся возмущенный голос Дюка:
- Бог ты мой, сладенькая! У меня что, нет ни одной полки для косметики?!
К счастью, Майк и Лин все еще находились в школе, поэтому им не пришлось пережить тот шок, в котором, услышав эту фразу, пребывала Сью. Дюк спросил о полочках для косметики! Дюк, который терпеть не может мужскую туалетную воду и вместо геля для душа использует обыкновенное мыло! Дюк, которому каждое утро нужно было напоминать о том, чтобы он побрился!
Услышав этот вопль отчаяния, Сью помчалась Дюку на выручку.
Оказалось, что тот не поверил собственным глазам и перерыл все полочки с косметикой Сью в надежде отыскать несуществующий увлажняющий крем, мужской шампунь и туалетную воду.
Раньше, увидев, что Дюк переставляет ее тюбики с кремами, масками и баночки с маслами, Сью пришла бы в бешенство. Теперь она могла только растерянно хлопать глазами и в ужасе смотреть на то, как ее внезапно возлюбивший себя супруг наносит сокрушительный удар порядку, установленному годами.
- Дюк, что ты делаешь? - обретя дар речи, спросила у мужа Сью.
- Сладенькая, слава богу, ты пришла… - с приторной любезностью обратился к ней Дюк. Он снова окинул ее своим, невесть откуда взявшимся покровительственным, взглядом, и Сью почувствовала себя собачонкой, которой хозяин велел принести газету. - Надеюсь, ты объяснишь мне, где моя полочка?
- Дюк… - едва не простонала Сью. - У тебя нет полочки. И нет косметики. Я покажу тебе, чем ты пользовался. - Сью наклонилась и достала с нижней полочки дешевую бритву, помазок и кусок мыла.
Слово "растерянность" не смогло бы полностью отразить гамму эмоций, появившихся на лице Дюка. Он был обескуражен, он оторопел, он ошалел. Он посмотрел на Сью таким взглядом, как будто только что жена сообщила ему о том, что всю свою жизнь он воспитывал детей, отцом которых не являлся.
- Дюк, не смотри на меня так, - испуганно пробормотала Сью. - Я тебя не обманываю, это все твои вещи. Нет, конечно, есть еще мочалка.
- Мочалка? - В голосе Дюка послышалась трагическая ирония. - Значит, у меня еще и мочалка есть. Какое счастье, значит, здесь меня все-таки ценят!
- Дюк, - стараясь сохранять самообладание, начала Сью, - я ведь говорила с врачом, и он сказал, что у тебя могут быть пробелы в памяти. Выходит, он прав и нам с тобой нужно пойти…
- Не нужно, - перебил ее Дюк. Он отобрал у Сью свой жалкий арсенал бритвенно-банных принадлежностей и бросил их в маленькое ведерко, стоявшее под раковиной. - Я допускаю, что мог о чем-то забыть, но не допускаю, что мог так опуститься, чтобы пользоваться вот этим… - Он пренебрежительно скривился, указав на ведро. - И что же, у меня нет даже туалетной воды?
Сью отрицательно покачала головой, стараясь не глядеть на Дюка, который казался таким обиженным и возмущенным, что она и впрямь почувствовала себя виноватой.
- Но ты терпеть не мог пользоваться парфюмом. Ты, конечно, работал с парфюмерией, но сам никогда ничем таким не душился.
- Миссис Миндселла, я даже не знаю, что вам сказать, - сквозь зубы процедил Дюк. - Вы, похоже, совсем не уделяли мне внимания. Или я настолько много уделял его вам, что совсем забыл о своих потребностях.
У тебя не было потребностей! - чуть было не крикнула Сью, но все-таки сдержалась. Да, он прав, это нормально - иметь потребности. Но разве она виновата в том, что раньше у него не было подобных запросов?
- Дюк, я много раз намекала тебе, что нужно следить за собой, но ты меня не слушал, - ледяным тоном ответила она мужу. - А теперь ты обвиняешь меня в том, что я была к тебе невнимательна. Разве это логично?
- Вполне, - невозмутимо отозвался Дюк и, устроившись на краешке ванны, смерил жену взглядом судьи, выносящего приговор. - Если бы тебя действительно волновало то, как я выгляжу, ты предприняла бы попытки изменить мою внешность не только на словах, а на деле.
- И как это, хотела бы я знать? - нервно усмехнулась Сью. - Принимать с тобой ванну? Намыливать тебя гелем? Брить твое лицо и смазывать его кремом? Ты вообще-то мужчина, Дюк. Мужчина, а не ребенок.
- А ты женщина. Женщина, которая должна заботиться о своем мужчине, - назидательно изрек Дюк.
Женщина? Должна? Неужели она слышит это от Дюка Миндселлы? Вопрос в том, кто из них двоих сошел с ума: Сью или ее муж, неожиданно открывший в себе мужское начало.
Наведя полнейший беспорядок в ванной, Дюк решил провести инспекцию своего гардероба. Увы, его "женщине, которая должна" и тут нечем было порадовать мужа. Мысленно Сью торжествовала. Не может же Дюк обвинить ее в том, что она не покупала ему вещи? Это, в конце концов, невозможно сделать без его доброй воли.
Однако на этот раз Сью ошиблась. Дюк, обнаружив, что в самом узком отделении шкафа, которого ему вполне хватало для хранения двух костюмов и четырех рубашек, отсутствуют галстуки, ремни и прочие атрибуты мужественности, окончательно пришел в дурное расположение духа.
- Миссис Миндселла, - снова вцепился он взглядом в Сью, - а что вы на это скажете?
Сью, порядочно уставшая удивляться, изумляться и меняться в лице, раздраженно ответила, что не могла связать мужа, затащить его в магазин и насильно примерять ему белоснежные рубашки, которых он терпеть не мог, и галстуки, которых не носил принципиально.
- Ты говорил, что чувствуешь себя в них как в удавке, - не без ехидства напомнила ему Сью. - А в белой рубашке не ходил, потому что, как и у твоего сына, она за полчаса превращалась в серую.
- Потрясающе, до чего ловко у вас все выходит, миссис Миндселла, - покачал головой Дюк, не обращая внимания на то, что Сью готова наброситься на него с кулаками за одно только "миссис Миндселла". - Белого не носил, галстуки не любил, запах туалетной воды даже вдохнуть не мог. Вам не кажется, что все это больше смахивает на попытку оправдать собственное безразличие?
- Безразличие к чему? - ошарашенно воззрилась на него Сью.
- Ни к чему, а к кому! К моей скромной персоне, - сообщил Дюк тоном, не допускавшим даже предположения, что его персона кому-то может показаться скромной.