– Знаешь, топ ami, возможно, смелости ей как раз хватило. Возможно, она поступила неправильно, но она сделала это ради тебя.
– Джемма сказала мне то же самое, но она не имела права делать выбор за меня.
– Конечно, не имела. У нас с Лорен было точно так же. Когда она узнала, что слепнет, она попыталась выбросить меня из своей жизни. К счастью, я вовремя понял, что с ней что-то не так, вытянул правду из Оливера и рассказал Лорен. Я спросил ее, бросила бы она меня, если бы зрение терял я. Она возмутилась. Сказала, что нет. Что попросила меня ее оставить только потому, что не хотела становиться для меня обузой.
Сэм почувствовал, как его глаза обжигают слезы, и отвернулся:
– Я так на нее зол.
– Это естественно. Я тоже был зол на Лорен. Но ты ведь любишь Джемму, правда?
– Да. Я никогда не переставал ее любить. – Его голос сломался, и он почувствовал, как Габриэль положил руку ему на плечо.
– Тогда иди поговори с ней, Сэм. Скажи, что любишь ее и прощаешь. Не тратьте больше драгоценного времени на бессмысленные обиды. Вы и так уже слишком много его потеряли. Совершенно очевидно, что вы созданы друг для друга. Не позволяйте одной ошибке повлечь за собой новые.
Поднявшись, Габриэль пошел прочь. Собака последовала за ним. Сэм снова остался наедине с чайками и своими мыслями.
Джеммы дома не оказалось. Машины ее тоже не было. Он понятия не имел, куда она могла поехать, поэтому сел на ступеньку и стал ждать.
Наконец, когда солнце опустилось за горизонт, на подъездной аллее показалась ее машина. Выключив фары, Джемма выбралась из нее. При виде ее заплаканного лица его сердце сжалось.
– Прости. Мне не следовало на тебя кричать. Мы можем попробовать сначала?
– О Сэм, я думала, что больше тебя не увижу. – Зарыдав, Джемма бросилась в его объятия.
Затем она дрожащей рукой достала из кармана ключи. Взяв их у нее, Сэм отпер дверь, и она вошли в дом. Там он снова ее обнял.
– Я люблю тебя, – произнес он, желая поскорее устранить последние преграды, чтобы закрыть дверь в прошлое и начать все сначала. – Я всегда тебя любил и не могу уйти от тебя сейчас. Но нам нужно поговорить.
– Я знаю, Сэм. Прости меня за все страдания, что я тебе причинила.
Он крепче прижал ее к себе и начал тихонько покачивать, как ребенка. Наконец она успокоилась, отстранилась и пригласила его в гостиную.
Увидев на диване мокрые носовые платки, он вопросительно поднял бровь.
– Здесь была Сиобан, – пояснила Джемма, подняв их и выбросив в мусорную корзину. – Она сообщила, что завтра Лайаму будут делать биопсию костного мозга. Ей просто нужно было с кем-то поговорить.
– Надо же было ей выбрать для этой цели именно тебя.
– Сэм, по крайней мере, я знаю, что это такое.
– Расскажи мне, – мягко сказал он, опускаясь на диван и усаживая ее рядом с собой.
Прижавшись к нему, она стала вдыхать запах его кожи, смешанный с запахом моря. Она так нуждается в его поддержке, поскольку говорить о самом драматичном периоде в ее жизни ей очень нелегко.
– Что ты хочешь узнать? – спросила она.
– Все. От начала и до конца.
Кивнув, Джемма глубоко вдохнула и начала свой рассказ:
– Мы с тобой поженились в четверг. В субботу приехали мои родители и нашли нас в хижине и очень разозлились, узнав, что мы с тобой поженились. В понедельник, когда ты ушел на работу, я решила, что мне следует попытаться с ними помириться. Сказать им, как сильно мы с тобой друг друга любим. Но когда я встала с постели, я плохо себя почувствовала. На моей ноге был огромный синяк. Помнишь, как я оступилась и ударилась, когда возвращалась в хижину?
Сэм кивнул.
– Одеваясь, я заметила у себя и другие синяки, о существовании которых до того момента не подозревала. Я подумала, что всему виной наша с тобой бурная близость. – Ее щеки вспыхнули от смущения.
– Я был так груб, что наставил тебе синяков? – произнес он с таким ужасом, что Джемма рассмеялась.
Приложив ладонь к его шершавой от щетины щеке, она пробормотала:
– Конечно нет.
Повернув голову, Сэм прижался губами к ее пальцам.
– Ты всегда был так нежен со мной, поэтому я не могла понять, откуда взялись синяки. Потом еще этот странный кашель, который никак не проходил. Накануне у меня целый день болела голова, и я чувствовала себя разбитой. Я сначала подумала, что всему виной то, что ночью я почти не спала, но это было нелепо, поскольку все воскресенье мы провалялись в постели. Тогда я решила, что причина моего плохого самочувствия – переживания из-за ссоры с родителями. Но когда я в понедельник утром пришла к ним, моя мать, взглянув на меня, расплакалась и сказала, что я ужасно выгляжу. Тогда я впервые за последние несколько дней посмотрелась в зеркало. Я была очень бледна, и у меня были темные круги под глазами. Тогда я поняла, что со мной что-то не так.
– Ты именно тогда отправилась домой в Бат?
Джемма покачала головой:
– Нет, это было позднее. После того как… – Ее голос сломался, и она почувствовала, что руки Сэма крепче сомкнулись вокруг нее. – Мои родители сразу отвели меня к Филу Тремэйну, брату Ника. Он меня осмотрел и сразу направил в больницу.
– В понедельник утром?
– Да. Мы приехали туда, если я не ошибаюсь, в половине одиннадцатого. У меня тут же взяли кровь на анализ и велели ждать результатов. Затем гематолог вызвал нас в свой кабинет и сказал, что мне нужно сделать биопсию костного мозга, поскольку есть подозрение на лейкемию.
Джемма почувствовала, как Сэм напрягся.
– Что было дальше? – спросил он.
Закрыв глаза, она вспомнила встревоженные лица своих родителей, сочувственное лицо гематолога, кабинет, в котором ей проводили аспирацию костного мозга.
– Он сделал ее сразу, – ответила она, не обращая внимания на то, что по щекам ее катятся слезы. – К трем часам дня мне уже поставили диагноз "острая лимфобластическая лейкемия". На лечение должны были уйти месяцы. Мы не могли остаться в Корнуолле, поскольку моему отцу нужно было возвращаться на работу. В центральной больнице Бата отличное гематологическое отделение, поэтому нам не пришлось долго искать место для лечения. Мои родители быстро собрали вещи, а я написала тебе письмо.
Джемма сделала паузу. Написать те несколько прощальных строчек было сложнее всего, что она когда-либо делала.
– По дороге в Бат мы заехали на пляж и оставили его в хижине.
– Почему ты так поступила? – спросил он. – Почему не разыскала меня и не сказала мне? Я бы поехал с тобой. Почему ты выкинула меня из своей жизни, Джемз? Я любил тебя больше жизни. Ты была мне нужна как воздух. Я был бы рядом с тобой, сидел бы у твоей постели, держал бы тебя за руку.
– Я никогда в этом не сомневалась, – печально произнесла Джемма, слыша боль в его голосе и спрашивая себя, смогла бы она бросить его еще раз. – Но тогда ты не поступил бы в университет, пожертвовал бы ради меня своей будущей карьерой. Я не могла этого допустить. Я так сильно тебя любила, что не могла лишить будущего.
Сэм покачал головой:
– Вместе мы бы со всем справились. Я бы учился в университете и навещал бы тебя каждый день в больнице. Ты знаешь, что я к тебе приезжал? Твои родители сказали мне, что ты не хочешь меня видеть, и выставили меня за дверь.
– Я велела им это сделать, – призналась Джемма.
Напрягшись, Сэм повернул голову и встретился с ней взглядом:
– Что? Ты была там?
Она снова кивнула:
– Да. В гостиной. Я видела тебя в окно. Мне так хотелось тебя позвать, броситься в твои объятия. – Из ее глаз снова потекли слезы. – Я хотела, чтобы ты прижал меня к себе, сказал, что все будет хорошо, но я так ужасно выглядела. Я была лысая и очень худая. Меня мучили головокружение и тошнота. Я знала, что если бы ты меня увидел, то бы разозлился на меня на то, что я скрыла от тебя правду. Я была слишком слаба и не смогла бы этого вынести.
– Нет, – хрипло произнес Сэм. – Нет, Джемз. Я бы обнял тебя, как обнимаю сейчас. Как бы ужасно ты ни выглядела, я не смог бы на тебя разозлиться.
– Но сегодня ты на меня разозлился.
Он закрыл глаза и вздохнул:
– Я знаю, но это другое. Сегодня я разозлился на тебя за то, что ты лишила меня выбора. Возможности быть рядом с тобой в трудную минуту, как я обещал, когда женился на тебе. За то, что мы так глупо потеряли одиннадцать лет. Поверь, я бы поддержал тебя тогда. Слова брачных клятв не были для меня пустым звуком. Не имело значения, что тогда я был очень молод. Я любил тебя по-настоящему и был готов всегда быть рядом с тобой.
– Правда? А может, ты сказал все эти слова, потому что хотел со мной спать? Ведь пока мы не были женаты, я отказывалась заниматься с тобой любовью.
Сэм резко выдохнул:
– Значит, вот что ты думала? Что я женился на тебе из-за секса? – В его голосе слышалось возмущение. – Боже мой, Джемма, секс не имеет такого большого значения.
– Имеет, когда тебе девятнадцать и ты импульсивен. Тогда думала, что я для тебя всего лишь безумное увлечение. Что ты женился на мне только из-за секса и скоро меня забудешь.
Он покачал головой:
– Нет! Если бы я хотел только секса, я нашел бы его в другом месте. Из-за тебя я воздерживался год, пока мы не поженились. С того момента, как я тебя встретил, другие женщины перестали для меня существовать. Знаешь, все эти одиннадцать лет у меня никого не было. Потому что ты единственная женщина, которую я хочу…
Его голос сломался. После длительной паузы он глубоко вдохнул и спросил:
– Что было после того, как тебе сделали аспирацию костного мозга?
Джемма продолжила рассказывать ему о том, о чем предпочла бы навсегда забыть, как о кошмарном сне:
– Меня сразу же начали лечить. В течение следующих пяти месяцев я прошла четыре курса химиотерапии. Их должно было быть пять, но последний врачи проводить не стали. Моя иммунная система была такой слабой, и после каждого курса я так долго восстанавливалась, что они решили остановиться, чтобы не уничтожить ее полностью.
– Это было ужасно?
– Не то чтобы ужасно, – честно призналась она, – но и хорошего тоже было мало. У меня были болезненные ощущения во рту, но, к счастью, мне не хотелось ни есть, ни пить. Я постоянно чувствовала усталость и большую часть времени спала. Я потеряла волосы. Всякий раз, когда они начинали отрастать, мне приходилось возвращаться в больницу для очередного курса химиотерапии, и они снова выпадали. После каждого вливания меня отпускали домой на сорок восемь часов, потом я возвращалась в больницу. Между курсами я проводила одну-две недели дома. Всякий раз они проверяли состояние моего костного мозга. После первого курса у меня наступила ремиссия, как они и ожидали, но им пришлось продолжить химиотерапию, чтобы уничтожить все до единой аномальные клетки.
– Им это удалось? – спросил Сэм.
Джемма почувствовала, как он напрягся в ожидании ее ответа.
– Да. Болезнь отступила, но они каждый год берут у меня кровь на анализ. Так будет продолжаться всю оставшуюся жизнь.
– Значит, он не проходит? Страх того, что болезнь может вернуться?
– Я стараюсь об этом не думать, но, полагаю, он живет глубоко внутри меня. Иногда, как сегодня, когда я увидела больного Лайама, он возвращается. – Она вздохнула. – Бедная Сиобан. Я всегда думала, что моим родителям пришлось тяжелее, чем мне. Особенно матери. Даже представить себе не могу, что испытывает мать, когда ее ребенок тяжело болен.
– Итак, что будут делать с Лайамом? То же, что с тобой?
– Почти. Завтра ему проведут аспирацию костного мозга. Если предварительный диагноз подтвердится, они возьмут у него другие анализы, чтобы определить, какой у него вид болезни и какие препараты нужно применять. В течение следующих двух лет он должен будет пройти комплекс процедур. У детей процесс лечения более долгий, но персонал в гематологических отделениях заботливый и внимательный. Медсестры были ко мне очень добры.
– Ты поэтому выбрала эту профессию? Недавно ты сказала, что одно время много общалась с медсестрами. Ты имела в виду период своего лечения? – спросил Сэм.
Она кивнула:
– Да. Врачей я почти не видела, а медсестры постоянно были рядом со мной. Они поддерживали меня, помогали мне ухаживать за собой. Все считают, что, если ты достаточно умна и хочешь изучать медицину, тебе следует стать врачом, а не медсестрой. Но разве медсестра менее важная и нужная профессия, чем врач?
– Ты отличная медсестра, – мягко сказал Сэм. – Я наблюдал сегодня за тобой, когда ты брала кровь у Лайама. Было видно, что мальчик очень боялся, но ты отвлекла его занимательным спором о цвете крови. Он так хотел доказать тебе, что ты не права, что забыл о своем страхе. С его родителями ты тоже держалась просто замечательно. Я ничуть не удивлен тем, что Сиобан пришла к тебе. Меня удивляет, почему пациенты толпами не ходят к тебе домой, чтобы с тобой поговорить о своих проблемах.
– Сегодня был особый случай. Я не со всеми так нянчусь, – рассмеялась она.
– Готов поспорить, что со всеми, – улыбнулся Сэм. – По-другому ты просто не можешь. Это не в твоем характере. Ты была добра даже к Гэри Лавлейсу.
– Ты тоже.
Некоторое время они сидели в тишине, обнимая друг друга и чувствуя, как боль и обида уходят прочь.
Наконец Сэм наклонил голову и поцеловал Джемму.
– Пойдем в постель, – пробормотал он. – Я хочу заняться с тобой любовью.
В спальне было темно. Единственным источником света был бледный серп луны вдалеке над морем. Голова Джеммы лежала на правом плече Сэма. Мизинцем левой руки, который не потерял чувствительности, он легонько водил по ее коже. Она была мягкой и нежной, как шелк.
– Я люблю тебя, Джемз, – тихо сказал он, поцеловав ее в губы. – Мне так жаль, что меня не было рядом с тобой. Ты мне веришь?
Джемма кивнула:
– Да. Мне тоже жаль, что я выгнала тебя из своей жизни, но я сделала это ради тебя, Сэм. Впереди у тебя была карьера, о которой ты мечтал. Ты приложил для этого столько усилий. Твоя жизнь была и без того достаточно сложной. От тебя зависели мать, сестры и брат. Впервые с тех пор, как ушел твой отец, у тебя появилась возможность освободиться и делать то, что ты хочешь. Разве я могла лишить тебя этой возможности? Я не могла и не хотела становиться для тебя дополнительной обузой. Это было бы несправедливо.
Тут она не права. Он не стал бы считать ее обузой.
– Это решение должен был принять я, Джемма.
– Да. Теперь я понимаю, что поступила неправильно. Скажи я тебе тогда о своей болезни, мы были бы вместе, ты не уехал бы в Африку, не наехал бы на фугас и не пострадал бы так серьезно.
– Я в порядке, – сказал Сэм.
Глаза Джеммы наполнились слезами. Она покачала головой:
– Нет, не в порядке и никогда уже не будешь. Твоя нога болит, когда ты ее перетруждаешь, плечо из-за разрыва мышц не может функционировать надлежащим образом, а пальцы почти ничего не чувствуют. Это усложняет не только твою работу, но и все остальное.
– Это тебя беспокоит?
– Что?
– То, что я калека.
– Не говори чушь. Ты не калека.
– Калека. Ты сама только что это сказала. Моя нога всегда будет болеть, проблемы с плечом и недостатком чувствительности в руке повлияют на мою дальнейшую карьеру. Заставит ли это тебя от меня уйти?
Джемма в ужасе уставилась на него:
– Конечно нет, Сэм!
– Тогда почему ты думала, что я не захотел бы быть с тобой. Ты была больна, Джемз. Ты могла умереть. Ты не дала мне шанса поддержать тебя, быть рядом с тобой.
– Ради тебя! Но из-за этого ты поехал в Африку и чуть не погиб.
– Я сам во всем виноват! Несчастный случай произошел со мной только потому, что я недостаточно внимательно смотрел на дорогу. Ты здесь совершенно ни при чем. Сейчас я в порядке. Я могу жить со своими болячками, но без тебя я жить не могу. Что бы ни готовило нам будущее, я больше никогда тебя не отпущу. Ты так мне нужна. – Повернув ее в своих объятиях, он посмотрел ей в глаза. – Пообещай, что останешься со мной. Я не могу снова тебя потерять. Просто не могу…
Его голос дрогнул, и он почувствовал, как слезы, которые он так долго сдерживал, начинают прорываться наружу. Это не имело значения, потому что Джемма крепко прижала его к себе и сказала, что все в порядке. Потому что она тоже плакала, и ее слезы обжигали его грудь. Ему казалось, что они проникают в его сердце, вымывают из него боль и наполняют его любовью.
К сожалению, она не может ему этого обещать. Он должен узнать самую жестокую часть правды.
– Сэм, болезнь может вернуться, – предупредила она, посмотрев в его глаза.
Его взгляд даже не дрогнул.
– Я знаю.
– Я могу умереть. Сейчас я абсолютно здорова, но нет никаких гарантий. Из-за химиотерапии у меня, возможно, никогда не будет детей. Если это для тебя важно, ты должен знать, что существует большая вероятность того, что я бесплодна. Тебе нужно время, чтобы об этом подумать, понять, чего ты хочешь от брака. Я не вынесу, если мы снова сойдемся, а через несколько лет ты поймешь, что дети для тебя важнее, чем я, и захочешь уйти.
– Нет, это исключено. Конечно, я хочу иметь детей, но только от тебя. Если ты сейчас абсолютно здорова, у тебя столько же шансов снова заболеть лейкемией, сколько у меня. Я не передумаю, дорогая. Ничто не изменит моих чувств. Ты для моего счастья обязательна, дети – нет. Я хочу прожить с тобой остаток жизни. Ты нужна мне как воздух.
– О, Сэм. – Приподнявшись, она накрыла ладонью его шершавый подбородок. – Ты тоже мне очень нужен. Я так по тебе тосковала.
– Больше нам не придется тосковать друг по ДРУГУ, – сказал он, снова прижав ее голову к своей груди, и она услышала, как бьется его сердце. – Разлука закончилась. Начинается новая жизнь.
Какое-то время они молча лежали, наслаждаясь близостью друг друга, затем Джемма мягко сказала:
– Сэм, мы можем на этот раз все сделать как надо? Попросить священника соединить нас узами брака?
Он мягко рассмеялся:
– Но мы уже женаты, дорогая. Нам не нужно жениться снова.
Джемма подняла голову:
– Я знаю, но мне бы хотелось, чтобы на нашей свадьбе присутствовали наши родственники и друзья.
Сэм улыбнулся:
– Значит, ты хочешь церковную церемонию?
– Да, в годовщину нашей свадьбы, – ответила она, желая произнести брачные клятвы в присутствии близких людей. – Мы можем это устроить?
– Конечно. Может, когда я на этот раз произнесу свои клятвы, ты им поверишь.
– О, Сэм, мне так жаль.
– Я знаю. Мне тоже. Но судьба дала нам еще один шанс, так что давай распорядимся им по-умному и впредь не будем ничего друг от друга скрывать. Обещаешь?
Она улыбнулась ему. Ее глаза сияли.
– Обещаю.
Годовщина свадьбы пришлась на ясный солнечный день в начале августа. Джемма и Сэм позавтракали на улице, любуясь восходом солнца, затем вернулись в спальню и продолжили заниматься любовью.
После этого Джемма направилась в ванную. Сэм хотел пойти вместе с ней, но она велела ему подождать.
Через некоторое время она вернулась, что-то пряча за спиной.
– У меня для тебя сюрприз. – Она загадочно улыбнулась.
– Подарок на годовщину свадьбы?
Кивнув, она протянула ему маленькую белую полоску.