Язык Зика коснулся ее рта, и это было похоже на удар тока. Из горла женщины вырвался слабый стон, и Зик простонал в ответ, когда ее руки обвились вокруг его шеи и пальцы проникли в чащу его волос.
Рот мужчины был голодным, требовательным и удивительно - до боли - знакомым, возбуждая каждый нерв ее тела. Она отдалась наслаждению, не замечая, что полы халата распахнулись. И вдруг Мелоди ощутила пальцы Зика под тонкой тканью ее бюстгальтера и похолодела.
- Нет! - в панике выкрикнула она, отскакивая от него и быстро запахивая халат.
Зик дышал, как бегун на длинные дистанции, и не сразу смог заговорить.
- Все в порядке. - Он не отпустил ее совсем, только ослабил объятия. - Мы можем делать это медленно.
- Я вообще не хочу этого делать. - У нее во рту пересохло, она с трудом глотнула. - Мы не можем…
- Можем. - Зик опять поцеловал Мелоди, едва коснувшись губами ее губ. - Мы - муж и жена, Ди, и ты только что продемонстрировала, что хочешь меня так же страстно, как я тебя. - Он говорил не пылко, не с торжеством. Просто констатировал факт. - Мы с тобой - единое целое, и ты ничего не можешь с этим поделать.
Мелоди раздирало множество противоречивых эмоций. Если они займутся любовью, если Зик увидит ее шрамы, он непременно проникнется к ней отвращением. А она хотела, чтобы он помнил ее такой, какой она была прежде. Не только ради себя. Ради него. Когда они поженились, она была идеальной. Так зачем ему приспосабливаться к худшему? Нет. Она должна быть сильной. Слабость непозволительна.
- Нет, Зик, - прошептала Мелоди. - Мы больше не муж и жена.
- Я в это не верю. - Он все еще пытался удержать ее. - Ни секунды. Поэтому не трать зря силы на попытки меня убедить. Лучше пойди прими душ, накрась губы, припудрись, сделай все, что вы, женщины, делаете, когда выходите в свет. Я не собирался давать тебе скучать сегодня вечером и купил билеты в театр.
Мелоди с ужасом посмотрела на него:
- Я не пойду.
- Конечно, пойдешь. Мы не позволим паре снежинок остановить нас. Это все-таки Лондон, а не Северный полюс.
- Я не то имела в виду. Я останусь в отеле.
- Почему? - Его черные глаза смотрели на нее с вызовом.
Мелоди не хотела прибегать к старой, как мир, отговорке: "У меня болит голова".
- Мне нечего надеть, - сказала она.
Это была правда. В ее чемодане лежали только брюки и майки, которые она носила в больнице. Вечерние платья остались дома. Зик усмехнулся:
- Это не проблема.
Он отпустил Мелоди и подошел к елке. Она увидела, что под елкой лежат несколько пакетов в красивой обертке.
- Ты можешь заранее получить кое-что из твоих рождественских подарков, - весело сказал он, беря два пакета. - Я купил платья на размер меньше, чем ты носишь обычно, потому что ты похудела. Надеюсь, я не ошибся. Примерь их.
Пораженная Мелоди пробормотала:
- Где? Когда?
Зик молчал. Целая гамма эмоций - радость, смущение, неуверенность - пробегала по его лицу.
- Пока ты спала, я немного побродил по магазинам. Твои рождественские подарки остались дома. Я не думал, - он покачал головой, - что мы проведем рождественскую ночь в отеле.
- Зик, я не могу это принять. Ей казалось совершенным бесстыдством принимать от него что-либо в таких обстоятельствах.
- Почему нет? - спокойно спросил он.
- Просто не могу, - беспомощно проговорила Мелоди. - У меня нет ничего для тебя, например. Это… это было бы нечестно.
Зик бросил пакеты на диван, обнял ее и не отпустил, когда она попыталась вырваться. Одной рукой он осторожно взял жену за подбородок и поднял ее лицо так, чтобы она смотрела ему в глаза.
- Ты сегодня выписалась из больницы, и это лучший подарок для меня. Я был в ужасе после несчастного случая, я ничего не мог делать в первые дни. Такие события заставляют нас пересматривать жизненные приоритеты, поверь мне. Так что ты - мой подарок на это Рождество.
- Зик, - Мелоди отчаянно старалась не расплакаться, - я не могу…
- Я знаю, знаю. - Он быстро коснулся губами ее губ. - Ты не хочешь слушать, но это правда. Возьми подарки и стань еще красивее, если это возможно. Потому что мы обязательно пойдем сегодня в город. Даже если мне придется самому тебя одевать. - Зик улыбнулся, но Мелоди понимала, что он не шутит. - Если честно, я предпочел бы именно этот вариант.
Она не забывала, что надо быть сильной, но невольно таяла от таких приятных слов. И нашла отговорку. Может быть, выход в город - не так уж плохо. Совместная ночь в отеле опаснее, когда Зик в таком настроении.
Он, словно подтверждая ее страхи, опять поцеловал жену, словно не мог удержаться, и на минуту Мелоди овладел привычный восторг желания. Однако реальность остудила ее, как ведро холодной воды.
"Он не знает, как я выгляжу под халатом. Он не видел мои шрамы и изуродованную кожу".
Мелоди отшатнулась так порывисто, что Зик не смог ее удержать.
- Пожалуйста, не надо, - сказала она тоскливо. - Пожалуйста, Зик.
Молодая женщина подобрала пакеты и пошла к двери, но на пороге обернулась и спросила:
- В котором часу мне надо быть готовой? Его голос был глубоким, и теплым, и чувственным, когда он ответил:
- Я заказал коктейли в номер на семь часов.
Мелоди холодно кивнула, усилием воли сдерживая слезы. Она чувствовала, что никогда не любила Зика сильнее, чем сейчас. Он - все, чего она когда-либо желала, когда-либо будет желать. И она должна дать ему уйти. Осталось только заставить и его понять это, прежде чем рассудок изменит ей.
Глава 6
Мелоди вошла в спальню, закрыла дверь, села на кровать и положила пакеты на колени. Вытерев глаза, она приказала себе: "Не плачь! Не сейчас. Подожди, пока все это не кончится!" Нельзя сдаваться. Надо быть сильной.
Короткий разговор с самой собой помог. Она же знала, что жизнь после больницы будет не такой, как раньше. По многим причинам.
Стычка с Зиком стала неизбежной с той минуты, как Мелоди решила, что должна расстаться с ним. Если бы было возможно, она просто исчезла бы из его жизни. Ей не хотелось спорить, но это было неизбежно.
Пальцы ее коснулись обручального и супружеского колец на левой руке. Мелоди решила, что пора прекращать жалеть себя. И открыла пакеты с подарками Зика. Шелковые серебристые брюки были восхитительны, а кремовая туника еще лучше. Она не решилась взглянуть на ценник, но эмблема дизайнера говорила, что это эксклюзив.
Мелоди чувствовала себя так, словно вот-вот разорвется на части. Силы, восстановленные во время сна, вновь исчезали. Нельзя позволять Зику воздействовать на нее таким образом. Иначе потом им будет еще тяжелее. Но один вечер ничего не решает.
Молодая женщина оставила пакеты на кровати и отправилась в ванную. Раздевшись, она по самую шею погрузилась в мыльную пену. И только теперь, когда ее ноги и тело скрылись под водой, начала успокаиваться.
После месяцев, проведенных в больнице, возможность отдохнуть в теплой ароматной ванне, смыть с тела и волос остатки больничного запаха, который, казалось, пропитал ее насквозь, была подобна благотворному чуду.
Мелоди не знала, как долго нежилась в ванне. В добрые старые времена уставший после работы Зик часто присоединялся к ней. А потом они ужинали в халатах при свечах.
Но то было давно, а теперь - это теперь, и путешествия по дорогам памяти небезопасны.
Мелоди надела халат и туго затянула пояс. Она больше не могла удовлетворять критериям ни Зика, ни других обитателей мира шоу-бизнеса. Нет, она не сомневалась, что люди в большинстве своем будут очень милы, будут выражать ей сочувствие, иные даже искренне. Но она знала этот мир, и ей было известно, как расчетливы и нечистоплотны эти люди. Она не могла жить в постоянном ожидании того момента, когда другая, более интересная и умная женщина отнимет у нее Зика.
Мелоди замотала мокрые волосы полотенцем.
Может быть, такая женщина и не появится. Может быть, Зик обладает достаточным иммунитетом против соблазнительниц, но это не важно. Она сама испортит все, что у них было. Ревность и подозрения - ужасная вещь. Она не может позволить Зику жить с женой, исполненной ревности и подозрений. За последние недели Мелоди выяснила о себе много такого, чем нельзя гордиться. Но что есть, то есть.
Несчастный случай выпустил на свободу демонов, запертых в глубине ее сознания, и она была уверена в одном: надо отказаться от всего, что было прежде, и начать жизнь сначала. Где-нибудь далеко-далеко. Она это сможет. И сделает. Со временем. Как только найдет в себе силы побороть апатию, примириться с тем, что надо жить без Зика.
Мелоди быстро оделась и облегченно вздохнула. Теперь она надежно прикрыта. Она не думала, что Зик войдет к ней в спальню не постучавшись, но - вдруг…
Она причесала волосы так, что они спускались, как два занавеса, по обе стороны лица. Наложила макияж. Несложный: немного теней на веки, чтобы подчеркнуть зеленый цвет глаз, немного розовой губной помады. Потом посмотрела на себя в зеркало и решила, что будет делать то же самое каждый день.
Это часть процесса выздоровления, подумала Мелоди с мрачным юмором, вспомнив, что советовал врач. Он был очень добр к ней, этот мистер Прайс. Седовласый, благодушный. Но он называл вещи своими именами, хоть и говорил сочувственным тоном.
- Я вылечил ваше тело, Мелоди. Теперь вы сами должны сделать то же со своей душой. Несчастный случай выбил вас из колеи, но впереди у вас долгая жизнь. Не все мои пациенты могут на это рассчитывать. Я бы хотел, чтобы вы встретились с одним моим коллегой. Он будет обсуждать ваши проблемы столько раз, сколько вы захотите.
Она записала имя и номер телефона. Доктор Грег Ричардсон.
- Он психиатр? - спросила Мелоди шепотом, уже зная ответ. В больнице считали, что она сломалась, что она теряет рассудок.
Мистер Прайс ответил ласково:
- Он специалист, который работает с людьми, нуждающимися в том способе лечения, какой я не могу предоставить. Но хороший человек. Более того, Грег мой друг, и он вам поможет. Не пренебрегайте им, Мелоди. И… - Врач помолчал, подождал, пока она поймает его пристальный взгляд, и продолжил: - Не принимайте скоропалительных решений относительно перемен в жизни. Дайте себе время. Возможно, это клише, но время - великий лекарь.
- Вы говорите о Зике? - холодно поинтересовалась она.
На сей раз пауза была длиннее.
- Отчасти да.
Мелоди отвернулась от зеркала и вздохнула. Мистер Прайс желал ей добра. Он не одобрял ее решение развестись. Но как он может понять? Он врач, и ему известно об индустрии развлечений только то, что знает любой человек, который иногда ходит в театр и смотрит телевизор. Шоу-бизнес - особый мир, и Мелоди полюбила его, как только оказалась в нем, окончив хореографическую школу. Он трудный, требовательный, непрощающий, иногда некрасивый, часто капризный, но в этом мире она могла делать то, о чем мечтала с малолетства и любила больше всего на свете, - танцевать. А потом центром ее вселенной стал Зик.
У нее было все. Но боги не любят тех, кто смеет на земле отведать райской жизни. Сколько раз Мелоди повторяла себе, что этот рай не может длиться вечно. И оказалась права. Она прикусила нижнюю губу, ее глаза опять повлажнели.
- Мелоди!
Услышав стук в дверь, она подскочила от неожиданности. Зик прервал ход ее мыслей. Женщина приложила руку к груди и постаралась успокоиться. Потом пошла к двери и открыла ее со спокойной улыбкой на лице:
- Я готова.
Он выглядел фантастически: вечерний костюм, волосы зачесаны назад, магнетизм в десятки раз сильнее.
- Привет, - сказал он ласково. - Коктейли ждут в гостиной.
- Хорошо, - откликнулась Мелоди, чуть-чуть задыхаясь и надеясь, что он этого не заметит. Она должна излучать спокойствие.
- Ты выглядишь, - Зик улыбнулся, и от его теплого взгляда ее сердце забилось быстрее, - достаточно хорошо для того, чтобы поесть. Впрочем, ты всегда хорошо выглядишь.
- Спасибо. - Мелоди сообразила, что ведет себя смехотворно чопорно. - Одежда очень мила.
- Но я забыл отдать тебе вот это. - Зик протянул ей еще один пакет. Казалось, он не замечает отсутствия у жены энтузиазма по поводу подарков.
- Что это? - спросила она рассеянно, отказываясь признаваться себе, что он дьявольски привлекателен.
Зик взял ее за руку, провел в гостиную и посоветовал:
- Разверни - увидишь.
- Я… я не хочу. Ты и так много мне подарил. Я больше ничего не приму. Ведь я тебе ничего…
- Открой, - перебил он Мелоди, а когда она все-таки не послушалась, усадил ее на диван, сел рядом, развязал ленточку и снял обертку. Внутри была большая коробка. - Оно не кусается, - добавил он.
Он поднял крышку, и Мелоди увидела серебристые сапожки. Мягкая кожа была украшена узором из мелких кристалликов. Такие сапожки стоят целое состояние. Она подняла глаза на Зика:
- Я не могу это принять. Он чуть откинулся назад и сложил руки на груди:
- Почему?
- Я не должна была бы брать и одежду. - Мелоди чувствовала себя неловко.
- Но ты взяла, - заметил он мягко. - А это - часть подарка. - Зик посмотрел на простые черные сапоги Мелоди, пригодные только для прогулок и не шедшие ни в какое сравнение с произведением искусства в коробке.
Мелоди сжала губы и вздернула подбородок. Она либо пойдет в старых сапогах, либо вообще не пойдет.
- Извини, Зик. Они очень красивые, но - нет. Смешинки в черных глазах говорили, что он прекрасно знает, к чему она клонит.
- Не важно, - заявил он, помолчав. - Они будут лежать здесь на случай, если ты изменишь решение.
- Не изменю.
Мелоди вскочила. Сидя близко от Зика, она невольно вдыхала аромат его крема после бритья и мужской аромат тела, что плохо действовало на ее мыслительный процесс.
Зик тоже встал и подошел к столику, на котором стояли бокалы с ее любимым коктейлем. Взяв один бокал, он протянул его Мелоди.
- На сей раз никаких тостов, но, надеюсь, ты получишь удовольствие от сегодняшнего вечера, - ласково произнес он. - Мы поужинаем после театра, если ты не возражаешь. Мелоди отпила глоток:
- Я не голодна.
- Нам придется постараться, чтобы твой аппетит вернулся. Меня всегда удивляло, сколько ты можешь съесть.
- Я же была танцовщицей и легко сжигала калории. Теперь все изменилось.
- Не все.
Зик наклонился к ней. Мелоди с бьющимся сердцем ждала поцелуя. Его губы, когда они оказались на ее губах, хранили вкус коктейля. Легкая дрожь побежала по ее спине. Если Зик включал свое обаяние, оно действовало, словно молодое вино, пьянящее, завораживающее. Он умел быть неотразимым.
Он на секунду прервал поцелуй, чтобы поставить бокалы на столик, а потом опять обнял Мелоди и прижал к себе, и его губы слились с ее губами. И она оказалась в мире чувственных наслаждений, куда Зик всегда легко переносил ее. Как только Мелоди ответила ему, он крепче сжал ее в объятиях, требуя большей интимности. И она оставила сомнения. В этот безумный момент Мелоди не могла ничего другого, не хотела ничего другого. Рядом был Зик, и она его обожала, и только это имело значение на несколько благословенных секунд.
Зик осторожно прервал поцелуй, хотя продолжал обнимать ее. Его угольные глаза смотрели на жену.
Мелоди ощущала легкое головокружение, ее глаза затуманились от вожделения. Часть ее существа смущалась и сердилась на то, что Зик легко разрушает ее защиту. Но другая часть знала, что так и будет. Зик постоянно хотел обнимать Мелоди, прикасаться к ней, целовать, и она тоже этого хотела.
- Мы с тобой не изменились, - пробормотал он хрипло. - Теперь ты это понимаешь, ведь так? Ничто не может встать между нами. Мы созданы, чтобы быть вместе. Верь этому.
Как просто было бы растаять в его объятиях и согласиться с ним, позволить себе отдаться ему, его силе, уверенности, мужественности. Но все последние месяцы Мелоди боролась с собой, стараясь принять будущее без Зика.
Она высвободилась из его объятий, посмотрела на него и вздрогнула. Мелоди было ненавистно то, что она должна была сказать, но иначе нельзя.
- Все закончилось, Зик, - проговорила она очень спокойно, словно подводила черту, и он не мог этого не заметить. - Я покорилась неизбежному, и ты тоже должен. Если ты любишь меня, то позволишь мне уйти. Я больше не могу жить в твоем мире. Возможно, это звучит театрально, но я знаю предел своих сил, и, останься я с тобой, это разрушило бы меня изнутри. Я должна заново построить свою жизнь и понять, кто я теперь.
- Моя жена, - бросил он мрачно. Мелоди улыбнулась бы, не будь она в таком отчаянии. В этом был весь Зик. Он никогда не видел полутонов. Она не рискнула говорить и только покачала головой, глядя на его потемневшее лицо. - Сегодня канун Рождества. - Он наклонился и опять поцеловал ее, уверенно и сладко. - И в эту минуту ты моя жена, и мы идем получать удовольствие. Дальше заглядывать не будем. Не надо думать о будущем, даже о завтрашнем дне. Сегодня мы живем настоящим моментом, минуту за минутой, а все остальное не важно. Согласна?
Мелоди чуть не задохнулась от поцелуя, но все же сумела улыбнуться. Их последняя ночь вместе. Она будет сладостно-горькой, но почему бы ей не стать памятной? Шагом в безвременье? И ей будет что вспомнить в последующей одинокой жизни.
Теперь Мелоди с удовольствием отпила из своего бокала, зная, что больше не сможет пить этот коктейль, потому что он навсегда будет связан с воспоминаниями о последней ночи и боли расставания.
- В ложе нас ждут круассаны и шампанское, - сообщил Зик. - Так что, если ты готова…
Мелоди глубоко вздохнула. Первый ее выход в свет после несчастного случая. В театре непременно встретятся люди, которые знают, что с ней случилось, и они будут следить за ней острым, как скальпель, взглядом. В ложе им, надо надеяться, не будут слишком сильно мешать, но до тех пор… Она распрямила плечи и вздернула подбородок:
- Готова.
Ложь. Она никогда не будет готова. И она боится, очень боится. Но ничего. Только одна ночь. Только одна…
Зик набросил пальто ей на плечи, и от его прикосновения по нервам женщины побежали искорки. Так всегда бывало. Даже если он прикасался к ней случайно.
Они уже выходили, когда Зик вдруг повернул Мелоди к себе лицом и медленно поднес к губам ее левую руку с обручальными кольцами. Сначала он поцеловал запястье, то место, где бился пульс, потом повернул ее руку и поцеловал кольца, осторожно и нежно.
- Не надо меня бояться, - сказал он. - Обещаю, я никогда не сделаю тебе больно. - (Мелоди издала странный горловой звук, отняла руку и отступила на шаг.) - Какая настороженность, - вздохнул он тихо, и на секунду ей показалось, что она увидела боль в его угольно-черных глазах.
- Я думала, мы уходим, - произнесла она, следя за тем, чтобы ее лицо было спокойным.
- Да, уходим.
Но Зик не шевельнулся. Мелоди беспомощно смотрела на него, стараясь проглотить ком в горле. В Зике всегда было что-то дикое, и сегодня это проявлялось в каждом его движении. Какая-то инстинктивная мужская сила. И вдруг он улыбнулся и открыл дверь.
- Пошли, - предложил Зик.