Застегивая ей пуговицы на спине, он едва сдержался, чтобы не коснуться губами изящного изгиба ее стройной шеи. Странная и непривычная ситуация: стоять так близко от женщины и не иметь возможности дотронуться до нее. Оливер привык брать от женщин все, что захочет, и обычно они его в этом поощряли.
Шея мисс Баттерфилд может составить лакомое первое блюдо. Одни ее губы способны надолго удовлетворить мужчину, что уж говорить о пышной груди. На секунду Оливер позволил воображению нарисовать заманчивую картину: вот он страстно ее целует, потом рука скользит за корсаж этого слишком смелого платья…
Осознав собственное возбуждение, Оливер чертыхнулся. Он не собирается соблазнять мисс Баттерфилд. Во-первых, она девственница, во-вторых, в любой момент может объявиться ее жених и усложнить дело.
Даже если - весьма солидное "если" - девчонка ему уступит, потом она будет сожалеть об этом. Нельзя задевать ее "моральные устои", иначе она в панике бросится наутек из Холстед-Холла.
Кузен Фредди с любопытством смотрит в окно, а девица, полная праведного негодования, сидит с безупречно прямой спиной. На губах ни тени улыбки. Плечи расправлены. Налицо полная готовность к бою. Она уже решила, что имеет дело с бесчестным соблазнителем, и не переменила мнения даже после того, как он спас ее кузена от виселицы.
Оливер был заинтригован. Женщины редко высказывали ему свое истинное мнение о его характере. Светские девицы боялись его до обморока - мамаши предупреждали их, что он опасен. Замужние дамы охотно делили с ним постель, им было не до того, чтобы упрекать его в вероломстве. Другое дело - сплетни за спиной. В обществе всегда с удовольствием смаковали особо скандальные подробности гибели его родителей.
Оливер нахмурился.
"Простите меня, пожалуйста. Ужасно потерять родителей. Я знаю это лучше других".
Внезапная боль в груди заставила Оливера поморщиться. Какое ему дело до ее сожалений? Пусть даже это ее сострадание нашло дорожку внутрь тщательно охраняемого темного уголка души и на миг согрело его.
Сочувствие ничего не значит. Ей незнакомы светские сплетни. Она в ужасе отшатнется, как только их услышит. Она не из тех женщин, кого может увлечь его опасный характер, она слишком "высоконравственна" для этого.
Оливер тряхнул головой, отбрасывая мрачные мысли. У него всего час, чтобы подготовить ее.
- До того как мы приедем в поместье, мне надо вам кое-что объяснить.
Девушка настороженно слушала. Лучше бы она его ненавидела, решил Оливер. Так легче держать дистанцию.
- По очевидным причинам мое обещание помочь в поисках вашего жениха должно оставаться известным лишь нам троим.
- Я буду молчать, - пообещал Фредди со своего места рядом с Оливером.
- Разумеется, я тоже, - сказала мисс Баттерфилд.
- И вы должны демонстрировать желание выйти за меня замуж.
- Я понимаю.
- Правда? Но это значит, что вы должны вести себя так, как будто испытываете удовольствие от моего общества.
К его удивлению, на губах девушки мелькнула улыбка.
- Думаю, я справлюсь. - Словно почувствовав, что смягчается, она вновь посуровела. - Но и вы должны вести себя ответственно.
- То есть, не должен пытаться вас соблазнить?
Она изумленно посмотрела на Оливера.
- Нет! Я имела в виду… Да. Вы ведь уже объясняли, что у вас есть более срочные дела. - Щеки девушки пылали. - О Боже, я и забыла! Вы сами говорили, что у вас нет ни чести, ни нравственных устоев.
Он множество разделал подобные заявления, но сегодня вдруг пожалел об этом. Похоже, он больше не испытывает удовольствия, шокируя молодых леди.
- Тем не менее, мисс Баттерфилд, я обещаю, что вашей невинности ничто не угрожает. - И добавил в ответ на ее скептический взгляд: - Вы не того типа, который мне нравится.
- Разумеется, не того. Любой это видит, - заявила она.
Оливер удивился, а девушка продолжила:
- Мужчина без моральных принципов не может пожелать женщину, у которой они есть. Она никогда не позволит ему совершить ничего дурного.
Фредди кашлянул, как будто чем-то подавился. Оливер понял ситуацию: у мисс Баттерфилд была пугающая привычка сразу излагать суть дела.
- Да, - согласился он, не найдя другого ответа. - Так и есть. А что вы имели в виду, когда говорили, что я должен вести себя ответственно?
- Вы обещали найти моего жениха. Я надеюсь, вы будете держать слово.
- Ах это. Ваш жених… - Оливер все время забывал о нем. Ему было трудно представить женщину, бросившуюся через океан на помощь своему жениху. Ради него самого никто бы такого не сделал.
Не то чтобы он захотел этого. Неразумно допускать такую привязанность, особенно учитывая его характер.
- Расскажите мне про этого вашего Натана, - ворчливым тоном проговорил он. - Почему вам пришлось самой отправляться в путешествие, вместо того чтобы послать кого-нибудь из компании вашего отца?
- Я же говорила. Все деньги отца вложены в дело и в собственность. Мои опекуны отказываются предпринимать какие-либо меры относительно Натана, утверждая, что он, скорее всего, занят переговорами. А у меня самой не хватало денег, чтобы кого-нибудь послать.
- Посланец мог плыть на том же корабле вашей компании, что и вы. Это не потребовало бы дополнительных расходов.
- Да, но нужны деньги, чтобы жить здесь и вести поиски. Мы с Фредди привыкли… жить скромно.
- Да уж, - пробормотал Фредди.
Мария обожгла его взглядом.
- Это действительно правда, - подтвердил он. - Пока мы были маленькими, дяде приходилось кормить нас всех. По крайней мере, пока не появился Натан. Тогда дела пошли лучше.
- Ему всего тридцать, но он прекрасно знает дело, - с гордостью заявила Мария. - Отец разбирался в практической стороне судостроения, а Натан умел извлекать прибыль.
Оливер начал понимать, в чем тут дело.
- Значит, ваш отец предложил Хайатту свою дочь в жены?
- Все не так, - запротестовала девушка. - Мы с Натаном уже были друзьями, когда отец заговорил об этом браке. Раз у него не было сына, чтобы оставить ему свою долю, отец сказал, что, если мы поженимся, он оставит свою половину акций Натану. Отец не заставлял Натана на мне жениться, он просто…
- Позолотил пилюлю, - быстро закончил за нее Оливер.
Мария нахмурила чистый лоб.
- Все было совсем не так расчетливо.
- Не так? Хайатт получает половину компании, а вы - мужа. Здесь тоже так поступают. - Этот обычай вызывал у Оливера тошноту.
- Нет, нет. Папа не… как же мне это вам объяснить? Вы смотрите на все так цинично.
- А может быть, это вам, дорогая, не хватает капельки цинизма? - негромко возразил Оливер. - Объясните мне, почему Хайатт до сих пор на вас не женился, если он к этому так стремится?
Девушка покраснела.
- Потому что отец считал, что Натан должен несколько лет с полной отдачей изучать, как работает компания, и только потом жениться.
- И ваш жених не возражал?
- Он хотел получить благословение отца, вот и все.
Чем больше Оливер узнавал об этом "нареченном", тем больше начинал злиться.
- Если бы я любил женщину, я не стал бы терять времени, а получил бы ее, невзирая ни на какого отца.
- Конечно, но вы ведь не живете по правилам, - парировала она.
Тут она попала в цель.
- Что произойдет, если Хайатт на вас не женится?
- Тогда он может выкупить у меня мою долю, а если не захочет, то опекуны найдут другого покупателя. В любом случае я получу мои деньги.
- Значит, для него выгодно жениться на вас? - Почему-то мысль об этой бартерной сделке приводила его в бешенство. Такие вещи всегда плохо кончаются.
По лицу девушки пробежала тень.
- Не думаю, что это имеет для него значение.
- Забавно, что мы с вами оба оказались в сходных ситуациях. Ваш отец даже из могилы пытается навязать вам свою волю, а моя бабушка пока пребывает по эту сторону, но тоже хочет связать меня браком. Ни один из них не оставляет нам выбора.
Она сглотнула.
- Вы просто не понимаете, вот и все.
- Я все понимаю, и лучше, чем вы думаете.
- Вы в другом положении. - Глаза ее сузились. - Хотя я до сих пор не понимаю, в чем дело.
- Может быть, мне стоит вам объяснить?
- Да, мне в качестве вашей предполагаемой невесты не хочется попасть в нелепое положение:
- Не тревожьтесь, все будет хорошо. Если бабушка не изменит своего мнения за две недели, тогда ничто не поможет. Но все получится.
Глава 5
Услышав рассказ лорда Стоунвилла о том, как его бабушка потребовала, чтобы ее внуки в течение года вступили в брак, Мария решила, что она не вполне согласна с его оценкой положения. Доводы старой дамы звучали достаточно разумно.
- Почему вы все не хотите пойти ей навстречу? - спросила она. - Ваша бабушка ведь не пытается женить вас на какой-то определенной женщине, которая вам не по нраву. В конце концов, все когда-нибудь вступают в брак.
- Не все. - Голос Стоунвилла смягчился. - Кроме того, мне не нравится, что мои братья и сестры будут вынуждены избрать себе спутника жизни преждевременно. Что, если за год они не успеют найти себе пару по душе, найти человека, к которому сумеют по-настоящему привязаться? Жениться без любви хуже, чем не жениться вообще. - Произнося это, Стоунвилл хмуро смотрел в окно.
Может быть, он уже был женат? Или это всего лишь теоретические рассуждения? Марии хотелось узнать больше, но она подозревала, что он не станет отвечать на такие вопросы. Да и не ее это дело. Если он желает избавить себя и своих близких от нежелательных браков, пусть так и будет, лишь бы он соблюдал свою долю обязательств.
Однако его циничные рассуждения о ее собственных перспективах привели Марию в раздражение. Он что, полагает, что ни один мужчина не захотел бы на ней жениться, если бы отец не "позолотил пилюлю"? Пусть она тоже иногда задумывалась о мотивах Натана, но ведь он всегда говорил, что женился бы на ней и без отцовского разрешения. Конечно, Натан никогда не говорил о любви, но Мария ни разу не видела, чтобы он флиртовал с другими женщинами. Вероятно, его чувства к ней были вполне искренними, хотя и не такими бурными, как о них пишут в романах.
Она нахмурилась. Беда лорда Стоунвилла в том, что он смотрит на мир сквозь черную вуаль. У него нет принципов, и потому он считает, что ни у кого их нет. Неудивительно, что его бабушка так беспокоится за него.
- Вы только посмотрите! - воскликнул вдруг Фредди.
Мария выглянула из окошка кареты и увидела хорошо освещенную группу строений в стороне от дороги.
- Как называется эта деревня? - спросила она лорда Стоунвилла.
- Это не деревня, - сердито ответил он. Тем временем лошади свернули на длинную подъездную дорогу, ведущую к сияющим в темноте огням. - Это Холстед-Холл, мое имение.
У Марии пересохло в горле.
- Но… Но там столько крыш…
- Да.
Ей показалось, что больше он не скажет ни слова, но лорд Стоунвилл помолчал и добавил:
- Дом относится к временам, когда было принято строить богатые дома именно так - приземистыми, растянутыми, как будто прильнувшими к земле. Генрих Восьмой подарил его первому маркизу Стоунвиллу в благодарность за службу. С тех пор в нем живет наша семья.
Было такое впечатление, что он вовсе не гордится таким домом и его историей. Марии казалось это нелепым. Как чудесно владеть таким удивительным домом! Особенно если учесть, что семья получила его в дар от короля!
- Вы не возражаете, если я спрошу, сколько здесь комнат? - Мария, наконец, осмелилась задать вопрос.
- Несколько сотен или что-то в этом роде.
- О Боже! - задохнулась она.
- Никто не считал дальше трех сотен. Мы приняли эту цифру на веру. После пятого внутреннего двора и десятого корпуса начинаешь сбиваться. Дом довольно большой.
Довольно большой! Надо же! Да это настоящий дворец! Мария и представить себе не могла, что кто-нибудь, за исключением царственных особ, может жить в таком великолепном сооружении.
- Наверное, его содержание обходится вам в копеечку, - робко заметил Фредди.
- Вы и представить себе не можете в какую, - мрачно пробормотал лорд Стоунвилл. - Со дня смерти родителей я впервые вижу его так хорошо освещенным. Одни только свечи… - Он нахмурился. - У нас гостит бабушка, и кто-то, черт возьми, хочет ей угодить.
Интересно, почему он так рассердился? Беседа становилась все более и более интересной.
- Но ведь вот же решение ваших финансовых проблем, - проговорила Мария. - Продайте дом, и вашей семье хватит денег еще на триста лет.
- Хотел бы я, чтобы его можно было продать, - с горечью ответил Стоунвилл. - В Англии существует закон о майорате. Это означает, что наследники, и я тоже, не могут продать собственность. Мебель и все, что в доме, тоже нельзя продать.
- Но ведь вы можете сдать его королю или еще кому-нибудь, - предложил Фредди.
- Боюсь, этот дом по карману одному только королю. Без огромного состояния такие хоромы не снять. Для нуворишей дом слишком стар, сейчас это немодно, меблировка тоже устарела. Можете мне верить, я пытался.
Марию удивило, что он говорит о своем поместье как о тяжком бремени.
- Полагаю, - сухо заметила она, - что владеть дворцом нелегко.
Он насмешливо приподнял бровь.
- Слепец слепцу глаза колет? Так, мисс Баттерфилд? Судя по вашим словам, вы вовсе не нищая. Ваш отец - крупный судовладелец, однако же вы оказались здесь почти без средств.
- Это правда, но мы никогда не жили во дворце.
- Я тоже почти не живу здесь. - Он снова отвернулся к окну. - Я редко сюда приезжаю. До недавнего времени дом стоял пустой.
- Почему?
Стоунвилл молчал. Мария решила, что ее не услышали, но он произнес:
- Некоторым домам лучше вообще исчезнуть с лица земли.
Такой ответ поразил девушку.
- Что вы имеете в виду, милорд?
Стоунвилл явно напрягся.
- Ничего. И не зовите меня "милорд". Так ко мне обращаются слуги. Не забудьте, вы моя невеста. - В голосе Стоунвилл а звучало раздражение. - Я буду называть вас Марией, и вам тоже следует обращаться ко мне по имени - Оливер.
Необычное имя для английского лорда.
- Вас назвали в честь драматурга? Оливера Голдсмита?
- Разумеется, нет. В честь пуританина Оливера Кромвеля.
- Вы шутите!
- Боюсь, что нет. Отцу это имя показалось забавным, особенно если учесть его собственную склонность к беспутству.
О Господи! Даже имя этого человека - вызов респектабельности, а ведь в его владениях может поместиться весь городок Дартмут.
Внезапно Марию охватила паника. Разве она может сыграть роль невесты человека, имеющего такой дом?
- А меня назвали в честь короля Фредерика, - вставил Фредди.
- Которого? - спросил лорд Стоунвилл - Оливер.
- А их разве много было? - удивился Фредди.
- По крайней мере, десять, - сухо сообщил маркиз.
Фредди задумался.
- Я точно не знаю.
В глазах Оливера сверкнули веселые искры. Мария сказала:
- Я думаю, тетя Роуз просто хотела найти имя, звучащее по-королевски.
- Вот именно, - обрадовался Фредди. - Просто король Фредерик, и все.
- Понимаю, - с серьезным видом отозвался Оливер, хотя его губы изогнулись в непроизвольной усмешке. Он перевел взгляд на девушку: - А ваше имя откуда взялось? В честь какой Марии назвали вас?
- Конечно, в честь Девы Марии, - сказал Фредди.
- Уж конечно. Мне следовало догадаться, - ответил Оливер, при этом глаза его странно блеснули.
- Мы католики, - пояснил Фредди.
- Моя мать была католичкой, - поправила его Мария. - Отец - нет. Но раз мать Фредди тоже католичка, то нас обоих воспитали в католической вере. - Мария не слишком серьезно относилась к этому вопросу. Отец был далек от религиозной исступленности, и дочери передался его скептицизм.
На лице Оливера появилась язвительная ухмылка.
- Так вы католичка! Прекрасно. Бабушку хватит удар, когда она вас увидит.
Марию утомили его оскорбительные высказывания.
- Однако, сэр…
Но тут карета остановилась.
- Приехали, - заявил Стоунвилл.
Мария выглянула наружу, и у нее захватило дух. Казалось, Холстед-Холл тянется в обе стороны до бесконечности. В холодном лунном свете зимнего вечера он выглядел как россыпь ограненных алмазов. Главный вход был довольно простым - ни величественной лестницы, ни колонн, однако зубчатый парапет вдоль крыши и башенки по бокам создавали впечатление благородной древности. Массивная дубовая дверь, распахнувшаяся им навстречу, добавляла исторического колорита. Казалось, перед глазами Марии предстал двор короля Артура.
Однако бросившиеся к карете лакеи и грумы явно принадлежали современности.
Оливер напрягся.
- Похоже, бабушка привезла собственных слуг. - Спустившись по ступенькам кареты, он помог выйти Марии, предложил ей руку и спросил у лакея: - Моя бабушка уже села обедать?
- Нет, милорд.
- Хорошо. Скажите повару, что к обеду будут еще трое.
От увиденного у Марии кружилась голова. Не то чтобы она никогда не видала прислуги. Когда дела у отца пошли лучше, он нанял несколько слуг, но он никогда не наряжал их в одинаковые ливреи. Слуги кружились вокруг них, как пчелиный рой. Забрали ее редингот, шляпы мужчин. Мария испытала непривычную робость. Здесь все почитали за честь служить "его светлости".
Пройдя под арку, они очутились в каменном внутреннем дворике, во всех четырех стенах которого было множество дверей. Оливер провел гостей к еще одной дубовой двери, которая распахнулась при их приближении. Мария почувствовала себя коронованной особой, шествующей по дворцу в сопровождении эскорта.
Потом гости оказались в помещении такого поразительного вида, что Мария едва не вскрикнула.
- Это большой зал. От него так и разит мрачным средневековьем.
- Нет-нет, он прекрасен!
- Бабушке он тоже нравится. Это ее любимая комната.
Мария вполне понимала старую даму. По одной из бесконечных стен располагались два резных мраморных камина. Вдоль второй стены, отделанной дубом, тянулись деревянные резные скамьи. Но больше всего ее внимание привлекла огромная дубовая панель в торце зала. Высотой не менее двадцати футов, она целиком была покрыта причудливой резьбой - фантастическими животными, гербами, решетчатыми орнаментами невообразимой сложности. Зрелище настолько захватило девушку, что она не сразу обратила внимание на дальний конец зала. Вдруг из-за спины раздался женский голос:
- Я вижу, ты вовремя явился к обеду, Оливер.
Обернувшись, Мария увидела, как по величественной позолоченной лестнице спускаются пять человек. Лестница выглядела очень древней, позолота местами стерлась, но резьба была великолепна, и общее впечатление мощи и помпезности поразило гостей.
Группу возглавляла седовласая леди, которая опиралась на руку хорошенькой молодой женщины. Глаза старой дамы с острым интересом остановились на Марии. За этой парой следовали двое молодых людей и еще одна молодая женщина. Все трое выглядели смущенными.
- Добрый вечер, мои дорогие, - приветствовал их Оливер и уверенным тоном продолжил: - Позвольте представить вам мою невесту. Это мисс Мария Баттерфилд и ее кузен мистер Фредерик…