– Хорошо, тогда давай им позвоним. – Сняв трубку с телефонного аппарата, стоящего у нее на столе, она набрала номер больницы и попросила соединить ее с Джо из отделения гематологии.
Сэм пристально наблюдал за ней.
– Привет, Джо. Это Джемма Джонсон из поликлиники Пенхэлли-Бэй. Нет, на этот раз речь пойдет о пациенте.
Она говорила так, словно хорошо знала человека на другом конце линии и прежде неоднократно обсуждала с ним другие вопросы. Но какие? Может, она проходила практику в его больнице или их познакомили общие друзья? Она продолжала говорить, а Сэм внимательно слушал, ища в ее словах скрытый смысл.
– У нас тут маленький мальчик с подозрением на ОЛЛ. Я могу взять у него кровь на анализ здесь? Он очень боится игл и хочет, чтобы это сделала я. Нет, его родители могут привезти вам образцы сразу. Хорошо, скажи мне, что нужно. Диктуй.
Она записала, какие анализы нужно взять, и, поблагодарив Джо, положила трубку, затем улыбнулась Лайаму.
Человек, плохо ее знающий, подумал бы, что она абсолютно спокойна, но Сэм видел в глубине ее глаз какую-то тень. Но в чем причина? Что с ней происходит?
– Тебе повезло, Лайам, мне разрешили сделать это здесь. Ты хочешь лечь или останешься на коленях у мамы?
– У мамы, – пробормотал он, теснее прижимаясь к Сиобан.
Сэм заметил, что глаза мальчика начали наполняться слезами.
Черт побери, его собственные тоже. Тяжело сглотнув, он сосредоточился на Джемме, готовый помочь ей в любую секунду. Но пока она хорошо справлялась сама. Более чем. Но глаза по-прежнему выдавали ее внутреннее смятение.
– Хорошо. Я сейчас перетяну твою ручку специальным ремнем, чтобы вся кровь из нее не убежала в туловище. Потом я найду вену и возьму оттуда немного крови. Потяни за конец ремня и прикрепи его вот к этой липучке. Так, еще немного. Затягивай туже. Отлично. Посмотри, вот маленькая венка. Сейчас я нанесу на нее волшебный гель, и тебе не будет больно. Ты знаешь, какого цвета будет твоя кровь, когда выйдет из нее?
Мальчик кивнул:
– Красного. На прошлой недели у Тимми пошла кровь из носа на детской площадке. Она была ярко-красная.
– Кровь – это удивительная жидкость. При контакте с воздухом она становится ярко-красной, но, когда она находится в твоей руке, она темно-красная с фиолетовым оттенком.
– Фиолетовая? – рассмеялся Лайам. – Нет, моя кровь не фиолетовая!
– Посмотрим? Давай попросим твою маму подержать твою руку, чтобы мне было удобнее брать у тебя кровь. Отлично, Сиобан, просто держи ее вот так на своей руке. Итак, какой она будет?
– Ярко-красной!
Рассмеявшись, Джемма осторожно ввела иглу с трубкой ему в вену, прикрепила к ней первую пробирку и стала наполнять ее кровью.
– Она действительно очень темная, почти фиолетовая! – воскликнул Лайам. – Я думал, она будет ярко-красной.
– Интересно, какого цвета будет следующий образец, – произнесла она, меняя пробирки.
Таким образом ей без проблем удалось взять необходимое количество образцов его крови. К большому удивлению Лайама, ни один из них не был красным.
– Но, – сказала она, вытащив иглу и прижав ватный тампон к ранке, – когда через минуту мы уберем ватку, готова поспорить, что кровь на ней будет красной.
– Ничего себе. Это действительно странно, – ответил Лайам, наблюдая за тем, как Джемма пишет его имя на ярлычках.
– Вам нужно немедленно отвезти эти пробирки в лабораторию отделения гематологии и спросить Джо. Она вас ждет. Через несколько часов будут готовы результаты. – Она взъерошила волосы мальчика. – Ты отлично держался, Лайам. Ты настоящий герой. Не волнуйся, доктора в больнице очень добрые. Они о тебе позаботятся.
– А как нам быть с Найалом и Кейтлин? – спросил бледный Шон.
– У вас есть кто-нибудь, с кем вы могли бы их оставить?
– Да. По пути в больницу мы завезем их к моей матери. Я позвоню ей из машины. Большое тебе спасибо, Джемма.
Сиобан резко замолчала. Было видно, что она едва сдерживает слезы. Наклонившись, Джемма обняла ее и Лайама, затем спросила:
– Ну так что? Посмотрим, какого цвета кровь?
Сняв тампон, она заклеила ранку лейкопластырем, затем продемонстрировала пятнышко крови Лайаму.
– Она красная! Значит, я был прав!
– Да, мы оба были правы. Здорово, правда? Теперь тебе нужно ненадолго прижать пальчиком пластырь, чтобы кровь перестала идти. Вот так. Хороший мальчик. Вот пробирки, – сказала она, передавая Шону пластиковую коробочку. – Когда будут готовы результаты, дайте нам знать.
– Непременно, – пообещал Шон и увел свою семью.
Когда Сэм ушел следом за ними, Джемма опустилась в свое кресло и закрыла глаза. Она чувствовала себя опустошенной. Мысли роились у нее в голове, заставляя ее снова и снова переживать кошмар одиннадцатилетней давности. Ей нужно это остановить, убежать, забыть о страхе и отчаянии, об ужасном пути, который предстоит пройти Лайаму и его семье.
О пути, который ей самой слишком хорошо знаком…
Что, черт побери, происходит с Джеммой?
Сэму хотелось подняться к ней и узнать, в чем дело, но его комната ожидания была переполнена. Когда во время перерыва он позвонил в ее кабинет, к телефону никто не подошел. Из его окна не видно парковку, поэтому он не может узнать, уехала она или по-прежнему находится в здании. Она упоминала, что сегодня у нее вечерний прием, поэтому ей не удастся поужинать с ним раньше половины восьмого. Может, она перебралась в кабинет Лары? Может, пошла приготовить себе чашку чая?
Он заглянул в комнату отдыха персонала, но ее там не оказалось. Он велел себе не беспокоиться. У него есть другие важные дела, и он подумает о ней позже.
Вот только ему никак не удавалось переключиться на что-то другое. Он раз за разом прокручивал в голове сцену с Лайамом. Джемма была так добра к мальчику. Для младшей медсестры она много знает о его болезни. Возможно, даже слишком. Как если бы…
Ему в голову пришла страшная мысль, от которой его бросило в дрожь. Возможно, от лейкемии умер кто-то из ее родственников. Брат или сестра? Но он знал, что у Джеммы всего один брат. Если бы она его потеряла, она бы, безусловно, об этом упомянула.
Если только…
О нет…
Его сердце бешено заколотилось, ладони вспотели. Нет, у Джеммы не могло быть этой ужасной болезни. В противном случае она бы ему о ней сказала.
Но у нее на груди есть шрам. Крошечный шрамик с правой стороны от грудины под ключицей. Он заметил его на прошлой неделе, когда слизывал шоколад с ее мягкой бледной кожи. Он видел его, дотрагивался до него кончиком языка. Такой шрам мог остаться после введения катетера в центральную вену.
Поднявшись, Сэм подошел к окну и уставился на мыс сбоку, но ничего не увидел, потому что перед глазами у него стояло лицо Джеммы, которая брала кровь у Лайама, успокаивала его родителей и объясняла им, чего им нужно ожидать.
Потому что знала каждый сантиметр пути, который им предстоит пройти. Потому что когда-то она сама шаг за шагом проделала этот долгий утомительный путь. Одна. Без него.
Но когда? Может, одиннадцать лет назад? Может, ее болезнь стала причиной их расставания?
Напрягшись, он принялся искать в памяти признаки того, что она могла быть больна тем летом, но там остались только приятные моменты. Он вспомнил, как они полночи занимались любовью, а на следующий день он с трудом смог ее разбудить.
Потому что она очень устала.
После завтрака они, смеясь, бегали друг за другом по пляжу. Возвращаясь в хижину, Джемма оступилась и ударилась ногой. На месте ушиба образовался огромный темный синяк. Это было странно, учитывая, что удар не был сильным. Кроме того, она постоянно покашливала, словно у нее была застарелая простуда. Она много занималась и говорила, что переутомилась, но все вместе как-то не вязалось.
Вернувшись за свой стол, Сэм заглянул в свой компьютер и нашел в базе данных больничную карту Джеммы. Он мог бы просмотреть ее и найти в ней ответы на свои вопросы, но ему хотелось все услышать от нее самой. Впрочем, главное он и так уже знал.
Выключив компьютер, Сэм зажмурился.
У нее была лейкемия. У его любимой Джемз была лейкемия, но вместо того, чтобы поделиться с ним своей бедой, она бросила его, позволила своим родителем увезти ее, оставив для него лишь записку.
Как она могла это сделать?
Как она могла выбросить его из своей жизни, когда он любил ее так сильно, что был готов за нее умереть?
Вскочив с места, он толкнул кресло с такой силой, что оно ударилось о стену, схватил свою куртку и направился к двери.
– Где Джемма?
Кейт сидела за своим столом и что-то искала среди папок. Удивленная его резким тоном, она немного помедлила, прежде чем ответить:
– Она уехала.
– Куда?
– Не знаю. Полагаю, домой. Она сказала, что неважно себя чувствует. Ее заменяет Лара. Тебе нужна медсестра?
– Нет. Это не имеет значения. Ты не могла бы попросить Хейзел, чтобы она извинилась перед оставшимися пациентами и назначила им прием на другой день? Мне очень нужно уехать.
– Конечно. Надеюсь, дело не в Джейми?
Нет.
– У тебя все в порядке?
Нет, не все, черт побери, но он не собирается говорить об этом с ней. Он не будет ни с кем об этом говорить, кроме своей жены.
– Да, все в порядке, – ответил он, затем вышел на улицу, сел в свою машину и поехал к Джемме.
Глава 10
Припарковавшись возле дома Джеммы, Сэм какое-то время сидел в машине, не в силах пошевелиться.
Сердце его бешено колотилось, в горле стоял комок. Переполнявшие его гнев, боль и горечь были такими сильными, что он сомневался, сможет ли с ней заговорить. По крайней мере, сегодня.
Но она стояла на пороге и наблюдала за ним. Ему ничего не оставалось, кроме как выбраться из машины и подойти к двери. Не сказав ни слова, Джемма отошла в сторону и впустила его внутрь. Он видел ее покрасневшие веки и следы от слез на щеках, но сочувствие было самой слабой из эмоций, которые он испытывал в данный момент, поэтому он его проигнорировал, прошел дом насквозь и вышел на деревянный настил. Во время предстоящего разговора он не смог бы сидеть в четырех стенах. Ему нужен воздух, нужно свободное пространство. Услышав за спиной звук шагов Джеммы, он повернулся к ней, чтобы видеть ее глаза, когда она будет все ему объяснять.
– У тебя была она, правда? Ты поэтому уехала. Потому что у тебя была лейкемия, – с трудом произнес он слова, которые жгли его изнутри.
Джемма заморгала, но не отвела взгляда. Он увидел, что ее глаза наполняются слезами.
– Да.
– Почему ты меня бросила? Ради бога, Джемма, мы были женаты! Я обещал быть с тобой в горе и в радости, но ты не дала мне такой возможности. Ты ушла, не поговорив со мной, ничего мне не объяснив. Я был в подвешенном состоянии, не понимал, что я сделал не так, почему ты уехала. Ты хоть представляешь, что я тогда чувствовал? Я так тебя любил. Я обещал всегда поддерживать тебя, а ты даже не сказала мне, что тяжело заболела.
– Потому что не хотела помешать тебе делать все то, что ты собирался делать! – сказала она, и из ее глаз потекли слезы. – Ради бога, Сэм, тебе было всего девятнадцать! У тебя была вся жизнь впереди, и я не могла мешать осуществлению твоих планов. Не имела на это права.
– Имела. Я дал тебе это право, Джемз. Я дал его тебе, когда на тебе женился, когда пообещал быть с тобой в горе и в радости, в болезни и в здравии. Это были не пустые слова, черт побери, а ты даже не дала мне возможности… – Прервавшись, он отвернулся и в следующую секунду почувствовал руку Джеммы на своей руке.
– Я сделала это ради тебя, Сэм.
– Ты не имела права! – прорычал он, повернувшись к ней. Гнев, боль и разочарование, которые накапливались в его душе все эти годы и чуть его не разрушили, вырвались наружу. – Ты не имела права принимать решение за меня! Его должен был принять я, а ты не позволила мне это сделать! Ты забрала у меня единственное, что было для меня важно, единственное, чем я по-настоящему дорожил. Единственную хорошую вещь, которая случилась со мной за всю мою никчемную жизнь. И я никогда не смогу тебе этого простить!
С этими словами он повернулся, быстро спустился по ступенькам, не обращая внимания на боль в ноге, сел в свою машину, громко хлопнул дверцей и сорвался с места с пронзительным визгом шин.
Он не знал, куда направляется, и в конце концов очутился рядом с пляжем. Разумеется, не в той маленькой бухте, где они когда-то нежно и страстно любили друг друга. Он не мог туда поехать. Это причинило бы ему слишком сильную боль. Но ему нужно было оказаться у моря, как будто бьющиеся о берег волны могли вымыть из его сердца боль и обиду.
Выбравшись из машины, Сэм спустился к воде и прошел мимо нескольких отдыхающих в дальний конец пляжа. Там он забрался на скалистый выступ над водой и, закрыв глаза, глубоко вдохнул соленый морской воздух, надеясь, что это поможет ему справиться с негативными эмоциями.
– Джемма?
Услышав стук в дверь и знакомый женский голос, Джемма тяжело поднялась с дивана.
На пороге стояла Сиобан О'Грейди. Ее заплаканное лицо выражало мольбу. Джемма заключила женщину в объятия, и та зарыдала.
– Сиобан, заходи.
Они прошли в гостиную.
– Что они сказали? – спросила Джемма.
– Завтра утром ему будут делать биопсию костного мозга. Они думают, что у него ОЛЛ. Что это?
– Острая лимфобластическая лейкемия. Чаще всего от этой болезни страдают дети и молодые люди. Она лечится, Сиобан.
– Зачем им исследовать его костный мозг, если у него заболевание крови?
– Потому что элементы крови образуются в костном мозге. При ОЛЛ изменившиеся белые кровяные тельца не функционируют надлежащим образом и не могут уничтожать инфекцию. Вследствие этого больные лейкемией быстро утомляются. У них меньше красных кровяных телец и тромбоцитов, чем у здоровых людей. Именно поэтому у них симптомы анемии и плохая свертываемость крови. Отсюда синяки при малейшем ударе.
– Что будет дальше? О боже, Джемма, я этого не вынесу. Мой бедный мальчик…
Джемма крепче прижала ее к себе и позволила ей поплакать у нее на плече, в то время как ее собственное сердце обливалось кровью.
Наконец Сиобан успокоилась и выпрямилась:
– Прости за неудобство, но я не могу плакать на плече у Шона. Он очень переживает, мама тоже. Мне просто нужно поговорить с кем-то, кто знает, что будет дальше.
Она знает. Даже слишком хорошо, но разговор с Сиобан не причиняет ей боли. В отличие от разговора с Сэмом.
Ей нужно с ним поговорить, но не сейчас. Ему необходимо время, чтобы во всем разобраться и успокоиться. А Сиобан нуждается в ней.
– Они сделают ему аспирацию костного мозга, затем разработают план лечения. Ему не нужно будет все это время находиться в больнице. Между курсами лечения он сможет проводить много времени дома. Тебя поддержит персонал больницы, но придется запастись терпением. Ты должна быть сильной, чтобы это выдержать. Все будет хорошо, вот увидишь.
– Я очень на это надеюсь, но не знаю, получится ли у меня, – пробормотала она.
Джемма протянула ей пачку бумажных платков:
– Стань сильной ради Лайама. Ему придется очень нелегко, и ты должна будешь ему помогать. Тебе тоже будет трудно. Позаботься о других своих детях. Не забывай о них. И больше разговаривай с Шоном. Мужчины в подобных ситуациях часто замыкаются в себе. Показывай ему, как он тебе нужен. Если захочешь поговорить, приходи ко мне. Для тебя у меня всегда найдется время.
– Ты так добра. Спасибо тебе.
– Всегда рада помочь.
– Мне пора, – сказала Сиобан, высморкавшись. – Мне нужно постирать вещи Лайама и что-нибудь приготовить для нас с Шоном. Детей я накормила и уложила спать, а мы еще не ужинали. Боюсь, у меня кусок в горло не полезет.
– Ты должна есть. Иди домой и позаботься о себе. Ты должна быть сильной и здоровой ради своих близких. Желаю удачи. Держи меня в курсе, хорошо?
– Да, конечно. Спасибо тебе, Джемма, – сказала Сиобан и, обняв ее на прощание, поспешила домой.
После ее ухода Джемма вышла на улицу, села в кресло и стала ждать. Вернется ли Сэм или ей нужно отправляться его искать?
"Что, если он не вернется сюда? – с ужасом подумала она. – Что, если он решил снова уехать в Африку?" Он сказал, что не сможет ее простить. Что, если он говорил серьезно и их отношения снова закончатся, только на этот раз по его инициативе?
Одна лишь мысль об этом была невыносима. Джемму охватила паника. Она должна его найти. Ей нужно его найти и заставить передумать. Вот только где он может быть?
"На пляже, – подумала она. – На их пляже".
Сходив за ключами, она захлопнула дверь и побежала к машине.
К ее огорчению, в их бухте его не оказалось. Дома его тоже не было. Она долго ездила кругами по городу, ища затуманившимися от слез глазами его машину. Ее нигде не было, и в конце концов она решила, что он покинул Пенхэлли, что она опоздала.
Что их отношения уже ничто, наверное, не спасет.
Остатки самоконтроля покинули ее. Свернув на обочину, она заглушила мотор, закрыла лицо руками и разрыдалась.
– Сэм?
Подняв голову, Сэм тупо уставился на своего коллегу:
– Привет, Габриэль. Прости, я задумался.
– Я так и понял. Ты сегодня без собаки?
– Нет. Я… э-э… не был дома.
– Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь?
"Только его мне сейчас здесь не хватало", – подумал Сэм.
Но это общественное место, и он не может его прогнать.
– Конечно нет.
Габриэль сел на другой выступ, и худая серая борзая улеглась у его ног. Поглаживая ее, он уставился на море.
– Я часто прихожу сюда, когда не знаю, как мне быть, – тихо сказал он. Я слушаю плеск волн и крики чаек, и после этого картина немного проясняется.
Сэм фыркнул. Он здесь сидит уже довольно долго, но для него ничего еще прояснилось. Смятение, горечь и обида были так же сильны, как и до этого. Чтобы во всем разобраться, ему нужно что-то большее, нежели шум моря и несколько чаек.
– Кстати, я принял твоих вечерних пациентов, – заметил Габриэль.
Сэм вздохнул:
– Спасибо тебе. Прости, что так вышло, но мне срочно понадобилось уехать.
– Не хочешь об этом поговорить?
– Нет. Ты ничем не сможешь мне помочь. Никто не сможет. Она сделала свой выбор много лет назад.
– Речь идет о Джемме?
Он снова вздохнул, затем кивнул:
– Видишь ли, Габриэль, мы с ней были женаты. Мне было девятнадцать, ей восемнадцать. Я безумно ее любил. Я думал, что она тоже меня любит. Через несколько дней после того, как мы поженились, Джемма узнала, что у нее лейкемия, и уехала, ничего мне не сказав. Она только оставила для меня записку, в которой сообщила, что хочет посмотреть мир. Ей не хватило смелости со мной поговорить. Я догадался случайно.
Габриэль сочувственно вздохнул: