Услышав стук в дверь, дядя и племянник обернулись на звук.
– Мистер Фейрвезер, – произнесла секретарь, показавшись в дверном проеме, – здесь полиция…
– Я очень рада, что ты вернулась домой, дорогая, – произнесла мама Констанции, нарезавшая куриную грудку для пирога, в то время как ее дочь чистила морковь. – Поговори, пожалуйста, со своим отцом. Он плохо питается. Пытаюсь уговорить его есть овсянку, но он даже не смотрит на нее. Уверена: ты что-нибудь придумаешь. Надеюсь, тебя больше никуда не отправят.
– Моя начальница говорила о возможной командировке в Омаху. Судя по всему, им нравится, что я не замужем и у меня нет никаких обязательств, – ответила Констанция.
– Но у тебя есть обязательства по отношению ко мне и твоему отцу. Скажи ей об этом.
– Ты должна смириться с мыслью о том, что когда-нибудь я съеду от вас. Что, если я выйду замуж?
Мама Констанции засмеялась:
– Ты замужем за своей работой. Даже не могу представить рядом с тобой мужчину. Честно говоря, порой я думаю, что они доставляют больше неприятностей, чем стоило бы.
Констанция с силой сжала овощечистку. "Неужели моя собственная мать не верит, что я могу выйти замуж и завести семью? – удивилась она. Но затем подумала: – С другой стороны, с какой стати ей думать иначе? Я ни разу ни с кем не встречалась за все время, проведенное у родителей, и отвадила нескольких ухажеров, которых мне пытались сосватать". Констанцию не интересовал никто до тех пор, пока она не встретила Джона Фейрвезера.
О том, как закончилась история с казино, она узнала из Интернета. Дона арестовали за неуплату налогов, но Джон внес за него залог в размере пятисот тысяч долларов. "Вряд ли он скучает по женщине, из-за которой в его отеле и казино перерыли все – от подвала до террасы на крыше", – подумала Констанция. В Сети даже ходили слухи, будто казино закрыли на время расследования, а она знала, что это приведет Джона и все племя к многомиллионным потерям. "Поэтому, вспоминая обо мне, он, скорее всего, чувствует только гнев и обиду, – решила она. – Хотя если бы мне удалось вернуть время вспять, я поступила бы так же". Правда, Констанция сомневалась, что смогла бы помешать мощному разряду электричества, разрывавшему ее тело на куски, когда Джон был рядом. Она понимала, что больше никогда не увидит его, но перестать думать о нем была не в состоянии.
Девушка выкинула морковные очистки в мусорное ведро и уже собиралась вынести полный мешок, когда дверь на кухню распахнулась и оттуда раздался голос ее отца:
– Боже мой! Констанция, ты не поверишь, что сейчас сказал ведущий новостей!
– Что случилось, папа? – спросила она, решив, что речь идет о местных выборах, которые отца очень беспокоили.
– Индеец из казино, арестованный за неуплату налогов, только что заявил, будто вождь племени встречался с бухгалтером, приехавшим, чтобы проверить их бизнес. Речь ведь не о тебе?
Констанция разжала пальцы, и мусорный мешок со всем содержимым упал на пол.
– Что? – переспросила она почти шепотом, понимая, что весь ее мир рушится.
– Он сказал, что не единственный в их семье нарушает правила и что, по его мнению, люди должны знать всю правду об обвинившем его аудиторе, – произнес отец Констанции. Однако, увидев мусор, разлетевшийся по полу, он замолчал и только через некоторое время смог спросить: – Ведь это неправда, милая?
Констанция, стоя на коленях, судорожно собирала скользкие морковные очистки, пластиковые обертки от сыра и использованные бумажные полотенца с выложенного плиткой пола и засовывала их обратно в мешок. Она не знала, сумеет ли солгать собственным родителям.
– Констанция Аллен, – почти закричала ее мать, – ты слышала своего отца. Немедленно скажи нам, что эти обвинения – ложь.
Констанция поднялась на ноги и попыталась счистить с колен мусор.
– Это правда, – ответила она.
Чтобы не смотреть на родителей, Констанция взяла губку и стала вытирать пол.
– Ты встречалась с человеком, в грязном белье которого должна была копаться? – спросила мать девушки, подходя ближе.
– Меня отправили туда изучать документы. Я просто делала свою работу, – возразила Констанция. Затем сполоснула губку и выжала ее. После этого ей пришлось поднять глаза и взглянуть на родителей, стоявших совсем рядом с ней в маленькой кухоньке, где она на протяжении многих лет ужинала с матерью. – Я не хотела ничего другого, но… Он был очень красив и умен, а я – глупа.
– Не сомневаюсь, что этот человек намеренно соблазнил тебя, чтобы повлиять на твое решение, – произнесла ее мать, и ее губы сжались, что придало лицу весьма суровое выражение.
– Возможно, – ответила Констанция, положив губку на стол трясущимися руками. – Но это никак не повлияло на мою работу. Как вы уже слышали, я обнаружила, что один из его родственников не заплатил налоги.
– Ты спала с этим мужчиной? – спросила мать Констанции, и девушка задрожала.
– Сара! – возмутился отец девушки. – Как ты можешь задавать подобные вопросы?
Грусть, появившаяся на лице отца, только усиливала отчаяние Констанции.
– Да, мама. Прости, папа. Это правда, и я не горжусь ей. Не понимаю, что на меня нашло. Он был такой… настоящий, – призналась девушка. Затем она сделала глубокий вдох, надеясь, что это поможет разрядить крайне напряженную обстановку, из-за которой воздух на кухне почти кипел. – Очевидно, я такой же человек, как и все.
– Я знала, что тебе не следует ехать в этот притон. Это совершенно неподходящее место для юной девушки, – произнесла мать Констанции.
– Все дело не в месте, мама, – возразила девушка, – а во мне. Я слишком долго жила в добровольной изоляции, даже не подозревая, насколько одинока, не представляя, как много любви можно получить от единственного человека.
– Очевидно, у этого мужчины нет понятия о чести, – нахмурившись, произнес ее отец, обычно такой жизнерадостный. – Как он мог рассказать журналистам о твоей… связи с ним? Хотя это сделал другой… Тот, кого показывали в новостях и кого ты обвинила в неуплате налогов. – Он прочистил горло. – Рано или поздно вся эта грязь уляжется.
– О боже… – произнесла мать Констанции, прикрыв ладонью рот. – Тебя ведь уволят?
– Вполне возможно, – совершенно спокойно ответила девушка. – Думаю, мне лучше уволиться самой.
– Ты сможешь работать в нашем магазине, – попытался успокоить ее отец. – Покупатели любят тебя.
Констанция съежилась от мысли, что ей придется обслуживать людей, которые знают о ее поведении.
– Ты хочешь превратить нашу дочь в клоуна, Брайан? – возмутилась мать Констанции. – Ей нельзя появляться на людях, пока этот скандал не уляжется. Хотя, полагаю, она сможет переложить товар на складе. Боже, что подумает пастор?
Для Констанции это было уже чересчур. Она бросила губку в раковину и убежала в свою комнату. Родители с недоумением смотрели ей вслед.
Констанция упала на кровать и заплакала. "Как Джон справляется со всем этим? – спрашивала себя она. – Его расстроила новость о том, что о нашей связи узнали, или он просто посчитал, будто это забавно?" Девушке нравилось, что Джона почти нельзя было вывести из себя, а бизнес он вел с юмором. "Думаю, мне стоит сделать то же, – решила она. – Потребуется все мое чувство юмора, чтобы пережить несколько ближайших недель".
Джон бежал по тропе мимо пасущихся коров, направляясь в сторону тенистого леса. Не в его правилах было убегать от проблем, но сейчас он нуждался в смене обстановки. Позади Джона хрустнула ветка, и он решил, что его преследует еще один назойливый репортер. В реальности все оказалось еще хуже – за ним, потея и задыхаясь, бежал Дон, из последних сил старавшийся нагнать племянника.
– Отвали, – отрезал Джон.
– Подожди, я хочу извиниться.
– Слишком поздно.
Охваченный новым приступом гнева, он развернулся и ускорился, решив, что Дон – это как раз та проблема, от которой вполне можно убежать. Но шаги стали приближаться.
– Ты забыл, что в школе я занимался бегом, – прохрипел Дон.
– Видимо, бег – один из твоих талантов. Наряду с мошенничеством и ложью, – заявил Джон, подавляя желание остановиться и как следует ударить дядю.
– Обещаю, что никогда не буду врать и хитрить, – с трудом выдавил из себя Дон, продолжая бежать. – И с азартными играми тоже покончено.
– Может, ты кончишь болтать? – прокричал Джон.
Дон продолжал догонять племянника, оказавшись гораздо более выносливым, чем тот считал.
– Этого обещать не могу, – ответил Дон, поравнявшись с Джоном. – Видишь, я не вру.
Джон развернулся, выбросил руку и с силой ударил дядю в грудь. Тот согнулся, судорожно выдохнув из себя воздух.
– Надо бы избить тебя до бесчувствия, – заявил он.
– Это преступление, о чем ты прекрасно знаешь, – возразил Дон.
– Знаю, – ответил Джон, взглянув на дядю, положившего ладони на колени и пытавшегося отдышаться. – Я сам пытаюсь собрать племя ниссекотов, а не убивать его членов голыми руками.
– Мне действительно очень жаль.
– Тебе следует сожалеть о стольких многих вещах, что и не перечислить. Тебя обвиняют в неуплате налогов, и это связано с бизнесом, в который я вложил все, что имею. Ты можешь оказаться в тюрьме. А хуже всего то, что ты заявил во всеуслышание, будто у меня была интрижка с аудитором, нанятым Бюро по делам индейцев.
– Я злился на тебя, – признался Дон. – Не думал, что они поверят мне. Я сам не верю. Тебе следовало сказать мне, что это правда, и я бы молчал. Ведь это правда?
– Как будто я когда-нибудь тебе смогу поверить… Да я не разрешил бы тебе даже продукты для себя купить.
"Надо было ответить на его инсинуации, а не игнорировать их, – подумал Джон. – Все отрицать. Хотя, конечно, все это правда". Даже теперь он не мог выкинуть Констанцию из головы. Джон надеялся, что перестанет все время вспоминать ее лицо, светло-карие глаза, но прошло уже три дня, и оно мерещилось ему везде, куда бы он ни посмотрел.
– Я знаю: ты считаешь, будто я глуп. Если честно, так оно и есть, – сказал Дон. – Но между тобой и Констанцией Аллен что-то было, причем я говорю далеко не только о сексе. Ты не сможешь обойтись без нее.
Джон подскочил:
– Не смогу без нее? Да ты с ума сошел. В жизни не был спокойнее. Просто сейчас я пытаюсь придумать, как сделать, чтобы бизнес, в который мы столько вложили, и племя, в которое мы вдохнули новую жизнь, не были уничтожены одним росчерком пера. Я даже не думаю о… ней.
Дон выпрямился и стер пот со лба.
– Тебе не удастся обмануть меня, мальчик. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты должен вернуть ее, – заявил он.
Джон уже обдумывал такой вариант, но не собирался признаваться в этом дяде.
– Уверен: прессе это очень понравится.
– Я серьезно. Любовь – это не преступление. Она честно выполнила свою работу и вытурила меня.
– В отличие от одного моего родственника, у нее есть принципы, – возразил Джон.
Дон скрестил руки на груди:
– Не хочу, чтобы ты винил меня в том, что потерял любовь всей своей жизни.
Джон резко выдохнул и возразил:
– Мне не нужны твои советы. Сам справлюсь.
– Тогда поезжай за ней, – не унимался Дон.
Джон расслабился. Его лицо обдувал приятный ветерок, а на соседней ветке щебетала птичка.
– Хотя сейчас я тебя ненавижу больше, чем кого бы то ни было, – произнес он, – вынужден признать, что в чем-то ты прав.
Джон заказал кольцо от "Тиффани" и попросил, чтобы курьер привез его в аэропорт Кливленда. Затем он купил себе билет и, сгорая от нетерпения, погрузился в самолет. Сначала он считал, будто опережает события, отправляясь делать Констанции предложение, вместо того чтобы попытаться убедить ее вернуться. Но затем понял: переезд из Огайо в Массачусетс будет для нее далеко не самым простым решением, а значит, Констанция должна понимать, что ради этого Джон готов на все, включая женитьбу.
Это слово не давало ему покоя. Брак, по его мнению, должен быть чем-то постоянным, длящимся на протяжении всей жизни. Прежде это пугало его, но теперь, наоборот, обнадеживало. "Бабушка, – думал Джон, – всегда говорила: "Ты поймешь, когда встретишь подходящего человека".
Джон доверял своей интуиции, не подводившей его даже тогда, когда все окружающие и здравый смысл предлагали другое решение. А сейчас она подсказывала ему, что Констанция – та женщина, которую он ждал многие годы. "Осталось только убедить ее, – подумал Джон. – А для этого нужно доказать, что мои намерения были честны с самого начала".
Встретившись с курьером и взяв в аэропорту Кливленда машину напрокат, мужчина, охваченный волнением, отправился в один из тихих пригородов, где располагался дом родителей Констанции. Чтобы выяснить, где она живет, Джону пришлось ее выследить, и он опасался, что, узнав об этом, она только еще больше разозлится.
Машина Констанции уже стояла на обочине возле дома рядом с большим белым фургоном, украшенным рекламой скобяной лавки и, вероятно, принадлежавшим ее родителям. "Значит, все они дома", – решил Джон.
Он никогда не волновался, отправляясь на важную встречу или на подписание многомиллионной сделки. Но, поднимаясь по старой лестнице, ведущей на крыльцо дома Алленов, Джон понял, что страшно нервничает. Все же он нажал на кнопку звонка.
– Боже мой! Кто бы это мог быть? – произнес взволнованный женский голос.
Затем через вставленное в дверь стекло Джон увидел быстро приближающийся силуэт. Когда дверь открылась, он собрался с силами и изобразил улыбку.
– Здравствуйте, – произнес он, протягивая руку. – Вы, должно быть, миссис Аллен.
– Уходите, – сказала женщина и захлопнула дверь прямо у него перед носом.
Джон снова позвонил.
– Я не журналист, – заявил он и увидел, что силуэт по ту сторону двери остановился. – И не коммивояжер. Я друг Констанции.
Женщина развернулась и направилась к двери.
– Констанция больна, – произнесла она, снова открыв дверь.
– Что? – переспросил Джон, придерживая дверное полотно одной рукой. – Что с ней случилось?
– Вы кто? – поинтересовалась мать Констанции, оказавшаяся немного ниже дочери и одетая в клетчатую блузку и синие брюки.
– Меня зовут Джон Фейрвезер, – представился он, снова протягивая руку. – Приятно познакомиться.
Произнеся эти слова, Джон осторожно просунул ногу в дверной проем, чтобы не дать женщине снова захлопнуть дверь. Вскоре выяснилось, что сделал он это не зря, – дверь с силой надавила на его конечности.
– Уходи, – почти закричала женщина. – Ты… мерзавец.
Джон глубоко вздохнул:
– Полагаю, произошло недоразумение. Констанция проводила аудит в моей компании, но нашла проблему в декларации моего дяди, а не в моей.
Невысокая женщина перестала закрывать дверь и подошла очень близко к Джону. Ее лицо перекосилось от гнева.
– Ты соблазнил юную невинную девушку, – заявила она. – Тебе не стыдно?
Джон решил не говорить о том, что Констанция не столь юна и не так невинна, как, видимо, считали ее родители.
– Ваша дочь – особый человек, миссис Аллен. Уверен, что во многом она обязана этим вам. Я восхищаюсь ее честностью и горжусь знакомством с ней, – произнес он.
– Она не хочет иметь с вами ничего общего, – возразила мать Констанции. Джон отметил, что она хотя бы больше не пытается захлопнуть дверь. – Вероятно, ее уволят из-за всех этих слухов. Что вы можете сказать по этому поводу?
– Констанции нечего скрывать. Она выполнила свою работу очень качественно и была безжалостна. Уверен: ее работодатель не станет ее ни в чем обвинять. Могу ли я увидеть ее?
В конце коридора появился застенчивый на вид мужчина с небольшой залысиной надо лбом.
– Что случилось, дорогая? – спросил он.
– Это Джон Фейрвезер, Брайан, – ответила его жена, не спуская глаз с Джона.
Отец Констанции на секунду задумался, а затем, посмотрев на жену, произнес:
– Вам здесь не рады. Возвращайтесь лучше туда, откуда вы приехали.
– Я люблю вашу дочь, – заявил Джон, от отчаяния решив, что лучше сразу открыть все карты. – Пожалуйста, разрешите мне поговорить с ней.
Он улыбнулся, надеясь, что следующие его слова не испугают стариков, и продолжил:
– Я не уйду до тех пор, пока не увижу ее. Если нужно, я готов разбить лагерь на вашей лужайке.
Миссис Аллен окинула улицу взглядом. Единственными людьми, которых она там увидела, были два ребенка на велосипедах. Затем она сузила глаза, нехорошо посмотрела на Джона, но вслух произнесла:
– Пожалуй, вам лучше войти.
Джон старался не запрыгать от радости, когда переступал через порог, от которого отходил узкий коридор.
– Констанция, дорогая, – позвал ее отец, – спустись на минутку.
Все трое уставились на лестницу, но дверь наверху не открылась. Прислушавшись, Джон заметил, что со второго этажа доносятся звуки музыки.
– Думаю, у нее работает радио и она не слышит вас. Могу я постучать в дверь? – спросил он.
В другой ситуации он просто поднялся бы по лестнице, но эти люди должны были стать его тестем и тещей, а значит, с ними следовало общаться аккуратно.
Аллены обменялись взглядами. Сара закрыла дверь, чтобы не дать соседям повода для сплетен.
– Думаю, да, – пробормотала она. – Вряд ли из-за этого будет хуже.
Джон побежал вверх по лестнице, на ходу запихивая руку в карман, чтобы проверить, не выпала ли оттуда коробочка с кольцом. К счастью, она была там, и он постучал в дверь.
– Мне нужно побыть одной, мама, – сказала Констанция.
– Это Джон, – признался он.
Музыка утихла.
– Что?
– Джон Фейрвезер. Я приехал сюда, чтобы увидеть тебя.
Дверь резко распахнулась. На Констанции были полосатые штаны от пижамы и белая футболка. Она выглядела так, будто только что плакала, но Джону она показалась еще более красивой, чем обычно, и он с трудом подавил желание обнять ее.
– Это ты сказал Дону о наших отношениях? – спросила девушка.
– Нет. Он просто злился. В основном на меня, потому что я его уволил.
– Но ты не стал это отрицать.
– Не могу отрицать правду, – возразил Джон, стараясь подавить улыбку.
Констанция нахмурилась:
– Тебя расстроило, что ты не смог получить то, что хотел?
– В каком смысле? – спросил Джон.
– Тебе жаль, что ваш план по соблазнению меня не сработал. Я подслушала ваш разговор в вестибюле.
– Не было никакого плана, – возмутился Джон. – Дон действительно предлагал нечто подобное, но я не собирался претворять эту его идею в жизнь.
– Значит, ты поцеловал меня той ночью, потому что не смог устоять? – поинтересовалась девушка.
– Именно.
– Я не настолько глупа, Джон.
– Ты очень умная и сильная. Это одна из причин, заставляющих меня потерять от тебя рассудок.
Констанция снова нахмурилась, но теперь было видно, что она в замешательстве.
– Зачем ты приехал? – спросила она. – Я не собираюсь отрицать нашу связь.