Глава 7
Снегопад закончился. Служащие отеля расчистили дорожку от двери до улицы. И все-таки Мелоди была рада, что Зик крепко держит ее под локоть, пока они не сели в такси.
Снег не остановил поздних покупателей, торопившихся посетить большие универмаги. По белым тротуарам сновали прохожие с пакетами и сумками. Всюду царила атмосфера необычного оживления. Все выглядели довольными и веселыми.
Зик усадил Мелоди в такси рядом с собой и обнял за плечи. Она не отстранилась, хотя была внутренне напряжена, как сжатая пружина. Странно было снова оказаться в суматохе жизни, но не это заставляло ее нервничать, хотя Зик, вероятно, подумал именно так, потому что посоветовал:
- Расслабься. Мы делаем это вместе, правда? Я здесь. Я с тобой. Это будет очень приятный вечер, поверь.
- Я в порядке, - не дрогнув, солгала Мелоди. - В полном порядке.
Когда Зик наклонился и быстро поцеловал ее в голову, ей показалось, что он вздохнул.
Мелоди смотрела в окно, не вглядываясь в ярко освещенные витрины и людей из-за бушевавших в ней противоречивых чувств. Ее охватили паника, страх, любовь - не в последнюю очередь. Встретив Зика, она осознала, что всю жизнь жаждала безопасности. Тогда Мелоди впервые почувствовала, что у нее есть шанс получить то, что другим дается само собой. Зик будет о ней заботиться. Но теперь это стало воспоминанием - красивым сладким сном…
По дороге в театр они не разговаривали, но Мелоди часто чувствовала его губы на своем темени. Ей потребовалась вся воля, чтобы не повернуться к Зику лицом. Удерживала только мысль о том, что было бы бессовестно с ее стороны подарить ему надежду. Когда Мелоди последний раз поймала взгляд Зика, она увидела в его глазах печаль, а не только вожделение. Он еще не примирился с тем, что их брак распался. Но ему придется. Ради них обоих.
Когда они подъехали к театру, Зик помог жене выбраться из такси. Она прекрасно сознавала, как неэлегантно двигается. Мелоди ступила на замерзший тротуар, и ее охватило отчаяние. Мистер Прайс неоднократно повторял, что она слишком требовательна к себе.
- Вы считаете, что стали неуклюжей, потому что в вас говорит танцовщица, - настаивал он. - Другие ничего не заметят.
Мелоди была благодарна ему за доброту, но знала, что это неправда. Она наблюдала за ровной, уверенной походкой нянечек в больнице, за тем, как ходят посетители. А ведь до несчастного случая она воспринимала умение ходить как нечто само собой разумеющееся.
Мелоди вдохнула холодный воздух, очищенный снегом от примесей, свойственных большому городу.
"Хорошо. Менее слабая нога впереди", - отметила она про себя. Зик крепко обхватил ее за талию. В конце концов, может быть, они не встретят знакомых.
Супруги едва успели войти в фойе, когда визгливый голос заставил их обернуться.
- Дорогие мои! - Анжела Стюарт была довольно известной актрисой и, как подозревала Мелоди, одной из бывших подружек Зика. Правда, он никогда этого не говорил, а она не спрашивала. Но что-то в отношении к ней Анжелы заставляло Мелоди думать, что высокая гибкая блондинка в глубине души недолюбливает ее, хотя старается это не показывать. - Как я рада вас видеть. - Анжела окинула ее взглядом с ног до головы, прежде чем картинно расцеловать в обе щеки.
Мелоди взяла себя в руки.
- Привет, Анжела, - сказала она, стараясь не задохнуться от тяжелого аромата духов актрисы. Анжела была последним человеком, которого Мелоди хотела бы видеть.
- Как ты поживаешь? - Ладонь с ярко-красными ногтями осторожно дотронулась до ее локтя. - Мы все переживали, узнав, что с тобой случилось. Бедная, бедная моя подружка. А ведь ты танцовщица. Как это грустно.
- У нее все замечательно. Правда, родная? - В голосе Зика зазвучали нотки, заставившие Мелоди надеяться, что Анжела не будет продолжать разговор.
Спутник актрисы, высокий, крупный мужчина, вероятно, подумал так же, потому что, кивнув Мелоди и Зику, взял ее за руку, говоря:
- Нам пора занять наши места, Анжела. Однако Анжела вырвала руку.
- Тебе, наверное, было очень тяжело все эти месяцы в больнице. Уверена, тебе не терпится опять оказаться в центре событий. Но, милочка, ты должна двигаться вперед постепенно, день за днем. Ты выглядишь немного усталой и ослабленной.
- На стороне Мелоди все преимущества молодости, - ласково заметил Зик. - Ты еще помнишь, что такое молодость, Анжела? А теперь, с твоего позволения…
Мелоди заговорила только тогда, когда они заняли места в ложе.
- Ты не должен был грубить, - заметила она. Зик наливал в бокалы приготовленное для них шампанское. - Она не простит тебя. Я удивлюсь, если Анжела когда-нибудь опять заговорит с тобой.
Зик усмехнулся и протянул ей блюдо с круассанами:
- Звучит заманчиво.
Театр постепенно заполнялся. Музыкальная драма, которую они собрались смотреть, была последней громкой премьерой, и билеты были, что называется, на вес золота. Сам театр размещался в старом здании с высокими куполообразными потолками и налетом викторианской роскоши, но с архаичной отопительной системой, не вполне подходящей для необыкновенно холодного вечера.
Зик, как фокусник, вынимающий кролика из шляпы, извлек откуда-то толстый плед и укрыл ноги Мелоди.
- Так лучше? - спросил он заботливо.
- Откуда ты его взял? - спросила удивленная женщина.
- Я хорошо знаю это здание. Здесь слишком жарко летом и слишком холодно зимой, но его очарование компенсирует все недостатки. - Зик подал ей бокал с шампанским и добавил: - Расслабься и наслаждайся представлением. Ты держишься замечательно. Я горжусь тобой.
Мелоди вспыхнула - скорее от его взгляда, чем от слов - и поспешно отпила из бокала. Она забыла, как чувствовала себя рядом с Зиком. Нет, не то. Она не забыла, только старалась забыть. Еще и поэтому надо расстаться с ним как можно скорее.
Может быть, она не в своем уме? Мелоди понемногу пила шампанское, оглядывая театр невидящими глазами.
Она осторожно покосилась на Зика. Он ласково смотрел на нее.
- Опять задумалась? Хотел бы я приделать выключатель к твоей головке, чтобы время от времени давать ей отдохнуть. Как бы это сделать, любимая моя жена? Как заставить тебя жить настоящим моментом? - (Она пожала плечами с делано безразличным видом.) - Я знаю только один надежный способ, - задумчиво продолжал Зик, - но его невозможно применить здесь. Полностью, по крайней мере…
Мелоди поспешно отпила еще шампанского и решила, что молчание - лучший способ прекратить тревожащий ее монолог. И сделала вид, что смотрит в партер.
- Ты помнишь, как это у нас бывало? - Зик вытянул длинные ноги и положил руку на спинку ее кресла. Он был так близко, что тепло его тела окутало Мелоди, а Зик спокойно продолжал произносить заклинания: - Как мы не спали до самого рассвета? Вкус экстаза, медленного и долгого? Ты принадлежишь мне, Ди. Ты всегда будешь моей, как я буду твоим. Другого пути у нас нет.
- Не надо. - Ее горло сжалось так, что она едва не задохнулась.
- Не надо? - Его хриплый чувственный голос обволакивал ее, словно облако. - Не надо говорить правду? Но правда даст тебе свободу. А ты не хочешь смотреть правде в глаза. Пока. Наш стиль жизни, моя работа, прочие люди - все это не касается нас с тобой.
Мелоди покачала головой, готовая встать и уйти, но тут свет начал гаснуть, и спектакль начался.
Происходящее на сцене на некоторое время захватило женщину целиком, несмотря на ее растрепанные чувства. Спецэффекты были замечательные, голос героини завораживал, но внимание Мелоди привлекали танцоры, особенно исполнительница главной партии, легкая и грациозная, как газель. Мелоди смотрела на эту девушку и с восторгом, и с болью. Но потом ее настолько заворожил спектакль, что, когда начался антракт, ей показалось, что она упала с неба на землю.
- Ну как, - спросил Зик, - тебе нравится? Мелоди кивнула, все еще находясь под впечатлением:
- Великолепно. Просто великолепно. Я не критикую, однако…
- Однако? - поторопил он.
- Я бы по-другому расположила последовательность танцев. Было бы гораздо интереснее, если бы прима отправилась в подземный мир в самом конце акта, а не в начале. Без нее многое теряется.
Зик кивнул:
- Согласен.
- Роли Кассандры и Алекса можно было бы изменить так, чтобы они принимали более активное участие в борьбе, а не наблюдали бы со стороны. - Мелоди оборвала себя, увидев полуулыбку на лице Зика. - Что?
- Ничего.
Он повернулся к официантке, которая вошла в ложу с блюдом сладостей и кофе. Зик щедро отблагодарил девушку, закрыл за ней дверь, и они вновь остались одни. Он настойчиво угощал Мелоди вкуснейшими сладостями, а разговор повел весело и беззаботно, так что ей почти не приходилось отвечать.
К своему удивлению, Мелоди вдруг осознала, что получает удовольствие, хотя нервозность еще ощущалась где-то в глубине живота. Правда, она побоялась выйти в антракте в фойе, но, когда эта опасность миновала, наслаждение от пребывания в театре после больничного плена стало полным.
Зик протянул ей чашку кофе. При этом его бедро слегка коснулось ее бедра, и Мелоди сразу напряглась.
- Хорошо, - промурлыкал он довольным голосом, касаясь плечом ее плеча.
Даже слишком хорошо. Мелоди ничего не ответила, и тишина неожиданно стала неуютной. Зик медленно потягивал кофе. Лицо спокойное, непроницаемое. Она представления не имела, о чем он думает. Это встревожило молодую женщину.
Ее пальцы сжали чашку. Мелоди никогда не задумывалась над тем, что Зик чувствует в глубине души, чего желает. Она занималась своей карьерой, выживанием в блестящем мире шоу-бизнеса. Мелоди была поражена, что Зик выбрал в жены ее. Ей казалось, что их жизнь складывается слишком хорошо, чтобы быть правдой, и не стоит раскачивать лодку. К тому же было проще не копать слишком глубоко.
Дети, например. Мелоди посмотрела на медальный профиль Зика, и ее сердце сжалось. Когда они говорили о семье, ей казалось, что он хочет поскорее завести детей, но она никогда не обсуждала с ним эту тему серьезно, откладывала проблему на некое неопределенное будущее. Из того, что он сказал утром, любуясь двумя японскими малышками, следовало, что Зик хочет быть отцом, причем сильнее, чем большинство мужчин, - из-за того, что пережил в детстве. Он, вероятно, мечтает дать своим детям все, чего сам был лишен. Почему она раньше этого не понимала?
Потому что не давала себе времени подумать; потому что была слишком занята тем, чтобы быть такой, какой, по ее мнению, должна быть жена Зика Джеймса. Вот что было неправильного в их отношениях до несчастного случая. И вина целиком лежала на ней. Видимо, бабушке все-таки удалось посеять опасения в душе маленькой испуганной Мелоди. Но теперь она - взрослая женщина, жена, и должна побороть тайные страхи и эмоции.
Мелоди потихоньку пила кофе, но к глазам ее подступали слезы. Она ни на что не годится. Зик не заслуживает того, чтобы быть связанным с таким никчемным существом, как она. Но он с ней не разведется, не нарушит свои обещания. Такой он человек. Значит, избавить его от обузы должна она.
Когда его рука потянулась к ней, Мелоди не успела отогнать слезы. Он внимательно осмотрел ее черными, мягкими, словно бархат, глазами. Да, его сила, которая с самого начала привлекла Мелоди, не исчезла.
- Все будет хорошо. - Зик большим пальцем стер с ее щеки предательскую влагу. - Ты опять со мной, и все встанет на свои места. Вот увидишь.
Она покачала головой:
- Нет, Зик, не встанет. Его взгляд помрачнел.
- Неужели ты действительно думаешь, что твои шрамы повлияют на мою любовь? Наоборот, возрастет уважение к тебе за то, как ты боролась, чтобы преодолеть беду. Неужели ты считаешь меня пустым человеком?
- Я не думаю, что ты пустой человек. Зато я - пустышка. Мне не надо было становиться твоей женой. Мне вообще не надо было выходить замуж, пока я не узнала себя, не поняла, в чем мои проблемы.
Его лицо стало непроницаемым.
- А теперь ты знаешь себя?
- Начинаю узнавать. - Мелоди облизала пересохшие губы. - Ну я и штучка!
- Не штучка. Просто ранимая, испуганная, неуверенная. Ты всегда была такой, Ди, поверь. Но ты еще отважная, добрая, благородная. Я не знал никого с таким добрым сердцем, как у тебя. И положительных качеств намного больше, чем отрицательных.
- Ты считаешь, что хорошо меня знаешь?
- Конечно. - Он улыбнулся.
- Ты уверен в себе?
- Приходится, - спокойно сказал Зик. - Ради тебя и ради меня самого. Несчастный случай извлек на поверхность вещи, которые в другой ситуации проявлялись бы постепенно. Но что случилось, то случилось, и, может быть, это к лучшему.
Оскорбленная до глубины души Мелоди смотрела на него очень пристально.
- Не смей так говорить! - гневно воскликнула она. - Я потеряла все, чего добивалась всю жизнь.
Лицо Зика посуровело, но голос все еще звучал спокойно.
- Нет, Ди. Ты потеряла возможность танцевать. И только. Ты по-прежнему можешь видеть, слышать, обонять, осязать. Твой мозг не пострадал, твой ум такой же острый, ты способна решать, куда хочешь идти, чем хочешь заняться. Ты можешь ходить самостоятельно. Есть очень много людей, в том числе и в больнице, где ты лежала, которые за одно это отдали бы десять лет жизни. У тебя есть все, ради чего стоит жить.
Злость сменилась болью.
- Значит, ты винишь меня в жалости к себе? Зик пристально посмотрел на жену угольно-черными глазами.
- Это ты сказала, а не я, - заметил он, когда свет в зале начал гаснуть. И откинулся на спинку кресла. Его лицо было по-прежнему непроницаемым.
Мелоди едва слышала оркестр. Она гнала прочь горячие слезы обиды и говорила себе, что ненавидит Зика. Как посмел он высказать ей все это после того, что она пережила и передумала? Разве он не понимает, как сильно изменилась ее жизнь? Или ему безразлично? Теперь ясно: она права, настаивая на разводе.
Занавес поднялся, но прошло несколько минут, прежде чем Мелоди удалось сосредоточить внимание на спектакле. Драма ее собственной жизни перевешивала. Иногда она чувствовала, что Зик смотрит на нее, но ни разу не обернулась.
Через некоторое время злость утихла, и спокойный, но настойчивый голосок глубоко внутри ее начал говорить, что Зик прав. "Прав, но жесток и бесчувствен", - мрачно сказала она себе.
Прошло еще двадцать минут, прежде чем Мелоди вынуждена была признать: Зик сказал то, что не решился бы сказать никто другой, потому что чувствовал, что ей необходимо это услышать. Он всегда был безжалостно честен и прям. Но прежде его суровая правдивость никогда не была направлена против Мелоди, по крайней мере столь прямо. И все-таки, если это - требовательная любовь, она ее не желает.
К тому времени, когда актеры в последний раз вышли под шумные аплодисменты на поклон, Мелоди чувствовала себя совершенно разбитой. Даже двадцать сеансов с психотерапевтом не смогли бы настолько опустошить ее эмоционально. Как будто дверь в ту часть ее мозга, где сидели взаперти сомнения и страхи, вдруг распахнулась. Теперь ей придется иметь дело со многими кошмарами одновременно. Вот так канун Рождества! - подумала она с отчаянием.
Вероятно, Мелоди выглядела соответственно, потому что в голосе Зика звучала искренняя забота, когда он предложил:
- Мы можем не ехать в ресторан, а заказать ужин в номер, когда вернемся в отель.
Мелоди кивнула. Мысль об интимном ужине вдвоем пугала ее, но она слишком устала.
- Ты согласна? - Зик стал целовать ее медленно, ласково, и у нее не было сил сопротивляться. - Пошли, - произнес он. - Пора возвращаться домой.
Если бы! В горле Мелоди что-то сжалось. Если бы это было год назад, когда все было так хорошо! Да был ли их брак на самом деле?
Ноги плохо слушались ее. Она встала, и необходимость прилагать усилия помогла молодой женщине немного прийти в себя. Едва они вышли из ложи, Зик обнял ее и опять поцеловал. Это был уверенный поцелуй, сильный и сладкий. Его губы творили чудеса, а пальцы массировали позвоночник Мелоди.
- Мой метод психотерапии, - заметил он весело. - И это эксклюзив.
Она рассмеялась:
- И долго ты учился?
- Я еще новичок, - признался Зик, - и мне необходимо практиковаться. - Он провел пальцем по ее губам. - Практика делает специалиста.
Усилием воли она заставила себя улыбнуться.
- Мы выйдем из театра последними, если не поторопимся.
- Меня это устраивает, - усмехнулся Зик.
Мелоди это тоже устраивало. Она хотела избежать светских бесед с разными Анжелами. Беда в том, что Зик широко известен. Где бы он ни появился, его обязательно кто-нибудь узнавал.
- Я не хочу ни в чем быть последней, - заявила Мелоди, стремясь избежать еще одного расслабляющего поцелуя.
Зик, не говоря больше ни слова, взял ее под руку и повел к лестнице. Судя по всему, он не уловил ее отнюдь не тонкий намек.
Когда они вышли из театра, такси, которое Зик заказал, уже ждало их. Он крепко прижал жену к себе, и они пересекли обледеневший тротуар. Потом он помог ей сесть в такси, дал водителю адрес отеля и устроился на сиденье рядом с Мелоди. Она слишком устала, чтобы протестовать, когда он положил ее голову себе на плечо.
- Канун Рождества, - прошептал Зик ей на ухо. - Твоя любимая ночь. Ночь чудес.
Только не сегодня! Эта мысль поразила Мелоди. Сегодня она была раздавлена реальностью, ей нечего было желать, нечего ждать. Она не верила, что ей удастся сохранить то, что было у них с Зиком, если она останется с ним.
Так что это будет их последняя ночь. А завтра она исчезнет. У нее есть пара подруг. Кто-нибудь из них приютит ее. Рождество - не самое удачное время для внезапного появления у чьего-то порога, но у нее нет другого выхода. Она должна убежать от Зика. Должна заставить его понять: он не для нее. И она больше не верит в чудеса.
Глава 8
Удивительно, но Мелоди, несмотря на мрачное настроение, заснула прямо в такси. Следующее, что она осознала, был голос Зика. Он сообщал, что они подъехали к отелю.
- Просыпайся, соня, - ласково сказал Зик и помог ей выбраться из машины. - Может быть, примешь ванну, когда мы поднимемся в номер? Ужин подадут не сразу. У тебя будет много времени.
- Я, наверное, сразу пройду к себе, - проговорила она холодно. - Я не голодна и не буду ужинать, если ты не возражаешь.
- Голодна или нет, ты должна поесть.
- Нет, Зик, не должна. Я сразу лягу в постель.
Они дошли до лифта. Когда двери кабинки закрылись, Зик сказал мягко и в то же время угрожающе:
- Обед - это неизбежность. Пожалуйста, загляни в меню, если не хочешь, чтобы я сделал выбор за тебя.
- Господи боже мой! - Ее глаза гневно сверкнули. - Что ты собираешься делать? Кормить меня насильно?
- Если понадобится, - кивнул он, - будет именно так.
Мелоди видела, что муж не шутит.
- Я не ребенок, Зик.
- Тогда не веди себя как ребенок. Ты серьезно болела и еще не вполне оправилась. Ты должна хорошо питаться.
- Спасибо. Поверь, я способна понять, когда мне хочется есть, а когда нет, - зло бросила она.