Герцог опустился на стул.
- А как насчет дневников, карт и набросков, которые вам так хорошо удаются?
- Лэнгли самовольно взял их и скрылся. Я приехал в Лондон только вчера вечером, намереваясь разыскать эту жалкую крысу. - Строго говоря, глагол "разыскать" не совсем верно отражал его намерения. Беннет был полон решимости найти и убить негодяя, отобрав у него свое законное имущество. Но сообщать герцогу об этом, наверное, все же не стоило.
- Его нет в городе. Издатели спонсировали его тур по стране.
- Да, я слышал. Но я, честно говоря, надеялся, что он, по крайней мере, передал мои вещи в ассоциацию. Впрочем, у него, очевидно, другие планы.
- Иными словами, я должен верить, что вы являетесь настоящим автором книги "Через континент"? - Соммерсет взялся рукой за подбородок. - Скажу честно, поверить в это трудно.
- Лэнгли изменил наши роли, а остальное выдумал.
- У него неплохо развито воображение для жалкой крысы.
Беннет стиснул кулаки и глубоко вздохнул.
- Стоя здесь и пререкаясь с вами, я только теряю время. Мне все равно, верите вы мне или нет. Я просто докладываю о своем прибытии согласно нашей договоренности, а дальше буду разбираться с капитаном Лэнгли. - Вулф кивнул, повернулся спиной к герцогу и направился к двери.
- А вы напрасно не беспокоитесь о том, что вам не верят, - насмешливо проговорил герцог ему в спину.
- Это еще почему? - Беннет остановился и недоуменно оглянулся.
- Вы ведь путешественник, не правда ли, капитан? А, прочитав эту книгу, я не могу себе представить, кто согласится финансировать еще одну вашу экспедицию. - Он выпрямился. - Да и откуда мне знать, кто из вас больший выдумщик? Вы вообще были в Восточной Африке?
Беннет почувствовал, как сжались все его внутренности. Всю ночь, читая произведение Лэнгли, он отгонял эту неприятную мысль.
- Как только я выпущу Лэнгли кишки, увидим, кто из нас более способный.
- В этом случае он умрет, а вас повесят, но вы так и останетесь в дураках. - Герцог извлек из кармана безупречно сшитой домашней куртки горсть арахиса и предложил орешки Керо. С радостным щебетанием обезьянка спрыгнула с плеча Беннета, схватила лакомство и ретировалась наверх ближайшего книжного шкафа, чтобы насладиться полученными сокровищами. - Так что ваше решение кровавое, чреватое многими неприятностями, но не слишком практичное.
- Он обокрал меня. Что, по-вашему, я должен делать? Сидеть и глупо ухмыляться, пока он присваивает мое положение и мой статус?
- Нет. - Соммерсет встал. - По-моему, вы должны помнить, что находитесь не в Конго, а в Лондоне. Мы не проливаем кровь своих лордов, без соответствующего разбирательства или хотя бы не заручившись мнением большинства.
- Очень любезно с вашей стороны. Но, надеюсь, вы извините меня, если я позволю себе следовать собственным инстинктам, а не вашим лекциям о морали и правилах приличия.
- Знаете, а ведь я вам верю.
Последняя реплика снова остановила устремившегося к двери Беннета.
- Вы могли бы сказать об этом и раньше, когда меня чуть удар не хватил.
Лицо герцога осветила слабая улыбка.
- А вы могли бы сказать "спасибо", но ведь не сделали этого? Вы не большой приверженец хороших манер, не правда ли, капитан?
- Нет, во многих местах, где я бывал, честность и прямота ценились выше.
- Сейчас вы не в тех местах. И если хотите получить шанс доказать, кому в действительности принадлежит сочинение "Через континент", то не должны лезть с кулаками на всякого, кто на вас косо посмотрит.
Это и было камнем преткновения. Беннет ненавидел даже саму мысль о том, чтобы остаться в Лондоне. Но если он отправится домой в Теслинг и займется сортировкой образцов, у Лэнгли будут развязаны руки и тот уничтожит то немногое, что еще осталось от его репутации. И, как чертовски верно отметил Соммерсет, вряд ли сейчас кто-то захочет спонсировать возглавляемую им экспедицию. Возможно, уже никогда не захочет.
- Есть предложения? - проворчал он.
- Идите за мной. - Уверенный, что его никто не посмеет ослушаться, Соммерсет вышел из гостиной.
Беннет негромко выругался, подхватил Керо и устремился за герцогом. Если события будут развиваться по наихудшему сценарию, он сможет продать Теслинг и на вырученные средства уехать в Америку или обратно в Африку. Правда, это будет уже не исследовательская экспедиция, а обычное путешествие, и он не сможет рассказать миру о своих открытиях, поскольку, похоже, теперь ни у кого нет оснований, ему верить. Это будет бегство, другого слова не подобрать.
Герцог шагал по коридору. Сновавшие повсюду слуги останавливались и почтительно кланялись хозяину, но полностью игнорировали Керо и Беннета. Он не был уверен, говорит ли это о глубоком уважении к герцогу или о презрении к гостю.
Наконец Соммерсет остановился в дальнем восточном углу дома.
- Мы пришли, - сказал он, распахнул дверь и, посторонившись, жестом предложил Беннету войти.
За дверью находился небольшой альков. За ним начиналась просторная гостиная с отделанными темными панелями стенами и горящими лампами на столах, вдоль которых было поставлено около двух дюжин стульев. Одну стену занимали книжные шкафы и карты. В углу стояло фортепиано, выглядевшее более чем странно рядом с тремя зулусскими барабанами. Вообще в комнате было много экзотических безделушек и чучел животных, пол был устлан шкурами. Три окна в восточной стене дома выходили в сад Эйнсли-Хауса.
В комнате было три человека. Один читал газету, второй дремал в кресле у камина, третий сидел у окна и казался полностью погруженным в книгу. Никто из них не обратил внимания на приход герцога, и уж тем более Беннета.
- Что это, - полюбопытствовал он, заметив еще одну дверь в передней части комнаты. Создавалось впечатление, что она ведет прямо на улицу. Четвертый человек сидел в тени и хранил абсолютную неподвижность, так что сначала Беннет принял его за манекен. Именно он встал и пошел к ним навстречу.
- Это начало, - ответил герцог. - Я потратил год на обдумывание, а последние четыре месяца - на снос стен и складывание осколков.
- Все это, конечно… чрезвычайно интересно, - осмелился вставить сбитый с толку Беннет, - но начало чего? И какое оно имеет отношение к моему желанию видеть голову Лэнгли на блюде?
- Тот, кто читает газету, - продолжил герцог, словно не слыша вопроса, - некий Лукас Крестли, лорд Пайпер. Восемь месяцев назад он вернулся из… секретной экспедиции по занятым французами территориям Америки. Его целью было разведать, стоит ли Англии восстановить свое присутствие в тех местах. Краснокожие убили большую часть его группы, причем убили зверски.
- Это…
- Человек, который спит, - сообщил герцог, - прибыл в Лондон три дня назад. Полковник Бартоломью Джеймс. Он…
- Сражался с индийской сектой разбойников-душителей, поклонявшихся богине Кали, - перебил его Беннет, с интересом взглянув на темноволосого человека, сидевшего с тростью в руке. - Он какое-то время считался пропавшим без вести. Я читал о нем в утренних газетах. - Беннет знал, что они одного возраста, но полковник выглядел старше. По его мрачному лицу создавалось впечатление, что в последнее время спать ему приходилось только урывками.
Соммерсет кивнул.
- А у окна вы видите Томаса Истона, посланного в Персию, чтобы убедить местных жителей расширить экспорт шелка. Он целый год притворялся мусульманином.
При звуке своего имени Истон поднял голову, и падавший из окна луч осветил тонкий шрам, тянувшийся от левого уха вниз по шее.
- И я сейчас читаю "Через континент". Вы, должно быть, капитан Вулф, тот самый чрезмерно осторожный малый с обезьяной. Здесь сказано, что вы мертвы.
Беннет сжал кулаки и рванулся вперед.
- А вы… вы… глупый ублюдок, который говорит, когда его никто не просит.
Соммерсет встал между ними, оттеснив Беннета.
- Нет, не здесь, - прорычал он.
- А что, собственно говоря, здесь находится? - требовательно вопросил Беннет.
- Мне хотелось бы думать, что это клуб для джентльменов, для тех, кто был вынужден по тем или иным причинам порвать с… легкомыслием цивилизации. Для тех душ, которые отчаянно пытаются найти способ снова приспособиться к существованию в обществе.
- Убежище для отверженных, - с сомнением проговорил Беннет.
- Скорее святилище. Я назвал его Клубом авантюристов. Сейчас в нем только четырнадцать человек, что, по моим расчетам, делает его самым эксклюзивным в Лондоне. Только я решаю вопрос о членстве в клубе и предлагаю вам присоединиться.
- А Лэнгли член вашего клуба?
- Нет.
- А как насчет тех душ, которые не слишком стремятся вернуться в общество?
Герцог окинул строптивого собеседника внимательным взглядом.
- Вам необходимо восстановить свою репутацию, капитан. В Каире это сделать невозможно.
Беннет глубоко вздохнул. Герцог, черт бы его побрал, прав ему было наплевать на Мейфэр с его лизоблюдством, но находившиеся там пэры могли финансировать очередную экспедицию.
- Если вы хотите к нам присоединиться, - продолжил Соммерсет, - клуб будет открыт для вас в любое время. Здесь вы всегда найдете духовную и телесную пищу, свободную кровать, если потребуется, и товарищей, которые взирают на мир более проницательными глазами, чем остальные члены общества. Таких, как вы.
Человек, прятавшийся в тени, снова сделал несколько шагов вперед и, приблизившись к Беннету, протянул руку.
- Харви, - сказал он. На его ладони лежал ключ. Нахмурившись, капитан его взял.
- Харви позаботится, чтобы вы получили все необходимое, пока находитесь под этой крышей, - пояснил герцог.
- Если же меня нет, вам всегда поможет Гиббс, - добавил Харви.
- А если вы, в конце концов, решите, что правдива версия Лэнгли, а не моя? - полюбопытствовал Беннет, убрав ключ в карман.
- Тогда вам будет предложено уйти.
- Предложено, - задумчиво повторил Беннет.
- Существует только два правила для членов клуба, - продолжил Соммерсет. - Во-первых, доступ разрешается только вам. Никаких гостей обоего пола. Обезьяны в клуб допускаются. Во-вторых, никто не должен услышать от вас о существовании клуба. Если сюда устремится высшее общество, мы перестанем быть пристанищем для тех, кто рискует жизнью ради науки и своей страны. Это вам подходит, капитан?
Беннет еще раз обвел взглядом просторную гостиную и кивнул. Конечно, на день-два он сможет остаться в Клэнси-Хаусе, но, учитывая присутствие Керо и его собственные… сложные обстоятельства, лорд и леди Эмери вряд ли захотят видеть его дольше. А иметь убежище в самом центре Мейфэра было неожиданно и очень приятно.
- Да, - громко сказал он. - Это мне подходит.
- Прекрасно, тогда прошу вас следовать за мной. - Герцог снова прошел вперед, указывая дорогу. Они вышли из помещения через вторую дверь, и Беннет снова оказался за пределами Эйнсли-Хауса, под увитым виноградными лозами навесом. - Вы всегда можете открыть эту дверь своим ключом. Он не отпирает ни главную дверь дома, ни дверь, отделяющую помещение клуба от моих апартаментов. Мне тоже необходимо уединение.
- Понятно. Должен признаться, что я удивлен вашим приглашением, учитывая книгу Лэнгли и разочарование Африканской ассоциации результатами экспедиции.
- Так вы же умерли, - напомнил Соммерсет, - поэтому вас можно винить лишь частично. И это не имеет ничего общего с Ассоциацией. - Лицо герцога исказила гримаса. - Я бы хотел дать вам совет, если вы, конечно, его примете. Все же я пребываю на мели в обществе дольше, чем вы.
"На мели". Эти слова было очень странно слышать от одного из богатейших людей в стране.
- Я вас слушаю.
- В прошлом вы были очень знамениты, в основном благодаря вашим книгам. Вас лично не знал никто. Общество будет судить по своему последнему впечатлению - то есть по книге Лэнгли. Не будьте предсказуемым. Не реагируйте так, как этого от вас ожидают. Поэтому я предлагаю вам, по крайней мере, продемонстрировать видимость дружеских отношений с маркизом Феннингтоном.
- Мой собственный дядя написал предисловие к этой проклятой книге! - Беннет заскрипел зубами. Его буквально захлестывала ярость по отношению к маркизу.
- Да, это так. Но если вы хотите узнать, что было на уме у Лэнгли или где находятся дневники, то…
- Друг моего врага - мой родной дядя! - не сдержался Беннет.
- Совершенно верно. Обдумайте это. Именно я рекомендовал вас для участия в экспедиции в Конго, и мне не нравится, когда из меня делают дурака… даже большего, чем вы. - Коротко кивнув, Соммерсет вернулся в дом.
Даже раздраженный сверх всякой меры, Беннет понимал, что был бы идиотом, если бы проигнорировал советы Соммерсета. Совершенно ясно, что они означают. Ему придется стать очаровательным и общительным. И живым, конечно. Это уж точно привлечет всеобщее внимание. Тогда ему останется только привлечь людей на свою сторону и отобрать у Лэнгли дневники. Если это у него не получится, скорее всего, он окажется так же "на мели" в Англии, как Соммерсет. Малопривлекательная перспектива.
Глава 4
В племени вандуи оттянутые мочки ушей - признак красоты. Туземцы с раннего детства носят небольшие камешки в каждой мочке, а, достигнув зрелости, могут вставить в ухо страусиное яйцо. Мне также предложили стать красивым, но поскольку двумя неделями ранее стрела пронзила мою ногу, я проинформировал, что в моем теле и так хватает дырок. Высока цена красоты!
Из дневников капитана Беннета Вулфа
Филиппа Эддисон терпеливо сидела в столовой, хотя ее чай уже совсем остыл.
- Барнс, узнайте, пожалуйста, у Мэри, встала ли Оливия, - сказала она, повернувшись к дворецкому.
Тот скривился, показывая, что она поручала слуге это уже трижды, но возразить не посмел.
- Будет исполнено, миледи.
Как только он открыл дверь, чтобы выйти из комнаты, в столовую вплыла Оливия.
- Доброе утро, Флип, - улыбнулась она и направилась к буфету.
- Разве еще утро? - полюбопытствовала Филиппа, уже готовая биться головой о стол. - Я не заметила.
- Еще только десять утра, - сообщила Оливия и уселась напротив сестры. - Не зная тебя, я могла бы подумать, что ты волнуешься из-за моего пикника.
- Чепуха! Я беспокоилась, что ты проспишь свой пикник, а это было бы невежливо.
Ухмыльнувшись, Оливия принялась мазать тост маслом.
- Знаешь, он не ответил на мое приглашение. Джон не смог переговорить с капитаном Вулфом. А ты пойдешь на пикник?
Филиппа непроизвольно поморщилась. Провести несколько часов в компании пустоголовых друзей и подруг Оливии, которые только и умеют, что сплетничать… При этом надежда на появление Беннета Вулфа весьма призрачна. Если же он придет, не факт, что она сумеет улучить момент и поговорит с ним. Если же это ей все же удастся, нет никаких гарантий, Что она опять не поведет себя как полная идиотка.
- Ты влюбилась, не правда ли? - заявила Оливия. - Ты можешь сколько угодно притворяться, что интересуешься только учеными разговорами, но я видела, как ты залилась краской, встретившись с ним взглядом.
- Я восхищаюсь им, - сообщила Филиппа. Сестра внимательно посмотрела на нее.
- Как ты думаешь, может быть, я совершила ошибку, пригласив его к нам? - после долгого молчания спросила она. - Я имею в виду - все мы прочитали книгу капитана Лэнгли. Он пишет, что капитан Вулф - всего лишь нерешительный наивный подражатель.
- Я читала все книги Беннета Вулфа, - возразила Филиппа, - и не могу согласиться с такой оценкой. Кроме того, еще вчера ты была его большой поклонницей.
- Да, конечно. Я не могу отрицать, что он человек известный. К тому же он настоящий Адонис. Думаю, если он окажется не таким популярным, как прежде, я всегда могу сказать, что не могла не пригласить его, поскольку он живет у Джона Клэнси. - Оливия немного подумала и удовлетворенно кивнула.
Филиппа замотала головой. Она внимательно прочитала две книги Вулфа и одну - Лэнгли. И если капитан Вулф наивен, то это самый удачливый, красноречивый и остроумный простак, с каким ей доводилось встречаться.
- С другой стороны, даже если он глуп, - размышляла вслух Оливия, - он имеет пять тысяч годового дохода. Есть люди, отнюдь не блещущие умом, однако это не мешает им быть популярными. Но все они и вполовину не так красивы, как Беннет Вулф.
- Любопытно, - пробормотала Филиппа, - как человек может быть таким непостоянным, как ты, и иметь множество друзей.
Оливия довольно усмехнулась:
- Я вовсе не так уже непостоянна. А людей вокруг себя я держу для того, чтобы, никого не разочаровывая, иметь возможность выбирать, с кем проводить время.
Филиппа задумалась, не стоит ли ей отказаться от мысли пойти на пикник. Если сестра положила глаз на Беннета Вулфа, любые попытки произвести на него впечатление или даже просто поговорить с ним на научные темы, заранее обречены на провал. В Оливию влюблялись все и всегда. Впрочем, до сих пор этот факт Филиппу нисколько не задевал.
В конце концов, Оливии уже двадцать три, и в ближайшее время она наверняка выйдет замуж. Это оставит разочарованными многих молодых людей. Некоторые из поклонников Ливи были вполне привлекательными, хотя и не слишком умными. По убеждению Филиппы, родители надеялись, что кто-нибудь из этих разочарованных джентльменов сделает предложение ей.
Бог свидетель, она пыталась не остаться в стороне. Иногда. Но флирт оказался намного сложнее, чем о нем пишут в книгах. И хотя в двадцать один год Филиппа уже давно могла быть замужем, она решительно отказывалась покорно дожидаться предложения одного из отвергнутых кавалеров Оливии.
Конечно, Филиппа не отбрасывала мысль о замужестве вообще, но старательно прятала ее подальше. Впрочем, это не объясняло, почему ей так не понравилось намерение Оливии включить Беннета Вулфа в бесконечную свиту своих кавалеров. Возможно, он был на голову выше всех остальных, или ей просто не хотелось разочароваться в нем.
Когда они прибыли в намеченный уголок Гайд-парка и устроились на берегу Серпентайна неподалеку от очаровательной клумбы с розами, выглядевшей очень мило на фоне возвышавшихся дубов и вязов, Филиппа села на край самого большого одеяла, расстеленного на траве, и открыла книгу.
У нее всегда была с собой книга. Именно поэтому некоторые из приятелей Ливи дразнили ее "синим чулком". Но, по крайней мере, они никогда не говорили этого ей в лицо и довольно редко - в присутствии Оливии. Однако сестры об этом знали. Чаще всего Филиппе было это безразлично и давало повод не вступать в пустую болтовню. Она с большим трудом могла вставить пару реплик, после чего совершенно терялась.
- Я рада, что ты сегодня выбрала оранжевый и белый муслин, - сказала Оливия, на минуту присев рядом с сестрой и запечатлев на ее щеке поцелуй. - Они особенно удачно оттеняют твои прекрасные глаза. И если ты оторвешься от книги, это заметят все.
Прежде чем Филиппа успела ответить, Оливия вскочила и побежала навстречу гостям, шумно приветствуя прибывших и болтая о какой-то бедняжке, которая в этом сезоне уже дважды появилась в одном и том же платье. По крайней мере, Филиппа могла быть абсолютно уверена, что речь шла не о ней. Оливия ни за что не допустила бы такого позора.