- А, пришла позлорадствовать! - Его глаза смотрели на нее с ненавистью.
- Позлорадствовать?! - задохнувшись, прошептала Элизабет.
Кристофер сдавленно рассмеялся и, осушив бокал, снова наполнил его.
- Ты играешь мной! А я, идиот, принимаю все за чистую монету! Я смотрю, ты неплохо строишь из себя невинную деву, неудовлетворенную своей сексуальной жизнью. И многих любовников, интересно знать, ты таким изощренным способом уговорила реализовать свои распутные фантазии? Будь я поумнее, то должен был бы знать, что такие, как ты, независимые женщины к двадцати восьми годам обычно имеют богатейший опыт…
Он замолчал и одним глотком опрокинул полный стакан виски.
- А что тебя еще возбуждает? - спросил Кристофер, дрожащей рукой наполняя третий стакан. Несколько капелек упали на салфетку, и по комнате разлился терпкий аромат крепкого шотландского виски. - Можешь не стесняться в выражениях, меня теперь ничто не удивит. - Он повернулся к Элизабет и взглянул ей в глаза. - Расскажи, не стесняйся, чего еще жаждет твое распутное тело… Так мне будет проще смириться с мыслью, что я всего лишь эпизод в твоей яркой сексуальной жизни.
Его блуждающий взгляд остановился на бокале.
- Господи, похоже, я слишком долго живу на Лароке. И чтобы не витать в облаках, мне давно нужно было переспать с парой-тройкой неразборчивых городских девиц, чтобы опуститься на грешную землю… Такой тип, как я, может представлять для тебя интерес только как развлечение на одну ночь!
- Нет! - громко крикнула она. В ее глазах стояли слезы. Одна слезинка медленно скатилась вниз по горячей щеке Элизабет. - Это неправда. Ни слова правды во всей твоей дурацкой речи… Я не сплю с каждым встречным, и ты - первый, кто имел наглость назвать меня распутной!
Элизабет поняла, что теряет контроль, что сейчас их отношениям наступит конец. Но не для этого она искала Кристофера по всему дому.
- Пойми. - продолжала она, смягчившись. - Все, что связано с тобой, для меня так важно… То, что я испытала несколько часов назад, останется самым дорогим воспоминанием в моей жизни. Если, конечно, мы… - Она осеклась и опустила глаза. - Ума не приложу, что на меня нашло… Как будто бы ты выпустил джина из бутылки. Я почувствовала себя свободной, раскованной, и вслед за этим явились такие фантазии… которых я раньше и представить себе не могла.
Она металась по комнате как тигрица.
- Да, ты прав, я хочу забыть о предрассудках, хочу быть страстной и естественной, хочу предаваться всем порочным желаниям… Но только с тобой, Кристофер! Только с тобой…
Слезы ручьями бежали по лицу Элизабет, всхлипывая, она с трудом произносила слова. Она вдруг почувствовала, что уже не просто хочет заполучить его в постель. Его отношение к ней, к ее словам и поступкам стало для нее неожиданно гораздо важнее.
- Кристофер, пожалуйста, поверь мне, - взмолилась она, рыдая. - Я совсем не такая, какой ты меня представляешь! - Она закрыла лицо руками и тихо застонала.
Несколько мгновений Кристофер смотрел на ее обнаженную фигуру, на ее кожу, казавшуюся бархатной под нежно-голубым светом полной луны, на густые длинные волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам. Элизабет стояла босая на холодном полу, плечи сотрясали рыдания. Сердце Кристофера не могло остаться безучастным к такой картине. Он подошел к ней вплотную, бережно обнял за плечи и нежно прижал ее голову к своей груди.
Тихо всхлипывая, она продолжала что-то шептать.
- Ты веришь мне? - единственное, что можно было различить сквозь рыдания.
Она так и не услышала ответа. Элизабет подняла заплаканное лицо и посмотрела в его глаза.
- Скажи, что веришь мне, Кристофер!
Ничто не дрогнуло в его лице.
- А какое это имеет значение? Все было ошибкой. У наших отношений нет будущего. То, что я сейчас скажу, - это абсолютно серьезно. Так вот, то, что было сегодня ночью, больше никогда не повторится! Слышишь? Никогда… - Он смотрел ей прямо в глаза.
- Ты шутишь? - Элизабет похолодела.
- К сожалению, нет, - холодно ответил Кристофер и снова невольно окинул взглядом ее обнаженную фигуру.
Увидев его секундное замешательство, Элизабет протянула к нему руки, обняла за шею и прижалась к груди.
- Я не отпущу тебя, - прошептала она.
Даже в ее объятиях он старался быть невозмутимым. Но Элизабет чувствовала, что ее неожиданная ласка возымела желаемый эффект.
- Не могу понять, чего ты хочешь от меня, Элизабет? Скажи мне. Только не лги. Мне нужно знать правду.
- Я… я хочу, чтобы ты был моим любовником… пока я здесь, - совершенно искренне призналась она.
Хотеть большего было бы безумием, неосуществимой мечтой! После такого признания он стал бы тяготиться мной, горько подумала она.
- А что дальше, когда закончится этот месяц? Что потом?
- Что ты имеешь в виду?
- У тебя хватит сил навсегда вычеркнуть меня из своей жизни? Ты не будешь думать обо мне по ночам, не будешь мучиться и сгорать от желания?
- Но… я…
- Хорошо. Только поклянись мне, что не влюбишься! - властно потребовал он. - Поклянись, что секс - единственное, чего ты хочешь от меня!
Она хотела произнести эту клятву. Она даже открыла рот, чтобы произнести эти слова. Но сердце подсказывало ей, что это будет ложью.
Похоже, я действительно влюбляюсь в этого мужчину.
- Нет, - печально вздохнула она. - Я не смогу тебе в этом поклясться. К сожалению…
Вздох облегчения вырвался из его груди, напряженные пальцы на ее кистях разжались. Он порывисто обнял ее и поцеловал.
- Лиззи, я достаточно на своем веку пообщался с записными стервами, - продолжал он. - И если в моей постели целый месяц будет женщина, то я хочу, чтобы я об этом не пожалел. Она должна быть естественной, полной искренних чувств и желаний. Я так боялся, что ты поклянешься. С чем бы ты меня тогда оставила? - Он ухмыльнулся каким-то своим воспоминаниям. - С муками, страданиями и угрызениями совести на целый месяц, вот с чем! А теперь, слава Богу, я могу заниматься с тобой любовью искренне, отдаваясь душой и телом, не мучаясь сомнениями. Милая Лиззи, - прошептал он, целуя ее приоткрытой рот. - Прекрасная Лиззи. - Он снова поцеловал ее. - Несравненная Лиззи.
Элизабет не могла произнести ни слова, пока он бережно нес ее в свою комнату на руках.
- Скажи мне, чего ты хочешь? И я сделаю это, - сказал он и нежно положил ее на кровать.
- О Боже, - шептала она, проводя ладонями по его волосам.
Она ласково наклонила его голову сначала к своим губам, а потом к груди и тихо стонала, пока он подобно голодному младенцу жадно сосал ее возбужденные соски. Истома охватила Элизабет, с каждым новым мгновением она все острее воспринимала его прикосновения. Теплые волны чувственного наслаждения подхватили ее и подняли на головокружительную высоту в тот момент, когда Кристофер, оставив ее грудь, стал ласкать языком и губами ее тело, спускаясь все ниже и ниже… Ноги девушки, повинуясь желаниям тела, раздвинулись сами, предлагая его губам все, что было сокрыто между ними.
И Кристофер не обманул надежд Элизабет, подарив ей тонкие нюансы ощущений, которых она никогда прежде не испытывала. Как же примитивны были мои прежние любовники! И как я могла спать с ними, искренне полагая, что жалкие крохи, которые они давали, - предел мечтаний, недоумевала она.
- Все! Довольно! - воскликнула она, переполненная счастливым восторгом, пытаясь вырваться из плена его жарких объятий.
Кристофер только рассмеялся и снова прижал ее к себе, давая понять, что сам позаботится обо всем. Ведь кому, как не ему знать, достаточно ли она получила удовольствия…
Он был неутомим в своих изобретательных ласках, и уже через несколько мгновений она испытала наслаждение невероятной силы, и сам он, от этого возбуждаясь, наблюдал, как его возлюбленная переживает самый острый момент их новой близости. Улыбаясь, он шептал, что она самая страстная, самая прекрасная и неповторимая любовница на свете.
Элизабет никогда не чувствовала себя одновременно такой счастливой и такой усталой. Руки безвольно лежали на простыне, она была не в силах даже смахнуть с лица спутавшиеся волосы. Закрыв глаза, она мгновенно уснула. Если Элизабет и видела сны, то они ее больше не пугали. Подсознание было бессильно перед яркими красками реальности.
Глава 11
Элизабет спала долго. Любовь дарит восторг и уносит силы, и, чтобы восстановить их, необходим глубокий сон. Ночь давно уже сменилась рассветом, солнце поднималось все выше и выше… Так бы она и проспала весь следующий день, если бы ее не разбудил голос Одри.
- Эй, есть ли кто-нибудь в доме? Где вы все попрятались?
Голос Одри мгновенно вырвал Элизабет из глубокого сна. Она открыла глаза, но, ослепленная солнечным светом, сразу зажмурила их. Она не могла понять, который час, но солнце уже стояло высоко и светило ярко, даже через занавески.
- О Боже! - воскликнула она. - Это Одри!
Кристофер мягко поймал ее за локоть, когда она попыталась вскочить с кровати.
- Одри уже, наверное, догадалась, Лиззи. Какой смысл от нее скрывать?
Она посмотрела на него как на сумасшедшего и, освободив руку, ловко выпрыгнула из постели.
- Не вздумай сказать ей хоть слово. - Сердце Элизабет бешено колотилось в груди. - Или я тебя убью!
- О, это будет первое на острове убийство, - рассмеялся Кристофер.
- Не смейся. - Элизабет почти шипела, дрожа от волнения. Она представила, что подумает о ней Одри, застав ее с Кристофером после вчерашних перебранок. - Боже! Моя одежда валяется на веранде! Одри увидит меня, если я тихонько выберусь отсюда и проскочу в свою комнату через веранду? - растерянно спросила она.
- Не увидит, если ты поспешишь. Она наверняка первым делом зашла на кухню, а окно оттуда выходит на парадное крыльцо.
- Дай Бог. - Элизабет с облегчением вздохнула.
- Ты разве не поцелуешь меня на прощание, милая? - спросила он, с восхищением наблюдая за движениями обнаженной девушки.
- Ну, будь хорошим мальчиком, - наклоняясь, произнесла Элизабет. Когда ее губы приблизились к его, он ловко схватил ее и увлек в постель. Она сопротивлялась и с трудом сдерживала смех, когда он ее щекотал, и чтобы Одри ничего не услышала, пришлось сдаться на милость победителя. Но как только он выпустил ее из своих объятий, Элизабет, бросилась к двери, грозя Кристоферу неотвратимым возмездием…
Она осторожно открыла дверь. В лицо повеял свежий морской ветерок, напомнив о том, что она абсолютно обнажена.
- Обещания, обещания, - услышала она брошенные ей вдогонку слова Кристофера и выбежала на веранду.
Выглянув из-за угла в коридор, к счастью своему она никого там не обнаружила. С другой стороны двери сиротливо лежала ее одежда, брошенная на пол и забытая там в пылу страсти. Но на запоздалые раскаяния у Элизабет не было времени. В любой момент она могла быть застигнутой на месте преступления.
Если бы Одри и появилась в коридоре именно в этот момент, то вряд ли узнала бы в мелькнувшем силуэте Элизабет - с такой прытью та, схватив одежду, умчалась в свою спальню. Только очутившись в безопасности, она перевела дух. Идеально заправленная кровать укоряюще глядела на Элизабет шелковыми узорами покрывала. Разберу ли я ее хоть раз за этот месяц? Конечно же, нет, если это будет зависеть от меня, весело подумала она.
Она невольно улыбнулась при воспоминании о прошлой ночи. С этой слегка глуповатой улыбкой она пошла в душ, с ней же появилась на кухне двадцать минут спустя.
- Батюшки, неужели наша главная соня уже проснулась! - воскликнула Одри, которая чистила овощи у разделочного стола. - Это хорошо, что Кристофер дал вам отоспаться. Судя по его рассказам, он развлекал вас азартными играми чуть не до самого рассвета. А я и не знала, что вам, как и Маргарет, нравятся карточные игры. И какая же ваша самая любимая?
Захваченная врасплох Элизабет пыталась отыскать в памяти хоть одно из названий. Ну, ничего, уж она рассчитается с Кристофером за его дурацкие шуточки, как только доберется до него!
- Вообще-то я люблю все, - бросила она, приложив все усилия, чтобы не покраснеть.
- Это очень хорошо, в таком случае вам с Кристофером будет чем заняться вечерами. Ведь вы, наверное, скучаете без телевизора. Утренний сон, кстати, пошел вам на пользу. Вы выглядите просто великолепно. И темно-голубой цвет вам так к лицу. Как, впрочем, почти всем, - не умолкала Одри, готовая обсуждать все, что попадает в поле ее зрения.
- Что? - переспросила Элизабет, не расслышав и половины из того, о чем щебетала Одри. Впрочем, как только Элизабет поняла, что та ничего не заподозрила, она перестала ее слушать и порадовалась в душе, что не будет ловить на себе ее укоряющий взгляд в течение долгого месяца.
- Ах, да, темно-голубой? Он действительно идет всем.
На самом деле, надевая голубые шорты и майку, она не думала, идут они ей или нет. Просто пока Элизабет спала, солнце стало припекать не на шутку. Сегодня было намного жарче, чем вчера, поэтому на лице у нее не было косметики, а волосы она собрала в конский хвост: Элизабет стала совсем другой женщиной по сравнению с той, что сошла в воскресенье с трапа самолета, - не зажатой от внутреннего напряжения, а естественной, раскованной и уверенной в себе.
- Элизабет, хотите чая? Вас не затруднит заварить его, пока я готовлю обед?
- Конечно нет, - ответила Элизабет и потрогала чайник. Он был еще горячий.
- Налейте, пожалуйста, еще и Кристоферу. Похоже, у него с утра похмелье. Он так и не прикоснулся к завтраку. И я не удивляюсь, - сухо добавила она, - в гостиной стоит полупустой графин виски. Он объяснил это неожиданной бессонницей, но, видимо, алкоголь ему так и не помог. Элизабет, вы бы видели его кровать! Похоже, бедняжка ворочался всю ночь. Такой беспорядок! А подушки вообще валялись на полу.
Элизабет казалось, что она ведет себя вполне естественно и вряд ли по ее лицу можно догадаться, что она до мельчайших подробностей знает, как провел прошедшую ночь Кристофер. Наблюдения Одри были так очевидны, но Элизабет не уловила и тени иронии в ее голосе.
- Бессонница - ужасная вещь, - поддакнула она, отпивая чай.
- Я уверена, - продолжала Одри, - что Кристоферу сегодня не до обеда. Элизабет, если вы не возражаете, я подам легкий обед - стейк на гриле и салат, хорошо?
- Превосходно, а пока я отнесу Кристоферу чай. Вы не знаете, Одри, он в своей комнате?
- Наверное, он у себя. Пока вы были в душе, Крис брился в дальней ванной. Думаю, что он давно уже пишет очередную главу. Вы же знаете, он спешит закончить книгу к сроку.
Кристофер главу не писал. Он стоял на веранде в одних шортах. Взглянув на него, Элизабет подумала, что начинает привыкать к его манере ходить полуголым. Теперь ей это даже нравилось. Не всегда же она будет вздрагивать при виде его обнаженного торса. Наверное, после двух-трех недель регулярного секса ее возбуждение пойдет на убыль.
- А вот и долгожданный чай, - проговорила она. Она была рада, что догадалась принести две чашки. Он как-то странно озабоченно посмотрел на нее.
- О чем ты думаешь? - спросила Элизабет.
- Похоже, я весь день буду бездельничать.
- Это и есть твое похмелье?
- С книгой ничего сегодня не выйдет. Я не могу писать.
- Наверное, похмелье - страшная штука, если у мужчин с утра такие несчастные лица, а в глазах - безысходность. Но к вечеру это обычно проходит. Так что не волнуйся, твой писательский дар к тебе еще вернется. И думаю, что весьма скоро…
- Не в похмелье дело, - медленно произнес Кристофер, окинув ее странным незнакомым взглядом. - Ты могла бы, кстати, надеть лифчик. Что ты делаешь со мной, Лиззи?
Элизабет задорно рассмеялась.
- Колокольчик пастуха зовет стадо назад.
- Что тебя так веселит, черт побери?! Какой еще колокольчик?
- Ах, тебе непонятно? А что ты делал со мной, разгуливая по дому полуголым?
- Не понимаю. О чем ты?
- А кто первый своей наготой посеял в моей душе зерно, из которого выросли неприличные мысли и желания? - Ее взгляд скользнул по его обнаженной груди и остановился на рельефном животе.
- О Боже! - обреченно вздохнул Кристофер. - Не смотри так на меня, женщина! Ты доставляешь мне сплошные мучения. Я уже физически не в состоянии заниматься любовью. Мне нужны час или два отдыха, иначе я испущу дух прямо в твоих объятиях.
- Бедный Кристофер! - Она нежно провела пальцами по его груди.
- После обеда я немного отдохну. Ты не сделаешь мне легкий спасительный массаж? - взмолился Кристофер.
- Только при условии, если ты разрешишь мне расчесать твои волосы.
- Расчесать мои волосы?! А что, я разве не причесан? - Привычным движением он провел рукой по волосам, отбросив назад несколько длинных прядей.
- Причесан, - сказала она. - Просто меня почему-то давно уже обуревает желание расчесывать твои волосы.
- Хорошо, - ответил он, пожав плечами. - Все, что ты захочешь…
- Я многого хочу, милый Крис, - улыбнулась она, глядя на него.
Ты даже не догадываешься, как много. Я хочу тебя всего обласкать, хочу целовать твою плоть, хочу втирать в твое прекрасное тело благовонные масла и слышать, как ты стонешь от удовольствия, подумала она.
- На обед Одри приготовила стейк и салат, - сама не зная зачем произнесла она.
- О нет! Не могу даже думать о еде.
- А ты не думай о ней. Просто поешь - и все.
- Как ты любишь отдавать распоряжения…
- Кто-то же должен это делать, иначе все будет стоять на месте.
- А почему, собственно, все должно прийти в движение?
- Ну, Кристофер, не начинай снова этот разговор. Ты так дорожишь своей свободой на этом острове? А от чего ты свободен? От предрассудков, от людской молвы, от обязанностей и обязательств? Наивно думать, что это так… Но разве тебе не приходится дисциплинировать себя, чтобы писать книгу? Иначе твой труд не сдвинется с места, не правда ли?
- Это совсем другое дело.
- Почему другое?
- Потому что я сам выбрал это занятие. Оно доставляет мне удовольствие, и никто меня не принуждает этим заниматься…
- Ты счастливчик, раз так. Но вспомни те времена, когда ты был беден. У тебя не было выбора: чтобы выжить, ты должен был работать, а этот процесс уж точно подразумевает, что кто-то отдает приказы, а кто-то их выполняет.
- Какой у тебя острый язычок, Лиззи. Я бы предпочел, чтобы ты его использовала для других, более приятных вещей, вместо того чтобы пытаться выставить меня дураком.
От его намека Элизабет залилась краской. Кристофер удивленно посмотрел на нее.
- Только, пожалуйста, не говори мне, что этого ты тоже никогда не делала. Я, конечно, доверчив, но не настолько.
Ей не хотелось отвечать на его циничную реплику.
- Думай, что хочешь. Это тоже твое право, - равнодушно бросила она, отвернувшись в сторону.
- Ладно, прости. Не обижайся. Я тебе верю. Не так легко привыкнуть к тому, что ты и та женщина, которой я представлял тебя еще вчера утром, - два разных персонажа в нашей пьесе. - Он протянул к ней руку и нежно провел ладонью по щеке. - Мне очень нравится все, что я в тебе открываю.
Кристофер ласково поглаживал ладонью ее щеку, затем провел большим пальцем по верхней губе. Рот Элизабет послушно приоткрылся.
- Сексуальные губки, и при этом такие невинные…