Последний покупатель, пригнавший машину к дому через день после покупки, был абсолютно уверен, что машина хочет убить его и потому сама по себе выезжает на встречную полосу в самый неподходящий момент. Терпение Олега лопнуло. Полистав записную книжку, он нашел телефон тех перекупщиков, которые сосватали ему злосчастные "Жигули". "А ведь они предупреждали, что машина с историями, а я, дурак, не поверил. Думал, по пьяни болтают. Но чего она ко мне-то привязалась?" У перекупщиков он без труда узнал телефон женщины, от которой машина перекочевала сначала к ним, а потом к Олегу. Та на удивление легко согласилась на встречу, нисколько не удивившись сбивчивому рассказу Олега о злокозненном характере ее бывшего автомобиля.
- А я думала, звонков давно нет - значит, она успокоилась. Вы же не первый хотите от нее избавиться. Почему так - понятия не имею. Что-то эта машина нам сказать хочет, но вот что - поди пойми? Приезжайте, расскажу, что знаю.
Сидя в квартире миловидной женщины средних лет и слушая ее рассказ, Олег вспоминал, что читал об этой трагедии в какой-то газете. Еще тогда подумал: ну прямо Шекспир, в наше-то время такие страсти…
- Машина не моя, по наследству от отца досталась. Я ее даже ни разу и не открывала. Страшно было… Так уж случилось, - женщина села поудобнее, намекая, что рассказывать будет долго. - Папа переехал в Москву после смерти мамы. Одному оставаться в Екатеринбурге, где они последние годы жили, ему не хотелось. Я к нему переехать не могла: у мужа здесь хорошая работа, да и у меня тоже. Обменяли папину трехкомнатную квартиру на двухкомнатную в Москве, конечно, с большой доплатой. Папу, как отставного генерала, прикрепили к хорошему госпиталю, там он ее и встретил. Молоденькая врачиха, терапевт. Веселая, симпатичная. До нее отец ни за что не хотел жениться, хотя женщины им интересовались - импозантный, обеспеченный. Говорил обычно: после мамы - все пустое. А тут эта врачиха подвернулась. Она ему рецепты, направления - он ей цветы? и конфеты. Как-то признался, что Ирина ему маму в молодости напоминает. Как у них все сложилось, не знаю, не считала себя вправе вмешиваться. Через год они поженились, папа машину купил - она хорошо водила. Да-да, ту самую, с которой вы теперь маетесь… Вскоре после этого словно кошка между ними пробежала. В общем-то, естественное дело: она отцу во внучки годилась, меня на десять лет была моложе. Добрые люди стали мне звонить, что Ира завела себе любовника. Я молчала, не хотела отца огорчать. Но вскоре и он узнал. Начались упреки, скандалы - обычная в таких случаях грязь. Отец был в отчаянии, на мои утешения твердил: убью обоих. Я испугалась - нрав у него горячий, может и убить, зря что ли столько лет в армии прослужил? Не напрасно боялась. Отец их выследил возле госпиталя, где работала Ирина, и застрелил из именного пистолета обоих, прямо в машине - в вашей… А самого его даже арестовать не успели, умер там же от сердечного приступа, у меня на руках. Все твердил: "Будь она проклята". Я у него спрашиваю: "Кого ты, папа, клянешь?" А он: "Машину, с нее все началось…"
Но самое страшное в этой истории то, - продолжала женщина, - что Ирина ждала ребенка. Тот день был последним перед ее декретным отпуском, а стал для нее вообще последним…
- А чей же был ребенок? - Олег слушал как завороженный - в газете таких подробностей, естественно, не было.
- Не знаю. Думаю, что и отец сомневался, потому так и отчаялся. Знала ли сама Ирина? Тоже вопрос без ответа, для таких задачек экспертиза нужна, но ее же никто не делал. А теперь… Теперь нет никого. Я папу очень любила, и уважала, но оправдать не могу: он ведь еще и младенца, невинную душу погубил.
- У вас есть фотографии отца? Покажите, если можно, - попросил Олег, уж очень ему хотелось увидеть генерала с такой трагической судьбой.
- Конечно, пожалуйста, - женщина с готовность достала из книжного шкафа альбом. - Вот он с мамой, вот с Ириной после их свадьбы. А здесь отец в форме, на встрече с фронтовиками - он же последние годы войны застал. Каждый год приезжал в Москву девятого мая, у нас останавливался.
На последней фотографии Олег сразу узнал старика, он часто вспоминал об их случайной встрече. Гордился в душе словами, которые услышал от него на прощание, - только что демобилизованный десантник от боевого офицера, генерала.
…Из армии Олег возвращался на поезде, с пересадкой в Екатеринбурге. Он помнил как сейчас: весна, все расцветает, счастье - просто от молодости, от избытка сил - через край хлещет. Деньги были, и Олег решил шикануть - купил билет в вагон СВ. А в купе попутчиком - генерал, в мундире, вся грудь в орденах. Олег запомнил, что тот в Москву на встречу с боевыми друзьями ехал. Старик еще горевал, что мало их осталось и с каждым годом все меньше - уходит военное поколение. Олег сначала по привычке смутился, но после бутылки водки, которую выставил генерал, об уставных отношениях забыли оба, всю ночь проговорили "за жизнь". Генерал хотя и старым Олегу показался, но держался ничего, молодцом, и пили на равных. Когда прощались, старик сказал:
- Всегда о сыне мечтал, о таком вот, как ты. Хороший ты парень, Олег, надежный. Такие и раньше не часто встречались, а уж теперь и вовсе поизвелись. Я бы с тобой в разведку пошел и, приведись, самое дорогое доверил бы - без сомнений.
Эти слова генерала - "надежный", "доверил бы самое дорогое" - и сейчас грели самолюбие Олега. А что же у него было, у генерала, самое дорогое… Олег машинально листал альбом, рассматривал фотографии, поражаясь, как дочь похожа на отца. Даже посмотрел на нее, сравнивая.
- Нет, я на маму похожа, - поняла его женщина. - Разве что в манерах что-то есть общее, в улыбке.
- Да нет, вы похожи - вот брови такие же, волосы… - Но ведь у кого-то еще он недавно видел и эти брови вразлет, не густые, собранные в четкую линию? И этот непослушный вихор надо лбом?
- А у Ирины остались родственники? - поинтересовался Олег. - Кто ее хоронил - не вы же? Ребеночка с ней похоронили?
- Не знаю, наверное, с ней. Мне, признаться, не до нее было. Когда все случилось, из госпиталя люди выскочили - врачи, медсестры - и Ирину с тем человеком забрали. Что было дальше, не интересовалась даже, слишком много она нам горя принесла. Слышала, что похоронили ее на том кладбище, что и папу. А родственники у нее были - родители, но я их никогда не видела. И еще младшая сестра, Лена, она тогда еще недавно замуж вышла, кстати, за хирурга из того же госпиталя. Они, наверное, и хоронили, кто же еще?
Жена - Ирина, сестра - Лена, неродившийся ребенок, Иришка, которой сейчас три года - сколько совпадений, надо же… Мысли клоками вертелись в голове Олега, не желая складываться во что-нибудь цельное, путное. Путное, путь, дорога, шоссе… Теперь он точно знал, куда ему нужно идти.
Олег много раз провожал Лену до родительского дома, много раз подолгу с тоской смотрел на их окна, пытаясь представить, как выглядит Лена дома - без макияжа, в халатике или легких брючках и майке, с завязанными в хвост волосами. Он никогда ее такой не видел, но такая она заранее ему нравилась - домашняя, уютная. Он так тосковал о доме, об их с Леной общем доме и их общих детях. "Не надо волноваться, - приказывал себе Олег, поднимаясь пешком на пятый этаж. - Это всего лишь звонок, а это всего лишь дверь, а за ней - она…"
- Олег! - Лена не удивилась, не испугалась, она словно давно ждала его прихода. Именно такая, как он представлял, - в домашней майке, с волосами, заколотыми на затылке, родная… - Проходи, раздевайся. Сейчас будем чай пить.
Из комнаты выбежала Иришка - точно, те же брови и тот же вихор, что и у генерала.
- Не надо чай, давай поговорим. Нам надо поговорить.
Слушая Олега, Лена все больше мрачнела и сжималась. Казалось, она судорожно ищет способ запрятать свою тайну еще глубже и никогда - никогда! - не открывать ее Олегу. Один раз выстрелы того генерала уже ударили по ее жизни, по ее любви. И опять этот ужас! Она не хочет воспоминаний, не хочет перемен, пусть все остается как есть. Зачем он копается в этой истории, это так больно и так не нужно… А Олег все говорил и говорил, рассказывая то, о чем ему знать и не следовало. Откуда он знает все эти подробности, даже она, Лена, ничего про них не слышала. Олег признал, что был у генеральской дочери. Потом заговорила Лена:
- Ира была еще жива, когда ее привезли в операционную. В тот день дежурил - надо же, какое совпадение! - мой муж, - Лена щелкнула заколкой и тряхнула головой, темные волосы упали на лицо - она не хотела, чтобы он видел ее слезы. - Ира умерла через несколько минут после начала операции, он ничего не мог сделать. А ребенка удалось спасти. Девочка была слабенькая - семимесячная, никто и не надеялся, что выживет. Ее сразу же отвезли в роддом, там специальная аппаратура. Два месяца Иришку держали в инкубаторе. Поправлялась она плохо, словно знала, что сиротка, что никому не нужна, - так детские врачи говорили. А я возмущалась: "Как это - никому? Мне нужна, она моя родная племянница, теперь дочерью будет". Родители после похорон сами едва живы были, не могли мне помочь. Я очень любила сестру, и никогда бы не оставила ее ребенка. Муж моего порыва не разделял, но, можно сказать, под нажимом общественности - об этой истории все в госпитале знали - согласился на удочерение. Удочерить-то удочерил, а отцом не стал, не смог полюбить. После этого и начались скандалы, упреки, сцены ревности. Я его не осуждаю, чужого ребенка трудно принять, не всякий может. Я и от алиментов отказалась, зачем его наказывать? Пока учусь, нам бабушка с дедушкой помогают, но скоро работать пойду. Проживем. А ты в эту историю напрасно так углубляешься…
Последние слова Олег не слышал, он думал о старом генерале. Он доверил-таки ему, Олегу, самое дорогое - свою девочку, свою самую последнюю любовь. На собственной машине привез его к ней, а Олег - не понял. И наказывал всякий раз, как тот смел плохо подумать о его девочке, мстил по-солдатски, жестко. И гнал из машины случайных попутчиков, может, слишком жестоко гнал, но, видно, другого способа не нашел генерал.
- Скажи, а почему ты пошел к генеральской дочери? Вообще, почему стал распутывать всю эту историю? - Лена с любопытством смотрела на Олега.
- Машина заставила, рыжая стерва.
- Какая машина? Та, на которой ты меня первый раз подвозил? Но не поняла - как это, заставила?
- Рассказать - не поверишь! Я бы и сам не поверил, если бы с кем другим такие чудеса крутились…
Лена слушала, не перебивая. Когда Олег закончил рассказ, они оба увидели, что возле двери на полу сидит Иришка и, раскрыв рот, слушает сказку про рыжую машину.
- Дядя, а что теперь с этой машинкой будет? Она же такая умная, так все хорошо придумала…
- Даже и не знаю, что с ней будет. Сказка же еще не кончилась.
- Как это не кончилась? Она что же, настоящая - эта сказка? - Ирочка от удивления вытаращила на него глаза.
- Самая что ни на есть настоящая.
- А когда узнаешь, расскажешь? - заговорщицки прищурившись, спросила девочка.
- Конечно, мне самому интересно, что еще машина придумает. Мы же теперь с тобой часто видеться будем?
- Не знаю… - Ирочка обдумывала, стоит ли им часто встречаться? - А давай с тобой дружить? - Ирочка доверчиво протянула Олегу руку розовой ладошкой вверх.
- А давай! - Олег тихонечко хлопнул по детской ладошке и поразился, какая огромная у него ладонь - как у Гулливера.
Поздно вечером, уже собираясь ложиться спать, Олег услышал вой пожарной сирены. Подошел к окну - горели его "Жигули". Кто поджег, кому они помешали? Он спустился во двор и подошел к пожарным.
- Я хозяин этой машины, вот документы. Что случилось?
- Пока не знаем. Экспертиза покажет, сейчас криминалисты подъедут. У вас у самого версии есть, кто мог поджечь?
- Да нет… Кому этот металлолом нужен?
Но версия у него была, единственно возможная: объект выполнил задачу и самоликвидировался. При выполнении особо секретных операций к такому приему прибегают часто, он знал это точно - десантники бывшими не бывают.
Мата Хари сопливая
Им с Маратом казалось, что они все продумали до мелочей. День рождения Марата, куда Бэла обязательно придет с Сергеем, подходил для их целей как нельзя лучше. И Надеждина подруга, бывшая одноклассница, будет выглядеть там вполне естественно. Она-то, подруга, и должна была стать ключевой фигурой в их затее.
Наденька не могла остаться в стороне от неприятностей, которые свалились на семью ее ненаглядного, самого умного и чуткого, самого благородного и самого красивого Марата.
- У меня проблемы. Вернее, у Бэлки. Поможешь? - спросил Марат.
- Да! - не задумываясь, ответила Наденька и только потом спросила, в чем, собственно, проблема и что нужно делать. Она внимательно выслушала Марата и даже на минутку не усомнилась в справедливости и разумности всего, что он задумал. А дело было в том, по словам Марата, что Сергей оказался бабником, альфонсом и мотом, недостойным его красавицы сестры. Бэла и вправду была красива: черные глаза в пол-лица, тонкая, гибкая. Характер пылкий, нежный, и при этом гордая и преданная. Ну прям, лермонтовская горянка. Надежда все удивлялась: надо же, дали только имя, а словно портрет списали с героини. На чем основывались обвинения, были ли у Марата доказательства вероломства Сергея, Наденька не спрашивала - она верила любимому безоглядно, как и положено в восемнадцать лет.
Сергея она ни разу не видела, но заранее считала врагом. Раз семья Марата говорит, что он по всем статьям плох, значит, так оно и есть. Это сейчас, повзрослев и поумнев, она понимала, что, только заикнись Марат о своем намерении жениться на Наденьке, его семья, весь большой и могучий клан Мамедовых пришел бы в движение и сказал бы свое решительное "нет", точно так же, как сказал Сергею. Неважно, что уже больше четверти века родители Марата жили в Москве, что здесь родились и учились их дети, что в доме постоянно бывали люди самых разных национальностей. Профессор Мамедов работал заместителем директора крупного научного института, при советах даже возглавлял парторганизацию и всегда ратовал за дружбу между народами. И его детям, Бэле и Марату, позволялось дружить и влюбляться в кого угодно, но только не вступать в брак. Внуков-полукровок Рашид Мамедович Мамедов не принял бы никогда. К славной Надюше в семье Марата относились с симпатией, но не более того. Пусть пока будет Надя, или Даша, или Катя - неважно, не жениться же.
План Марата был прост, во всяком случае, так тогда казалось Наде, его коварство она оценит много позже. Школьная подруга, веселая и чертовски хорошенькая, с изюминкой, постарается, так сказать, заинтересовать Сергея на глазах у Бэлы, девушки горячей и бескомпромиссной. Если удастся заинтересованность перевести в откровенный флирт, можно будет праздновать победу. Гордая Бэла наконец-то увидит, чего стоит ее Сергей. На этом та часть сценария, которую без ущерба делу мог рассказать Надежде Марат, заканчивалась, но у сценария было продолжение - для посвященных. И для него тоже были подготовлены исполнители. Оскорбленная Бэла наконец-то должна будет понять, что родители хотят ей только добра, и сама порвать с Сергеем. И тут на сцене появится настоящий жених - чернобровый и чернокудрый, настоящий джигит. Профессор Мамедов долго и тщательно подбирал кандидатуру будущего зятя, пока не нашел подходящую по всем статьям - в своем родном городе. Парень из хорошей зажиточной семьи, приехал в Москву учиться после армии. Породниться с Мамедовыми для него большая честь, он так и сказал Рашиду Мамедовичу, да и Бэла красотка - какой дурак откажется? Вот только упрямится девчонка, все Сережа да Сережа, замуж за него собралась. Профессор торопился, а то наломает дров, дуреха…
Надежда подробно проинструктировала подругу, а та, по юношескому же недомыслию, согласилась почему не помочь в таком пустяке? Они обговорили детали и срок выполнения задания: не больше двух встреч. Даже выбрали платье, самое подходящее для такого случая - поярче и покороче. И тут все рухнуло! У подруги что-то стряслось дома, и она наотрез отказалась прийти на день рождения Марата. План по спасению бедной Бэлы оказался под угрозой. Марат рвал и метал, упрекал Надежду в том, что ей плевать на его проблемы. И если бы она действительно его любила, то не допустила бы такого облома. От несправедливых упреков Наденька вся как-то сжалась, похолодела. Ей казалось, если она сейчас же не придумает, как все исправить, Марат от нее - глупой неумехи - откажется навсегда. И тогда все, жизнь кончится - разве она сможет жить без Марата? И Надя придумала.
- А что если я сама… - она не знала, как это выговорить. - Ну… Сама попробую с Сергеем пококетничать? Всего разочек… Этого же хватит? Ты не обидишься?
- Даже и не знаю… - по его вспыхнувшим глазам Надя поняла, что он согласен. Более того, он рад, что выход нашелся, и только результат его интересует. А как он его получит, этот результат, дело десятое. - Но ты смотри не заигрывайся. Я буду ревновать. - Надюша ему не поверила, первый раз за весь год знакомства.
Сергей оказался высоким шатеном лет тридцати. Умные серые глаза и спокойные манеры никак не выдавали его пороков, о которых так много слышала Надежда. В их студенческой компании он казался почти старым и до чрезвычайности загадочным. Всю первую половину вечера Надежда внимательно изучала свою жертву и с удивлением понимала, что Сергей не вызывает у нее той ненависти, которой пылало ее справедливое сердце после инструктажа Марата и которая, она боялась, помешает ей успешно выполнить задание. Пожалуй, только раздражение мешало ее взгляду, обращенному к Сергею, наполниться необходимой томностью. Это из-за него она не может быть рядом с любимым, из-за него вынуждена притворяться. И все оттягивала, оттягивала начало наступления…
После танца, когда затихли вздохи его любимых битлов, Марат холодно бросил: пора! Словно ударил. Надежда почти физически почувствовала боль, но не могла, не было времени понять, откуда она пришла. Он не оставил ей времени, чтобы разложить эту боль на составляющие. Действуй немедленно, как договорились! Стыд перед Бэлой, обида, унижение, осознание того, что ее предали, употребили для своих целей, придет к ней позже. До последней минуты она ждала, что Марат ее остановит, скажет: нет, только не ты. Не сказал. В одну секунду влюбленная девчушка превратилась в настоящую гетеру. Словно ненароком пересела в кресло рядом с Сергеем. Юбка - чуть выше нормального, как будто случайно. Голос - чуть ниже обычного, с чувственной хрипотцой, сладко царапающей мужские уши. И глаза, полные восхищения, чтобы он ни сказал. Заинтересованный взгляд в ответ - вполне достаточно для первого шага. А дальше:
- Где ты работаешь? На "Мосфильме"? Оператор? Как интересно, расскажи… Ничего, что на "ты"?
Сначала Бэла не придала значения их оживленному разговору. По долгу хозяйки дома она то и дело порхала между кухней и комнатой. А потом так и застыла в дверях: Надежда и Сергей танцевали в самом дальнем углу, в полумраке. Они были вместе.
Марат с удовлетворением наблюдал за сестрой. Однако реакция Бэлы, которая последовала за первым шоком, его разочаровала. Она мгновенно справилась с растерянностью и весь оставшийся вечер вела себя так, словно ничего не случилось. Правда, на кухню больше не бегала, танцевала с Сергеем и другими гостями, смеялась и шутила, как всегда.