– Как знаешь, Мартин. – Дорджесс усмехнулся. – Только ведите себя прилично и не балуйтесь в полицейском участке.
Энн опустила ресницы. Если бы на месте шерифа сейчас оказался ее дядя, то Мартин не избежал бы головомойки. Шериф же ограничился парой шуток и предупреждением.
– Ваше имя? – Голос полицейского показался Энн чересчур строгим и предвзятым.
Сидевший перед ним мужчина сгорбился, втянул голову в плечи и тихо ответил:
– Эван Верджин.
Стенографистка быстро записала первые показания.
– Прошу вас, дайте мне поговорить с дочерью. – Эван повернулся в сторону потерявшей дар речи Энн.
– Вы… вы мой отец?
Сколько раз Энн представляла себе своего отца! В ее мечтах он был красивым высоким мужчиной с шикарной машиной. Сейчас же она видела перед собой жалкого преступника, которого удалось вовремя обезвредить.
– Да, Энн. Что бы тебе ни говорили Томас и Долорес, мы с твоей матерью любили друг друга.
– Ты бросил ее! – со злостью выкрикнула Энн. Мартин сжал ее руку, выражая поддержку.
– Мисс Рэдфорд, вы не могли бы не мешать следствию? – предельно вежливо попросил один из полицейских. – Сначала мы должны выяснить мотивы преступления.
– Я не собирался причинять дочери вред. Как вы не понимаете? Я искал ее.
– Мистер Верджин, сколько вам полных лет? – безучастно продолжил допрос полицейский.
– Сорок четыре.
– Вы женаты?
– Нет. И никогда не был. Я любил только одну женщину…
– Это к делу не относится, – перебил его следователь. – Вы были судимы?
Повисла пауза. Следователь повторил вопрос. Верджин вздохнул и кивнул.
– По какой статье вас привлекли к суду?
– Я работал банковским клерком, и меня подставили… – Верджин поймал скептический взгляд полицейского и понял: он же не верит ни единому моему слову! Им не терпится снова упечь меня за решетку. И это после пяти лет свободы. – Меня осудили за растрату большой суммы денег.
Господи, мой отец преступник! Энн покачнулась, и Мартин обнял девушку, испугавшись, что она упадет.
– О том, что у Камиллы была дочь, я узнал совсем недавно и сразу решил с ней познакомиться.
– Ты бросил мою маму. Она умерла из-за тебя!
– Энн, пожалуйста, успокойся, – попросил ее Мартин.
– Этот человек не мой отец. У меня никогда не было отца…
– Мне очень жаль, милая, – с сочувствием глядя на нее, ответил Эван Верджин. – Именно такой реакции я опасался. Я не знал, как предстать перед тобой.
– Это ты написал мне письмо от имени Роджера Эванса? – Произнеся фамилию вымышленного адвоката, Энн поняла, что у ее отца даже не хватило фантазии придумать себе имя. Он просто добавил букву "с" к собственному имени.
Верджин кивнул.
– Зачем?
– Я хотел поговорить с тобой без свидетелей. У меня остался ключ от дома миссис Рэдфорд. Когда-то давно мне дала его твоя мама. Я сделал дубликат и послал копию тебе. Ты ведь жила в доме Долорес и ее мужа.
– Да, они вырастили меня как свою дочь. А о тебе они никогда не рассказывали.
– Энн, я понимаю, что у тебя есть все основания злиться и обижаться…
– Слабо сказано!
– Ты вряд ли поверишь в то, что я люблю тебя.
– Разумеется, не поверю. Ты бросил мою маму, когда она забеременела. Видимо, ребенок не входил в твои жизненные планы.
– Энн, все было не так! Я не знал о беременности Камиллы. К тому же меня арестовали по подозрению в растрате. Все завертелось… все факты были против меня. Меня осудили. Твоя мама ни разу не пришла меня навестить. Я думал, что она разлюбила меня и вышла замуж за другого. Я слал ей письма, но не получал ответов. В конце концов я отчаялся и перестал добиваться от нее объяснений. Но я никогда не переставал ее любить. Именно поэтому, когда я узнал о том, что Камилла умерла, но осталась дочь, я решил во что бы то ни стало разыскать тебя. Нетрудно было подсчитать – ты моя дочь.
– Нет!
Энн демонстративно зажала руками уши, не желая больше слушать жестокую правду. Она с детства мечтала о настоящих маме и папе, но никогда не думала, что ее отцом окажется мошенник и предатель.
– Пожалуйста, принесите Энн воды, – попросил Мартин одного из полицейских.
Тот вышел и вскоре вернулся со стаканом воды. Сначала Энн отказалась пить, но затем поддалась на уговоры Мартина и выпила полстакана. В голове немного прояснилось. Перед ней сидел немолодой мужчина, который утверждал, что является ее отцом. Далее все было запутано и неясно. Зачем он вызвал ее в Джеймстаун? С какой целью заманил в "дом с привидениями"? Почему хотел похитить? Что он собирался с ней сделать? И самый главный вопрос – как ему удалось заколдовать зеркало? В том, что именно Эван Верджин виноват в несчастьях, обрушившихся на головы ее близких, Энн уже не сомневалась. Этот человек был способен на все.
– Я боялся, что твои опекуны запретят мне познакомиться с тобой. Долорес никогда меня не жаловала. Ей казалось, что я неподходящая партия для Камиллы. Видите ли, я был не их круга. Она не желала верить в то, что мы любим друг друга. Потому что сама она была не способна любить.
– Не смей так говорить о моей тете! – запальчиво выкрикнула Энн. – Она самая добрая, любящая и нежная женщина на свете! И я люблю ее так сильно, словно это она меня родила!
– Прости, Энн. Я не хотел задеть твои чувства. – Верджин поник головой. Почему ему так трудно найти общий язык с родной дочерью? – Возможно, я отношусь к Долорес с предубеждением. Признаюсь, я ей завидую.
– Завидуешь?
– Да, она была с тобой рядом все эти годы. Она видела, как ты растешь, учишься ходить и говорить…
– Ради всего святого, не пытайся разжалобить меня.
Стенографистка продолжала записывать разговор. Полицейские разбрелись по углам комнаты. Мартин стоял рядом с Энн, готовясь в любой момент подставить ей плечо.
– Раз ты так хотел познакомиться со мной, то почему не пришел на назначенную встречу? Неужели ты тоже испугался войти в "дом с привидениями"?
– Какой еще "дом с привидениями"? – непонимающе переспросил Эван.
– Разве ты не знал, что дом моей бабушки местные жители обходят стороной с того самого момента, как его хозяйка отдала богу душу?
Слова Энн прозвучали настолько жестоко, что Мартина передернуло. Он и не подозревал, что в милой обаятельной девушке может быть столько злости и ненависти. Она намеренно пыталась причинить Верджину боль. Мартин невольно проникся симпатией и сочувствием к сгорбившемуся Эвану – наверное, очень больно услышать от своего ребенка слова презрения.
– Я… я ничего этого не знал. Но почему?
– Все считали мою бабушку и мою маму ведьмами. – Энн едва сдержала слезы обиды. Она не могла избавиться от мысли, что в этом была вина не только суеверных горожан, но и ее отца. Если бы он не бросил ее мать, то она, вероятно, не оказалась бы в клинике…
– Что за чепуха!
– А как же зеркало? Где ты его взял?
Брови Верджина непроизвольно поползли вверх. Он перевел взгляд на Мартина, надеясь услышать от него пояснения, о каком зеркале говорит Энн.
– Энн взяла в доме своей бабушки старинное зеркало в кованой раме…
– О-о-о… – понимающе протянул Верджин. – Это было любимое зеркало Камиллы. Она его обожала и могла часами сидеть перед ним, любуясь своим отражением. Я его отлично помню. Не думал, что оно до сих пор сохранилось. Когда я был в доме, то почему-то не заметил его. Возможно, оно было накрыто тряпкой.
– Так ты все-таки заходил в этот дом?
– Разумеется. Я постарался подготовиться к нашей встрече. Немного прибрался, оставил в холодильнике продукты на случай, если ты проголодаешься за время пути до Джеймс-тауна.
– Ты снова лжешь! Тебя там не было. Я обошла весь дом… он был пуст.
– Я не знал, когда точно ты приедешь. Я вообще не был уверен, что ты решишься на поездку. Ты такая же отчаянная авантюристка, как и твоя мать. Камилла тоже ничего не боялась. Ей было плевать на чужое мнение и запреты. Если она считала, что поступает правильно, то без колебаний исполняла задуманное.
– Хватит говорить о моей маме таким тоном, словно ты знал ее лучше всех! Ты предал ее.
– Нет, Энн. Я ведь уже все объяснил. Я не бросал ее. Это Камилла оставила меня, когда я попал в затруднительное положение. Через два дня после того, как я приехал в Джеймстаун, меня вызвали по срочному делу… а так как я не был уверен, что ты приедешь… Вернувшись утром, я обнаружил возле дома пустую "короллу". Затем я увидел, как подъехала другая машина. Из нее вышла ты и этот молодой человек. – Эван указал рукой на Мартина.
– Энн попросила меня починить ее машину, – пояснил Мартин.
– Я испугался, что ты из полиции, – с виноватой улыбкой ответил Верджин. – Я ведь подписался чужим именем… У меня уже были проблемы с законом, и я знаю, что временами Фемида ошибается. В общем, я подождал, пока вы уедете, решив, что смогу придумать другой способ встретиться с тобой, Энн.
– Например, в больнице, куда я приду навестить Джессику или тетю Долли.
– Энн, ты пытаешься меня обвинить в каких-то преступлениях, но клянусь, я даже не понимаю, о чем ты говоришь. Кто такая Джессика?
– Это моя бывшая подруга. Она упала с лест-ницы в моем доме и попала в больницу с несколькими сложными переломами.
– Мне очень жаль твою подругу, но я не понимаю, почему ты считаешь, что это я виноват в случившемся. Я никогда не был в доме твоих опекунов.
– Тебе и не нужно было быть там. Я сама привезла домой заколдованное зеркало.
– Какое еще заколдованное зеркало? Энн, неужели ты тоже веришь в то, что твоя мать была ведьмой? Что за чепуха? Камилла была самой настоящей, земной женщиной. Она любила жизнь и те удовольствия, которые она дарила. Твоя мать не верила в гороскопы и гадания на кофейной гуще. Она считала, что человеческая жизнь только в его собственных руках. Единственное назначение ее зеркала – отражать красоту его обладательницы.
– После того как я получила твое письмо, съездила в Джеймстаун и привезла в Нашвилл зеркало своей матери, на моих близких обрушились несчастья. Джессика слетела с лестницы, мой возлюбленный погиб, а у тети Долли случился сердечный приступ.
– И ты считаешь, что во всех этих не зависящих друг от друга несчастных случаях виноват я? – Верджин усмехнулся.
Энн усомнилась в своей правоте. Слишком уж уверенный вид был у ее отца. Преступники, промышляющие черной магией, не смотрят так открыто в глаза жертвам.
Поскольку Энн не ответила на его вопрос, Верджин продолжил:
– Даже не зная подробностей, я могу объяснить все случайным стечением обстоятельств. Люди часто спотыкаются и падают с лестниц. Твоей подруге повезло, что она отделалась переломами. Она ведь могла свернуть себе шею. Что касается твоей тети… Долорес уже не девушка, у нее уже в юности были проблемы с сердцем. Думаю, что воспитание племянницы не пошло на пользу ее нервам. Ежегодно тысячи людей умирают от сердечного приступа, а твоя тетя жива и скоро, даст бог, поправится.
– Звучит правдоподобно, – согласился Мартин.
Энн одарила его испепеляющим взглядом. На чьей он стороне? Мартин предпочел сделать вид, что не заметил ее недовольства, и продолжил:
– Во всяком случае, куда реалистичнее, чем история с заколдованным зеркалом. Ты не находишь, Энн?
– Нет, не нахожу, – огрызнулась она. – Этот человек преступник, и он должен ответить за свои злодеяния.
– Мы разберемся, мисс Рэдфорд, так ли это, – заверил ее один из полицейских. – Пока что главное обвинение против вашего отца заключается в том, что он пытался вас похитить. Как утверждает мистер Верджин, ради того чтобы поговорить. В последнем нет ничего противозаконного.
– Он зажал мне рот и тащил в сторону заброшенного дома. Вы считаете это нормальным поведением? Я до смерти испугалась.
– Прости, Энн. Я не знал, как иначе вызвать тебя для откровенной беседы.
– Энн, думаю, тебе следует простить отца и хорошенько обдумать, стоит ли подавать заявление. У него уже есть судимость. Если ты выступишь против него на суде, то…
– Почему я должна прощать его? Он заслужил наказание за все те годы, которые его не было рядом со мной. – Голос Энн зазвенел от слез. Неужели она ошиблась? Ее недомогание, смена вкусов и настроения были вызваны подростковой неуравновешенностью, переживаниями из-за проблем в школе и в отношениях с Крисом. К тому же она слишком много смотрела фильмов ужасов и читала Стивена Кинга. – Мне нужно немного подумать. Мартин, ты можешь подвезти меня до дома?
– Разумеется. Если полицейским больше ничего не требуется от тебя…
– Я готова поставить свои подписи там, где это нужно.
– Мисс Рэдфорд, а как же ваш отец?
– Можете его отпустить. Он не сделал мне ничего плохого.
– Но он ведь пытался вас похитить! – вмешался самый молодой из присутствующих полицейских.
– С чего вы взяли? Он просто неожиданно подошел ко мне со спины, вот я и испугалась. Потом я добровольно пошла с ним.
– Спасибо, – с чувством произнес Верджин.
Полицейские понимающе переглянулись и пожали плечами. Если конфликт исчерпан, то им ничего не остается, как отпустить Эвана Верджина на свободу.
16
– Дальше я пойду одна.
– Не хочешь, чтобы твоя тетя видела нас вместе?
– Я не хочу, чтобы она нервничала. Доктор просил не волновать ее.
– Как она?
– Как и до сердечного приступа, воспитывает меня и кормит до отвала. – Энн улыбнулась.
– Почему бы нам всем не поговорить… в каком-то смысле мы являемся одной семьей.
По лицу Энн промелькнула тень. Брови сдвинулись к переносице.
– Думаю, это не лучшая идея. Тетя Долли никогда не сказала ни одного хорошего слова о тебе. Она уверена, что это ты виноват в смерти ее сестры.
– Энн, но ты ведь знаешь, что это не так. Я всегда любил твою маму! Да, я не был с ней рядом во время беременности. Но это случилось не по моей вине. Если бы я мог повернуть время вспять и исправить ошибки прошлого…
– К сожалению, мы не в силах это сделать, – грустно согласилась Энн.
– А ты почему грустишь? Ты ведь сказала, что хорошо сдала выпускные экзамены. Скоро школьный бал. Почему бы нам не сходить в магазин и не выбрать тебе платье? Ты действительно спешишь?
– Да. Тетя Долли не любит, когда я опаздываю к ужину. Особенно сегодня. Она обещала приготовить что-нибудь вкусное по случаю окончания мною школы. К тому же у меня нет настроения примерять платья.
– Может быть, ты не хочешь, чтобы я сделал тебе подарок?
– Не обижайся… – Энн виновато улыбнулась и исподлобья посмотрела на отца. – Дядя Томас давно обещал мне купить самое красивое и дорогое платье, которое только найдется в Нашвилле.
– Я все понимаю. – Эван вздохнул.
– Ты не обижаешься?
– Конечно нет. Томас сделал для тебя гораздо больше, чем я. Как я могу обижаться на человека, заботившегося о моей дочери, как о своем родном ребенке? Но тебе придется придумать другой подарок. От меня.
– Хорошо.
– И все равно ты грустишь, – заметил Эван, пристально глядя на дочь. – Что тебя тревожит?
– Сейчас не время это обсуждать, – попыталась уйти от разговора Энн, но отец решительно взял ее за локоть и развернул лицом к себе.
– Я потерял много времени и не хочу и дальше тратить его впустую. Чем я могу тебе помочь?
– Ничем. Я все испортила…
Верджин изумленно поднял брови. Он стоял напротив дочери, скрестив на груди руки, и молча ждал пояснений.
– Я скучаю по Мартину.
– По парню из автосервиса?
Энн кивнула.
– Он ни разу не позвонил тебе после того, как ты уехала из Джеймстауна?
– Пару раз. Потом я была занята, корпела над учебниками, готовилась к экзаменам. Я пропустила последнюю учебную неделю, и мне пришлось много отрабатывать…
– Хочешь сказать, что была слишком занята для любовных дел?
– Для каких еще любовных дел?! – возмущенно переспросила Энн, чувствуя, что краснеет. – Мартин помог мне в трудную минуту. Он был единственным человеком, который поверил мне. В то время как дядя подыскивал клинику, считая меня сумасшедшей, Мартин пытался разобраться в странностях вместе со мной. Правда, после того как выяснилось, что ничего таинственного и мистического в доме моей бабушки не существовало, а зеркало было самым обыкновенным предметом интерьера, вполне вероятно, что Мартин тоже счел меня чересчур впечатлительной.
– Прости, Энн, я не думал, что моя затея с письмом положит начало столь серьезным проблемам.
– Ты ведь и не мог этого знать, ведь так? Я сама все придумала. Вообразила себя самой умной. Дядя ведь говорил, что я фантазерка. Я ему не верила. Сейчас я понимаю, какой дурочкой была. Я запрещала ему смотреться в зеркало, говоря, что оно может его убить… На его месте любой счел бы меня безумной.
– Энн, уверен, что дядя не считает тебя сумасшедшей.
– Дядя не считает, а вот Мартин… – Энн вздохнула и умолкла.
– Может быть, тебе позвонить ему самой?
– Ни за что. Он примет меня за надоедливую девчонку.
– Я мало знаком с Мартином, но он показался мне чутким и понимающим парнем. К тому же он очень хорошо к тебе относился. Это было видно невооруженным глазом.
– Он носился со мной, как с ребенком.
– А вот тут, милая, позволь с тобой не согласиться. Я видел, какими глазами смотрел на тебя Мартин. Поверь мне, это был взгляд далеко не родительский.
– Правда? – с затаенной надеждой спросила Энн.
– Абсолютная правда. Мартин смотрел на тебя так, как влюбленный мужчина смотрит на желанную женщину. Я даже приревновал, – со смешком закончил Эван.
– Что за глупости!
– Только не пытайся меня убедить в том, что не влюблена в Мартина. – Он шутливо погрозил дочери пальцем. – Да от вас обоих разве что искры не летели.
– Тогда почему Мартин мне не звонит? – с вызовом спросила Энн. На ее глазах блеснули слезы.
Она таила свои чувства, не открыв причину своей печали ни любимой тете, ни дяде. Тетя Долли вечно ворчала, стоило Энн заговорить о мальчиках. Криса она недолюбливала, считая, что ее племянница еще слишком юна для серьезных любовных отношений. Если бы Энн привела в дом в качестве своего бойфренда парня на семь лет старше ее, то тетя Долли еще долго читала бы ей проповеди о нравственности.
Странно, но именно отцу она смогла открыться и поделиться своими переживаниями. Наверное, сыграл роль эффект доверительного отношения к малознакомым людям. Часто люди делятся самыми сокровенными мыслями и тайнами с попутчиками в поезде или таксистами. Или это был зов крови? В глубине души Энн знала, что отец не осудит ее. Что бы они ни сделала, как бы опрометчиво ни поступила, он всегда будет на ее стороне, всегда поддержит. Пусть даже долгие годы они были далеко друг от друга. Энн хотела наверстать упущенное время и возможности.
Она встречалась с отцом два-три раза в неделю. Они гуляли по улицам, сидели в кафе и болтали обо всем подряд. Об этих встречах Энн никому ничего не рассказывала, а ведь ничто так не сближает людей, как общие тайны.
– Почему ты сама ему не позвонила? Возможно, он не хочет отвлекать тебя от учебы. Ты ведь наверняка уже успела пожаловаться ему на то, как тебе трудно.