Констанция никогда не была настолько сильно возбуждена. Она жаждала как можно быстрее ощутить его внутри себя. Сжав свою добычу, она услышала, как Джон резко вдохнул, и с трепетом поняла, что он столь же сильно охвачен желанием, как и она сама.
Констанция, едва сдерживая дрожь от предвкушения, направила его внутрь себя. Джон, входя, нежно поцеловал ее. Сладостное напряжение заставило девушку учащенно задышать. Она чувствовала, как ее пальцы царапают его спину, ерошат волосы, но разум не принимал в этом участия. Джон взял ситуацию под контроль и стал двигаться все более и более энергично, даря Констанции с каждой секундой нарастающее наслаждение.
– Ты сводишь меня с ума, – прошептал он, когда ее дыхание стало настолько частым, что она готова была закричать.
– Ты тоже, – с трудом выдохнула Констанция.
"Разве это важно?" – подумала она. Теперь для нее ничто не имело значения, кроме поцелуев Джона и того чувства, которое порождало в Констанции его присутствие внутри ее. Сильное тело Джона двигалось все активнее, и она ощутила, что с огромной скоростью несется в неизвестность.
Возбуждение все возрастало и усилилось еще больше, когда Джон, не останавливаясь, нежно лизнул мочку уха девушки. Внутри ее поднималась высочайшая волна удовольствия, двигавшаяся от пальцев ног, скользившая по животу и, наконец, поглотившая ее целиком. Констанция предполагала, что отдаленные крики и стоны, которые она слышала, исходили из ее груди, но не была в этом уверена. Джон приглушенно застонал и прижал ее к себе так крепко, что ей показалось, будто она вот-вот исчезнет внутри его. Констанция не могла произнести ни звука. С ее губ слетали лишь приглушенные стоны, слегка охлаждавшие разгоряченную кожу плеча Джона, к которому она прильнула.
– Я делаю тебе больно? – спросил он, немного отодвинувшись от девушки и опершись на локти.
– Нет, – произнесла Констанция. Его могучее тело казалось ей не тяжелее пухового одеяла, под которым так приятно согреться. – Мне очень с тобой хорошо.
– Мне тоже, – ответил он, поцеловав ее настолько нежно, что ей захотелось заплакать.
Обнимая Джона, Констанция чувствовала, что они единое целое. Правда, в этом не было ничего удивительного – ведь они без одежды лежали рядом в одной постели.
"В его постели. С включенным светом", – внезапно подумала Констанция и резко распахнула глаза, собирая остатки своего сознания.
Джон убрал прядь влажных волос с ее лба.
– Ты очень страстная, Констанция.
Слетевшее с его губ, ее незатейливое имя зазвучало весьма чувственно.
– Ты тоже, Джон.
Его имя было еще более избитым, чем ее, но он оказался самым удивительным и загадочным мужчиной из всех, кого она знала. "Очевидно, имена ничего не говорят о людях, которые их носят", – решила девушка.
Констанции казалось, будто все это сон. В то же время она осознавала реальность происходящего. Вряд ли во сне она так отчетливо ощущала бы его запах, прикосновения и огоньки страсти, плясавшие в его глазах.
– Не понимаю, как это случилось, – произнесла Констанция, стараясь быть честной.
– Это вполне естественно, – ответил Джон. – Два человека, которых тянет друг к другу, хотят быть вместе.
– Но почему я привлекла тебя? – продолжила спрашивать она.
– С чего ты решила, что не можешь быть желанной? Ты очень красивая, – ответил он, проведя пальцем по ее щеке.
– Ничего подобного! Я совершенно обыкновенная.
– Кто тебе это сказал? У тебя самые красивые светло-карие глаза, которые мне когда-либо доводилось видеть; такой любопытный и в то же время немного подозрительный взгляд. Когда ты смотришь на меня, я испытываю бурю эмоций, хотя и не могу объяснить их причину.
– Но ведь я ношу очки… Кстати, где они?
– Там, на ящике, – ответил Джон. – Я решил, что их стоит положить в безопасное место.
– Даже не помню, как сняла их, – удивилась Констанция.
Она автоматически потянула руку к носу, но ничего там не нашла.
– Зато я помню, – ответил он с улыбкой, заставившей девушку тоже улыбнуться. – Судя по всему, ты прекрасно все видишь и без них.
– Они нужны мне только для чтения.
– Тогда почему ты носишь их все время?
Девушка пожала плечами, точнее попыталась сделать это, несмотря на крепко обнимавшие ее мужские руки.
– С ними удобнее. Не нужно снимать их и снова надевать. Ведь большую часть времени я провожу за чтением, даже если речь идет о цифрах.
– Ты просто хочешь спрятаться за ними. Думаю, тебя не устраивает собственная внешность.
Констанция засмеялась:
– Меня много чего не устраивает, кроме работы. Правда, и с ней я сейчас не очень хорошо справляюсь.
– Потому что спишь с человеком, бизнес которого изучаешь?
– Кто это тут спит? – удивилась Констанция.
Джон приглушенно хихикнул:
– Тебя мучает чувство вины?
– Конечно. А тебя разве оно не мучает?
– За то, что я соблазнил тебя? Нет. Как я уже сказал, это вполне естественно.
– Моя начальница убьет меня, если узнает, что сейчас я лежу в постели с тобой.
– Вряд ли она это когда-либо выяснит, – ответил Джон и нежно поцеловал Констанцию.
"Конечно, она ничего не узнает об этой… небольшой интрижке. Ее придется скрывать. А значит, это плохо", – решила девушка.
– Твое сердце забилось быстрее, – заметил Джон.
– Я просто думаю о том, насколько все не правы насчет тебя.
Джон засмеялся:
– Правда? А мне нет до них никакого дела. Возможно, именно это больше всего раздражает.
– Восхищаюсь силой твоего духа.
– Неужели? – спросил Джон, и в голосе его проскользнуло удивление. – Я думал, ты считаешь, будто все, что я делаю, неправильно.
– Я и правда так думала, когда решила, что ты любитель азартных игр, выпивки и избавления людей от заработанных ими денег. Теперь я понимаю: ты совсем другой. Ты не стал бы заниматься игорным бизнесом, если бы это не помогло тебе возродить племя.
Джон задержал на ней взгляд, а затем с улыбкой произнес:
– Владеть IT-компанией было гораздо проще. Если честно, я надеюсь когда-нибудь снова заняться бизнесом, связанным с высокими технологиями.
– Возможно, в этом ты добьешься большего успеха, чем в казино.
– Сложно такое представить. Но кто знает… Я неугомонный, – сказал Джон, теснее прижавшись к Констанции и тем самым вызвав в ней новый приступ желания.
– Я совсем не такая, – призналась она.
– Если бы все были похожи на меня, в мире воцарился бы хаос, – возразил Джон, целуя Констанцию в щеку.
От прикосновения губ Джона кожа девушки пылала, но ей удалось собраться с мыслями и ответить:
– Да, возможно, ты прав.
– Противоположности сходятся, – произнес Джон, а затем еще крепче обнял Констанцию.
– Вероятно, – ответила она, поглаживая упругий мускул на его спине.
Девушка никак не могла поверить в то, что лежит, обнаженная, с ним в одной постели. В то же время сейчас, как и тогда, когда они занимались любовью, Констанция чувствовала, что так и должно быть. Ощущения, которые дарил ей Джон, были гораздо приятнее той неловкости, которую она испытывала в обществе своего бывшего парня.
– Кстати, ты знаешь, что не такие мы и разные, – заявил Джон.
– Неужели?
– Да. Мы оба упрямы.
– Между прочим, мне следует обидеться на эти твои слова. Родители воспитывали меня послушной, – возразила Констанция, поднимая бровь.
– Значит, они в чем-то ошиблись, – произнес Джон, подмигивая ей. Увидев искорки смеха в его глазах, она ощутила, как волна приятной боли прокатилась по животу. – Потому что у тебя по любому поводу есть собственное мнение.
– С чего ты это взял?
– Ну, например, сейчас ты здесь, со мной.
– Боюсь, что мой мозг не принял в этом ни малейшего участия.
– В каком-то смысле ты права. Но ты все равно здесь, мы разговариваем, и ты вроде бы не собираешься от меня убегать, – рассмеялся Джон.
– Поверь, я бы с удовольствием сейчас выбежала за дверь.
– Тогда, пожалуй, мне следует держать тебя крепче, – заявил Джон и обвил Констанцию руками. Ощущение, которое она при этом испытала, было настолько потрясающим, что исчезло всякое желание покинуть его объятия. – Потому что я не хочу, чтобы ты уходила.
– Уверена: ты без проблем подцепишь кого-нибудь еще, – заявила девушка и тут же пожалела об этом: слишком много ноток ревности прозвучало в этих ее словах.
– Мне больше никто не нужен. Думаю, ты удивишься, но у меня очень давно не было женщины.
– Правда? – спросила Констанция, удивляясь собственному любопытству.
– Истинная. В юности, особенно после того, как распался мой брак, я любил погулять. Мир романтичного молодого человека рухнул, когда оказалось, что ее обещания вечной любви ничего не стоили, – вечность продлилась всего год. Тогда я мстил в первую очередь самому себе – злился на себя, потому что поверил ей.
– И я злилась на себя за то, что поверила своему бывшему. А он ведь даже не врал мне (по крайней мере, я ни о чем таком не знаю).
– Тяжело снова поверить людям после того, как тебя обманули. Ты из-за этого с тех пор ни с кем не встречалась?
Констанция замешкалась. Ей не хотелось признаваться, но и лгать Джону она не могла.
– С тех пор никто не предлагал мне встречаться.
– Наверное, мужчины боялись тебя. Сделать попытку мог только такой надоеда, как я. Мне это нравится. Когда человек требователен к себе, он многого хочет и от других. Знаю по себе.
– Что ж, ты немного меня успокоил, – задумчиво произнесла Констанция, положив голову на бицепс Джона и решив, что такой мягкой подушки у нее никогда прежде не было. – Я отказала стольким коллегам, решившим пригласить меня на обед или на прогулку в выходные, что они просто перестали меня куда-либо звать.
– Зачем ты им отказывала?
– Среди них не было никого, кто сумел бы мне понравиться.
– Так ты еще и привередливая… – заявил Джон, убирая локон со щеки Констанции.
– Почему бы нет? – возразила она. – Зачем притворяться, будто кто-то тебе нравится, если на самом деле это не так?
– Незачем, – произнес Джон и с улыбкой добавил: – Получается, что я тебе нравлюсь?
– Я бы не была в этом столь уверена, – решила подразнить его Констанция. – Но меня к тебе влечет.
– Меня к тебе тоже, – признался он. От его нежного поцелуя губы девушки защипало. – Между нами образовалась какая-то непонятная, но очень сильная связь.
– Жаль только, что такие связи не продолжаются долго, если у партнеров не получается ладить друг с другом.
– С чего-то нужно начинать, – возразил Джон. – Почему ты считаешь, что мы не можем идеально подходить друг другу?
– Мы? Смешно… – произнесла Констанция.
Они оба упертые, прекрасно разбираются в цифрах и много работают. Когда-то Констанция считала, будто этот человек – тот еще донжуан и что она – прямая его противоположность. Но сейчас лежала в его объятиях, а значит, совсем не отличается от него. Иначе между ними не возник бы роман.
"Роман? – удивилась девушка. – Откуда вообще взялось это слово?" Пока в их отношениях не было ничего романтического. "Лучше не думать о наших отношениях как о романе, – решила она. – Иначе, когда они закончатся, это разобьет мне сердце".
– В этом нет ничего смешного, – возразил Джон. – Мои дедушка и бабушка, например, прямые противоположности друг другу, но они вместе уже пятьдесят лет. Он очаровал ее, она его приручила, и с тех пор они вместе.
– Ничего себе… – невольно вырвалось у Констанции.
– Дедушка был очень красив, – продолжил Джон. – Бабушка всегда говорила, что ни за что не устояла бы перед ним.
– Они были счастливы? – поинтересовалась девушка.
– Очень. Конечно, у них были свои взлеты и падения. Правда, моя мама оказалась еще более безудержной, чем ее отец в молодости, и это закончилось для нее очень плохо. Как это часто бывает, ее гибель плохо отразилась на их отношениях. Бабушка винила деда за то, что он был слишком мягок с дочерью, а он, в свою очередь, злился на бабушку за то, что она недостаточно благосклонно к ней относилась.
– Если все сложилось бы иначе, ты мог бы не родиться, – произнесла Констанция, разгладив морщинку, появившуюся между бровями Джона. – В жизни очень многое зависит от простой случайности.
Эта мысль пришла ей в голову впервые. Она привыкла все заранее планировать. Вся ее жизнь начиная с одиннадцатилетнего возраста была расписана: в колледже она собиралась встретить милого, хорошего парня, за которого выйдет замуж после того, как проработает несколько лет и накопит денег на собственный дом. Констанция распланировала даже всю карьеру, каждый раз стараясь убедиться, что у нее есть достаточные знания и опыт для дальнейшего продвижения по служебной лестнице. Когда планы, связанные с браком, рухнули, девушка активно и последовательно стала претворять в жизнь другую часть задуманного.
– Ты права. Как много ты ни трудился бы, у тебя ничего не получится без удачи. Ты себе не можешь даже представить, как часто существование казино, да и самого племени зависело от решения незнакомцев. Многие не хотели разрушать наш бизнес, а другие с удовольствием раздавили бы всех нас прямо сейчас.
– Ты думаешь, они так и поступят, если я найду что-то в ваших документах? – с ужасом спросила Констанция, поняв, что может испортить Джону жизнь.
– Уверен, что они попытаются. Поверь мне – это только помогает вести дела честно.
– Но почему многие настроены против казино? – спросила она.
– Ну, азартные игры, выпивка, пустая трата времени, развлечения… Но, подозреваю, большинство нам завидует. Эти люди считают, будто мы их чего-то лишаем, получаем привилегии, недоступные им потому, что они не индейцы. Никому не нравится чувствовать себя ущемленным.
Улыбка, возникшая на лице Джона, заставила Констанцию улыбнуться и поцеловать его. Ответный поцелуй оказался настолько воодушевляющим, что вскоре они снова стали заниматься любовью.
Когда Джон снова вошел в нее, Констанцию охватило ощущение счастья, заставившее ее забыть о долгих годах одиночества. Ее тело раскрывалось навстречу его страстным ласкам, и все запреты оказались забыты. Затем Констанция, счастливая и умиротворенная, заснула в крепких объятиях Джона.
Глава 7
Когда Констанция проснулась, солнечный свет уже пробивался через щель в шторах, обещая прекрасный день. Та сторона кровати, на которой спал Джон, оказалась пустой. Девушка прищурилась, пытаясь рассмотреть цифры на часах. Увидев, что они показывают десять пятнадцать, Констанция была неприятно удивлена: ведь она проспала половину утра. Она завернулась в одеяло, прикрывая наготу, и стала озираться в поисках своей одежды. Совсем не помнила, как сняла ее, и решила, что вещи валяются где-то на полу. Но они, как оказалось, аккуратно висели на стуле, стоявшем в дальнем конце комнаты. Очевидно, Джон перед уходом позаботился о них.
Констанция оделась и пролистала сообщения о звонках в телефоне. Ей несколько раз звонили с работы, но перезванивать и разговаривать о делах, стоя в ванной комнате Джона Фейрвезера, она не хотела. Прежде чем приступить к работе, ей нужно добраться до гостиницы и привести себя в порядок.
Констанция попыталась воспользоваться лифтом, но двери не желали открываться. Тогда она распахнула дверь, которая вела в коридор отеля, и увидела неподалеку тележку горничной. Решив, что ей следует убираться отсюда, пока не появилась прислуга, Констанция, постоянно оглядываясь, мелкими перебежками двинулась в сторону общих лифтов, располагавшихся в дальнем конце коридора. Нажав кнопку вызова, стиснула зубы от нетерпения. Еще ни разу в жизни ей не приходилось сбегать откуда-то тайком, скрывая свое неподобающее поведение.
Попав в главный вестибюль, Констанция с удивлением обнаружила, что там толпится множество людей. Было утро выходного дня, и такое оживление показалось ей крайне странным. Еще хуже было то, что Джон оказался там же – он стоял на фоне росписи, украшавшей дальнюю часть зала, и давал интервью съемочной группе одного из телеканалов. Оператор с огромным микрофоном и простоватого вида корреспондент почти полностью перегородили выход, и Констанция замешкалась, придумывая план побега.
Джон не заметил ее, чему она была несказанно рада: не хватало еще, чтобы он улыбнулся или помахал рукой, привлекая к ней излишнее внимание.
– …Бюро по делам индейцев проводило расследование по подозрению в мошенничестве… – услышала она слова репортера.
"Хорошо, что они не видят главную участницу этого расследования, пытающуюся проскользнуть мимо них во вчерашнем белье, на котором остались следы спермы Джона Фейрвезера", – подумала девушка.
Джон что-то отвечал, смотря прямо на корреспондента. Констанция решила воспользоваться этим шансом и незаметно для него добраться до двери. "К счастью, камера была направлена в другую сторону, так что мой побег не будет документирован", – решила она, выскакивая на улицу, озаренную солнечным светом. Подгоняемая всплеском адреналина, она стала судорожно искать ключи от машины, стремясь убраться отсюда, пока ее никто не увидел.
Вернувшись в гостиницу, Констанция приняла душ, чтобы смыть с себя следы страстных прикосновений Джона, а затем позвонила в офис.
– Никола Мур из Бюро по делам индейцев звонила тебе шесть раз, – прошептала в трубку Линн. – Она уже стала впадать в истерику. Где ты была? В одной из газет опубликовали разоблачительную статью про отель и казино Фейрвезера, и она хочет знать, правдиво ли то, что там написано.
"Теперь понятно, что телевизионщики делали в вестибюле", – подумала Констанция.
– И что там написано?
– Все, как обычно, – как казино могло так быстро разрастись, вряд ли это законно и так далее.
– В этом нет ничего нового…
– Кое-что новенькое сказано о дяде Фейрвезера. Не помню, как его зовут, но у парня было бурное прошлое. Его обвинили в отмывании денег или чем-то подобном.
Констанция нахмурилась. Дона она считала совершенно отвратительным типом.
– По-моему, в казино все чисто. Оно приносит такую прибыль потому, что люди круглосуточно спускают здесь деньги.
– Ты уверена, что не поддалась на обаятельные улыбки Джона Фейрвезера?
– Абсолютно, – соврала Констанция, не собираясь рассказывать подруге, почему сегодня не выспалась. – Прости, что я так нервно отреагировала на твои слова. Меня стали раздражать все эти беспочвенные заявления. Начинаю думать, что люди просто завидуют успеху племени. Не понимаю, почему люди так расстраиваются из-за того, что индейцы стали зарабатывать.
– Может быть, потому, что индейцы не платят налоги?
– Часть налогов они все-таки платят. Такова была договоренность с властями. К тому же они создают рабочие места в районе, где до этого царила хроническая безработица.
– Ты говоришь весьма страстно.
"Почему Линн употребила именно это слово?" – подумала Констанция. Страсть она испытала этой ночью, и это чувство наверняка разрушит дневные амбиции.