Извинение прозвучало настолько искренне, что Хани невольно подумалось: этот мужчина не такой уж бесчувственный чурбан, каким показался ей с самого начала.
- Откуда у тебя Сократ? - поинтересовался Джерри.
- Сокол прилетел в заповедник с раненым крылом. Я долго лечила и выхаживала его, поэтому Сократ жил у нас в доме, хорошо тренирован и очень смышленый.
- Тогда на твоем месте, Медок, я бы сел рядом со смышленым Сократом и поговорил с ним по душам. Я бы сказал ему: "Сократ, старина, вон тот малый, который живет по соседству, ужасно зол на тебя и непременно пристрелит, если ты еще хоть раз перелетишь через забор на его территорию. Он ощиплет тебя как курицу, сварит и скормит своей большой собаке".
- Пожалуйста, прекратите! Это звучит так отвратительно!
- А вот и моя спальня. Медок. - Его голос стал глуше и как-то интимнее, и если его целью было смутить ее, то ему это прекрасно удалось.
Хани почувствовала, как легкий трепет пробежал по спине.
Осмотревшись, она убедилась, что спальня ни в чем не уступает гостиной, все тот же хаос: разбросанные книги, какие-то железки непонятного предназначения, повсюду валяется одежда, кровать не застелена, на стене висит ружье.
- Для начала мне не мешало бы принять ванну, - нахально сообщал Джерри.
- Я не собираюсь готовить для вас ванну! - возмутилась Хани и покраснела, увидев ухмылку на его лице.
Он рассмеялся и подмигнул.
- Да ладно тебе, Медок. К чему такая чопорность? Пора бы научиться вести себя посвободнее. Как же, интересно, ты развлекаешься? Идешь в лес и наблюдаешь за птичками?
- По-моему, это как раз вы слишком несерьезны, мистер Вест. Вам бы все острить да насмехаться, - холодно отозвалась Хани. - Если я сейчас уйду домой, вам придется ехать в больницу.
- Я-то не поеду, а ты можешь.
- Что могу?
- Идти домой.
- К сожалению, нет. Я обещала доктору Каллистену, что позабочусь о вас.
- Я не настаиваю, и ты мне ничего не обещала. Я и один прекрасно справлюсь.
- Ну уж нет! - воскликнула Хани и тут же спохватилась: возможно, хозяин и в самом деле хочет, чтобы она ушла. Может, именно этого он и добивается своими колкостями - чтобы непрошеная сиделка разозлилась и оставила его в покое?
- Нет, - повторила она, - я буду чувствовать себя виноватой, если с вами что-то случится. Вы не можете передвигаться без посторонней помощи среди этого хаоса. Так вот, я остаюсь до тех пор, пока не придет тот, кто там должен прийти в пять часов.
- Ты и ночь проведешь со мной, если потребуется, а, Медок?
Хани скрипнула зубами. Ну почему так случилось, что именно этот человек приобрел такую странную власть над ней, заставляя переживать целую бурю чувств. Этот чуть хрипловатый голос и проникающий прямо в душу взгляд обезоруживают ее. Хани поспешно отступила на шаг и с ужасом поняла, что краснеет. Как она ни пыталась притвориться строгой и неприступной, но знала, что яркий румянец выдает ее.
- Если в этом возникнет необходимость, то да, - как можно непринужденнее ответила она. - Но ведь вы говорили, что в пять кто-то появится.
- Угу, - буркнул Джерри, - непременно появится. - Похлопав рукой по постели, он произнес: - Иди сюда, Медок, и расскажи мне что-нибудь.
- Что?
- Посиди со мной. - Его голос творил с ней что-то невероятное.
- Нет, благодарю.
- Ты боишься?
Хани метнула в него гневный взгляд и сразу поняла, что попалась. А голос, зазвучавший по-новому, ставший мягким и бархатным, проникал прямо в душу.
- Значит, все-таки боишься. Трудно поверить, что тебе тридцать лет. Может, ты приврала для самозащиты?
- Нет, мне на самом деле тридцать лет, и я нисколько вас не боюсь, мистер Вест. - В доказательство своих слов Хани храбро присела на краешек кровати.
Джерри протянул руку и взял ее за запястье. Она попыталась вырвать руку, но он только еще крепче сжал пальцы.
- Ты останешься со мной на всю ночь, если я буду один? Если не придет Рей?
- Да, только, пожалуйста, не воображайте ничего лишнего!
- Ты прелесть, Медок. Но не бойся, я не затаскиваю женщин в свою постель силой. Только по взаимному согласию.
Он прикрыл глаза, и Хани воспользовалась возможностью повнимательнее рассмотреть мужчину, лежавшего перед ней, в который раз пытаясь определить, каков он на самом деле. Темно-каштановые непослушные пряди курчавятся вокруг ушей, твердые скулы резко очерчены, потемневший от отросшей щетины сильный подбородок говорит о властности. Над распахнутым воротом трикотажной рубашки виднеются темные завитки волос, а короткие рукава обтягивают мускулистые руки. Кожаный ремень с массивной медной пряжкой опоясывает узкие, стройные бедра, обтянутые плотной джинсовой тканью.
- Надеюсь, тебе нравится то, что ты видишь, Медок?
Она испуганно вскинула глаза к его лицу и обнаружила, что он внимательно наблюдает за ней. Хани так смутилась, что даже не пыталась скрыть заливший ее румянец. На ее слабую попытку высвободить руку хозяин дома лишь сильнее сжал тонкое запястье. Хани вовсе не собиралась начинать борьбу, она затихла, вопросительно поглядев на него.
- Я…э-э… - промямлила она, но так и не придумала, что сказать.
Джерри усмехнулся.
- А может, ты не такая уж недотрога, как кажешься. Твое маленькое исследование показывает, что нет. Да и мысли твои сейчас были не из тех, в которых хотелось бы признаться. Я прав, а, Медок? А ты ужасно хорошенькая, когда вот так волнуешься.
Последние слова вывели Хани из себя, а дурацкое прозвище "Медок", которое он вставлял в каждую фразу, лишь усиливало ее раздражение. Хотелось бы заставить Джерри Веста относиться к ней хотя бы серьезно, если уж не удалось внушить ему ни капли уважения.
- Отпустите мою руку.
- Побудь со мной еще немного.
- Я думаю, мне лучше уйти, если вы так любите одиночество.
- Время от времени я не имею ничего против компании. Хочешь есть?
- Нет, но, если хотите, я могу поискать что-нибудь для вас.
- Не отказался бы. Я так голоден, что мог бы, наверное, слопать даже твоего сокола. - Он засмеялся.
- Это совсем не смешно, - возмутилась Хани.
- Ну почему же? Этот твой Сократ лакомый кусочек. Откуда, кстати, у него такое имя?
- Я же говорила, что он очень умный. Иногда мне кажется, что он понимает человеческую речь.
- Гм. Престранная птица, скажу я вам. А как ты с ним обращаешься? Берешь на руки и гладишь?
- Конечно же нет. Он прилетает и садится на подоконник на кухне, и я беседую с ним… - Увидев смеющееся лицо Джерри, Хани осеклась и замолчала. - Пойду посмотрю, чем можно вас покормить.
Она легко отыскала кухню. Застекленные шкафы и полки были сплошь заставлены тарелками, мисками, цветочными горшками, старыми вазами, повсюду валялись газеты и садовые инструменты, занавески на окнах выгорели от солнца. И только одна стена была увешана рядом блестящих кастрюль. Несмотря на беспорядок, грязной посуды и пыльных углов здесь не было.
Ветер на улице усилился. Хани подумала о Люке и забеспокоилась, не замерзнет ли он. Потом она вспомнила его худую фигурку, одетую в синюю куртку, джинсы, теплые ботинки и вязаную шапку, натянутую до самого лба, и улыбнулась. Нет, он не замерзнет.
Вдруг ее осенило, что если рассказать Джерри Весту о том, как сын привязан к Сократу, это, возможно, тронет его. Несомненно, он не лишен доброты.
Откуда-то из глубины дома раздался телефонный звонок, потом смолк - вероятно, Джерри ответил.
Открыв холодильник, Хани стала разглядывать его содержимое: нижняя полка была заставлена банками с пивом, на второй стояли баночки и бутылки с соусами и приправами, а также лежали упаковки с сыром. В морозилке была сырая говядина и несколько замороженных бифштексов. Принявшись всерьез исследовать съестные припасы, Хани обнаружила в хлебнице хлеб, в кладовой - кастрюлю с квашеной капустой, банки с кетчупом и острым мексиканским перцем, смесь из маринованных овощей. Закончив осмотр, она вернулась в спальню.
Джерри лежал, подложив под спину подушки, и читал какой-то журнал. Услышав ее шаги, он поднял глаза.
- Это звонил Рей, - объяснил он. - Он немного задержится, но ты, Медок, если хочешь, можешь идти домой.
- Нет, я ведь сказала, что останусь. А во сколько должен приехать этот Рей?
- Рей - мой сын. - Джерри усмехнулся.
- О… - только и смогла вымолвить пораженная Хани.
- Да, Медок. Когда-то я был женат, но теперь вдовец. Рей звонил предупредить, что сегодня школьный автобус опоздает.
Хани подумала, что Люк, должно быть, тоже звонил предупредить ее о том же, но, отправляясь в лес, она не взяла с собой мобильный, а после было не до этого.
- Значит, и Люк опоздает.
- Люк - это твой сын, Медок?
- Да.
Хани заметила, что Джерри рассматривает ее медленным ленивым взглядом, как бы заново оценивая. Она уже говорила ему, что у нее есть сын, но, по-видимому, он не придал ее словам значения и теперь оценивал эту информацию по-новому. Чувствуя, как взгляд Джерри опускается все ниже, Хани представляла, что он делает это не глазами, а руками. Его откровенная чувственность обжигала ее словно огонь. Она затаила дыхание, не замечая, как натянулась трикотажная кофточка, еле сдерживая вздымавшуюся грудь. Взгляды их встретились. У Хани возникло желание спрятаться, защитить свое тело от пронизывающих мужских глаз.
Взяв себя в руки, она вздернула подбородок и надменно спросила:
- Вы закончили?
- Нет, - тихо отозвался Джерри. - Хочешь узнать, чего бы мне сейчас хотелось больше всего?
- Нет! - чуть не крикнула Хани.
Он улыбнулся.
- Ты боишься, Медок? И как это ты только умудрилась выйти замуж и родить ребенка? Что за мужчина был твой муж?
- Он был совсем не похож на вас, - парировала Хани. Меньше всего ей хотелось обсуждать с Джерри свое замужество. Его взгляд проникал, казалось, в самую душу, пригвождая ее к месту.
Помолчав с минуту, Джерри спросил:
- В какую школу ходит твой сын?
- В начальную Лайлы Смитсон.
- Вот это да! Сколько же ему лет?
- Восемь с половиной.
- Почти столько, сколько и Рею. Ему в прошлом месяце исполнилось девять. Но я никогда не слышал, чтобы он рассказывал о Люке Бартоне, правда живем мы здесь недавно.
- Люк тоже не упоминал о вашем сыне, он немного застенчив и не слишком общителен.
- Как и его мама, - ехидно заметил Джерри.
Вспомнив, что собиралась приготовить обед, Хани повернулась, чтобы идти на кухню.
- Это все, что есть у вас из продуктов? - поинтересовалась она.
- Ну да. Там полно всего. Разве мало тебе четырех бифштексов, да и всего остального тоже?
- Но я не нашла никаких молочных продуктов и круп.
- А, ты о мальчишке. Только не надо затевать поучительных бесед о правильном питании, ладно, Медок? - Джерри устало закрыл глаза.
- Но у вас девятилетний сын, ему нужно сбалансированное питание.
- Он и без него растет как на дрожжах.
- То, что вы говорите, ужасно. То, что вы позволяете ребенку питаться одним мясом и острым перцем, неприемлемо.
- Черт, я же просил без нравоучений, Медок!
Хани разозлилась не на шутку.
- Ну вот что, мистер Вест. Вы несносный и отвратительный сквернослов и безответственный родитель.
Серые глаза Джерри сверкнули морозным холодом. Он выпрямился и сел. В эту минуту Хани порадовалась, что он не сможет встать с постели. В испуге она отшатнулась под напором его уничтожающего взгляда.
- Вам нельзя наступать на ногу, мистер Вест. Ложитесь, - быстро проговорила она.
- Полегче, Хани Бартон. Говори спасибо, что я и в самом деле пока не в состоянии самостоятельно передвигаться. Но я тебя предупреждаю…
Сердце у Хани упало, ей нечего было ответить. Неожиданно рядом зарычал Геркулес.
- Место, Геркулес! - прикрикнул на него Джерри, и собака послушно легла, положив морду на вытянутые лапы.
Растроганная неожиданной поддержкой, Хани присела рядом с собакой на корточки и погладила ее по голове, отчего та радостно завиляла хвостом.
- Хорошая собачка, умница, - ласково приговаривала Хани. - Твой несносный хозяин напугал тебя, да? - Она торжествующе улыбнулась Джерри.
- Жаль, что я не назвал его Иудой.
- Собаки сразу чувствуют хороших людей.
- Глупости, - не согласился Джерри, но в глазах его плясали озорные искорки.
- И плохих, кстати, тоже, - добавила Хани. - Лежите, я принесу вам пива. - Она улыбнулась напоследок и вышла из спальни.
Геркулес побежал следом за ней.
В кухне собака принялась царапать входную дверь. Хани выпустила ее во двор и немного понаблюдала, как та носится по двору. Затем достала банку пива из холодильника и понесла в комнату. Войдя, услышала, как порывом ветра с силой захлопнуло дверь.
3
Хани окинула взглядом комнату и увидела, что кровать пуста. Значит, это вовсе не ветер захлопнул дверь! Сердце ее замерло. Потом ёкнуло. И она резко обернулась.
Сильная рука обвилась вокруг нее, другой Джерри забрал у нее бутылку с пивом и поставил на край стола.
- Мистер Вест!
- Не бойся, я не кусаюсь, - пробормотал Джерри, приподняв в усмешке уголок рта.
Хани казалось, что сердце ее сейчас выскочит из груди. Голос Джерри был настолько бархатным и обволакивающим, что какая-то невидимая струнка в ее душе зазвенела.
- Ну как, Медок, ты и дальше будешь называть меня отвратительным?
- Не буду, - поспешно ответила Хани почему-то шепотом, так тихо, что даже не была уверена, услышал ли Джерри ее слова. В следующее мгновение она попыталась высвободиться из кольца его рук.
Джерри нахмурился, а затем крепко обнял и прижал к себе. Грудь его была твердой как скала. Продолжая держать Хани в объятиях, он наклонил голову и прижался ртом к ее губам.
Она ждала жесткого, напористого поцелуя, такого же властного, как и он сам. Несомненно, и целоваться он должен так же грубо, думала она. Неожиданно поцелуй, вопреки ее опасениям, оказался легким и нежным. До Хани донесся слабый запах мяты, который мгновенно смешался с ее дыханием. Поцелуй был таким бережным, что она представила себя вдруг хрупким цветком, которому необходимо ласковое тепло, чтобы раскрыться навстречу солнцу.
Хани подумала, что еще никто и никогда ее так не целовал. Несколько мгновений спустя Джерри поднял голову. Заглянув в его потемневшие глаза, она почувствовала внезапную слабость в коленях.
- Кажется, Медок, я ошибся в тебе, так же как и ты во мне. - Голос Джерри был низким и хрипловатым. Наклонившись, он снова коснулся ее губ своими.
На этот раз Хани ответила на его поцелуй. Впервые за долгое время горячая волна захлестнула все ее существо, кровь забурлила. Приподняв голову, она посмотрела на Джерри сквозь длинные ресницы. Он провел ладонью по ее затылку, широким жестом привлек ее ближе к себе, вглядываясь в лицо. Хани задыхалась, опаленная огнем страсти. Губы ее приоткрылись. Как странно, что человек, который так досаждал ей, вдруг сделался близким и желанным, как будто они были знакомы целую вечность. Она прильнула к Джерри всем телом, заметив промелькнувшее в серебристых глубинах его глаз удивление и что-то еще, неведомое ей.
- Вот это да! - горячо прошептал он и жадно припал к ее губам, приоткрывшимся в ожидании, нежно проникая в глубины рта.
Этот поцелуй отбросил все условности, разделявшие их, помогая перейти к совершенно иному уровню отношений.
Больше никогда она не назовет Джерри Веста отвратительным, подумала Хани. Это неправда. Теперь она точно знает, что это не так.
Пораженная бурей чувств, бушевавших в ней, она трепетала в сильных, желанных объятиях. Вдруг слабый стон привел ее в чувство. Его нога! Ему нельзя наступать на ногу! Нельзя вставать с постели. Постель… И Джерри… Голова у нее закружилась, и Хани поняла, что летит, словно Алиса из сказки, в волшебную страну чудес, небывалых ощущений. Ей не терпелось узнать, что же это за чудесная страна, двери которой были так долго закрыты для нее? Ведь ничего подобного никогда раньше с ней не происходило, и сейчас она не понимала, как могла жить столько лет, не зная этого. Ей доставляло наслаждение даже вдыхать запах его одежды. Обнимая Джерри за спину, она гладила твердые мускулы. Сильной рукой он еще теснее прижал ее к своему возбужденному телу, и Хани полностью отдалась во власть охватившего ее чувства, находя удовольствие даже в том, как царапает ее нежную кожу его небритый подбородок.
Через несколько минут восхитительного блаженства Джерри поднял голову. Он казался ошеломленным тем, что произошло не меньше нее.
- Кто так крепко завязал тебя в узел, Медок? - тихо спросил Джерри. - Твой бывший муж?
- Дело вовсе не в нем. Просто я не принадлежу к числу раскованных женщин, - ответила Хани. Ей вовсе не хотелось говорить сейчас о своем бывшем муже. - Тебе не следовало вставать, - пробормотала она, подняв лицо и заглянув ему в глаза.
- А тебе не следовало так целоваться, - прошептал он в ответ. - Это было… ни с чем не сравнимо. - Сквозь густые темные ресницы, скрывавшие выражение его глаз, Джерри не отрываясь смотрел на ее губы.
- Тебе лучше лечь, - повторила Хани, все еще находясь под впечатлением произошедшей в ней перемены. К ней пришло понимание, что этот внешне самодовольный, грубый и раздражительный мужчина на самом деле, оказывается, очень чувствителен и тянется к любви так же, как нежный цветок к солнечному теплу.
- Да, пожалуй, - он поморщился, - иначе эта проклятая нога доведет меня до могилы.
- Давай я помогу тебе дойти до постели.
- Да уж, помоги, - ответил Джерри таким откровенным тоном, что заставил ее снова затрепетать, и вновь, притянув к себе, крепко обнял. - Ты дрожишь? - удивился он.
- Нет, - возразила Хани, прижимаясь к нему, хотя знала, что он все прекрасно понимает.
- Да тебя трясет как в ознобе, - пробормотал Джерри, и с каждым словом его губы приближались и наконец снова прильнули к ее приоткрытому рту.
Этот поцелуй вновь возродил с новой силой только что пережитые ощущения, и горячая волна радости затопила всю ее до самых кончиков пальцев. Где-то в низу живота Хани возник жар, медовой сладостью растекающийся по всему телу, разливающийся по жилам ко всем потаенным уголкам. Почувствовав, как вздрогнуло и напряглось в кольце ее рук тело мужчины, Хани вспыхнула от желания.
Внезапно, словно избавляясь от опутавших ее чар, Хани вырвалась из горячих объятий и, ошеломленная, в смятении уставилась в глаза Джерри. В их бездонных, потемневших глубинах бушевала буря страсти. Она сама прерывисто дышала. Пытаясь справиться с неловкостью и растерянностью, она пробормотала:
- Я должна приготовить что-нибудь на обед.
- Сначала помоги мне дойти до кровати, - попросил Джерри глухим, напряженным голосом, свидетельствующим о том, что возбуждение все еще не отпустило его. Видя, что она колеблется, он добавил: - Я больше не буду целовать тебя, обещаю.
Хани вздрогнула. Что принесет ей такое обещание - облегчение или разочарование? В глубине души она понимала, что быть в его объятиях так желанно и естественно для нее, как если бы эти руки уже много раз обнимали и ласкали ее, а дрогнувший голос и глубокий взгляд потемневших глаз говорили о желании.