– Они никогда не были нашими детьми, они всегда были только моими! – выпалила Сибилла, сдерживая поток упреков.
– Так было только потому, что я не знал об их существовании, – парировал Явар.
– То есть ты ожидаешь, что я стану делать вид, что у нас все еще настоящий брак? – На ватных ногах она пошла к двери. – Как ты можешь так поступать со мной после того, как бросил меня на целых два года? Неужели у тебя совершенно нет порядочности?
– Все не так просто. Я пытаюсь обеспечить статус нашим детям, сделать так, чтобы они были признаны моим народом. Ради этого я готов сделать вид, что счастливо женат. Это мой долг перед ними, – сказал Явар. – Они займут свое место в королевской семье как принц и принцесса, и эта ответственность твоя не меньше, чем моя.
Распахнув дверь в гостевую комнату, Сибилла решила, что могла бы и обойтись без этого напоминания. Едва ли Явар обладал теми полномочиями, чтобы напоминать ей о ее материнских обязанностях, которые отнимали у нее все время, пока они были не вместе. Это было так несправедливо, подумала она с горечью, что Явар мог уйти из ее жизни, отказавшись от своих обязанностей, а затем вернуться, когда ему это было выгодно, чтобы потребовать соблюдения долга, который он по-королевски проигнорировал.
– Ты согласна? – спросил Явар, следуя за ней по коридору.
Сибилла понимала, что загнана в угол. Близнецы стали его оружием, и, если она хочет остаться с детьми, у нее не было другого выбора, кроме как поселиться в Марвани.
С одной стороны, она признавала его позицию, но с другой – ненавидела его за то, что он возложил эту ответственность и на нее. Иметь дело с внезапно всплывшим браком и детьми и шокировать народ в Марвани было безопаснее, чем столкнуться с западной желтой прессой и болезненным бракоразводным процессом и разделением опеки над двумя несовершеннолетними детьми. Несмотря на то, каким бы категоричным ни был брачный контракт, который она подписала, Сибилла знала, что она будет продолжать бороться за своих детей в зале суда. Но такая борьба, несомненно, навредит всем участникам.
Хотела ли она втягивать в судебные разбирательства Чезаре и Лорейн? Разве она уже не причинила им достаточно неприятностей, будучи своенравным подростком со своим волнением, обидчивостью, незапланированной беременностью, происхождение которой бережно скрывала? Нет, они не заслуживают такого отношения. Настало время самостоятельно решать проблемы, потому что без этого взрослая жизнь никогда не могла начаться.
– Сибилла… – снова обратился к ней Явар. – Мне нужен ответ.
– Я согласна. Я делаю это только потому, что у меня нет другого выбора, – сдержанно ответила она. – Но я не прощаю тебя.
Блестящие темные глаза затуманились, красивые губы сжались.
– Ты никогда не прощала меня за то, что я делал неправильно.
Сибилла отказывалась верить в то, что это правда. Она обязательно должна была прощать его когда-то и за менее оскорбительные проступки. Она была таким тяжелым человеком? Ее первые впечатления от Явара вернулись и преследовали ее. Нет, она отказывалась думать, что могла недооценивать этого человека. Едва заметная краска стыда залила ее щеки.
Он напомнил ей и о том, что она так никогда и не простила свою мать за то, через что та заставила пройти свою дочь. Сибилла нахмурилась. Франческа скончалась прежде, чем ее младшая дочь стала подростком. Пожилая женщина унесла свои тайны в могилу вместе с собой. Сибилла глубоко вдохнула, чтобы избавиться от стыдливого ощущения, охватывавшего ее всякий раз, когда она думала о Франческе. Теперь Сибилла была старше, мудрее и менее предвзятой. Ее мать была слабым человеком, ее отношения с мужчинами редко приводили к чему-то хорошему, часто она была пострадавшей стороной. Ее второй муж, последний мужчина в ее жизни, был хуже всех. Пользуясь слабостью Франчески и ее зависимостью от него, он испортил ей жизнь. Однажды она сможет поведать Лорейн правду об их матери, но она не могла себе представить, при каких условиях рассказала бы о том, что произошло у нее с Яваром.
– Я нахожу этот дом невероятно странным и некрасивым, – внезапно призналась Сибилла, спускаясь по массивной лестнице, которая чем-то напоминала ей декорации из фильма ужасов. Не хватало только зомби, которые бы вываливались из саркофагов.
– Это все – моя бабушка. Она обставляла это место.
– Англичанка, на которой женился твой дед? – Это было то немногое, что Сибилла знала о своей британской предшественнице в королевской семье Марвани. – Расскажи мне о ней.
– Зачем?
– Любопытно… К тому же я вроде как иду по ее стопам? – сострила Сибилла, желая говорить о чем угодно, кроме секса. Эта необыкновенная страсть не прошла бесследно, она испытывала легкий дискомфорт при ходьбе. Явар был таким диким и сильным, а она упивалась этим проявлением первобытной страсти, но теперь настало время платить по счетам, она снова была вынуждена вверить всю свою жизнь Явару. Она никогда не должна была опускаться так низко, мучительно размышляла Сибилла. Он обвел ее вокруг пальца.
– Надеюсь, что нет. Она бросила собственного сына, – фыркнул Явар осуждающе. – Она встретила моего деда Таира на сафари в Африке. Она была светским человеком, родом из эксцентричной аристократической английской семьи… Леди Софи Грегори. Таир сильно влюбился в нее, но для этой женщины он был лишь очередным приключением, увлечением, диковинкой… Пары месяцев жизни в малоразвитой Марвани, где не было никаких экспатов, которые могли бы составить ей компанию, оказалось достаточно для моей бабушки. Она осталась только для того, чтобы родить моего отца, и покинула деда через несколько недель после этого.
Сибилла прекрасно понимала, что его версия событий была необъективна:
– Это отец рассказал тебе?
– Да. Я встречался с ней, когда был подростком. Я был в Париже, на офицерских курсах, она была на вечеринке, на которую я был приглашен. – Явар рассказывал об этом с неохотой. – Она подошла прямо ко мне и сказала: "Я так понимаю, что ты мой внук. Ты такой же упрямый, как твой отец?"
– Так, значит, твоя бабушка на самом деле пыталась снова увидеть своего сына, – заключила Сибилла. – Другими словами, она не была такой уж равнодушной матерью, как ее тебе описывали. Скорее всего, твой дедушка просто не позволил ей снова увидеться с сыном, потому что она расторгла их брак. Ты хоть когда-нибудь рассматривал эту ситуацию с такой перспективы?
Нет. Явар принял эту семейную историю как неоспоримую истину, и то, что высказала Сибилла, никогда не могло прийти ему в голову.
– У него были свои причины, чтобы…
– Действительно?
Сибилла получала истинное удовольствие оттого, что ей удалось задеть Явара, пусть речь шла только о старой семейной истории. Почему? Он снова пытался испортить ее жизнь. Он владел ею, так же как владел их сыном и дочерью. В брачном договоре на этот счет не было никаких туманных оговорок. Никакого способа, чтобы воззвать к правосудию для юной наивной девушки, которая была так влюблена, что не могла даже в самом страшном сне представить себе будущее, в котором она окажется матерью-одиночкой. Сибилла знала, что она сама никогда не сможет простить себя за глупость и недальновидность в таком важном вопросе, как право заботиться и воспитывать своих собственных детей и жить там, где ей этого хотелось.
– То, как поступила леди Софи, сделало Таира посмешищем. В те времена для правителя, как никогда, было важно сохранять лицо, но не существовало ничего, что могло бы скрыть тот факт, что именно она оставила его.
– И несомненно, что он никогда не простил ее за это и умышленно не давал видеться с сыном в качестве наказания. В это же время он промывал мозги собственному ребенку, внушая ненависть и недоверие к западным женщинам.
Отвращение Сибиллы было ощутимо.
– Не забывай, я встречалась с твоим отцом, и, когда мы расстались, он оставил меня с впечатлением, что я – проклятие для его семьи. Но ты, ты ведь знал, как он ко мне относится, почему ты вообще женился на мне? Но нет… Давай не будем говорить об этом. Я знаю, зачем ты сделал это.
Сдвинув брови, Явар вспоминал их последнюю ссору в Оксфорде. Она хотела поехать в Марвани вместе с ним, бунтовала против секретности, которой он окутал их отношения, словно стыдился их. Но все было не так. Он знал, что, не подготовив почву, он ничего не добьется. Явар считал, что должен был лететь один и лично рассказать отцу о своем браке. К сожалению, теперь он знал, что должен был сделать это значительно раньше, и, сделав так, он бы избежал всех тех последствий, с которыми ему приходилось иметь дело сейчас.
– Ты не знаешь, почему я женился на тебе, потому что никогда не понимала, о чем я думал, – вдруг сказал Явар. – На самом деле я пытался защитить тебя, но, к несчастью для нас обоих, я принимал неверные решения.
Двери лифта с жужжанием разъехались в стороны. Они увидели в зале няню в сопровождении женщины в национальной одежде Марвани. Женщины принесли Сибилле сонных детей.
– Сейчас я уеду.
– Я хочу, чтобы ты осталась.
– Послушай. – Сибилла положил руку на его загорелое предплечье и потянулась к нему, шепча: – Сейчас я останусь со своей семьей. Я буду делать то, что ты хочешь, не раньше, чем мы приземлимся в Марвани. Когда это произойдет?
– Я должен вернуться в течение двадцати четырех часов. Я уже предоставил местной прессе фотографии, сделанные на нашей свадьбе.
Сибилла побледнела. То есть остался последний день ее свободы? Единственный день, чтобы побыть со своей семьей и насладиться своей независимостью и волей поступать так, как ей нравится.
– И чего ты ждешь от меня?
– Постарайся закончить свои дела здесь как можно быстрее. Твоя семья, естественно, сможет посещать тебя так часто, как им захочется.
– В таком случае настало время тебе увидеться с моим отцом. – Сибилла произнесла это внезапно.
В ее глазах поселилось печальное выражение. Она сомневалась, что Явару это будет по нраву. Ее отец был полон предрассудков в отношении иностранцев, богатых людей и королевских особ, а дипломатия Брайану Уитакеру была незнакома. Явар заслужил эту встречу, потому что она не заслужила того, что произошло между ней и его покойным отцом, Лутом.
– Он приедет сегодня вечером в Лондон, чтобы навестить нас.
На обратном пути к сестре Сибилла вспоминала тот день, когда она встретила короля Лута, озноб, который случился с ней, когда она наконец узнала тревожную правду о том, что недовольный король, одетый так, как будто сошел с экрана, на самом деле был ее свекром. Он даже не удосужился говорить с ней на понятном ей языке. Пожилой человек стоял рядом, переводя каждый его яростный жест и недружелюбное слово, хотя Явар говорил ей, что его родитель бегло говорил по-английски. Возможно, вспыльчивый нрав короля помешал ему подобрать правильные слова на ее языке, ужасные, злобные слова, которые она никогда не смогла забыть, убедил ее, что их брак был незаконным…
– С самого начала это не было настоящим браком. Вашим отношениям не суждено было стать ничем, кроме как случайным романом. Явар хочет, чтобы ты оставила его в покое. Теперь, когда он вернулся в Марвани, между вами все кончено. Он не хочет, чтобы ты продолжала жить в его доме, не хочет снова слышать о тебе. Пожалуйста, не смущай его – не посещай посольство. Мой сын женится на приличной женщине своей культуры, а кто захочет выйти за него, если вы вызовете скандал?
И так снова и снова. Сибилла безрадостно вспоминала каждое слово, которыми ее пытались убедить в том, сколь ничтожную эпизодическую роль она сыграла в жизни Явара. Их отношения для него, по словам отца, – романтическая интрижка, ничего больше. Она бесправно проживала в его квартире, устраивала сцены в посольстве… Словом, женщина, которая всячески пыталась уцепиться за человека, которому она больше не была нужна. Ее гордость уязвлена, сердце разбито, потому что она искренне любила Явара.
И теперь казалось, что ее жизнь описала полный круг, размышляла Сибилла, когда лимузин вез ее обратно к сестре. Она знала, что Чезаре и Лорейн станут поддерживать ее, если она решит бороться с Яваром за детей, но она не могла не вспомнить, что Чезаре призывал ее к осторожности. Этот человек имел гораздо больше власти, чем прочие мужья.
Существовали две пугающие перспективы. Если она станет на тропу войны с Яваром, их и без того непростые отношения бесповоротно ухудшатся, и что будет, если она в конце концов проиграет суд об опеке? Как часто он позволит ей видеть собственных детей после такого конфликта? Она вздрогнула. Нет, она бы не рассчитывала на благоприятный исход, даже если бы не знала, что случилось с леди Софи. Бедная женщина… Невероятная жестокость – она никогда больше не увидела своего ребенка… Не раньше чем он стал взрослым и слишком закоснелым в своих предубеждениях и враждебности, чтобы выслушать другую версию истории. Сибилла полагала, что если она не будет предельно осторожна, то может стать жертвой того же горя и навсегда потерять своих детей.
С другой стороны, она больше не желала вовлекать Чезаре и Лорейн в свой конфликт, это было бы слишком эгоистично. Лорейн была снова беременна, и дополнительное давление и беспокойство было последним, что ей нужно. Судебное разбирательство стало бы лакомым куском для разных средств массовой информации, которые сестра и ее муж презирали, – несмотря на свой статус и достаток, они вели крайне затворнический образ жизни. Если бы Сибилла затеяла судебную тяжбу, скандал с арабским королем не смог бы остаться незамеченным. Нет, она не могла рисковать и подвергать свою семью или своих детей стрессу такого рода. Все они заслуживают лучшего, и она уступит. В конце концов, именно она приняла предложение Явара и она же была в ответе за последствия. Почему кто-то другой должен расплачиваться за ее ошибки?
Глава 7
Во время полета на частном самолете Сибилла сидела не шелохнувшись. Ее спина всегда оставалась прямой, руки покоились на коленях, глаза затуманены мыслями.
Явар поджал чувственные губы и снова опустил глаза в ноутбук. Чего он, собственно ожидал? Оживленную, заинтригованную путешествием попутчицу? Разумнее было сосредоточиться на положительных моментах: Сибилла была на борту вместе с детьми, и, что еще удачнее, для своего первого публичного выступления она предусмотрительно выбрала наряд, который должен впечатлить всех присутствующих. Простое темно-синее платье выгодно подчеркивало ее стройную фигуру. В солнечном свете, льющемся из иллюминатора позади нее, она выглядела невероятно красивой, волосы блестели как серебро. Этот же свет приковывал внимание к ее белоснежной, по чти прозрачной фарфоровой коже и мягким розовым губам.
Явар вспомнил ощущение этих шелковистых волос на своих бедрах и горячее прикосновение ее губ. Длинные загорелые пальцы невольно ухватились за край стола, возбуждение было сродни небольшому землетрясению. Стиснув зубы, он сосредоточился, чтобы подумать над тем, как она отреагирует на его просьбу.
Неподвижность Сибиллы таила бурю страстей. Ей хотелось кричать от гнева разочарования. Явар буквально охотился на нее и, загнав в ловушку, изловил как добычу. Она наконец принимает на себя роль его законной супруги, матери его детей-наследников, судьба, которую она, по иронии судьбы, когда-то была готова принять. Бисеринки пота выступили над ее верхней губой, когда она вспоминала невероятную давку, которую устроили папарацци, чтобы сфотографировать королевскую чету, и живую стену из сотрудников безопасности. Ей действительно не приходило в голову, что их брак так быстро спровоцирует лавину внимания. Явар принимал это как должное, но Сибиллу тревожил подобный интерес.
Но в самом деле все последние двадцать четыре часа были крайне тревожными. Когда она рассказала семье, что возвращается в Марвани, Чезаре и Лорейн отреагировали на это гораздо спокойнее, чем ожидала Сибилла. Вероятно, они предположили, что Явар и Сибилла решили дать второй шанс браку ради двоих маленьких детей.
– И если ничего не выйдет, ты, по крайней мере, будешь знать, что сделала все, что от тебя зависело, и просто вернешься домой, – наивно предлагала Лорейн, не зная, что еще два года назад Сибилла отказалась от такого развития событий. Чтобы вернуться домой, ей придется оставить своих детей, а она никогда не решится на подобное.
В тот же день Сибилла упаковала свои немногочисленные вещи и вверила свою квартиру заботам агентства по недвижимости. Она сходила за покупками со своей сестрой и приобрела более подходящий гардероб. Вечером ее отец приехал в Лондон. Явар присоединился к ним за ужином. Он спокойно реагировал на нередкие колкие комментарии ее отца.
– Твой отец вполне приятный человек. Мой срывался по крайней мере раз в неделю. С ним было невозможно договориться, и он часто оскорблял меня. Конечно, он был избалован в детстве, считал себя всесильным правителем, поэтому никогда не учился самоконтролю, – доверительно сообщил Сибилле муж, напугав ее своей искренностью. – Это было хорошим опытом для меня.
Это воспоминание смутило Сибиллу: отец Явара явно был тираном.
Перед самолетом Сибилла сходила в салон красоты, чтобы освежить стрижку и сделать маникюр, – она хотела подать себя как достойную супругу короля, которую его народ ожидал увидеть подле своего правителя. Короля? Это слово заставило ее задуматься. Нет, в ней не было ничего от королевы.
Она согласилась вернуться к мужу, который когда-то бросил ее. Явар до сих пор не объяснился перед ней. Как она позволила, чтобы обида просто так сошла ему с рук? Этот вопрос остался погребен под страхом потерять своих близнецов? Что еще Явар мог утаивать от нее?
Вероятно, он пытался скрыть непривлекательную правду о себе. Но она была не глупа и могла предсказать наиболее вероятный сценарий. Очевидно, Явар никогда не любил ее; желание и похоть были единственным, что он испытывал к ней. Влечение росло пропорционально ее отказу идти ему навстречу и лечь с ним в постель. Неужели вскоре после брака он понял, что совершил ужасную ошибку и что она вовсе не та, кого он хотел видеть своей женой?
Признался ли он в этом своему отцу? Было ли ему стыдно за то, что он обошелся с ней так жестоко? Или за то, что бросил ее, когда его чувства остыли? За то, что попросил собственного отца расплатиться с ней, словно она была какой-то распутной девкой? Почему Явар до сих пор не объяснил свое поведение?
Сибилла пристально изучала мужа из-под опущенных ресниц. Нравится ей это или нет, но одетый в темно-серый, как уголь, костюм безупречного кроя, элегантное творение знаменитого дизайнера, Явар выглядел абсолютно великолепно. От одного взгляда на него – сильный подбородок, затемненный щетиной, завораживающие темные глаза под тяжелой черной бахромой ресниц – ее пульс подскакивал. У нее внезапно возникло видение его стройного обнаженного загорелого тела, склоненного над ней, и, даже несмотря на то, что она пребывала в дурном настроении, ее дыхание стало затрудненным, а сердце учащенно забилось.
Всякий раз, когда Явар оказывался рядом, она чувствовала смятение. Тщательно выстроенный барьер презрения постепенно погружался в огонь, разгоравшийся внизу ее живота. Это желание, похоть. Как и Явара, ее снедал невероятно сильный плотский голод. Если она вновь расслабиться, он снова изловит ее, как глупую рыбу.